В 1478 г. губернатор лаосского города Конг-Тао поймал белого слона ростом в 3,5 м и подарил его королю. Обладание этим священным животным по традиции сулило всяческие успехи и счастье его владельцу, но, как это не раз случалось в истории стран Индокитая, произошло нечто прямо противоположное. Король Вьетнама Ле Тхань Тонг, незадолго до этого разгромивший и подчинивший извечного соперника Вьетнама Тямпу, искал теперь путей для новой экспансии. К тому же по понятиям того времени было вполне уместно отомстить брату изменника Лам Камденга, хотя сам «изменник» умер 50 лет тому назад. Ле Тхань Тонг направил к Чайячаккапату посольство с просьбой одолжить на время белого слона, зная заранее, что эта просьба будет отвергнута, и тем самым создастся «казус белли». Ответ, однако, превзошел все ожидания. Принц Тао Конкео, в качестве исполняющего обязанности короля, отправил Ле Тхань Тонгу драгоценную шкатулку, наполненную слоновьим навозом. В том же году вьетнамские войска двинулись на Лаос.
Отличная книга. Несмотря на выход в популярной жзловской серии, это полноценное исследование, при этом прекрасно написанное. Правление Анны Ивановны, да и сама она, у нас изрядно демонизированы - «немецкое засилье», «бироновщина», «слово и дело» и над всем этим царит тупая и жестокая Анна. Автор эти мифы последовательно опровергает. Относительно ужасов аннинских репрессий приводил уже обширные цитаты. Масштабы деятельности аннинской тайной полиции были, в целом, весьма скромными. Мрачную репутацию правлению Анны создали периодические репрессии против представителей правящей элиты (началось оно уничтожением клана Долгоруковых и закончилось разгромом группы Волынского), сопровождавшиеся показательными жестокими казнями. читать дальшеТезис о «немецком засилье» Курукин также отвергает, но здесь он менее убедителен. Действительно, большинство аннинских немцев понаехали в Россию еще до ее воцарения, в основном при Петре, и да, представления о их тотальном господстве в руководстве страны сильно преувеличены. Но именно при Анне немцы впервые взяли на себя руководство важнейшими областями государственной деятельности. Другое дело, что никакой «немецкой партии» (как и «русской») при дворе Анны не существовало. Руководящие немцы (Остерман, Бирон, Миних, Левенвольде) друг друга, мягко говоря, недолюбливали, а придворные группировки формировались вовсе не по национальному принципу. В окружении Бирона, Остермана и др. было полно русских, а в группе Волынского, задним числом записанного в лидеры «русской партии», немцев (да и сам Волынский своим возвышением обязан Бирону). О последнем Курукин тоже много пишет (у него есть и отдельная биография Бирона, в той же жзловской серии). Герцог при дворе императрицы выполнял фактически функции современного начальника президентской администрации и управделами президента одновременно, то есть в общем-то пахал. Особых подвигов на почве казнокрадства за ним тоже не числится. Себя он конечно не забывал, да и вообще личность для русского человека малосимпатичная (русских Бирон откровенно не любил), но на фоне последующих елизаветинских и екатерининских фаворитов выглядит прямо-таки трудоголиком - бессребреником. Сама Анна была типичной барыней-помещицей, со всеми ее достоинствами и недостатками. Большими государственными талантами она не обладала, но, в общем, честно тянула лямку, пытаясь, с переменным успехом, навести и поддерживать порядок в империи и продолжая, в целом, и без фанатизма, петровскую политику во внутренней и внешней сферах.
В. Аракчеев Власть и «земля». Правительственная политика в отношении тяглых сословий в России второй половины XVI - начала XVII века.
Название книги не вполне отражает ее содержание. Автор фактически рассматривает разнообразные частные проблемы (и здесь есть немало интересного), но никакого целостного рассмотрения правительственной политики в отношении тяглых сословий в его труде нет. В приложениях публикуются документы, есть интересные карты, 3 штуки. Издано своеобразно, прекрасная обложка с золотым тиснением и встроенной закладкой и при этом нечеткий текст отпечатанный с помощью некой ролевой струйной печати. Господа из «Древлехранилища», я прекрасно могу обойтись без золотого тиснения и даже закладки, но глаза у меня не казенные.
читать дальшеПервая глава - обширный (120 страниц) историографический очерк. Во второй главе («Тяглое население в социальной структуре России середины XVI века») автор рассматривает вопросы крестьянского перехода, закрепостительных мероприятий XV - первой половины XVI вв. и состояние института наместников накануне земской реформы. Известные науке грамоты XV - начала XVI века ограничивающие крестьянский переход, автор считает не началом закрепостительного процесса, а временными льготами, предоставлявшимися отдельным монастырям и общинам. Такой же временный льготный характер имели и известные аналогичные ограничения в отношении тяглого посадского населения. Говорить о начале закрепостительной политики правительства можно не ранее 80-х годов XVI века. Автор рассматривает также вопрос пожилого. По его мнению, пожилое представляло собой компенсацию выплачиваемую крестьянином землевладельцу или общине для покрытия издержек на его обустройство. При этом выплата пожилого была повсеместной практикой, оно уплачивалось не только частновладельческими крестьянами, но и черносошными (платившими, соответственно, общине). Пожилое должно было покрыть сумму государственных податей вносившихся за крестьянина общиной или землевладельцем во время льготного периода. Как правило, 4-летнего, обеспечивавшего вхождение крестьянина в нормальный сельскохозяйственный цикл трехпольной системы. После окончания льготного периода крестьянин либо переводился в режим нормального налогообложения либо уходил, выплачивая компенсацию-пожилое за льготные годы. При уходе во время льготного периода компенсация платилась в уменьшенном размере в зависимости от числа прожитых лет - 25% за 1 год, 50% за два года и т. д. Относительно наместнической власти автор отмечает наличие двух разновидностей наместников, обладающих правом «боярского суда» (т. е. с максимальными судебными полномочиями) и не имеющих такого права. Наместники первого типа преобладали на Северо-Западе (Новгород, Псков), а также, вероятно, в бывших центрах великих и удельных княжеств (Галич, Дмитров, Переялавль). При этом, на северо-западе правом боярского суда обладали даже наместники незначительных городов (Ржева Пустая, Боровичи и т. п), расширенные судебные полномочия которых были наследством республиканских времен, сохраненным московскими великими князьями.
В третьей главе («Земская реформа и политика в отношении посадского населения во второй половине XVI века») автор определяет временные рамки земской реформы и рассматривает особенности ее осуществления в разных регионах. По его мнению реформа была фактически начата в 1551 году переводом на откуп посадов ранее переданных под управление городовых приказчиков и приказных людей и продолжилась в 1552 году выдачей первых земских уставных грамот уездам и волостям Поморья. После успешного Казанского похода последовал некоторый откат и служилые люди были вновь пожалованы кормлениями. Осенью 1554 года перевод волостей и посадов на откуп в северных и северо-западных уездах возобновился, продолжаясь до начала 1556 года. В центральных уездах реформа была в основном проведена в 1555 году. Таким образом, земская реформа была проведена в два приема (1551 - 1552 и 1554 - 1556 годы). При этом, по мнению автора она носила фискальный, а не политический характер*, в силу чего осуществлялась в различных формах в разных регионах, приспосабливаясь к местным условиям. Полноценные органы земского самоуправления были созданы только в черносошных посадах и волостях, с однородной структурой населения. В наиболее законченном виде - в Поморье (точнее говоря в бассейне Северной Двины - Холмогоры, Великий Устюг, Сольвычегодск и проч.) где были созданы и уездные органы земского самоуправления. В районах поместно-вотчинного землевладения полноценных самоуправляющихся земств так и не возникло, здесь реформа свелась к расширению судебных и фискальных прав общин и выборных земских старост и судей.
* Правительству создававшиеся им местные органы самоуправления были нужны прежде всего для обеспечения сбора доходов, ранее шедших кормленщикам (а теперь в форме откупа передававшиеся в казну). Своими силами обеспечить этого правительство было не в состоянии.
В четвертой главе («Закрепощение») автор рассматривает политику правительства в сфере закрепощения в конце XVI - начале XVII века, в частности, вопрос о «заповедных» и «урочных» годах. Аракчеев полагает, что под «заповедными годами» нужно понимать существовавшую в 1581/1582 - 1592/1593 гг. систему розыска и возвращения беглых и вывезенных частновладельческих крестьян, по инициативе самих землевладельцев и по суду. При этом, вероятно, полного запрета на крестьянские переходы, как это принято считать, введено не было и запрет касался только тяглых крестьян, ответственных налогоплательщиков. Параллельно, с 1584 -1585 г. функционировала также система розыска и возвращения беглых посадских, черносошных и дворцовых крестьян, силами писцов и самих тяглых общин и без суда, явочным порядком. Таким образом, тяглые черносошные, дворцовые и частновладельческие крестьяне, а также тяглые посадские люди утратили (временно) право выхода. В 1593/94 году срок сыска крестьян землевладельцами, ранее теоретически неограниченный (на практике челобитья принимались на крестьян ушедших с 1581/82 года), был ограничен 5 годами («урочные годы»). Эта же норма подтверждена указом 1597 года. Указом 1601 года (повторен в 1602 и вероятно в 1603 годах) выход частновладельческих крестьян был вновь разрешен, в виде вывоза их служилыми людьми (фактически только провинциальными, не включая московских, придворных и думных чинов) на условиях Судебника 1550 года (в Юрьев день и с выплатой пожилого). Выход дворцовых и черносошных крестьян по прежнему запрещался. Отдельно автор рассматривает известное Уложение 1607 года Василия Шуйского, фактически вводившее крепостное право и приходит к выводу о его недостоверности, считая, в общем, творчеством Татищева.
В последней, пятой главе («Правительственная политика последней трети XVI - начала XVII в. и эволюция положения тяглых сословий») рассматриваются ликвидация института наместников, один из аспектов административной практики конца XVI века (посланники) и деятельность земских миров в годы Смуты.
Разное Псков ко второй половине XVI века делился на 5 концов, а они в свою очередь на 33 сотни. Кончанское управление сохранялось до конца века, когда, в результате сокращения населения и общего упадка города, было ликвидировано, ввиду избыточности. Тогда же (между 1585 и 1608 годами) появился и общегородской орган управления - земская изба. Город теперь делился на существенно укрупнившиеся сотни (11 на 1628 год). Псковская земля состояла на 12 уездов (Псковского и еще 11). Уезды делились на 149 губ (сотен). Псковский уезд делился еще и на 7 засад, а уже они, в свою очередь, на губы.
Деньги и вещи проходили через руки придворного «фактора» Исаака Липмана... Его порой представляют неким «серым кардиналом» Бирона и чуть ли не закулисным правителем страны. «Герцог... следует только тем советам, которые одобрит жид, по имени Липман, достаточно хитрый, чтобы разгадывать и вести интриги. Он один посвящается только в тайны герцога, своего господина, и всегда присутствует на его совещаниях с кем бы то ни было. Можно сказать, что этот жид управляет Россиею», - докладывал из Петербурга саксонский посланник Зум в 1738 году. На самом деле все было несколько проще: процесс «европеизации» царского двора, проходивший по «образцам» германских дворов, привел к появлению в России типичной для них фигуры «придворного еврея»... Императорский придворный фактор и богатейший еврей Германии Самсон Вертхеймер... с честью служил трем поколениям Габсбургов; это он оплатил переговоры и заключение Утрехтского мира, завершившего Войну за испанское наследство. Придворный еврей саксонского курфюрста Августа II Берндт Лехман в 1697 году собрал десять миллионов талеров, с помощью которых обошел французского принца на «выборах» короля Речи Посполитой... Такие советники и агенты на все руки имелись при дворах в Мекленбурге, Ганновере, Баварии, Майнце, Вюртемберге, Брауншвейге и десятках других больших и малых княжеств.
Недавно проведенное исследование криминальной деятельности петровских «птенцов» выявило не только вопиющие размеры «лакомств», но и их причину. Стремительная трансформация патриархальной московской монархии в бюрократическую империю вызвала возрастание численности бюрократии: только за 1720 - 1723 годы количество приказных увеличилось более чем в два раза. Результатами стали разрыв традиции гражданской службы и снижение уровня профессионализма при возрастании амбиций и аппетитов чиновников. Проще говоря, дьяки и подьячие XVII века обворовывали казну и подданных умереннее и аккуратнее, а дело свое знали лучше, чем их европеизированные преемники, отличавшиеся полным «бесстрашием» по части злоупотреблений. В записках вице-президента Коммерц-коллегии Генриха Фика приводится характерный портрет такого «нового русского» чиновника, с которым сосланному при Анне Иоанновне Фику пришлось встретиться в Сибири. «Молодой двадцатилетний детинушка», прибывший в качестве «комиссара» для сбора ясака, на протяжении нескольких лет «хватал все что мог», а на увещевания честного немца ответствовал: «Брать и быть повешенным обое имеет свое время. Нынче есть время брать, а будет же мне... такое удобное упустить, то я никогда богат не буду; а ежели нужда случится, то я могу выкупиться», - и просил его поучениями не утруждать, «ибо ему весьма скушно такие наставления часто слушать».
Тем не менее, купил книгу Берзина, на которую меня навела одна замечательная девушка, в отличном состоянии и еще Янина, за смешные 280 рублей. А Миллера не стал покупать.
В «Москве» такой «вежливый» персонал. Ни здрасьте, ни до свиданья, ни спасибо, ни пожалуйста. Говоришь «спасибо», морду кирпичом и молчат. И вообще покупатели им явно мешают жить.
У «Западных окраин Российской империи» допечатали тираж штоли. В «Москве» всего за 300 рублей продается. С одной стороны, считай даром отдают, с другой - там вся украина загажена Таировой-Яковлевой, а евреи еще и Будницким. Прямо не знаю
Пензенский городовой казак-черкашенин, вторая половина XVII века (слева). Солдат 4-й шквадроны 2-й тысячи Первого выборного полка Аггея Шепелева, с наградным золотым за взятие Старого Быхова (на шапке). Конец 1659 - начало 1660 года. Рисунки Олега Федорова. Кликабельно.
И вновь 1-й Крымский поход 1687 г., на этот раз тьмачисленность русских ратей Как я уже упоминал, суммарные данные наряда ратных людей уже были ранее введены в оборот Разиным, а вот фактических цифр о явке на службу в опубликованных источниках нет. При этом у многочисленных экспертов «общим местом» является упоминать Посошкова и порассуждать о неэффективности приказного аппарата и упадке/слабости допетровской русской армии. Итак, обратимся к цифрам: - всего наряд (т.е. списочная численность русской армии) в 1-м Крымском походе составила 112.230 чел. (вкл. 14 тыс. слободских казаков) - за вычетом двух стрелецких полков при гетмане Самойловиче и отряда Г.И. Косагова в Каменном Затоне – 104.133 чел. - из них на смотре 16 мая в строю 91.038 чел. (87,4%) Вот вам и «упадок» и «неэффективность»… По отдельным разрядным/воеводским полкам ситуация была следующая:
Я, на всякий случай, перепроверил эти цифры по дневнику Гордона. По данным смотра у него 16.05 налицо 101 начальный человек и 3403 урядника и рядовых. Смотрим его дневниковую запись от 8.08: налицо - 3326 урядников и рядовых, умерло, сбежало и нетчиков - 576. Если из наличных вычесть 190 даточных (они учитывались отдельно), то получаются очень близкие цифры. Обычно эксперты в качестве примера эффективного военно-административного аппарата приводят Пруссию XVIII в. Да Фридрих бы удавился от зависти! Вы только вдумайтесь: за несколько месяцев удалось собрать со всей совсем немаленькой страны 90-тысячную армию, разместить и полгода кормить! В дневнике Гордона есть упоминания о том, что войска страдали от жажды, нехватки конских кормов и жары – но голода не было. Необходимые запасы хлеба, сухарей, круп, масла и прочего на 100 (!!!) тысяч человек на 6 (с конца февраля по конец августа) месяцев, были заранее заготовлены, собраны и доставлены на ТВД. А дальше были собраны лошади и подводы в достаточном количестве, чтобы свозить их туда-обратно по степи. Причем запасы еще и остались, и их складировали в приграничных городах и использовали во 2-м походе 1689 г.
В общем, когда какой-нибудь очередной доморощенный эксперт опять заведет песню про «полный упадок» и процитирует Посошкова с его «сабли не вынимать» - ткните его в данные почти 90% явки на службу в 1-м Крымском походе. rusmilhist.blogspot.ru/2015/10/1-1687.html#more