Есть в Британии дивный автор, специалист по военной истории Японии, на которого все ссылаются (по крайней мере, если полезешь что-то уточнять в интернете, тебя в конечном счете обязательно вынесет на его труды). Может быть, из серьезных специалистов кто-то еще этой темой занимается, но он еще и популяризатор, и публике известен именно он. Пишет он не просто много, а очень много - больше двадцати двух книг за двадцать с небольшим лет. Я пару его книг переводил, и в конце концов перевод выпустил под псевдонимом. Потому что там были ляпы совершенно потрясающие... navlasov.livejournal.com/91059.html?thread=2153...
У Захарченко был очень большой интерес к «глубинной истории». Первыми слушателями всех праарийских и арийских изысканий Ильи Сергеевича Глазунова были Василий Дмитриевич и его жена Зинаида Александровна Ткачек (Захарченко). Его, как и всякого фантаста, очень тянуло к этому, ведь можно опрокинуть фантастику и в очень далекое прошлое. Поговорить о великой стране Ариана, какие там были дворцы и прочее: Ефремов этих взглядов придерживался, по-моему, еще до знакомства с Захарченко. Он развивал теорию, что славяне были самой мощной и плодоносящей ветвью арийской расы. Захарченко мне говорил, что этруски – это русские. Возможно, это было связано с Ефремовым... В 1976—1979 годах заместителем Захарченко по «Технике — молодежи» был писатель-фантаст Владимир Щербаков (1938—2004), близко общавшийся с тем же Леоновым. Щербаков публиковал не только романы, но и многочисленные псевдонаучные книги о тождестве древних славян, этрусков, первоначального населения Палестины и дошумерских автохтонов Двуречья. nlobooks.ru/node/8614
«Науку и смерть» я не читал, а в «Технике - старикам» такого всегда было полно
Фактически краткий очерк развития русской пехоты «нового строя» в 30-50-х гг. XVII века.
читать дальшеОрганизация пехоты «нового строя» накануне войн 1654 - 1667 гг. читать дальше Подготовка и проведение Смоленской войны (1630 - 1634 гг.) В это время были впервые сформированы солдатские и драгунские полки «нового строя» из русских людей. Командный состав полков был набран из опытных офицеров-иноземцев перешедших в основном со шведской и датской службы. Рядовой состав предполагалось вначале набрать из русских детей боярских, однако последние в массе своей не хотели служить «бесчестную» пешую службу и набрать удалось лишь ок. 1 500 чел., большей частью из «польских» городов. Остальные солдаты были набраны из вольных «охочих людей» и даточных. По окончанию войны полки были распущены, офицеры-иноземцы большей частью высланы. Солдат из детей боярских распустили по домам, часть оставшихся солдат была записана в московские стрелецкие приказы, ок. 200 «смоленских солдат» поселили слободой в Туле, позднее они послужили основой частей «тульского драгунского строя».
Полки «кормовых солдат и драгун» по Засечной черте (1638 – 1646 гг.) В 1638 г., в рамках масштабных мероприятий по укреплению южной границы, были вновь сформированы полки солдатского и драгунского строя. Они комплектовались «кормовыми солдатами и драгунами» из числа бывших смоленских солдат, охочих людей, а также даточных. Солдаты и драгуны обучались «солдатскому и драгунскому строю», оружие и снаряжение выдавалось им из казны. Офицерами служили иноземцы, урядники (каптенармусы, капралы, барабанщики) набирались из кормовых (беспоместных) детей боярских. Полки, как и поместная конница, служили с весны по осень (придаваясь воеводским полкам) и на зиму распускались, сдавая оружие в казну. Выплата кормовых денег также прекращалась с роспуском частей. Весной полки собирались вновь, однако значительное число уже обученных солдат на службу обычно не являлось (да и в целом уровень их дисциплины был невысок). В итоге правительство отказалось от подобных частей, служившие в них офицеры - иноземцы были направлены на обучение поселенных солдат и драгун, а солдаты распущены и не собирались до 1653 г., когда «старые солдаты» были привлечены к формированию полков новой армии*. Масштабные наборы** кормовых солдат и драгун в 30-40-х гг. привели к образованию служилого слоя т. н. «старых солдат», по месту верстания или первой «службы» именовавшихся «смоленскими», «тульскими», «веневскими», «одоевскими», «белогородцкими» и «самарскими». Из соображений экономии старших офицеров (полковников) на русской службе содержалось не так много и под началом одного полковника обычно объединялось несколько полков и шквадронов солдат и драгун. К началу польской войны подобная организация сохранялась еще у заонежских солдат и драгун и периодически использовалась и позднее.
* Часть из них вошла в состав драгунского полка А. Лазарева, направленного в 1648 г. на Дон и полка Я. Урвина посланного в начале 1653 г. в Терки. **В 1638 г., например, было набрано до 15 000 солдат и драгун.
Создание поселенных частей драгунского и солдатского строя (1646 - 1649 гг.) Параллельно с кормовыми формировались и милиционные поселенные части (модная в Европе первой половины XVII века система). Записанные в солдаты и драгуны крестьяне продолжали заниматься хозяйством, параллельно проходя военное обучение под руководством иностранных офицеров. Оружие и снаряжение им давала казна, лошадями драгуны должны были обеспечивать себя сами. Поселенные части формировались на южной границе и на границе со Швецией. На юге создавались исключительно драгунские формирования, наиболее подходящие к здешним условиям. Первым подобным формированием стал «приказ Тульского драгунского строя» (4 роты по 100 чел.), созданный ок. 1638 г. из поселенных в Туле «смоленских солдат» (см. выше), давно здесь живших черкас и «днепровских казаков», а также «чюлковских крестьян» (видимо местных жителей). В 1642 - 1646 гг. небольшие (от 80 до 340 чел.) отряды драгун были сформированы в Болхове, Карпове и под Воронежем. Комплектовались они украинными детьми боярскими, черкасами, вольными людьми и даже стрельцами. Особенно широкий размах процесс формирования поселенных частей приобрел начиная с 1646 г. В районе Лебедяни в 1646 г. на государя были отписаны вотчины ряда крупных землевладельцев, населявшие их крестьяне были поголовно записаны в драгуны (сокольские и добренские драгуны). На 1651 г. по спискам их числилось 1 755 чел. В том же, 1646 году, в драгуны было зачислено все население дворцовой Комарицкой волости (комарицкие драгуны). На 1653 г. в драгунах здесь числилось 5 551 чел. (из 14 000 мужчин). Они были расписаны на три полка по 6 рот в каждом (из-за дефицита офицеров роты были большими - по 300 чел. и более). Урядниками у драгун служили местные же комаричане. Подобным же образом формировались поселенные части на шведской границе (здесь они были в основном солдатскими). К 1649 г. 17 заонежских погостов Обонежской пятины, население которых состояло в основном из черносошных крестьян, были выделены в новый Олонецкий уезд (позднее к нему добавили и 7 лопских погостов). Имевшиеся здесь вотчины новгородского митрополита были отписаны на государя. Летом 1649 г. мужское население 6 заонежских и 5 лопских погостов (7 902 чел.) было записано в солдаты и расписано на 2 полка (по 8 рот, часть из них драгунские). В военное время половина этих «пашенных солдат» должна была выступать в поход, а другая половина - оборонять острожки на границе. Осенью 1649 г. в солдаты было записано и население Сомерской волости - стратегически важного участка на русско - шведской границе (к северо - востоку от Гдова). Здесь был сформирован один солдатский полк (5 рот по 160 - 180 чел.). Всего было набрано до 20 000 солдат и драгун, состоявших на службе офицеров уже не хватало для их обучения и в середине века правительство развернуло кампанию по укреплению офицерского корпуса полков нового строя.
Пополнение офицерского корпуса Офицерский корпус пополнялся за счет активной вербовки на Западе - она облегчалась окончанием Тридцатилетней войны и событиями Английской революции, переподготовки «немцев» из иноземных рот и обучения русских начальных людей из числа дворян и детей боярских. Важнейшую роль в этом играл сформированный в 1648 г. рейтарский полк Исаака и Филиппа Альберта Фанбуковенов, выполнявший роль офицерской школы. Прошедшие здесь службу рейтары, обученные рейтарскому и солдатскому строю, вскоре заняли командные должности в формирующихся полках нового строя.
Формирование новых полков в 1653 - 1654 годах читать дальшеПосле принятия в марте 1653 г. решения о войне с Польшей началось массовое формирование полков нового строя уже для постоянной службы. Костяк их составили офицеры - иноземцы и «старые солдаты» (используемые в качестве урядников). Помимо этого на службу привлекали и детей боярских - новикам, записавшимся на «бесчестную» солдатскую службу, обещали повышение в чине (из городовых в дворовые, из дворовых в выбор и т. д.), а уклоняющимся от нее - перевод в «землепашцы». Основная масса солдат набиралась из нетяглого населения - сыновей, племянников, «братьи» и всяческих «захребетников» приборных и посадских людей, а также охочих людей и даточных. Командный состав полков составили офицеры - иноземцы и русские начальные люди из полка Фанбуковена (в полках главной армии они составляли до половины командного состава). При этом преимущество при назначении получили иноземцы перешедшие в православие - православные полковники (А. Лесли, А. Бутлер, А. Гибсон, А. Грановский и др.) командовали первыми по старшинству солдатскими и драгунскими (а также и рейтарскими) полками, заместителями к «некрещенным» иноземцам назначались православные офицеры и т. п. Основными центрами формирования полков стали Москва и район (будущего) Белгородского разряда. В столице формировалось 12 полков солдатского строя. Костяк их составили неверстанные дети боярские (бывшие первыми кандидатами в урядники), только из «старых» уездов их было набрано св. 2 000 (больше всего из Рязани - 435 чел., Мценска - 239 чел., Костромы и Орла), помимо этого большое число новиков было набрано из «польских» городов (Курска, Воронежа, Ливен и проч.). Остальные солдаты набирались из детей и «братьи» приборных и посадских людей, служилых татар и охочих людей. Еще 2 солдатских полка для главной армии были набраны из даточных людей Важского уезда Устюжской четверти (3 000 чел. - один даточный с четырех черносошных дворов)*. Драгунских полков в главной армии было создано два - 1 500 лучших комарицких драгун составили полк Ф. Деспервиля, приданный Государеву полку, еще один полк (10 рот, 1000 чел.) был сформирован из городовых казаков для сопровождения Большого наряда (А. Грановский). В Белгороде было набрано 4 солдатских полка (по 10 рот и 2 000 солдат в каждом) укомплектованных «старыми солдатами», детьми, «братьей» и «захребетниками» приборных и посадских людей, а также охочими людьми. Драгунские полки были составлены из поселенных драгун - 3 полка (всего 4 100 чел. по 10 рот в каждом) из оставшихся комарицких драгун и еще один полк - «тульского драгунского строя» (568 чел.) из тульских драгун. Последний, единственный из драгунских полков, мог нести конную службу («сторожи», разъезды), прочие драгуны представляли собой ездящую пехоту. На Северо-Западе мобилизовали поселенных солдат и драгун. Часть заонежцев (ок. 4 000 чел.) свели в 2 солдатских полка - Мартына Кормихеля и Александра Гамолтона (по 2 000 чел.) Полки делились на шквадроны, а те - на небольшие (70 - 80 солдат) роты. Несколько рот полка Кормихеля (до 1/3 личного состава полка) несли драгунскую службу. В отличии от других частей, офицерский состав заонежских полков состоял исключительно из иноземцев «старого выезда». Сомерские солдаты составили полк Ивана Свана. В состав главной армии, наступавшей на Смоленск, вошло 6 солдатских (московские Авраама Лесли, Алексея Бутлера, Александра Гипсона, Франца Траферта, Ариста Фамендина и важский Кашпира Яндера) и 2 драгунских полка (Францискуса Деспервиля и Антония Грановского). В армию кн. А. Н. Трубецкого, наступавшую из района Брянска, были включены 8 солдатских полков (Данилы Краферта, Юрия Вена, Германа и Николая Фанстаденов, Александра Барклая, Якова Флека, Елисея Цыклера и Андрея Гамолтона - вероятно важский). Полк «старшего полковника» А. Лесли был полуторного состава (15 рот, 2 400 солдат), остальные солдатские полки насчитывали по 1 600 чел. На Белгородской черте находилось 4 солдатских полка (Александра и Ягана Крафертов, Джона Лесли и Юрия Гутцына, все по 2 000 солдат). Полк Гутцына с марта 1654 г. входил в состав гарнизона Киева, остальные с декабря 1654 г. действовали в Малороссии в составе войск В. Б. Шереметева и В. В. Бутурлина. Три полка комарицких драгун (Ягана Фанговена, Вилима Эглина и Вилима Алента, все по 10 рот) уже с мая 1654 г. действовали в Малороссии в составе отряда А. В. Бутурлина, а зимой 1654 - 1655 гг. в составе армии В. Б. Шереметева и В. В. Бутурлина. В состав последней входил и полк тульских драгун Рафаила Корсака (568 чел.). Оба заонежских и сомерский полк были включены в состав Новгородского полка боярина В. П. Шереметева. Всего, таким образом, в состав действующей армии в 1654 г. вошли 21 солдатский и 6 драгунских полков, общей численностью ок. 40 000 чел. Помимо этого, ок. 3 000 поселенных драгун оставалось на южной границе (в т. ч. полк Христофора Гундертмарка из сокольских и добренских драгун) и ок. 6 000 заонежских солдат в Карелии (в т. ч. новый полк Томаса Краферта). В Терках стоял солдатский полк Якова Урвина, сформированный весной 1653 г. приказом Казанского дворца (на почве вооруженного конфликта с Ираном 1651 - 1653 гг.).
* Для укомплектования других полков даточные в 1654 г. еще не использовались.
Преобразования пехоты «нового строя» в 1655 - 1658 годах читать дальшеУже зимой 1654 - 1655 гг. для восполнения потерь и создания новых формирований был начат набор новых солдат. В 1655 г. «московские» солдатские полки пополнялись казачьими детьми и захребетниками с Симбирской засечной черты, новоприборными детьми боярскими и «охочими людьми», даточными из инородцев (татар, мордвы, черемисы), с Вятки и из разного рода слобод (вероятно дворцовых). К 1656 г. к ним добавились даточные с поместий и вотчин. Новый набор вероятно позволил сформировать еще 4 солдатских полка, урядниками в них стали солдаты старых полков (прежде всего А. Лесли). Использовали новоприборные полки в основном для гарнизонной службы и разного рода инженерных работ. Полк А. Лесли (в конце 1654 г. ставшего генералом) к ноябрю 1655 г. был увеличен вдвое - до 30 рот (4 721 солдат, в т. ч. 858 детей боярских и 3863 вольных человека). Впрочем, в полном составе он в походах не участвовал - на Ригу, например, ходила только половина полка (те же 15 рот). В государевом походе на Ригу (1656 г.) участвовало 10 солдатских полков - А. Лесли, А. Бутлера (В. Дромонта), А. Гипсона, Ф. Траферта (Т. Далиеля), Д. Краферта, Андрея Гамолтона, Г. Фанстадена (Василия Кунимгана), Я. Ронорта, Е. Цыклера, М. Фанстадена (И. Андерсона Лукса)*. Большинство из них, несмотря на пополнение даточными, не достигало и тысячного состава. Еще 7 солдатских полков оставалось в гарнизонах в Литве и Белоруссии: в Вильне - полк Юрия Англера; в Ковне - полк Юрия Закса, в Борисове и Минске - полк Томаса Бели (новоприборный); в Могилёве - полк Юрия Кита; в Шклове - полк Кашпира Яндера; в Новом Быхове - полк Адама Гохварта; в Смоленске - полк Ефима Франзбекова (другая половина полка Лесли). Драгунские полки главной армии, в отличии от солдатских, в ходе войны, как правило, распускались на зиму. Так, комарицкий полк был распущен в конце 1654 г., бывший полк Грановского на зиму 1655 - 1656 гг. и т. д. В походе на Ригу участвовали комарицкие драгуны (полк. Вилима Алема или Алента) и бывший полк Грановского (теперь - полк. Христофора Юнкмана). К 1656 г. в составе главной армии появились еще два драгунских полка - Юрия Инглеса (с ноября 1656 г. - Федора Отфелдера) и Томаса Бели (продолжал оставаться и командиром солдатского полка в Борисове). Первый с лета 1656 г. стоял в Вильно, второй сопровождал Большой наряд в походе на Ригу, заменив бывший полк Грановского. Полк Бели был набран из крестьян скопинских и романовских вотчин покойного Н. И. Романова, ставших после его кончины дворцовыми. В ходе Рижского похода на русскую службу были приняты британские генералы-роялисты Томас Далиель и Вилим Дроммонд, принявшие бывшие полки Франца Траферта и Алексея Бутлера, по примеру полка Лесли также ставшие «генеральскими» (фактически бригадами). Ранее существовавшая система старшинства полковников была, таким образом, дополнена новыми генеральскими должностями. Помимо руководства собственными частями генералы (в отдельном войске) фактически выполняли инспекторские функции, наблюдая за устройством и обучением полков нового строя. По окончании Рижского похода в столице началось формирование первой гвардейской части нового типа - Первого выборного полка солдатского строя Аггея Шепелева. Полк (фактически бригада двухполкового состава - 2 «тысячи», в каждой по две «шквадроны» из 5 рот) комплектовался лучшими солдатами и урядниками московских полков, предпочтение отдавалось кормовым детям боярским - к концу 1657 г. первые 8 рот полка были целиком укомплектованы служилыми по отечеству. В армейской пехоте после создания полка Шепелева дети боярские остались в небольших количествах, в основном, на должностях урядников и младших офицеров в старых полках. Офицерами выборного полка стали русские дети боярские рейтарского строя, иноземных офицеров здесь не было. Войска Новгородского разряда в 1654 - 1655 гг. действовали на польском фронте, с 1656 г. против шведов в Карелии и Ижоре, по окончании Рижского похода на них легла основная тяжесть войны со Швецией (1656 - 1658 гг.). В 1654 - 1655 гг., вдобавок к уже имеющимся, в Заонежье было сформировано еще 2 солдатских полка (Томаса Краферта и Ирика Андерсона Лукса, по 2 000 чел.). Комплектовались они за счет записи в солдаты населения новых погостов. Заонежские и сомерский полки действовали на польском фронте, в 1655 г. один из заонежских (Мартына Кормихеля) и сомерский Ивана Свана были временно переведены в драгуны (позднее снова солдатские). Заонежские поселенные солдаты должны были служить поочередно, ежегодно меняясь, однако уже с 1655 г. этот принцип систематически нарушался из-за разного рода злоупотреблений. Это привело к развитию дезертирства и массовому уклонению от службы, ставших вскоре обычным явлением в местных полках. Со второй половины 1656 г. для пополнения частей во все возрастающих масштабах производились наборы даточных, в первую очередь, с монастырских, церковных и дворцовых земель (1 человек с 5 дворов). К началу войны со Швецией число полков довели до шести, к уже имеющимся полкам Александра Гамолтона (драгунский) а также Т. Краферта (бывший М. Кормихеля), Т. Гейса (бывший Т. Краферта) и И. Андерсона Лукса (все по 10 рот) и сомерскому полку Ивана Камала (6 рот), добавился полк Вольтера (Володимера) Кормихеля (10 рот), предназначавшийся для действий в Карелии. При этом полк Гамолтона (старшего полковника местной пехоты) предполагалось превратить в «генеральский», доведя его состав до 30 рот. Из-за возникших проблем с комплектованием планы эти реализованы не были, более того, людей не хватало и в уже имеющихся частях. Летом 1656 г. был расформирован полк И. Лукса (влит в полк Т. Краферта). В 1657 г. Заонежье выставило всего три? полка - драгунского и солдатского строя А. Гамолтона (в Новгородский полк И. Хованского), полк Т. Краферта (Корельский уезд, до 2000 солдат и драгун) и полк Т. Гейса? (в Юрьеве), кроме того, часть заонежских драгун служила в полку А. Потёмкина (Ижора), а солдат - по разным гарнизонам. В 1658 г. на службу удалось направить лишь ок. 1/4 заонежских солдат (1 120 вместо 4 535 чел.), отчасти ситуация была выправлена за счет массового набора даточных. Несмотря на все эти проблемы, в целом, полки Новгородского разряда, как и прочая русская пехота, по мнению автора, хорошо показали себя в боях со шведами.
Таким образом, в результате многолетних усилий русского правительства к середине 50-х годов была создана многочисленная** и боеспособная пехота западноевропейского образца, обеспеченная национальными унтер-офицерскими и, в значительной мере, офицерскими кадрами.
* Полки собственных имен не имели и назывались по фамилиям периодически менявшихся полковников, что затрудняет их идентификацию. ** На 1656 г. русское правительство могло вывести в поле до 80 000 - 90 000 чел., в т. ч. 40 000 - 45 000 пехоты, 30 000 - 35 000 рейтар и поместной конницы и до 10 000 московских и городовых стрельцов.
Из 231 выпущенного самолёта Як-38 в авариях и катастрофах было потеряно 48. В связи с этим в авиационных частях возникла поговорка: «В небе реет грозный Як, Як об палубу хуяк!»
Каменные укрепления монастыря были возведены в середине XVI века, во второй половине следующего столетия они были перестроены и теперь существенно отличаются от первоначальных. Крепость XVI в. имела стены протяженностью ок. 1,3 км и высотой до 6 м и башни высотой до 15 м. Стены были двухъярусными (с подошвенным и верхним боем), здесь размещались лучники и пищальники, пушек на стенах почти не было. Почти вся артиллерия размещалась в трехъярусных (верхний, средний и подошвенный бой) башнях. На верхних ярусах располагались (по 1-3) самые крупные орудия, обеспечивавшие обстрел дальних подступов. Вооружение второго яруса состояло в основном из затинных пищалей (по 3-5 на башню). В подошвенном бое устанавливались преимущественно дробовые орудия и органы («сороки»), часть из которых обеспечивала продольный обстрел вдоль стен. Всего на 1641/42 г. в монастыре имелось 111 орудий, 90 из них было установлено на башнях, 21 хранилось в запасе («под навесом»). Обстрел дальних подступов к крепости обеспечивали 23 полуторные и полковые пищали. Восемь полуторных (пять 6-фунтовых и три 4-фунтовых) стояли на угловых башнях, 15 полковых (0,5 - 2 фунта, одна железная) - и на угловых и на прочих, а также на одном («отводном») участке стены. Все орудия были установлены на деревянных колесных станках и имели персонального пушкаря. Основу вооружения среднего яруса составляли 34 затинные пищали (3 бронзовые, остальные железные), длиной от 4 до 9 пядей (ок. 2 м). Все они были уложены в деревянные станки-колоды. В подошвенном бое стояло 33 орудия - 11 дробовых полковых пищалей (3 железных), 5 дробовых волконеек (4 железных), 2 железных тюфяка, 14 органов (два 4- и двенадцать 3-ствольных) и 1 верховая пушка (?!). «Под навесом» в монастырском дворе хранилось 21 орудие - 11 бронзовых пищалей (от 1/4 до 6 фунтов, в т. ч. 6-фунтовая полуторная), 3 затинных пищали, 2 органа, 4 дробовых бронзовых пищали и 1 железный дробовой тюфяк. Помимо этого в амбарах Оружейной палаты хранилось 24 затинных пищали с замками и жаграми, 2 железных тюфяка (1 без станка), 4 затинные пищали без лож и замков и несколько неисправных («рваных») затинных и полковых пищалей (т. е. всего 26 исправных? стволов). Помимо орудий, в монастырских погребах имелось 600 пудов ружейного и пушечного пороха, 300 пудов свинца и 1 524 шт. ядер разного калибра, в т. ч. 650 6-фунтовых, 360 4-фунтовых, 390 2-фунтовых (помимо этого на башнях при пушках на верхнем ярусе видимо хранилось пороха и ядер на 3-4 выстрела). Во второй половине XVII в. укрепления Троицы были перестроены - высота и толщина стен увеличены в два раза, башни перестроены и надстроены (высота, без кровель, местами доведена до 25 м). Число ярусов на стенах увеличилось до трех, а на башнях до 5-8 (впрочем, верхние ярусы башен не имели каменных перекрытий и для установки пушек не годились). Часть артиллерии теперь размещалась на стенах. К началу XVIII в. состав троицкой артиллерии претерпел радикальные изменения. Наиболее ценные бронзовые орудия (28 штук) были видимо забраны властями незадолго до составления описи 1701 г. (судьба их неизвестна), органы и большая часть тюфяков, затинных пищалей и других старых орудий переместились на склад. На 1701 г. на башнях и стенах находилось 45 орудий, в т. ч. 22 чугунных пушки (2,5 - 8 фунтов, видимо шведские корабельные конца XVII в.)*, 1 пушечка, 21 железная пищаль и 1 тюфяк. Имелось также 2 534 ядра. Пороху на 1725 г. в монастыре оставалось чуть больше 4 пудов. Несколькими годами позднее, в ожидании прихода шведов, монастырь укрепили наружными бастионами, на которых было установлено большое число чугунных пушек небольшого калибра (вместе с монастырскими железными, на 1725 г. до 134 шт.). Боевой ценности монастырь с начала XVIII в. уже не имел и остававшиеся в нем пушки использовались исключительно для салютов по разным торжественным поводам. Число их со временем постепенно сокращалось - к 1775 г. в монастыре оставалось не более 51 пушки (включая бастионные и шведские).
* Вероятно переданы монастырю в качестве компенсации за забранные бронзовые.
а) Дореволюционные буржуазные исследователи, а также современные фальсификаторы прошлого Белоруссии за рубежом, в том числе белорусские буржуазные националисты, внесли и вносят немало путаницы в представления об истории белорусских городов, рассматривают эту проблему с точки зрения осужденных наукой теорий «золотого века» Белоруссии в феодальную эпоху, используя отдельные факты для разжигания национальной розни. Советские историки в своих трудах на основе марксистско-ленинской методологии дают надлежащее освещение событий. А. П. Грицкевич, Частновладельческие города Белоруссии в XVI— XVIII вв. 1975 год
б) Член оргкомитета Белорусского народного фронта «Адраджэньне» (1988), на I съезде БНФ избран членом Сойма. Президент международного общественного объединения "Згуртаванне беларусаў свету «Бацькаўшчына» (2001—2005). Сопредседатель Всебелорусского съезда за независимость (июль 2000 года) Великий маршалок Собрания белорусской шляхты
читать дальшеИстория В 30 - начале 40-х годов XVII в. в города строящейся Белгородской черты для усиления обороны едва ли не ежегодно высылалось не менее 2 приказов московских стрельцов. Они стояли здесь все лето, с апреля по октябрь. В 1643 г. дорогостоящую ежегодную «посылку» было решено заменить переводом на Черту, «на вечное житье», части московских стрельцов. Всего предполагалось переселить 1200 стрельцов, разместив их в Яблонове, Усерде, Вольном, Хотмыжске, Чугуеве и Короче. В Яблонове (до 1656 г. - главный город Черты) вероятно был размещен целый приказ, в остальных городах (кроме Корочи, где следов пребывания московских стрельцов не обнаружено) вероятно отдельные сотни. Переселенцы продолжали считаться московскими стрельцами и ведались вероятно Стрелецким приказом (позднее статус московских сохранили только белгородские стрельцы). Весной 1658 года, в ходе формирования Белгородского (разрядного) полка стрельцы из Яблонова, Хотмыжска и Вольного были переведены в Белгород и в мае - июне того же года сведены в шестисотенный стрелецкий приказ стряпчего Клементия Иевлева. Приказ (позднее полк) участвовал практически во всех походах войск Белгородского разряда. Уже осенью - зимой 1658 - 1659 гг. стрельцы действовали на Украине против войск Выговского, участвуя во взятии Варвы, Сребного и других боях. Летом 1659 г. большая часть приказа (370 чел.), стоявшая гарнизоном в Лохвице, из-за измены местных казаков попала в плен к Выговскому. Уцелевшие вернулись из плена только осенью следующего года, после падения гетмана. Остальные стрельцы во главе с К. Иевлевым сражались вместе с основными силами русской армии под Конотопом. В 1662 г. приказ участвовал в Каневской битве, а две его сотни в бою под Бужином (потеряв 22 чел. убитыми и пленными). Зимой 1663 - 1664 гг. белгородцы принимали участие в компании против войск Яна Казимира. В 1668 г. приказ в составе армии Г. Г. Ромодановского действовал против войск мятежного Брюховецкого и П. Дорошенко, участвуя в осаде Котельвы и деблокировании Чернигова. В 1674 г. стрельцы ходили вместе с Ромодановским к столице Дорошенко Чигирину, а затем участвовали и в походах 1677 и 1678 гг. В 1678 г. одна из сотен приказа входила в состав чигиринского гарнизона. За время 2-го Чигиринского похода приказ потерял 23 чел. убитыми и пропавшими без вести и 47 ранеными. Переименованная в 1680 г. в полк часть участвовала в Крымских походах 1687 и 1689 гг., Таванском походе 1700 - 1701 гг., подавлении восстания Булавина в 1708 г., затем действовала в Прибалтике (под Ревелем в 1709 г.), к 1712 г. была расформирована.
Организация, численность, жалованье и проч. Белгородский приказ был сформирован к началу июня 1658 г. Первоначально он состоял из 6 сотен (голова, 6 сотников, 12 пятидесятников, вместе с последними, 600 стрельцов). Полуголовы в приказе, в отличии от московских частей, не было. В 1660 г. численность приказа было решено довести до 700 чел., однако на практике он еще долго оставался шестисотенным (на сентябрь 1662 г. по-прежнему 600 стрельцов) и только в середине 60-х (не позднее августа 1666 г.) был доведен до 7 сотен. На август 1666 г. в приказе (теперь уже Ивана Волкова) числилось, помимо головы и 3 сотников, 637 стрельцов, десятников и пятидесятников (+ 3 сотника и 23 стрельца в «нетех»). Пятидесятников в приказе, видимо из экономии, имелось всего по одному на сотню. В феврале 1671 г. численность приказа была почти такой же - голова, 5 сотников и 622 стрельца. К 1677 г. приказ был уже 8-сотенным, в Киевском походе (на июль 1979 г.) в нем числилось 6 сотников и 672 стрельца. В 1680 г., в рамках военной реформы, приказ был переименован в жилой стрелецкий полк (соответственно, голова в полковника, полуголова в полуполковника, сотники в капитанов), на 1681 г. насчитывавший 790 человек (включая полковника и 10 капитанов). В 1-й Крымский поход 1687 г. полк вышел в составе 743 стрельцов, полковника и 7 капитанов, во 2-й (1689 г.) - 786 стрельцов. В 1701 г. часть была переформирована в Белгородский жилой солдатский полк, белгородские стрельцы превратились в солдат, лишившись своих привилегий. К 1712 г. полк был расформирован. До 1658 г. московские стрельцы на Черте ведались вероятно Стрелецким приказом. В 1658 г. белгородские стрельцы перешли в ведение белгородских воевод (и соответственно Разряда), в 1668 (?) г. вернулись в ведение Стрелецкого приказа. В Белгороде стрельцы жили отдельной слободой (к августу 1660 г. - 600 дворов) и помимо военной несли еще и обычную караульную и полицейскую службу, а также выполняли представительские функции (разнообразные «стойки» - почетные встречи и т. п.). Основу вооружения белгородских стрельцов к 70-м годам XVII в. составляли фитильные мушкеты. Собственной артиллерии приказ не имел. Приказ имел собственное приказное (полковое) знамя и сотенные знамена (по одному на сотню), с начала 80-х годов полковое знамя являлось одновременно и сотенным знаменем 1-й сотни (как в солдатских полках). Переведенные на Черту стрельцы поначалу продолжали получать московское жалованье, денежное и хлебное. Рядовому стрельцу на год полагалось 4 рубля и по 9 четвертей ржи и овса, десятнику - 5 рублей и по 10 четей, пятидесятнику - 6 рублей и по 10 четей. В 1666 г., из соображений экономии, жалованье белгородским стрельцам урезали, рядовому до 3 руб. и 6 четей, десятнику - до 3,5 руб. и 6 четей с осьминою, пятидесятнику - до 4 руб. и 7 четей (помимо этого давалось еще и по пуду соли на каждого стрельца). При этом хлебного жалованья стрельцов предполагалось вскоре лишить вовсе, заменив его земельными дачами. Впрочем, перевести на службу с земли постоянно ходящую в походы часть оказалось невозможно. Недовольные понижением жалованья стрельцы (приравненные теперь в плане окладов к стрельцам городовым - столько же получали, например, севские стрельцы) бомбардировали начальство челобитными и в конце 1677 года добились повышения окладов. Впрочем, прежних московских окладов им так и не вернули - рядовой стрелец получал теперь 4 рубля и по 6 с осьминою четвертей ржи и овса, десятник - 4,5 руб. и по 7 четей, пятидесятник - 5 руб. и по 8 четей. Земельные дачи у получивших их стрельцов (вероятно ок. 150 чел.) были изъяты. Помимо денежного и хлебного окладов белгородские стрельцы жаловались и «государевым служилым платьем» - тканями на пошив кафтанов. Приказ был единственным формированием Белгородского разряда получавшим такое жалованье, хотя и крайне нерегулярно, раз в несколько лет. Цвет кафтанов приказа менялся - 1658 г. они были зелеными, позднее (с 1659 г.) вишневыми и светло-лазоревыми, с 1677 г. видимо лазоревыми и т. д.
Боевые холопы в составе поместной конницы (вторая половина XVI - первая половина XVII в.)
По нормам Уложения 1556 года с каждых 100 четвертей поместной земли должен был выставляться конный воин, соответственно, владельцы 200 и более четей должны были приводить с собой на службу соответствующее число боевых слуг (исходя из реального размера владений, а не оклада). читать дальшеБоевых слуг Н. В. Смирнов (вслед за В. М. Воробьевым) делит на три большие группы - собственно боевых слуг (служилых холопов), слуг с господскими лошадьми и кошевых. Служилые холопы вооружались и снаряжались аналогично самим поместным. Слуги второй группы формально должны были находиться при запасном коне хозяина, однако на практике также представляли собой конных вооруженных бойцов и участвовали в боях. Кошевые являлись обозными слугами и хотя тоже, как правило, вооружались, в боях не участвовали, находясь в обозе с имуществом своего хозяина. В качестве боевых слуг учитывались только первые две группы холопов. Об обеспеченности поместной конницы боевыми слугами во второй половине XVI в. можно судить по т. н. «Боярской книге 1556 г.»*, каширской десятне 1556 г., коломенской десятне 1577 г. и ряжской десятне 1579 г. Как видно, в середине XVI в. даже наименее обеспеченная часть государева двора (13 последних статей из 25) выставляла большое число боевых холопов, в среднем 4,47 на дворянина. У городового дворянства возможности были существенно меньше, каширяне выставляли уже, в среднем, только 0,95 боевого холопа, при этом 17% из них вообще слуг не имели. К концу Ливонской войны возможности городового дворянства существенно снизились, дети боярские Коломны выставляли только 0,41 - 0,43 холопа на дворянина, ряжские дети боярские всего 0,09 (2/3 местных дворян вообще не имело слуг). Впрочем, низкие показатели Коломны и Ряжска, помимо разорения поместных хозяйств, отчасти видимо объясняются особенностями местного землевладения - значительная часть помещиков владела небольшими поместьями и вообще не обязана была выставлять боевых слуг. Так, в Ряжске из 454 детей боярских только у 64 оклад превышал 100 четей (реальные дачи были соответственно еще меньше).
После Смуты положение с боевыми холопами ухудшилось радикально, свидетельство чему результаты «большого разбора» 1621 - 1622 гг. Три тысячи боеготовых дворян 17 городов могли выставить, в общей сложности, всего 330 боевых холопов первых двух категорий и то только при получении государева жалованья. Средний показатель составил всего 0,13 на дворянина, в некоторых городах (Бежецкий Верх, Зубцов, Кашин, Старица) вообще не могли выставить ни одного боевого холопа.
К началу Смоленской войны, несмотря на общий рост боеготовности городового дворянства, ситуация с боевыми холопами изменений не претерпела - 0,13 на дворянина. У московских чинов она была лучше, на 1632 г. - 1,25 холопа на дворянина (высшие чины не учтены, у жильцов - 0,48; у московских дворян - 2,09).
К середине века, судя по костромскому и тверскому регионам, положение почти не изменилось, всего 0,15 холопа на дворянина.
Таким образом, уже с конца XVI в. требования Уложения 1556 г. не выполнялись, а доля боевых холопов в составе поместной конницы была незначительной. Объяснялось это прежде всего экономическими причинами - недостаточной доходностью поместий, связанной, в первую очередь, с нехваткой рабочих рук - слабой населенностью их крестьянами и бобылями.
* Фактически это отрывок книги раздачи денежного жалованья выборным служилым людям разных городов, составлявших государев полк.
Литература:
Смирнов Н.В. Боевые холопы в составе поместной конницы в первой половине XVI - первой половине XVII в. books.reenactor.ru/?bookid=1723
Небольшой конспект, в основном, по материальной части.
читать дальшеИван Грозный и его предшественники читать дальшеВ 1475 году по приглашению Ивана III из Италии прибыли пушечные мастера во главе с Аристотелем Фиораванти, ими была построена «пушечная изба», к 1547 г. превратившаяся в литейный комплекс - Пушечный двор, основное предприятие по производству артиллерийских орудий (и почти единственного производителя орудий бронзовых). Пушечные мастера и артиллеристы первоначально не разделялись - литейщик ходил в поход со своими орудиями. К 1540-х гг. было достигнуто разделение специальностей - литейный мастер делал орудия, в поход с ними шли пушкари. В 1549 г. впервые упоминаются «головы у наряда», руководившие артиллерией в походе. Сам наряд разделяется на «большой» (осадный) , «середний» и «меньшой» или «лехкой» (полковой). В 1577 г. впервые упоминается артиллерийское ведомство - Пушечный приказ. В развитии материальной части можно выделить три периода - «итальянский» (1475 - 1520-е гг.), «немецкий» (1520-е - 1560-е гг.) и «русский» (конец 1560 - 1620-е гг.). В ходе итальянского периода производством орудий занимались итальянские специалисты (Аристотель Фиораванти, Паоло де Боссо и др.) изготавливавшие орудия по итальянским же образцам. При Василии III итальянцев вытесняют немецкие мастера (Стефан, Николай Оберакер, Кашпир Ганусов и др.), ориентирующиеся на немецкие типы орудий. В конце 60-х гг. производство артиллерийских орудий переходит в руки русских мастеров (Андрей Чохов и др.). По классификации используемой в шестнадцатом столетии материальная часть артиллерии подразделялась на три основных группы - пушки, «верховые пушки» и пищали. Пушками именовались гигантские бомбарды, стрелявшие ядрами в 6 - 20 пудов (длина ствола 4 - 4,6 м, калибр 500 - 660 мм). Цапф и станков они не имели, для стрельбы укладывались на специально изготовленное деревянное ложе, в зависимости от заданного угла возвышения могли стрелять и по настильной и по навесной траектории. Первая гигантская бомбарда (длина ствола 4 м, калибр - 13 пудов, ок. 500 мм ) была отлита в 1488 г. итальянцем Паоло де Боссо (Павлин Дебосис). По имени мастера она была названа «Павлином». После этого до середины XVI в. сведений об изготовлении подобных орудий не встречается. В 1554 г. Кашпир Ганусов отлил еще более крупную бомбарду (крупнейшее орудие правления Грозного) - «Кашпирову пушку» (длина ствола 4,6 м, калибр 20 пудов, ок. 660 мм). В 1555 г. Степан Петров создал чуть менее крупное орудие, также названое «Павлином» (она же «Степанова пушка Павлин», длина ствола 4,3 м, калибр 15 пудов, ок. 610 мм). Помимо этих гигантов в первой половине XVI в. было отлито несколько пушек калибром ок. 10 пудов, однако о них почти ничего не известно. К 1557/58 гг. на вооружении русской артиллерии имелось видимо 6 гигантских бомбард. Пушки небольшого калибра именовались «гафуницами» (гаубицами), от своих гигантских собратьев они отличались только меньшими размерами и калибром. «Верховыми пушками» назывались короткоствольные мортиры калибром от 1 1/4 до 6 пудов. Помимо каменных ядер посылаемых «верхом», они стреляли и зажигательными снарядами, отчего именовались также и «огненными». Имен собственных мортирам не давали. Пищалями именовались орудия для настильной стрельбы, эта, самая многочисленная группа, объединяла массу типов орудий - от затинных пищалей до крупнокалиберных стенобитных. Малокалиберная артиллерия была представлена многочисленными затинными пищалями (крепостные ружья калибром до 0,5 фунтов, стрелявшие небольшими ядрами или сеченым свинцом), сороковыми пищалями («органы», «шутихи», многоствольные орудия с 2 и более стволами, калибром от 0,5 до 2 фунтов) и «тюфяками» (короткоствольное орудие с конусовидным, расширяющимся к жерлу стволом, стрелявшее картечью или каменными ядрами). Затинные и сороковые пищали и тюфяки использовались в основном в крепостной артиллерии (последние два типа встречались и в XVII в., затинные пищали использовались и позднее). Основу «лехкой» и средней полевой и крепостной артиллерии составляли волконейки, семипядные, девятипядные и полуторные пищали. «Волконейки» (фальконеты, калибр до 2 фунтов), массово производились со времен Ивана III по западноевропейским образцам и ничем принципиально от них не отличались. Семипядные и девятипядные пищали имели ствол длиной в 7 (133 см) и 9 (171 см) пядей соответственно и калибр 3-4 фунта. Известно о них очень мало, производство этих орудий прекратилось к концу XVI в., в крепостной артиллерии они встречались и в следующем столетии. «Полуторные» пищали являлись одним из самых распространенных типов полковых и крепостных орудий. Полуторными они назывались вероятно по длине ствола - 15 пядей (4 аршина, ок. 285 см). Помимо собственно «полуторных» или «больших полуторных» (ствол ок. 285 см, калибр - 6 фунтов), к полуторным причислялись также орудия меньшего калибра и с меньшей длиной ствола, но тех же пропорций - «малые» и «середние полуторные» (2-3 фунта и 4-5 фунтов соответственно, длина ствола от 220 см). К концу XVI в. «полуторные» пищали вытеснили из производства семипядные и девятипядные, упоминания о которых исчезают во второй половине XVII в. В боевых действиях «полуторные» пищали применялись вплоть до Северной войны. Шестифунтовые «полуторные» пищали стали также первым стандартизированным орудием русской артиллерии - с 1562 по 1648 г. выпускались однотипные орудия (6 фунтов, ствол - 4 аршина, плюс/минус вершок), отличавшиеся в основном внешней отделкой ствола. Помимо перечисленных имелось также небольшое количество скорострельных пищалей (вероятно казнозарядных, упоминаются в 70-80-х годах XVI в., калибр - до 1 фунта). Изготавливались также крупнокалиберные пищали (калибром от 7 до 100 фунтов), в том числе и стенобитные «проломные» для вооружения осадной артиллерии, аналог немецких «шлангов» и «шарфметцев». Производственная мощность Пушечного двора позволяла отливать по 5-7 подобных орудий в год. Всего известно не менее 84 тяжелых осадных орудий XVI века, в т. ч. не менее 53 крупнокалиберных пищалей (у 43 из них известен калибр - от 7,5 до 100 фунтов), не менее 12 пушек - бомбард (калибр от 6 до 20 пудов) и 19 «верховых пушек» (от 1/4 пуда до 6 пудов).
40-фунтовые пищали «Волк», А. Чохов, 1576/77 и 1579 гг.
На завершающем этапе Ливонской войны было потеряно значительное число тяжелых орудий (под Венденом и проч.). Потери старались компенсировать отливкой новых орудий аналогичных потерянным. Кроме того, в начале войны русской армией в Ливонии было захвачено огромное количество трофейных орудий, в т. ч. и тяжелых. Многие из них были вывезены в Россию и впоследствии еще долго использовались. Благодаря собственному производству и трофеям к концу Ливонской войны артиллерийский парк России был больше чем в ее начале. Помимо бронзового литья, часть орудий изготавливалась из железа ковкой (часть волконеек, мортир и тюфяков и др.). В качестве боеприпасов использовались дроб (сеченый свинец или каменная крошка), каменные, железные (кованые), свинцовые (или «обливаные свинцом») ядра и зажигательные снаряды - «ядра огненные». Последние могли быть двух типов - железные (иногда каменные) ядра обмотанные пропитанной маслом тканью и бумагой или полые изнутри металлические ядра, заполненные зажигательным составом. В ходе крупнейшего военного мероприятия XVI в. - Полоцкого похода было задействовано ок. 150 орудий, обслуживаемых св. 1 400 чел. «у наряда» и 30 000 - 33 000 посошных людей. Артиллерийский парк русской армии состоял из: «Большого наряда» (43 орудия, 5 голов, 720 чел. «у наряда») - 4 гигантских пушки («Кашпирова», «Степанова», «Павлин» и «большая», калибром 10-20 пудов), - 36 «верховых» пушек (1-8 пудов), - 3 проломных пищали (40 -100 фунтов); «Середнего наряда» (ок. 46 орудий, 3 головы, 413 чел.) - ок. 6 пищалей (7-10 фунтов) - ок. 40 «полуторных» пищалей (6 фунтов); «Лехкого наряда» (60-70 орудий, 2 головы, 300 чел): -60-70 малокалиберных орудий (до 4 фунтов).
Федор Иванович, Годунов и Смута читать дальшеОб артиллерийском производстве этого времени из-за гибели большей части архивов известно немного. При Федоре производство артиллерийских орудий продолжалось в широких масштабах, только за 1584 - 1592 гг. было изготовлено не менее 6 (или даже 8) тяжелых пищалей калибром 25 - 60 фунтов, а также большая мортира «Егуп» (калибр 6 пудов 25 фунтов), стоствольное орудие А. Чохова (100 зарядов, вес более 330 пудов), знаменитая «Царь-пушка» (последняя гигантская бомбарда, калибр 52 пуда, 890 мм).
40-фунтовая пищаль «Лев» и 30-фунтовая пищаль «Скоропея», А. Чохов, 1589/90 г.
Продолжалось и производство орудий среднего и малого калибра, так, известно не менее 15 «полуторных» пищалей отлитых в 1586 - 1592 гг. (того же стандартного типа - 6 фунтов, ствол длиной 4 аршина, вес 44 - 50 пудов). Об изготовлении крупных орудий при Борисе сведений не имеется, известны только 4 однотипных малокалиберных (3/4 фунта) пищали отлитые в его царствование. Материалов по производству орудий в Смутное время почти не сохранилось, известно только что оно продолжалось и при Самозванце и при царе Василии (сохранились известия о двух 2-пудовых мортирах, двух 6-фунтовых «полуторных» и одной 2-фунтовой пищалях отлитых при последнем).
Михаил Федорович читать дальшеВ годы Смуты серьезно пострадал русский артиллерийский парк, Пушечный двор был выведен из строя при разорении Москвы и возобновил работу только во второй половине 1616 года. После восстановления Пушечного двора здесь возобновилось производство крупнокалиберных пищалей - в 1616 г. была отлита пищаль «Ахиллес» (35 фунтов), в 1627 г. пищали «Кречет» (30 фунтов) и «Волк» (1 пуд). Помимо этого, с начала 30-х годов осадные орудия закупались в Голландии (см. ниже). Смоленская война нанесла новый тяжелый удар русской артиллерии - под Смоленском в 1634 г., помимо прочего, было потеряно 19 тяжелых пищалей, в т. ч. 12 русских (свежеотлитые «Ахиллес», «Кречет» и «Волк» и 9 орудий XVI в.) и 7 только что купленных «голанок» (13 - 26 фунтов), а также 7 «верховых пушек» (2 - 6 пудов, вероятно тоже отлитых до Смуты). В первой половине 30-х гг. производство крупнокалиберных пищалей продолжилось, было отлито не менее 5 пищалей калибром от 16 фунтов до 1 пуда 10 фунтов (всего, таким образом, при царе Михаиле отлили не менее 8 тяжелых пищалей). Помимо пищалей производились также и «верховые пушки», в основном, 2-пудовые мортиры (иногда и более крупные - до 3 пудов 35 фунтов). Однако основное внимание Пушечного двора после Смоленской войны было обращено на производство «полкового наряда» и важнейшим каналом пополнения парка тяжелой артиллерии сделался импорт из Голландии*. Закупки орудий начались еще до Смоленской войны, в 1630 г., однако прибывшие орудия были большей частью потеряны под Смоленском. В 1634 - 1636 гг. было закуплено большое число орудий калибром от 13 до 58 фунтов, после окончания Смоленской войны распределенных по пограничным городам. В общей сложности в 30-х годах в Голландии было куплено вероятно ок. 100 орудий, составивших основу русской осадной артиллерии. Позднее из них был сформирован т. н. «большой голландский наряд» (см. ниже). В производстве орудий среднего калибра принципиальных изменений не произошло, основу их продолжали составлять «полуторные» пищали, в основном, однотипные 6-фунтовые (выпускались до 1648 г.). 3- и 4-х фунтовые («малые» и «середние») полуторные пищали производились видимо в незначительных количествах.
6-фунтовая «полуторная» пищаль (слева), мастер Г. Наумов, 1630 г.
Начиная с 1617 г. массово производился новый тип малокалиберных орудий: 1,5 - 2-фунтовые полковые пищали «русково литья». Их отличали короткий ствол (аршин 10 вершков), небольшой вес (8-9 пудов), что позволяло использовать их в полевых боях, а также схожее украшение ствола (православный крест и «голгофа»). Орудия этого типа выпускались до 1648 г. (использовались еще в Северной войне), в 30-х годах в производстве их потеснили пушки шведского образца, а к концу 40-х окончательно вытеснили новые 2-, 3- и 4-фунтовые полковые орудия.
2-фунтовая пищаль «русково литья», длина 1 аршин, 10 вершков. Мастер Т. Феоктистов, 1640-е годы.
В начале 30-х годов было развернуто производство полковых орудий шведского образца**. Прибывший из Швеции пушечный мастер Юлиус Коет (Елисей Коет, валлонец Жиллем Койе) с 1630 г. начал изготавливать кожаные пушки шведского образца (вероятно 1-3 фунтовые, всего сделано видимо 104 ед.). Впрочем, как и в Швеции, они себя не оправдали и уже в 1631 г. Коет начал производство 3-фунтовых полковых пищалей, аналогичных шведским regementsstycke (длина ствола 1,5 аршина, вес - 8 пудов, стреляли как ядрами, так и картечью). Новые пушки (116 ед.) составили артиллерию впервые сформированных полков «нового строя» (по орудию на роту) и были почти полностью потеряны под Смоленском. После окончания Смоленской войны и смерти Коета (1634 г.) производство этих орудий прекратилось. По окончании Смоленской войны был взят курс на восстановление и усиление полковой артиллерии. В производство были запущены однотипные 2-, 3-, и 4-фунтовые полковые пушки. В 1638 - 1641 гг. их было отлито ок. 200 штук. Новые пушки, хоть и назывались полковыми, направлялись на вооружение пограничных крепостей, в основном, Белгородской черты. Впрочем, позднее, войска выдвигавшиеся на южную границу использовали их и как полковые. Наметился также отказ от использования громоздких «полуторных» пищалей в пользу более легких 2-, 3-, и 4-фунтовые полковых. С 40-х годов помимо бронзовых массово производились также чугунные орудия (2 - 12 фунтов), изготавливавшиеся Тульскими и Каширскими железоделательными заводами и (с конца 40-х годов) поступавшие на вооружение, в первую очередь, крепостной артиллерии. Период полного господства русских мастеров в сфере производства пушек закончился к началу 30-х годов. С этого времени правительство вновь начинает приглашать литейщиков-иноземцев (Коет, с 1634 г. Ганс Фальк и др.), работавших, впрочем, параллельно с русскими мастерами. Крупнейшим военным мероприятием царствования стала осада Смоленска в 1632 - 1634 гг. Армию Шеина сопровождал наряд состоявший из 159 орудий. В состав «Большого наряда» входило 26 орудий - 19 пищалей (12 русских, калибром до 1 пуда 30 фунтов и 7 «голанок» калибром от 13 до 26 фунтов) и 7 мортир (2-6 пудов). Помимо этого имелось 17 пищалей (3 - 8 фунтов) и 116 3-фунтовых полковых пушек шведского образца.
* Причины массовой закупки орудий в Голландии не совсем ясны, вероятно это было связано с какими-то кадровыми проблемами Пушечного двора, возможно нехваткой специалистов нужной квалификации. Еще одной причиной видимо было желание ознакомиться с последними новинками западной артиллерии. ** Шведское правительство в рамках складывавшегося военно-политического союза пошло на передачу технологий производства своих новейших пушек - кожаных, а затем и «regementsstycke».
Вторая половина XVII века читать дальшеОснову осадной артиллерии до конца века продолжали составлять «голанки», купленные еще 1634 - 1636 гг. В 60-х годах производились дополнительные закупки голландских орудий, начиная с 70-х годов и до конца века орудия «по галанскому чертежу» производились на Пушечном дворе. К 80-м годам XVII в. на вооружении русской армии находилось не менее 150 «голанок». Часть из них составляла «большой голанский наряд», бывший частью «Большого наряда» и игравший важнейшую роль при осадах Смоленска и Риги. К 1676 г. большая часть «голанок» (83 ед.) была собрана в Москве (в Китай-городе), составляя «большой государев и голанский наряд». Оставшиеся находились во Пскове (16 ед.), Смоленске (7 ед.), Севске, Туле, Новгороде и пр. Основой полковой артиллерии во второй половине века стала новая длинноствольная 2-фунтовая полковая пищаль (ствол - 3 аршина 7 вершков, вес - ок. 20 пудов). Орудия этого типа массово отливались с 1650 по 1698 г., всего их было выпущено не менее 500 (возможно и до 800) ед. Однотипными 2-фунтовыми пищалями (отличались только внешней отделкой ствола) вооружалась полковая артиллерия частей «нового строя» - солдатских и драгунских полков, а со второй половины 70-х и стрелецких полков.
2-фунтовая полковая пищаль, длина 3 аршина, 7 вершков. Мастер М. Осипов, 1666 г.
В конце 90-х годов, после ряда экспериментов, на вооружение была принята новая 3-фунтовая полковая пушка (ствол - 2 аршина, вес - ок. 20 пудов). Выпуск ее начался в 1699 г., однако большая часть первых партий была потеряна под Нарвой. Помимо этого производились и другие типы орудий, так, в 1669 - 1697 гг. на Пушечном дворе было отлито не менее 89 мортир, главным образом, 1-, 2- и 3-пудовых (18, 26 и 36 ед. соответственно). С середины 90-х годов на вооружение поступает новый тип орудий - гаубицы и т. д. В государевом походе 1654 г. и осаде Смоленска участвовало, в общей сложности, более 135 орудий, в т. ч. более 40 орудий «Большого наряда» - 34 «голанки» (13 - 58 фунтов), 6 русских пищалей («Троил», «Аспид», «Соловей», «Барс», «Грановитая», «Левик», калибром 15 - 40 фунтов), несколько верховых пушек и, вероятно, 2 тяжелые дробовые пищали. При осаде Риги (1656 г.) «Большой наряд» состоял из 35 орудий - 16 «голанок» (47 - 58 фунтов), 6 русских пищалей (тех же, что и под Смоленском), 11 мортир и 2 тяжелых «дробовиков». «Большой голанский наряд» 1673 г., предназначавшийся для (несостоявшегося) похода против турок включал 25 орудий - 24 «голанки» (30 - 55 фунтов), 1 русское орудие «Перо», 85 чел. и ок. 500 чел. «посохи». В Нарвском походе 1700 г. численность русской артиллерии достигала 173 орудий, включая 16 «голанок» (из Пскова, 45 - 58 фунтов), 31 тяжелую пищаль (10 - 40 фунтов), 26 мортир (8 2-пудовых и 18 3-пудовых), 4 20-фунтовых гаубицы, 17 6-фунтовых «полуторных» пищалей, 79 полковых орудий (64 3-фунтовых и 15 более ранних типов, от 1,5 до 3 фунтов). Вся тяжелая артиллерия была отобрана из арсеналов Пскова и Новгорода, из Москвы перебрасывались полковые орудия, мортиры и гаубицы.
Лобин А.Н. «Большой голландский наряд» во второй половине XVII века: опыт организации артиллерии по иностранному образцу books.reenactor.ru/?bookid=1322
Лобин А.Н. Состояние полковой артиллерии к началу царствования Петра Первого: к вопросу о преемственности развития артиллерийского вооружения конца XVII – начала XVIII в. books.reenactor.ru/?bookid=1548
В Госдуме поручились за водительские навыки киргизов Признание водительских прав граждан Киргизии на территории России не спровоцирует увеличение дорожно-транспортных происшествий, уверен председатель комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий. Его слова приводятся в заявлении, поступившем в редакцию «Ленты.ру» в среду, 5 июля. «Водители из Киргизии не допустят ДТП на территории России. Я отвечаю за свои слова, поскольку мы подробно изучали систему подготовки водителей в Киргизии и представляем их профессиональный уровень, а также уровень владения русским языком», — сказал парламентарий. lenta.ru/news/2017/07/05/prava/
ЗЫ. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что Владимир Путин поддерживает идею разрешить водителям из Киргизии использовать в России национальные удостоверения. life.ru/t/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%...
В русском войске того времени существовало заметное отличие в почитании больших воеводских, так называемых «государевых полковых» знамен и знамен небольших отрядов, таких, как сотня, станица, а затем – и рота «нового строя». Древний, еще византийский обычай освящать ратные хоругви и относиться к ним как к святыням распространялся в сознании ратных людей только на воеводские знамена. Их охрана доверялась специально назначенному «голове» из знатных дворян или детей боярских и целому отряду из всадников и даточных людей. читать дальшеПо-видимому, только на воеводских знаменах поначалу помещались иконографические изображения и священные тексты, тогда как сотенные флаги несли только контуры православного «осьмиконечного» креста или даже чисто декоративные сюжеты. Вообще, сам характер рисунка сотенных знамен не имел большого значения, представляя собой лишь род отличительного значка: так что и дворяне, и казаки могли пользоваться трофейными знаменами, только что взятыми у противника; в то же время, дьяки Оружейного приказа не видели ничего зазорного в выдаче в полки «нового строя» польских солдатских знамен. Однако для служилых «немцев» любое знамя являлось предметом почитания и бережного отношения – как в боевых условиях, так и в мирное время. В отличие от старых московских войск, в полках «нового строя» уход за отрядным знаменем доверялся не захудалым бойцам, а «чиновным людям» – прапорщику (офицерский чин) и подзнаменщику (урядничий чин). Показателен эпизод из дневника Патрика Гордона, когда подьячий Дворцового приказа, решивший насильно выселить иноземца из занимаемой им квартиры, опрометчиво «схватил одно из полковых знамен, висевших на стене, чтобы вынести оное». От этого все офицеры пришли в состояние крайней ярости и выгнали подьячего с его помощниками из помещения. О. Курбатов «Западные воинские обычаи в русских вооруженных силах середины XVII века: пути проникновения и проблемы бытования» // Война и оружие. Новые исследования и материалы. 2017