Дочь пресс-секретаря президента России Дмитрий Пескова Елизавета сообщила в Instagram, что теперь будет заниматься развитием и поддержкой патриотического воспитания и молодежного предпринимательства в России. www.ntv.ru/novosti/1831164/
Хорошая книга, пишет автор прекрасно и османским периодом не ограничивается, фактически это история Дубровника со времени основания и до начала XIX века.
читать дальшеИстория города читать дальшеДубровник был основан в первой половине VII века беженцами из разрушенного славянами Эпидавра (примерно 11 км южнее Дубровника). Беженцы (их число не превышало, вероятно, нескольких сотен) поселились на западной оконечности небольшого скалистого островка Лау (или Лабе) отделенного от берега неширокой протокой. Позднее поселение расширилось и к IX в. занимало уже весь остров («Старый город»). В X веке начинает заселяться прилегающая материковая территория, формируется городское предместье, в XII - XIII вв. превратившееся в еще один городской район - «Новый город». Протока разделяющая Старый и Новый город начиная с XI в. постепенно засыпалась, со временем на ее месте появилась главная городская улица - Страдун/Плаца. В конце XIII в. Новый город был обнесен крепостными стенами и на этом формирование территории города в целом завершилось.
Начиная с VII в. формируется и сельская округа Дубровника, постепенно все более расширяясь. Официально город вплоть до начала XX в. именовался Рагузой (происхождение названия неясно), славянское его название - Дубровник впервые упоминается в 1189 г. и затем долгое время употреблялось параллельно, став официальным только в 1918 г. Вплоть до начала XIII в. Дубровник, с небольшими перерывами*, оставался под (номинальной, по большей части) властью Византии. В 1205 г., вскоре после падения Константинополя, Дубровник перешел под сюзеренитет Венеции. Установив контроль над городом, венецианцы попытались ограничить его экономическую и политическую самостоятельность, однако особых успехов не добились - дубровчане упорно отстаивали свои права. В тоже время, поддержка Венеции помогла городу устоять перед натиском соседней Сербии, правители которой на протяжении ста с лишним лет пытались установить контроль над Дубровником (с сербами город воевал в 1186, 1215, 1252, 1265, 1301, 1317, 1325 - 1326 годах). Венецианское владычество продолжалось почти полтора века, в 1358 г. Венеция вынуждена была уступить Далмацию, включая Дубровник, Венгерскому королевству**. Зависимость от Венгрии была номинальной и сводилась к уплате символической дани (несколько сотен дукатов), фактически с 1358 г. город превращается в самостоятельное государство официально, с 1441 г., именовавшееся Republica Ragusina. В первой половине XV в. Дубровник вступает в эпоху мощного подъема - с помощью дипломатических, финансовых и силовых средств республика расширяет свою территорию - приобретаются остров Млет, плодородная область Конавля, ставшая житницей республики и т. д. Расцвет переживает балканская торговля, принося Дубровнику значительные доходы. Рост политического и экономического могущества отражается и на самом городе - он активно перестраивается, деревянная застройка полностью заменяется каменной, возводятся общественные здания, улицы полностью вымащиваются камнем, строятся канализация и водопровод (в 1436 - 1438 гг. построен акведук длиной 12 км, до этого город обеспечивался только собираемой в цистерны дождевой водой). Первые контакты с османами Дубровник устанавливает в конце XIV века, получив (в 1392 и 1399 гг.) право на торговлю во владениях султана. В 1430 г. оно было подтверждено грамотой Мурада II. В 1440 г. турки впервые потребовали от Дубровника уплаты дани. Город отказался, турки ответили арестом дубровницких купцов и их товаров и в 1442 г., после напряженных переговоров, республика согласилась уплачивать ежегодно 1 000 дукатов (серебряной посудой), взамен турки гарантировали ее независимость и целостность, а также свободу торговли для дубровницких купцов в своих владениях (при уплате пошлины в 2%). В 1458 г. размер дани был увеличен до 1 500 дукатов, в 1468 г. до 5 000 дукатов, а в 1471 г. - до 10 000 дукатов. С 1478 г. город платил османам 12 500 дукатов (10 000 - хараджа и 2 500 джумрука, см. ниже), на этом уровне дань сохранялась и позднее (с начала XVII в. из-за разорения города она платилась раз в три года). Республика, таким образом, с 40-х годов XV в. признавала свою зависимость от османского султана (одновременно, до 1526 г. оставаясь и под формальным сюзеренитетом Венгрии), однако, в целом, статус ее не был четко определен (и до сих пор является предметом дискуссий), что позволяло дубровчанам занимать весьма гибкую позицию в острых ситуациях. В развернувшейся в шестнадцатом столетии ожесточенной борьбе на суше и на море между Османской империей, Габсбургами, Испанией и Венецией Дубровник держал нейтралитет, что принесло ему неисчислимые выгоды - город оставался едва ли не единственным действующим торговым каналом между османскими владениями и внешним миром***. К 70-80-м годам XVI века республика достигла пика своего экономического могущества. Однако уже к концу столетия усилившаяся конкуренция со стороны венецианцев привела к резкому сокращению дубровницкой торговли и город вступил в эпоху затяжного кризиса. В годы Кандийской войны (1645 - 1669 гг.) его экономическое положение вновь несколько улучшилось, однако в апреле 1667 г. на Дубровник обрушился новый страшный удар - город был почти полностью разрушен сильнейшим землетрясением, значительная часть его населения погибла. От этого удара Дубровник по большому счету так и не оправился. Османские власти и Венеция попытались было использовать катастрофу для ликвидации самостоятельности республики, но героическими усилиями своих дипломатов городу удалось отбиться. После разгрома турок под Веной и опасаясь поползновений соседней Венеции, республика попыталась найти нового покровителя. В августе 1684 г. был заключен секретный договор о переходе Дубровника под власть Габсбургов. Из-за изменения положения на фронтах реализован он не был и Дубровник остался под властью Турции. Во второй половине XVIII в. пребывающий в упадке город неожиданно переживает вторую молодость - благодаря удачной конъюнктуре быстро растет его морская торговля, принося республике неплохие доходы. Этот рост ненадолго прерывается русско - турецкой войной 1768 - 1774 гг. Не догадываясь о приближении эскадры А. Орлова, дубровчане в 1768 г. захватывают зафрахтованное русскими коммерсантами судно. Русское командование ответило на это массовой реквизицией дубровницких судов, а сам Дубровник с большим трудом избежал более суровых репрессий. Конец независимости республики положил Наполеон. По условиям Кампоформийского мира (1797 г.) Венецианская республика была ликвидирована, ее далматинские владения перешли к Австрии. В 1806 г. уже Австрия, разбитая Наполеоном, уступила Далмацию Франции, и область была занята французскими войсками. В мае 1806 г. французы без боя заняли и Дубровник. В июне - начале июля 1806 г. город пыталась отбить у французов эскадра адм. Синявина, русские войска, поддерживаемые черногорскими отрядами осадили Дубровник, однако взять его не смогли. В январе 1808 г. независимость Дубровника была окончательно ликвидирована, территория республики была присоединена к французской Иллирии.
Республика на 1808 год
* В XI - XII вв. город ненадолго переходил под (номинальную же) власть Венеции и южноитальянских норманнов. ** В 1409 г. претендующий на венгерский престол Владислав Неаполитанский вновь уступил Далмацию (но уже без Дубровника) Венеции, к 1420 г. венецианцы, преодолев сопротивление местного населения установили полный контроль над регионом. *** А заодно и важным центром шпионажа и обмена информацией. Сами дубровчане снабжали разнообразными сведениями одновременно и турок и христианские державы. Последние в XVII - XVIII вв. держали в городе и своих постоянных дипломатических агентов.
Население и культура читать дальшеИзначально население города составляли римляне (точнее - потомки романизированных иллирийцев) или романцы, начиная примерно с XI века оно постепенно славянизировалось. Романцы говорили на т. н. «далматинском» или «рагузинском» языке - местном диалекте латыни. Он считался в городе наиболее престижным, однако постепенно отмирал и в начале XVI в. полностью вышел из употребления. Основная масса населения уже видимо к концу XIV - XV в. говорила на славянском языке (сербохорватском). Делопроизводствj в городе велось на латыни. Широкое распространение имел и итальянский язык, тем более, что в Дубровнике жило много итальянцев (на протяжении XIV в., в общей сложности, ок. 600 чел.) Точная численность населения известна только на 1673 - 1674 гг., когда во всей республике проживало ок. 22 000 чел. (после катастрофического землетрясения 1667 г.). В конце XIII в. в самом Дубровнике жило видимо ок. 2 000 - 3 000 чел., во второй - третьей четверти XVI в. ок. 5 000 - 6 000 чел., а в республике в целом - ок. 25 000 - 30 000 чел. Дубровник не раз испытывал значительную убыль населения, в основном в результате эпидемий. Вспышки чумы отмечены в 871, 901, 1145, 1292 - 1293, 1322, 1348 - 1349 (погибло ок. 20% населения города и округи), 1358, 1363, 1374, 1400, 1416, 1421 - 1422,1456 - 1457, 1458 - 1459, 1464 - 1468, 1481 - 1483, 1503, 1517, 1526 - 1527 (выбыла почти половина населения), 1533, 1647, 1666 гг. Последняя серьезная эпидемия зафиксирована в 1691 г. Частые эпидемии способствовали развитию здравоохранения. Уже в XIV в. в Дубровнике появляются городские врачи (сначала один, затем уже четверо - 2 терапевта и 2 хирурга), содержавшиеся за счет казны. В их обязанности входило бесплатное лечение сначала только малоимущих, а затем и вообще всех горожан (и мужчин и женщин). На работу в Дубровник приглашались лучшие итальянские специалисты окончившие Салернский или Падуанский университеты. Помимо дипломированных врачей в городе имелась и прослойка медиков низшего класса (фельдшеров), их обязанности выполняли городские цирюльники (на середину XVI в. - от 23 до 29 чел.). В XIII в. в городе появились и первые аптекари и аптеки - к XV в. их было уже больше десятка, все аптекари до конца пятнадцатого столетия тоже были выходцами из Италии. Прибывающие в город моряки и торговцы с товарами на месяц помещались в карантин («лазарет», как его здесь называли). С 1319 г. в Дубровнике действовала городская школа, дававшая начальное образование (чтение, письмо, счет, латынь), со второй четверти XV в. начальное образование дополнилось средним (латинская грамматика, логика, философия). В школе работал один учитель, содержавшийся за счет города.
Управление и социальная структура читать дальшеПервые органы городского самоуправления появились в Дубровнике не позднее середины XI века - во главе города стоял градоначальник - приор, все важнейшие вопросы решались общегородской сходкой. На протяжении XII - XIII вв. под влиянием соседней Италии формируется развитая система самоуправления, позднее (под влиянием Венеции) трансформировавшаяся в аристократическую республику. Важнейшим органом власти являлся Большой совет, состоявший из представителей местного нобилитета (в совет зачислялись все мужчины аристократических семей по достижении совершеннолетия - 18 лет). В XIV - XVI вв. общая численность совета составляла ок. 300 чел., в заседаниях регулярно участвовало ок. 220 - 240 чел. К XVIII в. из-за упадка дубровницкой аристократии (см. ниже) число участников заседаний сократилось до 90 - 100 чел. Функции правительства выполнял Малый совет (11 чел. + князь, после 1667 г. - 6 чел.), а номинального главы государства - ректор, чаще называемый князем. Последний во времена венецианского владычества исполнял роль наместника Республики св. Марка и в начале XIV века отстаивающие свою самостоятельность дубровчане максимально урезали его полномочия в пользу Большого совета. Князь переизбирался ежемесячно и практически никакой роли не играл. Малый совет занимался текущей административной работой, более важные вопросы передавались на рассмотрение сената, состоявшего из наиболее уважаемых нобилей (33 или 35 чел., после 1667 г. - 15 чел.). К первой половине XV в. город обзавелся разветвленной административной системой, состоявшей из 12 разнообразных служб (городское благоустройство, надзор за рынками, правосудие, сбор пошлин, оборона, управление коммунальным хозяйством, здравоохранение и проч.). Городские магистратуры не оплачивались и исполнялись нобилями, профессионального чиновничества в городе не возникло. Игравший роль передового форпоста католицизма во внешней политике, в своих стенах город всячески ограничивал влияние церкви. С середины XIV в. церковное имущество контролировалось специальными чиновниками, роль церкви в городской политике была ничтожна. Верхушку местного общества составлял патрициат (нобили), в начале XIV в. выделившийся в отдельное замкнутое сословие, в скором времени сосредоточившее в своих руках все управление республикой. Численность нобилей-мужчин долгое время почти не менялась - в начале XIV века их было ок. 300 чел., примерно столько же в конце XVI в. Пополаны в ряды аристократии не допускались до второй половины XVII в. Со временем подобная замкнутость привела к вырождению и вымиранию аристократических родов. Из 32 родов существовавших в начале XVI в. к концу XVIII в. сохранился 21, число участников заседаний Большого совета с 220 - 240 чел. в начале XVI в. сократилось до 170 чел. в начале семнадцатого столетия и до 90 чел. в 60-х годах XVII века. В 1500 - 1560 гг. в ряды Большого совета было принято 711 молодых аристократов, в 1600 - 1660 гг. уже лишь 322, в 1700 - 1760 гг. - всего 190. Первые семьи пополанов были приняты в ряды аристократии только во второй половине XVII в., позднее их число росло и в следующем столетии дубровницкая элита делилась уже на три группы - старую аристократию, смешанную (вобравшую ряд новых членов) и новую. Последняя держалась особняком и связей с первыми двумя группами не поддерживала. На рубеже XVII - XVIII вв. «новую» аристократию начинают именовать сорбонезами (т. е. учившимися во Франции, окончившими Сорбонну), старую - саламанкезами (от испанской Саламанки). Первые считаются франко- и туркофилами, вторые сторонниками испанской ориентации. На 1700 г. в Большом совете было 16 сорбонезов против 83 саламанкезов, к началу XIX в. сорбонезы вырвались вперед - 54 против 41. С 1788 г. сарбонезов стали избирать князьями (ранее они на эту должность не допускались). Обе группы вели друг с другом ожесточенную борьбу и единство правящей элиты, таким образом, оказалось подорвано. Остальное население (более 90% жителей) именовалось народом (пук или пополо), его представителей автор на итальянский манер называет пополанами. Верхушка пополанов (состоятельные купцы, судовладельцы и проч.) называлась гражданами. Богатством и экономическим влиянием они не уступали нобилям, но доступа к политической власти не имели. «Граждане» были объединены в корпорации («братовщины») антунинов и лазаринов. Братство св. Антуна Аббата было создано в 1364 г., основу его составили купцы занимавшиеся морской торговлей. В 1531 г. от «антунинов» отпочковалось братство св. Лазаря, состоявшее поначалу из купцов торговавших с Востоком (прежде всего на Балканах - из лазаринов и состояли в основном местные колонии Дубровника), позднее к ним добавились чиновники, дипломаты и т. д. Расцвет братства пришелся на XVI в., когда в его ряды было принято 649 чел. (В XVII в. уже только 348 чел.). Братства держались обособленно (семейства анунинов и лазаринов , например, никогда не заключали браков друг с другом), социальный статус антунинов был выше - где-то между нобилями и пополанами (лазарины считались верхушкой пополанов). Пополаны также объединялись в разнообразные братства, чаще всего по профессиональному принципу, однако цеховая система в городе так и не сложилась. На нижней ступени социальной лестницы стояли немногочисленные рабы (в начале XV в. работорговля была запрещена), большей частью еретики - богумилы из соседней Боснии, занятые в основном в домашнем хозяйстве и прислуга, набираемая из сельских жителей (в основном, девушек) той же Боснии и других местностей. Основу крестьянского населения республики составляли колоны и кметы. Первые представляли собой лично свободных и юридически полноправных арендаторов, отдававших землевладельцам от 1/4 (пшеница) до 1/2 (виноград) урожая. Кметы, также лично свободные, получали от землевладельца участок и дом для обзаведения хозяйством и были обременены барщиной в пользу владельца земли. Несмотря на жесткие сословные ограничения, вплоть до XVIII в. заметных социальных конфликтов в Дубровнике не наблюдалось, чему способствовали как целенаправленные усилия властей и правящей элиты, так и высокий уровень жизни населения (в том числе и низших его слоев).
Хозяйство читать дальшеОсновой городского хозяйства с самого начала существования Дубровника были морские промыслы - торговля и рыболовство. Сельскохозяйственная деятельность из-за отсутствия плодородных земель долгое время сводилась к виноградарству и выращиванию оливок. Значимым зерновым хозяйством город обзавелся только с приобретением новых территорий в XV в., однако и после этого часть хлеба приходилось импортировать. В отличии от других городов Далмации в Дубровнике имелось развитое ремесленное производство. Наиболее заметными были кожевенное, ювелирное производство и деревообработка (включая судостроение), получившие развитие уже в XIII - XIV вв. В первой половине XV в. к ним добавилось текстильное производство - дешевые ткани изготавливались для вывоза во внутренние районы Балкан. В середине XV в. ежегодно производилось ок. 4 000 кусков ткани (длина куска точно неизвестна, вероятно 27 - 54 метра, весил он 75 фунтов). Со второй половины XIV в. город сам обеспечивал себя холодным оружием, позднее (первая половина XVI в.) было налажено производство огнестрельного оружия и пушек (кованых железных и литых бронзовых). Помимо удовлетворения собственных потребностей Дубровника все перечисленные отрасли работали и на экспорт. Заметную роль в морской торговле город начал играть со второй половины XII века. В это время торговая деятельность дубровчан затрагивала в основном берега Адриатики, Греции и греческих островов. Установившие контроль над городом венецианцы попытались ограничить морскую торговлю Дубровника, перенаправив его торговую активность на рынок внутренних районов Балкан. Результат оказался неожиданным - дубровчане сумели и сохранить морскую торговлю и обзавестись исключительно прочными позициями в сухопутной балканской. Вскоре это начало приносить свои плоды - в первой половине XV в. балканская торговля вступила в эпоху мощного подъема и и наибольшую пользу из этого извлек именно Дубровник. Особенно сильны были позиции дубровчан в Сербии (Деспотовине), правители которой предоставили им широкие привилегии. Основой балканского экспорта в этот период стали металлы - серебро, золото, свинец, добыча которых в XIII - XIV вв. была организована в Сербии и Боснии силами немецких колонистов из Трансильвании (саксов). По некоторым оценкам ежегодно через Дубровник только серебра вывозилось ок. 5,7 т (примерно на 100 000 дукатов). Основой импорта были разнообразные ткани - в т. ч. и собственного дубровницкого производства, предметы роскоши, соль, оружие, венецианское стекло. Стоимость ежегодного ввоза доходила до 250 000 дукатов. Сухопутная балканская торговля велась с помощью караванов вьючных животных (последние были собственностью местных влахов, занимавшихся и самой организацией перевозок). Из Дубровника до Белграда летом торговый караван доходил за 10 - 12 дней, до Константинополя - за 25 дней*. Уже в XV веке Балканский полуостров покрылся сетью торговых колоний дубровчан, служивших опорными пунктами дубровницкой торговли. Состав и численность их постоянно менялись, следуя за экономической конъюнктурой. В шестнадцатом столетии колонии пережили расцвет, общее их число достигало 30-40, в колониях постоянно проживало до 300 - 400 дубровчан. В следующем веке они постепенно захирели и к 1700 г. практически исчезли. После установления на Балканах османского господства состав ввоза и вывоза заметно изменился. Существенно сократился вывоз благородных металлов - из-за введенной государственной монополии на торговлю драгметаллами большая их часть теперь шла в казну. Турками вводились также временные или постоянные запреты на вывоз определенных товаров из конкретных местностей - из Болгарии хлопка, из Герцеговины - коней и т. п. Основой балканского вывоза в XVI - XVIII вв. стали разнообразные кожи, шерсть и воск, доминирующим продуктом ввоза в XVI в. - ткани, в первую очередь английская керси (в 1531 г. из ввезенных через Дубровник 31 000 штук сукна св. 26 000 составила керси). Объемы торговли существенно выросли, уже в начале XVI в. только дубровчане ежегодно ввозили в Османскую империю товаров на 160 000 - 200 000 дукатов (иногда до 300 000) в год, с учетом шедших через Дубровник товаров иноземных купцов ввоз доходил до 300 000 - 520 000 дукатов. В ходе третьей турецко - венецианской войны (1537 - 1540 гг.) товарооборот Дубровника вырос в 3-4 раза, а в ходе Кипрской войны (1570 - 1573 гг.) в 6-7 раз. В 1571 г. только балканского импорта через Дубровник прошло примерно на 2 000 000 дукатов. Однако расцвет оказался недолгим - уже к концу XVI в. объемы торговли резко сократились. Помирившиеся с османами венецианцы к 1592 г. отстроили новый порт в Сплите, открыв его для балканской торговли и оттянув у Дубровника большую часть товарооборота. В годы Кандийской войны (1645 - 1669) Дубровник вновь стал единственным доступным портом Балкан и его положение несколько улучшилось. Однако новым фактором, осложняющим ведение торговли, в это время сделались систематические нападения черногорцев и венецианских ускоков, разорявших территорию республики, грабивших торговые караваны и торговые суда. Возобновление работы сплитского порта после окончания Кандийской войны вновь обрушило дубровницкую торговлю. К венецианской конкуренции позднее добавилась и конкуренция со стороны растущего балканского купечества и в XVIII веке сухопутная торговля Дубровника окончательно пришла в упадок. Морская торговля, ставшая, как уже говорилось, заметной еще в XII веке, расцвета своего также достигла в шестнадцатом столетии. Уже к середине XV в. торговый флот Дубровника состоял из примерно полутора сотен судов, с тысячью моряков и общей грузоподъемностью ок. 33 000 т. В 1570 - 1585 гг. «под флагом» Дубровника ходило ок. 180 судов, общей грузоподъемностью ок. 55 000 т (у Венеции примерно 30 000 т, у Англии - 75 000 т), обслуживаемых 5 000 моряков. На 1599 г. Дубровнику принадлежало 112 парусных судов (в т. ч. 52 грузоподъемностью более 150 т), общей грузоподъемностью 36 000 т. К 1605 г. число парусников сократилось вдвое - до 66 или 68, общая грузоподъемность их упала до 24 000 - 25 000 т. К началу XVIII в. господствующие позиции в морской торговле Османской империи прочно занимают европейские державы, прежде всего французы. Торговый флот Дубровника продолжает сокращаться, общая его грузоподъемность падает до 9 000 т, приходит в упадок и местное судостроение. В середине XVIII в. морская торговля Дубровника переживает неожиданное возрождение. Французский торговый флот в результате Войны за австрийское наследство и Семилетней войны оказался вытеснен из средиземноморских вод, в условиях затяжных войн вновь обострилась потребность в нейтральном флаге. К середине века число дубровницких судов возрастает до 80, к концу XVIII в. торговый флот республики насчитывает уже 270 парусников и ок. 80 малых каботажных судов, обслуживаемых 3 000 - 4 000 матросов, общая его грузоподъемность достигает 25 500 т. Республике этот флот приносил доход, по разным оценкам, от 2 000 000 до 3 700 000 млн пиастров в год. Дубровницкие суда редко покидали Средиземное море (хотя ходили, например и в Англию, а в начале XVIII в. в русские черноморские порты). Районами наиболее активных перевозок были Адриатика (в первую очередь, папская Анкона, а также Апулия, Сицилия, Венеция) и Эгейское море (Греция, Малая Азия, острова), дубровницкие суда ходили также в Испанию (Барселона, Картахена), Марсель, Александрию, порты западного побережья Италии (Генуя, Пиза). Для поддержки морской торговли Дубровник держал в портах Средиземноморья целую сеть консулов. Их задачей было решение торговых споров между соотечественниками и наблюдение за порядком в торговле. Жалованья они не получали, однако в их пользу шел процент от торговых сделок (2%, позднее - 0,5%). Число консулов менялось, вместе с изменением масштабов морской торговли, в XVI в. их было ок. 50, в середине XVII в. - не более 8, в середине XVIII в. - 81. Суда для себя Дубровник строил самостоятельно, на местных верфях, материалы для постройки доставлялись из соседних областей - Албании, Хорватии, Италии. Экипажи их набирались как из самих дубровчан, так и из иностранцев. Владельцами судов были сами же дубровчане, причем господствовала долевая форма собственности - каждое судно делилось обычно на 24 пая, приобрести которые могли не только представители местной верхушки, но и рядовые горожане, приняв, тем самым, участие в прибылях морской торговли. Эти прибыли во времена расцвета морской торговли (1570 - 1580-е гг.) достигали 260 000 дукатов в год.
Планка внутреннего таможенного обложения внутри османской империи для дубровчан была установлена на низком льготном уровне - 2% (иноземцы платили 5%, турецкие христиане - 4%, мусульмане - 3%, венецианцы - те же 2%). От прочих мелких сборов дубровчане были освобождены - с 1478 г. вместо них республика единовременно (вместе с данью) выплачивала т. н. джумрук («пошлину») в 2 500 дукатов золотом (позднее дубровчане добились разрешения выплачивать джумрук постепенно обесценивающейся турецкой серебряной монетой и соответственно фактически платили меньше положенного). В 1521 г. двухпроцентная пошлина была сдана дубровчанам на откуп за примерно 2 900 дукатов в год, позднее они добились права и эти деньги выплачивать турецкими акче (по заниженному курсу). С XIV века Дубровник чеканил собственную серебряную монету - динар, в середине четырнадцатого столетия весившую 1,951 г, к началу XVI в. - 0,8 г., к концу - 0,6 г. В качестве мелкой разменной монеты использовался медный фолар (1 динар = 30 фоларам). Помимо динара, до XV века широко использовался византийский серебряный перпер, равнявшийся 12 динарами. Во внешней торговле использовался венецианский золотой дукат (цехин, ок. 3,5 г), к началу XVI в. равнявшийся 40 динарам, к 1600 г. - 60, к 1650 г. - 80 динарам. В XVI в. распространение получил и серебряный талер (=28 динаров в первой половине века). Помимо этого в XIII - XV вв. хождение имел серебряный сербский перпер (в XV в. = 1/3 дуката) и, позднее, турецкая акче, в 1500 г. 1 дукат = 52 акче, в 1570 г. - 70 акче, в начале XVII в. - 300 акче. С конца XVII в. в обращении использовалась новая турецкая серебряная монета - куруш (реал, пиастр), 1 куруш равнялся 60 динарам, а 2,5 куруша - дукату.
* Курьеры двигались втрое - вчетверо быстрее (из Вены до Константинополя добираясь, например, за 11 дней). Морем до Апулии добирались за 2 - 3 дня (иногда и за один), до Венеции - за 6-7 дней (иногда за 2 - 3).
Вооруженные силы читать дальшеГраницы города, в целом, определились к концу XIII в., тогда же он был обнесен кольцом укреплений, которые впоследствии неоднократно перестраивались и улучшались. Окончательный вид укрепления города приняли к 1550 г. сохранившись в таком состоянии и до нашего времени. К 1806 г. на укреплениях Дубровника имелось 133 орудия. Помимо самого Дубровника укреплялись и другие важные пункты на территории республики - Стон на полуострове Пелешац и проч. До XVI в. основу вооруженных сил Дубровника составляло городское ополчение, дополнявшееся при необходимости добровольцами из числа жителей сельских районов и контингентами союзников (и те и другие служили за деньги). В XVI в. город начал нанимать наемных солдат - трабантов или барабантов, как их здесь называли, в основном, хорватов и венгров. В мирное время содержалось от 30 до 100 - 120 чел. в военное - до 400 чел. На зарплату сотни наемников в год уходило до 5 000 дукатов. Сколько-нибудь заметного военного флота Дубровник не имел, для военных целей в основном использовались вооруженные торговые суда.
Я наконец то купил совершенную книгу - "Военные флоты первой мировой" Ленского. Нефиг ржать, вы нихрена не понимаете - совершенство величина не скалярная, а векторная. Когда плохо все: текст, графика, верстка - это тоже совершенство. Просто знак другой. И любой, кто так или иначе занимается издательской деятельностью должен иметь эту книгу перед глазами - хотя бы для того, что бы в тяжелые моменты утешать себя мыслью "не, ну мы все же до такого еще не скатились..."
Впрочем допускаю, что издатели сего опуса просто развлекались. Нет, не так - я очень на это надеюсь. Ибо все настолько плохо что как то даже привлекательно. Собственно потому и купил.
Дочитал книжку Мартина Гутманна. Замечательная работа, полезная тем, кто интересуется иностранным участием на стороне нацистов. Рассматривая волонтёров из нейтральных стран (Дания, Швеция, Швейцария), автор приходит к выводу, что послевоенные мифы о них как париях и психопатах-отщепенцах не выдерживают критики. Напротив, это были массово люди с образованием и интеллектом сильно выше среднего, которые сознательно выбрали нацизм, видя в нём «спасение» и от демократии, которая им надоела и которую они видели как разлагающую, и от большевизма, который во всех смыслах был враждебен им. читать дальшеШтука в том, что нацизм этих добровольцев кардинально отличался от германского варианта: их уместнее назвать «транс-нацистами» или «евроцистами». Эти люди хотели такой «продукт на экспорт»: Европа безусловно под свастикой, но каждая избушка (их было немного, западная и северная часть континента) рисует эту свастику по-своему. Хотели равноправия «народов германского корня», такой федеративный национал-социалистический союз. Какое-то время они, с помощью СС, даже пытались координировать свои усилия по созданию этого, в том числе благодаря бесконечной конкуренции между институтами Рейха. Но немецкий нацизм рассматривал их как банальное пушечное мясо, которое должно кивать и умирать. Местным наци-партиям из их стран (которых и сами волонтёры не особо любили, «это же болтуны») доверия не было, немцы их щемили и дробили, а некоторых и просто сожрали. Прибывавших в основном с большими трудностями или нелегально «новых европейцев» третировали, унижали, даже иногда считали расово неполноценными. Некоторое время удавалось всю эту волынку тянуть благодаря тем высшим офицерам СС, кто в целом смотрел дальше приземлённого взгляда «одна нация, один народ». Но дальше и офицеры как-то разочаровались, и, главное, сами волонтёры: представительства конкретного создать не удалось, всё постоянно наталкивалось на противоречия. Нацистской Европы не получилось, к 1943 г. удача немцам уже изменила, да и сами они были жестокими людьми, регулярно плевавшими в колодец потенциальной победы, и если ранее в случае с Востоком это было очевидно, то теперь это очевидно и в случае с Западом. Забавно, что весь пафос «крестового похода против большевизма» во многом тоже исходил от этих нейтралов, когда сами немцы на это смотрели как на опасную идею («Много хотят»), а Гитлер вообще был против («Это немцы воюют за немецкое жизненное пространство, немцы, а не другие»). Нацисты были готовы принимать только безоговорочное подчинение, без отклонений. В середине 1943 г. большинство «европейских» прожектов вообще свернули, а самых активных политических отправили пылесосить германо-советский фронт. Дальше выбор у стандартного волонтёра был такой: либо возврат домой (легально или нет), либо сжать зубы и терпеть, воевать до упора, мол, «не до жиру и обсуждений сейчас, когда русский поток скоро затопит весь континент». Тут уж кто как, чаще второе, т.к. многие и стремились на фронт изначально. Страны Северной и Западной Европы в 1941-1942 гг. были в целом-то и не против, чтобы «просвещённая нация» задушила большевиков, т.е. немецкая гегемония воспринималась как погода и естественный порядок вещей в отмирающем варианте мира. К волонтёрам относились смешанно: в Швейцарии служба в чужой армии ещё с 19 века считалась незаконной; в Швеции формально закона не было, но разведка любителей свастик пасла и тормозила на границе; в Дании официально, формально разрешили вступать в СС и к немцам вообще. Волонтёры не считали себя предателями, а считали, что они «спасают» свои нации, вписываясь в немецкий проект. Никаких иллюзий о будущем они не испытывали: то, что Германия рано или поздно слопает их страны, даже оккупацией не называлось, а т.н. «органическим решением». Раз все как в Маугли, «одной крови», то и возражений не должно быть. Притом доходило до парадоксов, когда их служба Германии никак не противоречила их патриотизму небольших наций, и последний не встречал возражений даже внутри страны. Один шведский офицер СС, воюя против РККА, был корреспондентом крупнейшей шведской газеты: писал агрессивные статьи, которые публиковали, лишь иногда прося «помнить о том, что мы нейтральны» и чуть-чуть снизить накал. Один из центровых датчан не только испрашивал дополнительного разрешения на вступление в СС, но и, заработав Железный крест, просил короля дать санкцию его носить (дал). Два шведских офицера, повоевав и будучи в конце 1941 г. в отпуске в Берлине, захаживали в посольство: то начальнику новый советский пистолет-пулемёт принесут, то расскажут, что «а кстати ещё на Востоке убивают евреев, вообще всех, включая стариков и детей». Такая информация ценилась: пистолет-пулемёт немедленно диппочтой поехал домой для изучения, а сведения про евреев, страдания которых, по большому счёту, мало кого заботили, были переданы позже в числе других «для общего порядка». После войны судьбы были разные. В Швейцарии были открытые процессы: волонтёры рассказывали, что они ничего про лагеря не знали, что вообще оно само так вышло, но мы, мол, воевали за идеал. Это была единственная страна, где учли такую мотивацию, но срока влепили. Разумеется, про незнание всё было враньём: нейтралы и евреев убивали, и в лагерях служили, ну и вообще это в их мире не считалось чем-то «таким». В Дании рассказывали о том, какие все они гады, не-датчане и вообще отщепенцы: причины были в том, что волонтёры участвовали в убийствах мирного населения внутри страны в качестве «акций возмездия» за партизанские дела. Сами «не-датчане» напирали на «Вы же нам разрешили!», но кого это интересовало-то — сроки, от 4 лет до высшей меры. В Швеции поступили похитрее: одной рукой создавая образ «да мы вообще, мы были знаете как готовы, да мы бы Гитлеру ох как показали! и никаких шведских наци нет и не было», полиция таскала волонтёров на допросы, подробно их расспрашивая про опыт борьбы, про что такое РККА, как она воюет. Некоторые офицеры СС из шведов потом даже в военных академиях лекции читали, готовились Швецию оборонять и книжки писали под названиями вроде «Красный натиск». В общем, кадрам нашлось применение. Сами себя волонтёры, обиженные в годы войны немецким обращением, считали истинными носителями «единственно верного» варианта и столь же «верного» учения — т.е. в их глазах немцы всё сделали не так, сведя идею в «мелкобуржуазный уклон» («мелконациональный», вернее). Но на оценку выбора это не влияло. Нацизм часто рисуют как досадное недоразумение на пути к жирной сегодняшней жизни: недоразумению все сопротивлялись как могли, и победили. Однако сам факт, что в нескольких формально нейтральных странах (не говоря о других) вызрели не какие-то социальные отбросы, а образованные люди с таким мировоззрением, красноречиво говорит, что проект «нового мира» к 1941 г. уже обозначил себя: появились строители и жильцы будущего «дома», который ещё не был «построен». Всё это было неслучайно, и сотрудничество больших стран, ныне зарисованное мифом о массовом неприятии — тоже. Кто знает, какие сегменты нынче зреют где-то в головах образованных людей, неудовлетворённых данными им опциями... www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=31191...
«Понимаете, *****?» Мутко наехал на Газзаева Сегодня на конференции РФС в Петербурге Виталий Мутко выдал мощную речь, посвященную Валерию Газзаеву. Вице-премьеру явно не понравились слова Газзаева на прямой линии с Путиным. Аудиозапись части спича Мутко в твиттер выложил журналист «Спорт FM» Никита Павлов. – А болтают бесконечно, кому слова не дадут... «Значит, надо с детско-юношеского футбола начать». Да мы давно начали! Не так как некоторому коллеге, руководитель спрашивают: «Как сборная сыграет?» Он: я считаю как вы считаете, ***** (неразборчиво, звучит как «б***ь»). Понимаете, *****? (неразборчиво, звучит как «б***ь»). И сидит, и бесконечно недовольный и «бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу», ек, палец о палец, ***** (неразборчиво, звучит как «накер»), не делает. Я же это все... тоже на моих плечах это все. Людям, которые не несут никакой ответственности, ни за чего, конечно легко. Все плохо. Подготовьте такой чемпионат. Вы видите мой режим, **** (неразборчиво, звучит как «мнят»). Я облетаю два раза в неделю, значит... www.sports.ru/tribuna/blogs/fotoblog/1312196.ht...
Кохаузинг как образ жизни 22 июня в 18:00 в Moscow Museum of Modern Art на Петровке 25 состоится дискуссия "Кохаузинг как образ жизни" в рамках дискуссионного цикла "Жизненное пространство и свобода" проекта Архитектура и Свобода. В европейских городах, особенно в Скандинавии и немецкоговорящих странах, набирает популярность идея «кохаузинга» («co-housing», collaborative housing) – альтернативной схемы организации жилья, когда на несколько квартир есть множество пространств общего пользования: игровые комнаты, сады, столовые, библиотеки. afisha.yandex.ru/moscow/discussion/diskussiia-k...
По данным на четверг, на матч Мексики и Португалии было продано 23 тысячи билетов, при том, что "Казань Арена" вмещает 45 тысяч. Проблему будут решать через бюджетные учреждения. 2 тысячи билетов будет реализовано через МЧС республики. Накануне казанским пожарным сообщили об этом на утреннем разводе. При этом обычные болельщики выкупили в первую очередь самые доступные места, поэтому бесплатно будут раздавать билеты на самые дорогие места. www.sport-express.ru/football/confederations-cu...
А. Давыдов Нелегальное снабжение российского населения и власть. 1917 - 1921.: Мешочники
Слишком много публицистики.
читать дальше1917 год читать дальшеМешочничество как явление появилось еще до большевистского переворота. Важную роль в этом сыграла продовольственная политика Временного правительства. 25 марта (7 апреля) 1917 г. им была введена хлебная монополия (закон «О передаче хлеба в распоряжение государства»), в соответствии с которым все «излишки» (за исключением необходимого минимума) хлеба у производителей объявлялись собственностью государства и подлежали передаче государственным органам по твердым ценам. Свободная торговля хлебом запрещалась. На практике введение монополии привело только к ухудшению ситуации с хлебозаготовками и снабжением, за февраль - март 1917 г. было заготовлено менее 60% запланированного. В мае 17-го в целях экономии масла и сахара была запрещена выпечка и продажа белого хлеба, булок и печенья. По мнению автора это и стало толчком к развитию мешочничества - в крупные города из Поволжья немедленно повезли ставший дефицитом белый хлеб, муку, булки и баранки. Проблема голода еще не стояла и везли именно дефицитный высококачественный товар - белую пшеничную муку-сеянку и т. п. Основную массу мешочников при этом составляли спекулянты перевозившие продукты для перепродажи. Летом 1917 г. к ним добавились мешочники - «потребители» покупавшие продукты для собственного пользования. Их число постоянно росло и осенью «потребители» уже составляли большинство мешочников. Для борьбы с мешочниками уже с июня 1917 г. на транспортных путях стали выставляться кордоны и заставы, в октябре было принято решение о создании особых заградительных отрядов из надежных частей. Однако стоявшие на кордонах и заставах солдаты не имели ни полномочий, ни, в большинстве случаев, желания бороться с перевозчиками. В июле - августе перевозка продовольствия частными лицами была запрещена, исключение делалось только для имеющих разрешения министра продовольствия и продовольственных управ, а также «лиц уполномоченных управами». В ответ профессиональные мешочники принялись массово обзаводиться справками от самых разных учреждений (домовых комитетов, воинских частей, заводов, больниц и проч.) дающих им право на перевозку хлеба. В целом, принимаемые правительством меры никакого практического эффекта не имели и приводили только к озлоблению населения и самих мешочников. Последние все чаще прибегали к запугиванию и прямому насилию по отношению к пытавшимся им препятствовать представителям властей. Свою лепту в провал борьбы с мешочничеством внесли и региональные власти, руководствовавшиеся прежде всего местными интересами. В некоторых регионах (Арзамас, Астрахань, Оренбургское войско, Н. Новгород и др.) осенью 17-го фактически была восстановлена свобода торговли продовольственными товарами. В целом, к концу 1917 г. определились уже и состав мешочников и основные формы и методы их деятельности. Часть мешочников возила продовольствие для собственного потребления, обычно из близлежащих районов, другие, бывшие по сути индивидуальными предпринимателями, везли продукты на продажу, совершая дальние челночные рейсы. Наиболее активную роль играли жители хлебопотребляющих регионов - москвичи, петроградцы, калужане и др. В отличии от более позднего времени среди мешочников 17-го года было очень много женщин и значительную долю составляли солдаты. Мешочники - предприниматели («ходоки») курсировали между хлебопотребляющими регионами центральной и северной части Европейской России и хлебопроизводящими областями, постепенно расширяя географию поездок. Первым ими было освоено Среднее Поволжье, затем мешочники появились в Центральном Черноземье и Малороссии, на востоке они ездили в Оренбург и добирались даже до Омска. На окраинах существовала своя специфика - из Баку ездили за хлебом в Ставропольскую губернию, в Закаспийскую область хлеб на верблюдах везли из Оренбургской губернии, Семипалатинской, Акмолинской, Тургайской областей. На Дальнем Востоке мешочники ездли в Маньчжурию, откуда везли не только (и не столько) продовольствие, но и промтовары (галантерея, ткани, обувь и т. д.) Масштабы перевозок еще не шли ни в какое сравнение с более поздними, но к концу года уже достигали значительных цифр. Так, из Екатеринославской губернии в октябре мешочники вывезли ок. 1 млн пудов хлеба, из Челябинского и Троицкого уездов Оренбургской губернии до 0,5 млн пудов и т. д. Городское население, пытаясь справиться с недостатком продуктов и проблемами распределения, стремительно самоорганизовывалось, объединяясь в домовые «общества» («общины», «артели»). Поначалу последние занимались коллективным отовариванием карточек (карточки собирались со всех жильцов и отоваривались все сразу, минуя очереди и по договоренности с властями, полученные продукты затем распределялись между жильцами), затем стали брать на себя функции потребительских кооперативов, открывая лавки, а позднее и самоснабжением, снаряжая ходоков - мешочников в хлебные районы (и снабжая их документами). Первые подобные общины появились летом 1917 г. в Петрограде и вскоре стремительно распространились по стране (Москва, Харьков, Н. Новгород, Томск, Тула и т. д.). К октябрю в крупных городах они охватывали до половины домовладений.
Конец 1917 - 1918 гг. читать дальшеНа протяжении 1918 г. мешочничество окончательно оформилось в параллельную систему снабжения. Если ранее мешочничество только дополняло государственную систему обеспечения продовольствием, компенсируя ее недоработки, то теперь служило уже фактически основным каналом снабжения городского населения, спасая его от вымирания. Условия для работы мешочников в 18-м году резко ухудшились - обычная поездка по железной дороге превратилась в опасную экспедицию, в ходе которой мешочник мог лишиться уже не только имущества, но и жизни. Передвигаться приходилось в полуразбитых вагонах безо всяких удобств, часто на крыше или буферной сцепке, ходившие безо всякого расписания поезда регулярно останавливались и потрошились разнообразными советскими заградотрядами и кордонами, подвергались нападениям банд и т. д. Из-за прогрессирующего обесценивания денег покупка хлеба все чаще подменялась натуральным обменом (на промтовары и проч.), что дополнительно усложняло процесс - мешочникам приходилось таскать объемные грузы в обе стороны. Ухудшение условий привело к изменению состава мешочников - число женщин резко сократилось, гораздо меньше стало и мешочников-потребителей, перевозивших продовольствие для себя и бывших наиболее легкой добычей для заградотрядников, бандитов и прочей сволочи. Основу мешочников теперь составляли «профессиональные» перевозчики, физически и морально способные переносить соответствующие трудности, обладающие необходимыми документами, часто вооруженные и всегда готовые дать отпор. Появились и организованные группы мешочников, состоящие из нескольких десятков или даже сотен перевозчиков. В городах они часто функционировали под видом кооперативов. Подобные группы иногда занимали под собственные нужды целые эшелоны, а для охраны собственных грузов нанимали вооруженную охрану. Организованные группы мешочников создавались и самими советскими структурами. Так, создаваемые в соответствии с декретом СНК «О привлечении к заготовке хлеба рабочих организаций» (август 1918 г.) пролетарские продовольственные отряды на практике, сплошь и рядом, представляли собой тех же мешочников. Такие же группы, с санкции руководства Наркомата путей сообщения, массово создавались железнодорожниками. Мешочник - потребитель перевозил в среднем 2-3 пуда хлеба, профессионал - в среднем, ок. 10 пудов. Основную массу мешочников по-прежнему составляли жители городов и сел хлебопотребляющих губерний. Направления их перемещений в целом оставались теми же - между потребляющими губерниями (Центр и Север) и районами богатыми хлебом (Юг, Украина, Среднее Поволжье, Западная Сибирь). Конкретные маршруты корректировались с учетом изменения линий фронтов, расположения заградотрядов и кордонов, особенностей местной политики советских и несоветских органов власти (так, в 1918 г. из-за введенных китайскими властями запретов временно прекратил функционировать маньчжурский маршрут). Основным распределительным центром нелегального снабжения выступала Москва. Государственный аппарат (включая продорганы) после большевистского переворота пришел в почти полное расстройство и едва функционировал - в декабре 1917 - мае 1918 г. план хлебозаготовок был выполнен всего на 14%. О какой-то определенной линии в области продовольственного снабжения в это время вообще говорить не приходится, по факту ее определяли власти на местах, с учетом интересов своих регионов. Местами (Астрахань, Царицын, Н. Новгород и т. д.) местные власти отменили хлебную монополию, восстановив свободу торговли. Продовольственное снабжение населения в первые месяцы советского правления почти целиком легло на плечи мешочников, масштабы мешочничества возросли невероятно. Советские власти весной 18-го предприняли попытку вновь наладить хлебозаготовки, организовав обмен хлеба на промтовары, однако она полностью провалилась - большая часть казенных промтоваров была разбазарена и разворована. Уже в мае 1918 г. большевистское правительство склонилось к жесткой линии в продовольственном вопросе - государственная хлебная монополия была подтверждена, Наркомпроду, как теперь именовалось продовольственное ведомство, были предоставлены чрезвычайные права для борьбы со спекуляцией и т. д. Была развернута борьба с мешочничеством, главную роль в которой играли многочисленные заградотряды на транспортных коммуникациях и массово насаждаемые в деревне комбеды. Это дало определенный результат - уже к концу лета продовольственное снабжение городов, в том числе и столиц, резко ухудшилось. В августе 1918 г. местные власти Петрограда и Москвы вынуждены были временно частично легализовать мешочничество - жителям столиц было разрешено легально ввозить по 1,5 пуда хлеба на человека. Фактически эти послабления распространились и на другие регионы. В сельскую местность хлынула волна «полуторапудников», значительную часть из которых фактически составляли профессиональные мешочники. За сентябрь 1918 г. только в столицы «полуторапудниками» было ввезено ок. 4 млн пудов хлеба (в 2 раза больше плановых и в 4 раза больше фактических поставок Наркомпрода), цены на продукты в Петрограде упали в 1,5 - 2 раза. Однако уже в октябре под давлением сторонников жесткой линии (прежде всего пресловутого наркомпрода Цурюпы) послабления были отменены и все вернулось на круги своя. В дальнейшем такая практика стала обычной - периоды некоторого ослабления контроля, позволявшие населению немного подкормиться, сменялись новыми всплесками ужесточения режима. В целом же жесткая линия себя не оправдывала, крестьяне, оказывавшие упорное сопротивление официальным хлебозаготовителям, охотно расставались с хлебом в пользу мешочников, продолжавших служить основным каналом продовольственного снабжения. Даже по официальным советским данным (октябрь 1918 г.) на долю мешочников приходилось 56% (68,4 млн) всего завоза хлеба в города (Наркомпрода - 44%, 53 млн пудов), фактически же она видимо была еще выше. К тому же казенные хлебозаготовки отчасти также обеспечивались за счет мешочников - продотряды нередко предпочитали отбирать хлеб у них, что было проще и безопасней экспедиций в деревню. Выставляемые против них кордоны мешочники преодолевали чаще всего с помощью взяток (иногда, впрочем, дело доходило и до вооруженных столкновений), подкупались и деятели комбедов и сотрудники разнообразных советских учреждений (что привело к дичайшему расцвету коррупции и взяточничества). Местные власти, а также и некоторые ведомства (прежде всего железнодорожное) жесткую продовольственную политику центра нередко фактически саботировали, закрывая глаза на деятельность мешочников или даже способствуя ей.
1919 - 1921 гг. читать дальшеСитуация с хлебозаготовками в 1919 - 1920 г. улучшилась* однако потребностей населения казенное распределение все равно не покрывало - по карточкам выдавалось, в среднем, не более четверти необходимого. Основным каналом снабжения оставалось мешочничество - с конца 1918 г. по конец 1919 г. (с октября по октябрь?) Наркомпрод доставил потребителям 54,4 млн пудов хлеба, мешочники - 82,2 млн. Сам характер мешочничества принципиальных изменений не претерпел. Из-за прогрессирующего расстройства железнодорожного транспорта и усиления контроля на нем больше стали использоваться гужевые перевозки, часть организованных групп мешочников превратилась фактически в торговые компании, использующие наемный труд, получило распространение «элитное» мешочничество (поездки за продовольствием советского начальства и приближенных к нему лиц) и т. д. Отмена «полуторапудничества» в октябре 1918 г. привела к новому ухудшению продовольственного снабжения городов и уже в январе 1919 г. власти снова пошли на уступки. По инициативе московского руководства (Каменев) был разрешен провоз (правда, только гужевым транспортом) «ненормированных» продуктов (картофель, овощи, молочные продукты, домашняя птица, мед, фрукты). Норма провоза «нормированных» (хлеб, мясо, масло, сахар) увеличена с 8 до 20 фунтов на человека. В Москве, Петрограде и многих других городах была разрешена свободная торговля ненормированными продуктами на рынках. В июле 1919 г. было отчасти возрождено «полуторапудничество» - рабочим возвращающимся из отпуска было разрешено провозить до 2 пудов хлеба, фактически под видом отпускников провозом хлеба сплошь и рядом занимались профессиональные мешочники, обзаведшиеся нужными документами. Вскоре последовало новое ужесточение - в августе 19-го из списка ненормированных продуктов был исключен важнейший из них - картофель, в ноябре запрещено «отпускничество» / «двухпудничество». Несмотря на это, благодаря вышеописанным послаблениям продовольственная ситуация в 1919 г. в целом оказалась менее напряженной чем в 18-м. В 1920 г. цикл послаблений - ужесточений продовольственного регулирования продолжился. С одной стороны периодически вводились льготы на провоз продовольствия (тех же 2 пудов) для отдельных групп населения - отпускным / демобилизованным солдатам, трудмобилизованным и т. д. С другой, вводились, например, ограничения на заготовки ненормированных продуктов - в части губерний они были «забронированы» за государством и т. д. Последний и наиболее острый приступ «военного коммунизма» у советских властей начался в самом конце гражданской войны (осень 1920 г.) и продлился до весны 1921 г. Была предпринята попытка полностью уничтожить частную торговлю (закрывались рынки и базары, в Москве была закрыта Сухаревка - главный распределительный центр не только столицы, но и всей России) и мешочничество, были запрещены продажа и провоз ненормированных продуктов и т. д. С весны 1921 г., после смены курса и введения нэпа ситуация начала (несмотря на отдельные рецидивы) постепенно улучшаться. Мешочничество, после резкого всплеска случившегося сразу после отмены военного коммунизма, начало постепенно отмирать.
* По Кондратьеву, за 1918 г. было заготовлено ок. 44 млн пудов, за 1919 г. - ок. 87 млн пудов, за январь - июль 1920 г. - ок. 60 млн пудов хлеба. Для сравнения, за 1917 г. - 289 млн пудов.