Мы можем попытаться создать первоначальный набросок будущей характеристики матримониального облика русской правящей династии домонгольской поры.
1.1. На протяжении всей интересующей нас эпохи Рюриковичи придерживались стратегии, согласно которой каждый появившийся в династии ребенок мужского пола обладал определенным правом на власть и безусловным правом на вступление в брак. Известная нам по европейским примерам изначальная ориентация младших сыновей правителя на духовную карьеру или распространившееся у «поздних» Рюриковичей почти принудительное безбрачие младших братьев в великокняжеской семье совершенно чуждо династии в XI — первой половине XIII в. 1.2. Практика добрачного пострижения княжон — в отличие от практики добрачного пострижения княжичей — на Руси существовала, но и она имела, по-видимому, относительно ограниченный характер и была распространена по преимуществу в конце XI — первой трети XII столетия. Позднее же княгини, как и князья, как правило, принимают постриг, уже побывав в браке. читать дальше1.3. Первый этап (XI — первая треть XII в.) существования династии со времен крещения Руси характеризуется преобладанием междинастических браков, тогда как в рамках второго этапа (первая треть XII в. — 1230-е годы) скорее доминируют матримониальные союзы с представителями собственного рода. В качестве своеобразного переходного периода здесь можно выделить 1110-1120-е годы (время вступления в брак многочисленных детей сына Владимира Мономаха, Мстислава Великого). 1.4. Особый тип брачных партнеров для русских князей составляли, по-видимому, представительницы знатных половецких родов. «Дикие уи» и другие некрещеные родичи крестившихся княгинь-половчанок играли весьма заметную роль в стратегических возможностях их русских сыновей, мужей и родственников по мужу. Существенно, что генеалогические подсчеты относительно допустимости браков с половцами русской стороной велись, судя по всему, с той же тщательностью, что и в случаях браков с представительницами своего рода. В то же время, насколько мы можем судить по дошедшим до нас источникам, половцы не считались подходящими брачными партнерами для русских княжон. Брак овдовевшей княгини с половцем безусловно рассматривался как нарушение нормы, но не становился причиной полного изъятия нарушительницы и ее нового мужа из системы междукняжеских матримониально-политических связей. 1.5. Принцип равной/неравной знатности брачевавшихся функционировал в династии Рюриковичей таким образом, что княжны, как правило, не вступали в брак с людьми, не принадлежавшими к правящим домам, однако исключения в этой области были вполне возможны. Представители же мужской части рода в этом отношении действовали еще свободнее — они могли жениться не только на княжнах Рюриковнах, половчанках, женщинах из европейских владетельных домов, но и на знатных новгородках, а иногда и других лицах некняжеского происхождения. Таким образом, «русская модель» в данном случае демонстрирует определенное своеобразие по отношению к известным моделям поведения северно- и некоторых западноевропейских династов, которые стремились обеспечить максимально знатных брачных партнерш для старших сыновей, проявляя при этом готовность отдавать дочерей за людей менее знатных, чем они сами. Таким образом, модель использования знатной женщины в качестве социального лифта для домонгольской Руси в целом скорее неактуальна. 2.1. Со времен принятия христианства династия Рюриковичей усвоила норму запрета на браки между кровными родственниками, охватывающую первые шесть степеней родства (до троюродных братьев и сестер включительно). Соответствующие степени родства в эту эпоху одинаково запретны для брака как в Византии, так и в Западной Европе. При этом в Византии на протяжении XI—XII столетий окончательно складывается более строгий вариант запрета, согласно которому недопустимой для брака становится также и следующая, 7-я степень кровного родства. Однако для русских князей на протяжении всего домонгольского времени 7-я степень остается по-прежнему дозволенной, и нам ничего не известно о том, чтобы окормлявшие Русь архиереи из Византии протестовали против подобного порядка вещей, сложившегося в династии. 2.2. В русской династической практике в интересующий нас период довольно твердо реализовывался принцип последнего вагона: общепринятая родовая норма, касавшаяся запретов на браки с кровными родственниками, нарушалась лишь по отношению к последней из запрещенных, наиболее отдаленной 6-й степени родства. Сами по себе эти нарушения были относительно малочисленными. 2.3. Прекращение княжеских матримониальных союзов (на русской почве явление относительно редкое) могло происходить как по обоюдному согласию, так и по инициативе одной из сторон. Однако вплоть до XIII в. они никак не соотносились, судя по источникам, с теми брачными казусами, где имело место нарушение канонических запретов на близкородственные или близкосвойственные браки. Иными словами, довольно долго на Руси остается неизвестной практика манипуляции каноническим правом, когда одни и те же родственные отношения сперва признаются приемлемыми для брака ради пользы страны и церкви, а впоследствии они же провозглашаются достаточным основанием для расторжения этого брака. Первый случай подобной манипуляции, относящийся к началу XIII столетия, может считаться одним из симптомов кардинальной перестройки всего династического быта Рюриковичей. 2.4. Отступления от канонических ограничений, усвоенных династией, образовали своего рода микросистему, поддерживавшуюся локально-семейной традицией. Близкие потомки одного и того же лица могли при сходных обстоятельствах вступать в недозволенные браки (например с троюродными), оглядываясь лишь на семейный прецедент. Однако микротрадиция семейного прецедента, весьма популярная сама по себе, обречена на краткость существования в тех областях, где она входит в противоречие с канонической нормой и общепринятой родовой практикой. 3.1. Русская княжеская династия довольно тщательно соблюдала ряд ограничений на браки со свойственниками, что в целом сближало ее с византийскими правящими домами и противопоставляло многим европейским правителям, в первую очередь скандинавам. При этом число степеней свойства, запретных браков здесь на одну меньше, нежели степеней кровного родства, что не позволяет говорить о последовательной эксплуатации концепции «единства плоти», подразумевающей полное отождествление родственника по браку и кровного родственника. 3.2. Отступления от общепринятых в династии запретов на браки с близкими свойственниками относительно редки, но, в отличие от близкородственных союзов, затрагивают не только самую отдаленную из запретных степеней (5-ю степень свойства), но и 4-ю степень. При этом картина подобных немногочисленных нарушений асимметрична: у русских князей (в отличие от их скандинавских современников) нам не известно ни одного примера параллельного брака, когда два родных брата женились бы на двух родных сестрах, но обнаруживаются (хотя и чрезвычайно редкие) примеры соответствующего перекрестного брака, когда брат и сестра из одной семьи вступали в матримониальные союзы с сестрой и братом из другой семьи. 3.3. Уникальной чертой русского династического обихода является тотальный запрет на браки со свойственницами особого типа. Ни один русский князь не мог жениться на вдове другого русского князя, сколь бы отдаленным ни было его родство с покойным. Подобной дискриминации царственных вдов не существовало в это время ни в Византии, ни в Западной, ни в Северной Европе, данный запрет накладывал ряд существенных ограничений на матримониально-политическую стратегию династии. Так, в частности, отпадала возможность легитимизации права на власть путем заключения брака с вдовой предшествовавшего правителя, родители или другие родственники жены умершего князя были лишены возможности заключить с помощью повторного брака вдовы-княгини какой бы то ни было альянс на родине. Ее дети не имели шанса приобрести дополнительное кровное родство с какой-либо другой ветвью Рюриковичей или иным знатным семейством в своем поколении, поскольку здесь, на Руси, у них не могло появиться единоутробных сестер и братьев, а следовательно, они не могли рассчитывать на их политическую поддержку. Тем не менее у Рюриковичей запрет на брак с овдовевшей княгиней соблюдался более неукоснительно, нежели запрет на браки с кровными родственниками в 6-й степени или с близкими свойственниками, что заметно влияло на всю систему матримониальных отношений в династии. 3.4. Существенно, что русские княжны, будучи выданы замуж за пределы Руси и овдовев там, отнюдь не следовали принятому в династии Рюриковичей матримониальному поведен поведенческому коду, касавшемуся ограничений на браки со свойственниками. Они охотно выходили замуж вторично, причем могли заключать матримониальные союзы с лицами, состоявшими с ними в 4-й степени свойства по параллельной модели, что едва было бы мыслимо при заключении княжеских династических браков. 3.5. Отношения духовного родства, помимо своих прочих функций, являются одним из инструментов выстраивания и подстраивания внутридинастических связей в роду русских князей. С одной стороны, насколько можно судить по не слишком обширному фактическому материалу, династия соблюдала запрет на браки между духовными родственниками (по крайней мере ближайших степеней). Соответственно духовное родство могло служить тем же целям установления родственно -политического союза, что и брак, в тех случаях, когда брак сам по себе был невозможен в силу существования близкого кровного родства. С другой стороны, в позднее домонгольское время в династии, по-видимому, прилагались специальные усилия для того, чтобы заключение духовного родства не стало препятствием для потенциально возможного брака, и потому восприемниками княжичей зачастую оказывались их близкие родственники, на детях которых они не могли жениться. Очевидно, что даже наш достаточно беглый набросок истории княжеских браков в домонгольской Руси позволяет говорить о том, что матримониальные союзы Рюриковичей не были набором однократных политических решений, но представляли собой элементы системной династической стратегии, которая в некоторых своих аспектах оставалась на протяжении двух с половиной столетий неизменной, тогда как в других претерпевала значительную эволюцию.
А. Литвина, Ф. Успенский «Брак и власть между Западом и Востоком: матримониальный портрет династии Рюриковичей» // Средневековая Европа: Восток и Запад
Я. Водарский, Э. Истомина Православные монастыри России и их роль в развитии культуры (XI - начало XX в.)
Довольно своеобразная, надо сказать, книга. Состоит из двух частей. Первую - «Основание православных монастырей на территории Российской империи» написал Водарский, здесь много всяческих цифр, но довольно сумбурно, к тому же автор по старой памяти периодически сбивается на обличение царизма, самодержавия и их служанки - церкви, что на фоне общей тональности книги выглядит несколько забавно. Вторая часть, написанная Истоминой («Социкультурные функции православных монастырей России») посвящена роли монастырей и церкви в развитии русской культуры - образование, монастырские библиотеки, ремесла и промыслы и проч. Самая пожалуй ценная часть - приложения, занимающие примерно половину текста. В них -составленный Водарским список всех монастырей существовавших на территории Российской империи в V - нач. XX в. (более 2500), с краткой информацией о них (год основания, местоположение, для некоторых - число крестьянских дворов в 17 - 18 вв. и т. д.) и обобщающие таблички.
читать дальшеМонастыри Методика подсчета у Водарского довольно странная. Так, он зачем-то настойчиво считает грузинские и бессарабские монастыри, включая их в общую статистику, хотя очевидно, что вплоть, как минимум, до XIX века никакого отношения к русской церкви они не имеют. Не менее своеобразен территориальный аспект - монастыри учитываются по губерниям («по состоянию на начало XX в.») и по более крупным регионам - России (в границах РФ) и еще более фэнтезийным «Украине», «Белоруссии» и проч.
Всего за рассматриваемый период основано, с учетом грузинских, бессарабских и прочих, 2 574 монастыря (2 126 собственно монастырей, 357 пустыней, 84 скита и 7 киновий). Из них 1 909 (74%) мужских, 659 женских и 6 совместных; 833 (32%) городских и 1 741 сельский.
Из общих подсчетов ниже грузинские и бессарабские (основанные до XIX в.) монастыри заботливо выкинуты, чтобы не искажать общей картины. Бессарабских монастырей за описываемый период основано 28 (из них 23 до XIX в.), грузинских, начиная с V в. - 48 (начиная с XI в. - 35).
В XI в. на Руси было основано 27 монастырей (из них 21 мужской и 6 женских, 20 городских и 7 сельских), больше всего на территории будущей Киевской губернии - 12. В XII в. - 72 монастыря (58 мужских, 14 женских; 40 городских, 32 сельских), в первую очередь на территории будущих Новгородской (20), Владимирской(15) и Киевской (9) губерний. В первой половине XIII в. (до 1238 г.) - 38 монастырей (28 мужских, 10 женских; 23 городских, 15 сельских). Всего за домонгольский период - 137 монастырей (107 мужских, 30 женских; 83 городских, 54 сельских).
В XIII в. (после 1238 г.) - 30 монастырей (27 мужских, 3 женских; 14 городских,13 сельских), в большинстве своем на территории Северо-Восточной Руси - 22. В XIV в. - 152 монастыря (133 мужских, 18 женских, 1 смешанный; 61 городской, 91 сельский), в первую очередь на территории будущих Московской (30), Новгородской (26), Владимирской (14), Костромской (12), Тверской (11), Вологодской (9) и Ярославской (8) губерний и примерно 15 на территории ВКЛ. В XV в. - 255 монастырей (224 мужских, 29 женских, 2 смешанных; 91 городской,164 сельских), в первую очередь на территории будущих Вологодской (43), Владимирской (40), Новгородской (36), Ярославской (35), Московской и Курской (по 27) губерний и примерно 26 на территории ВКЛ и Польши. В XVI в. - 535 монастырей (451 мужской, 82 женских, 2 смешанных; 175 городских, 360 сельских), в первую очередь на территории будущих Псковской (74), Тверской (66), Новгородской (48), Московской (35), Вологодской (30) губерний и примерно 74 на территории ВКЛ и Польши. В XVII в. - 705 монастырей (565 мужских, 139 женских, 1 смешанный; 242 городских, 463 сельских), в первую очередь на территории будущих Вологодской (43), Владимирской (40), Новгородской (36), Ярославской (35), Московской и Курской (по 27) губерний и примерно 144 на территории ВКЛ и Польши (включая Курляндию). В XVIII в. (до 1764 г.) - 199 монастырей (136 мужских, 63 женских; 59 городских, 140 сельских), в первую очередь на территории будущих Костромской, Нижегородской и Черниговской губерний (по 14) и не менее 11 в Польше. В XVIII в. (после секуляризации 1764 г.) - 24 монастыря (20 мужских, 4 женских; 6 городских, 18 сельских), из них минимум 4 в Польше. В XIX в. - 323 монастыря + 10 в Грузии (не считая грузинских, 125 мужских, 198 женских; 16 городских, 245 сельских), в первую очередь на территории Московской и Тамбовской (по 17), Нижегородской (13), Самарской и Саратовской (по 12), Пермской, Воронежской и Таврической (по 10) губерний. В XX в. (до 1917 г.) - 96 монастырей + 7 в Грузии (не считая грузинских, 31 мужской, 65 женских; 7 городских, 89 сельских) Век основания еще 45 русских монастырей (+ 7 грузинских и 1 бессарабского) неизвестен.
Как видно, в домонгольский период монастыри основывались в основном в городах, начиная с XIV в. монастырская жизнь все больше смещается в сельскую местность. Вплоть до XIX в. монашество оставалось в основном мужским занятием, начиная с девятнадцатого столетия резко увеличивается число женских монастырей, монахинь и послушниц (см. ниже).
До 1764 г. было по разным причинам закрыто, разрушено и не восстановлено более 800 монастырей, в 1764 г. упразднено 465 монастырей и в 1786 - 1787 гг. еще 35, всего более 1300. На 1917 г. в России имелось 1 256 архиерейских домов, монастырей, пустыней, скитов, киновий и подворий с 104 512 монахами и послушниками (33 515 монахов и монахинь и 70 997 послушников и послушниц). Из общего числа монашествующих 75% составляли женщины (18 590 монахинь и 58 995 послушиц).
Землевладение На вторую четверть XVII в. в собственности церкви находилось примерно 2 000 000 десятин пашни в одном поле, что составляло примерно 16% общей площади обрабатываемой земли. В руках светских землевладельцев на то же время находилось 7 800 000 десятин, дворцового ведомства - 1 200 000 десятин, черносошных крестьян и проч. - 1 300 000 десятин. На 1678 г. церковь в целом владела 116 657 крестьянскими дворами, из которых 97 934 принадлежали 395 монастырям, 11 595 архиерейским домам и 7128 патриарху. На 1700 г. у церкви имелся уже 150 081 двор, в т. ч. 115 253 у 404 монастырей, 29 028 у патриарха и 17 архиерейских домов, и 5 800 дворов у 317 соборов и церквей. На 1700 г. в России помимо патриаршего имелось 23 архиерейских дома. О владениях киевского, черниговского, переяславского и астраханского сведений у автора нет, тамбовский и воронежский собственных вотчин не имели и кормились за счет приписных монастырей. Остальные 18 домов владели 28 417 дворами, в т. ч. 22 798 в домовых вотчинах и 5 619 в 83 приписных монастырях.
Число дворов у крупнейших монастырей-землевладельцев на 1678 (в табличке «XVI век»*) и 1700 гг.
Из числа соборов и церквей самыми крупными собственниками были московские Архангельский (1 297 дворов), Благовещенский (638) и Успенский (269). Из провинциальных соборных церквей - суздальская (162), курская (88), ярославская (78) и муромская (75). Всего у 29 соборных церквей имелось ок. 3000 дворов, у 287 приходских (из 11 467) - 2 800 дворов.
* Число дворов приводится со ссылкой на С. Веселовского («Труды по источниковедению и истории России...»). У Веселовского это число дворов по переписи 1678 г., однако Степан Борисович (а вслед за ним и Водарский) считал возможным экстраполировать эти данные на конец XVI в.
"Ten German Bombers" is a patriotic children's song, originally sung by British schoolchildren during World War II, but controversially adopted in recent years by English football fans at matches against Germany.
Действительно можно было считать нашу историю исполненной, и тем самым как бы завершенной, и надеяться на долгие будущие годы жизни нации, разумеется, счастливой, поскольку это будет «нация без истории». В «новой Европе», где нет места конфликтам и войнам, исторический процесс как мы его знали на протяжении веков... прекратится...
А. Бобраков - Тимошкин «Проект Чехословакия»
Масарик-то про «конец истории» вещал задолго до Фудзиямы Фукуямы.
«Все романы заканчиваются свадьбой, а зря: это все равно что заканчивать произведение на эпизоде, в котором на человека в темном лесу нападают разбойники», — сетует Лев Николаевич Толстой. И сразу становится понятно, что классик не читал дивного куртуазного романа "Эрек" Хартманна фон Ауэ, в котором всё ровно наоборот. Главный экшн разворачивается уже после того, как Самый Храбрый Рыцарь (Эрек) отвоевывает себе в жены Самую Прекрасную Даму (Эниту). Герои соединяются узами брака ииии тут случается по-человечески вполне понятное: они перестают вылезать из постели! С утра еле-еле выкарабкиваются на мессу, потом с опозданием приходят на обед, только чтобы сразу после поспешить обратно в опочивальню. Вскоре боевые товарищи Эрека начинают роптать — ни турниров тебе, ни походов на дракона, ни сеч с соседями, а был ведь нормальный рыцарь, пока не обабился. До витающего в облаках Эрека ничего не доходит, а более толковая Энита начинает беспокоиться и в конце концов роняет слова упрека. читать дальшеСтрашно оскорбленный Эрек приходит в ярость, приказывает жене одеться, седлает лошадь и отправляется на поиски приключений — под страхом смерти запретив Эните заговаривать с ним. Однако в тот же день юной деве приходится нарушить обет: она замечает засаду и решает предупредить об этом мужа, пусть даже ценой своей жизни. Эрек, разумеется, рубит злодеев в капусту, выговаривает Эните за непослушание и еще строже приказывает молчать. Ситуация повторяется, внимание, трижды. И все бы ничего, но дотошный Хартманн, который на самом деле не сочинял сам, а вольно переводил французский текст, задается вопросом: какого, собственно, черта бравый рыцарь Эрек оказывается таким кретином, что не в состоянии просечь толпу разбойников, в то время как Энита все замечает? И дает гениальное пояснение: ну конечно, ведь Эрек скачет на лошади и у него ГРЕМЯТ ДОСПЕХИ! В итоге наш принц, покромсав достаточное для повышения самооценки число противников, понимает, что без Эниты ему никак, герои мирятся и живут долго и счастливо. Читать дико интересно, хотя не уверена, что у этого всего есть мораль — ну, может быть, кроме того что надо слушать друг друга (и подкладывать под снаряжение поролон, если случится отправиться на поиски приключений). vk.com/wall-126191766_792
Феномен реформ на западе и востоке Европы в начале Нового времени (XVI - XVIII вв.)
Сборник по итогам одноименной конференции Европейского университета в 2012 г. Ну как-то не очень. Есть интересные моменты, но всерьез меня заинтересовала только одна статья, остальное, в большинстве случаев, либо за пределами моих интересов, либо я это уже читал.
читать дальшеЕ. Акельев, Е. Трефилов Проект европеизации внешнего облика подданных в России первой половины XVIII в.: замысел и реализация
читать дальшеСтатья посвящена одной из самых гнусных затей петровского царствования, ее законодательной стороне и практическому воплощению.
Законодательство читать дальшеНачалом всей этой гнусности традиционно считается 26 августа 1696 г., когда вернувшийся из заграничного турне Петр принялся вдруг резать бороды боярам пришедшим поздравить его с возвращением. Однако первый указ о ношении западного платья был выпущен только 4 января 1700 г. Он предписывал боярам, окольничим, стольникам, стряпчим, московским дворянам, дьякам и жильцам, приказным, торговым и дворовым людям в Москве и городах носить «венгерские кафтаны». Учреждения и должностные лица ответственные за исполнение указа и санкции за его неисполнение прописаны не были и сам он по всей видимости остался пустым сотрясением воздуха. Два года спустя, 30 декабря 1701 г. был выпущен новый указ предписывающий носить уже «немецкое платье» и ездить в «немецких седлах», русские платье и седла, их изготовление и продажа запрещались. Указ был обращен к боярам, окольничим, стольникам, стряпчим, московским дворянам, купцам, а также и городовым дворянам и детям боярским, драгунам, солдатам, стрельцам и «всяких чинов людям московским и городовым жителям». Указ распространялся и на женщин, включая жен духовных лиц (священников, дьяконов и причетников). От ношения немецкого платья освобождались лица духовного чина и пашенные крестьяне, однако крестьяне жившие в Москве «для промыслов» также должны были носить немецкое платье. За неисполнение указа полагался штраф - 2 руб. с конного человека, 40 коп. (13 алтын 2 деньги) с пешего. Взимать штрафы должны были выборные целовальники из числа посадских, дежурившие у городских ворот. «Мастеровым людям» которые станут делать русскую одежду и седла и торговать ими указ грозил «жестоким наказаньем». О практическом применении указа сведений нет, однако три года спустя, 22 декабря 1704 г. он был почти дословно повторен, что само по себе является свидетельством его низкой эффективности. Примерно тогда же, 16 января 1705 г. был выпущен и первый указ о запрете бород. Он предписывал царедворцам, дворовым, городовым, приказным «всяких чинов людям», гостям, купцам гостиной сотни и посадским людям в обязательном порядке брить бороду и усы. Желающие носить бороду и усы должны были уплачивать огромную пошлину - гости, купцы гостиной сотни и купцы первой статьи - 100 руб. в год; царедворцы, дворовые, городовые и «всяких чинов служилые и приказные люди», торговые и посадские люди второй статьи - 60 руб. в год; посадские третьей статьи, ямщики, дворовые люди, церковные причетники и «всяких чинов московские жители» - 30 рублей. Уплатившим пошлину предписывалось выдавать (в Москве в Земском приказе, в провинции в приказных избах) специальные знаки, которые бородачи должны были носить на себе. С крестьян при въезде в город предписывалось брать пошлину - по 2 деньги с бороды. Как полагают авторы, два последних указа рассылались на места одновременно и вероятно именно в 1705 г. они начинают активно проводиться в жизнь повсеместно. Реакция населения на эти нововведения была резко отрицательной. Так, в сибирской Таре ок. 500 казаков, детей боярских и прочих жителей отказались подчиняться указам. В Томске после оглашения указов толпа местных жителей явилась в приказную избу и заявила воеводе о своем отказе им подчиняться. В ходе Астраханского восстания 1705 - 1706 гг. главной причиной возмущения восставшие называли именно указы о брадобритии и ношении немецкого платья и т. д. Реакция населения заставила власти пойти на уступки. В начале января 1706 г., в ответ на коллективную челобитную 115 служилых людей 19 сибирских городов Петр именным указом приказал «те наши грамоты все отставить», а платья и седла использовать «как кто похочет». При этом в тексте указа зона его применения четко не прописывалась и действие его распространялось вероятно не только на Сибирь, но и, как минимум, на Нижнее Поволжье. Новый всплеск активности правительства последовал лишь семь лет спустя - 17 декабря 1713 г. был повторен указ о запрете ношения бороды и русского платья для горожан и особенно жителей Санкт-Петербурга, в 1714 г. часть купцов торговавших русской одеждой в Петербурге была бита кнутом и сослана на каторгу . После этого, 29 декабря 1714 г. указ о запрете ношения и торговли русской одеждой был вновь повторен. Провинившимся грозили «жестоким наказаньем», каторгой и отпиской имущества на государя. Пик законодательной активности властей пришелся на 1722 - 1724 гг., когда за полтора года было принято шесть соответствующих указов. 6 апреля 1722 г. был подтвержден прежний указ* об уплате пошлины в 50 рублей за ношение бороды. При этом бородачи и раскольники должны были в обязательном порядке носить специальную одежду (зипун, ферязь и однорядку, раскольники еще и с цветовыми отметинами). Ходивших с бородой, но без спецодежды, указ требовал задерживать и штрафовать на 50 руб. (половина из которых полагалась «приводчику»). Указ распространялся на представителей «всех мирских чинов», кроме пашенных (но не промышленных) крестьян. Начиная с этого времени правительственное законодательство последовательно отождествляет бородачей с раскольниками, что не соответствовало действительности. 12 июня 1722 г. указом Сената было уточнено, что бороды следует брить «вплоть», подстригающих бороды ножницами «не вплоть» следует приравнивать к бородачам, со всеми вытекающими последствиями. Сенатский указ от 30 октября 1722 г. требовал незамедлительно выключать из оклада и не взыскивать денег с «исправившихся» раскольников, отказавшихся от своей веры и старого платья и обривших бороды. Указ Сената от 14 июня 1723 г. делал бородачам поблажку - купцов и торговых крестьян не имевших средств на уплату штрафа («за убожеством») предписывалось, обрив бороду, выпускать на поруки. Не брившихся 2-3 недели (но брившихся ранее и соглашавшихся бриться впредь) указывалось брить и отпускать без штрафа. Пашенных крестьян и бобылей привезших в город товар на продажу предписывалось не задерживать и не штрафовать вовсе. Приступ гуманизма оказался недолгим, уже через две недели, 28 июня 1723 г. Петр именным указом предписал отправлять неплатежеспособных бородачей в ссылку в Ревель (в Рогервик), для отработки штрафа (сибиряков предписывалось с той же целью ссылать на местные заводы). 13 ноября 1724 г. еще одним именным указом Петр вновь ввел специальные медные знаки для выдачи бородачам и раскольникам после уплаты пошлины (а заодно предписал женам бородачей и раскольников тоже носить специальную одежду). Впрочем, применения они видимо так и не нашли** - несколько тысяч знаков отчеканенных в Москве для раздачи в 1725 г., пролежали на складе до 1728 г., а затем пошли в переплавку. Вдобавок ко всему этому в 1724 г. для надзора за бородочами и раскольниками было учреждено специальное ведомство - Раскольническая контора. Смерть Петра не избавила добрых русских людей от преследований. Очередной всплеск активности властей пришелся на 1726 г. Изданный 31 мая 1726 г. именной указ Екатерины I предписывал военным в отставке и отпуску в обязательном порядке брить бороду и носить немецкое платье***. Провинившихся рядовых и унтеров полагалось бить батогами, а с офицеров брать штраф в размере месячного жалованья, в двойном и тройном размере при рецидивах, а на четвертый раз лишать патента и приравнивать к раскольникам. 4 августа 1726 г. были подтверждены прежние указы о бритье бород и ношении немецкого платья жителями Петербурга. 27 ноября 1726 г. сенатским указом было подтверждено взимание пошлины за бороду с раскольников (неплательщики ссылались в Рогервик). Вновь к законотворчеству в этой области обратилась Елизавета Петровна. После почти двадцатилетнего перерыва 19 февраля 1743 г. сенатским указом были подтверждены все прежние установления - о запрете бород и русского платья для всех кроме духовенства и пашенных крестьян, ношении специальной одежды бородачами и раскольниками и т. д. 2 декабря 1752 г. еще один сенатский указ вновь подтвердил установления 1722 - 1724 гг., в том числе и ношение медных знаков на одежде. Это был последний всплеск идиотии, взошедшая на престол летом 1762 г. Екатерина II указом от 14 декабря 1762 г. («О позволении раскольникам выходить и селиться в России») фактически отменила бритье бород и ношение специальной одежды для раскольников. 15 декабря 1763 г. была упразднена Раскольническая контора. Ее функции по управлению делами раскольников были переданы местным властям, однако о другой ее обязанности - борьбе с бородачами, в указе не было сказано ничего. По мнению авторов, с ликвидацией конторы преследования бородачей и традиционной русской одежды прекратились.
* Непонятно, кстати, что это за прежний указ, поскольку в указах выше фигурировали другие суммы. ** Вероятно из-за смерти Петра в феврале 1725 г. *** Указ констатировал, что отпущенные со службы штаб-, обер- и унтер-офицеры и рядовые ходят с бородами и в русском платье.
Практические результаты читать дальшеПрактические результаты неустанной борьбы авторы рассматривают на материалах архива Раскольнической конторы. Контора была создана в 1724 г. и в качестве специальной канцелярии при Сенате ведала делами раскольников и бородачей, отвечая, в первую очередь, за сбор пошлин и штрафов. Всего авторами было выявлено и исследовано 48 дел (за 1728 - 1762 гг.), содержащих сведения о 119 лицах обвиняемых в ношении бороды и русской одежды* в 20 городах**. Подавляющее большинство из них (110 человек, 85%) посадские люди, остальные - торгующие в городе крестьяне (15 чел.), ямщик и двое дворовых. Обнаружены также сведения о 38 доносителях, среди них 15 служащих центральных и местных учреждений, 11 солдат и офицеров, 9 посадских людей, двое крестьян и один придворный. Задержанные бородачи в большинстве случаев аппелировали к закону 1723 г., объясняя наличие бороды уважительными причинами (болезнь, старость, долгая отлучка). Как правило им удавалось избежать наказания (штраф был взят в 8 делах из 48). В 7 случаях обвинения в ношении бороды и русской одежды выдвигались против посадских людей и купечества целых городов - Васильсурска, Калуги, Каргополя, Костромы, Порхова, Скопина и Царицына. Судя по материалам дел (1743 - 1762 гг.) население этих городов массово носило и то и другое. Так, в Калуге на 1753 г. «указное платье» встречалось редко, а женщины его не носили вовсе, такая же картина наблюдалась в Царицыне и Васильсурске. В Калуге, Васильсурске, Боровске в русском платье ходили даже бургомистры, причем в последних двух городах они не брили и бород и т. д. Таким образом, даже полвека спустя после начала прогрессивных реформ успехи властей в искоренении бород и русской одежды оставались сомнительными и городское население России сохраняло человеческий облик.
* Старообрядцев авторы сознательно не рассматривали, соответственно, все эти лица приверженцы официальной церкви. ** Москва, Боровск, Васильсурск, Вязники, Вязьма, Калуга, Каргополь, Коломна, Кострома, Курск, Н. Новгород, Олонец, Порхов, Ржев, Санкт-Петербург, Скопин, Сызрань, Тюмень, Царицын, Яранск.
Купил на пробу IPA от «Сибирской короны», «Алтайский ветер» называется. Говно это, а не IPA. «Волковская пивоварня» за те же деньги много круче, про крафт я уж и не говорю А тем кто это рекламирует желаю всю оставшуюся жизнь оболонь пить.
10 ноября 1744 г. Костромская провинциальная канцелярия доносила в Раскольническую контору, что в октябре того же года силами большой команды солдат была совершена облава на «костромичь посадских людей», в ходе которой удалось поймать «посадских людей в отрощенных бородах и неуказном русском платье...» но они «...взять себя не дали и, отбився... ушли». Солдаты в доношении поименно перечислили бородачей, а Костромская провинциальная канцелярия потребовала от магистрата их выдачи для взыскания штрафа. Однако бургомистр посадских людей «не отдал, а сказал, отданы не будут, и в том буде на их воевода писал бы куда хочет».
Е. Акельев, Е. Трефилов «Проект европеизации внешнего облика подданных в России // Феномен реформ на западе и востоке Европы.».
В принципе я еще в бытность работы в Ведомостях помню наших бодрых энергетических чиновников, которые говорили, что спрос китайцев на газ безграничен, деваться им некуда, поэтому надо сохранять выдержку и давить. Но не поняли они с кем имеют дело. Они будут поголовно кашлять и ходить в респираторах, зато экономно строить энергетику на угле, а на сэкономленные деньги построят высокоскоростную железную дорогу в какую-нибудь пердь в провинции Цинхай, которая не окупится никогда. www.facebook.com/vasily.kashin/posts/1370836299...