@темы: история, early modern

Погода прекрасная, прогулялся от Сретенки до Страстной. Мыльница не пережила прошлогоднего инцидента и снимал телефоном.



читать дальше«Меншикова башня» (церковь Архангела Гавриила на Чистых прудах). 1707 год.
Из-за расположения нормально снять целиком почти невозможно.



Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках, 1695 год, приделы XVIII века.



Сретенский собор в Сретенском монастыре, 1679 г., приделы поздние.



Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской. Для новодела очень неплохой.



Очень старый собор Собор Рождества Пресвятой Богородицы в Рождественском монастыре. 1505 год.



Храм преп. Сергия Радонежского в Крапивниках, конец XVII в., но в середине следующего перестроен.



Высоко-Петровский монастырь.
Собор святителя Петра, митрополита Московского. Тоже очень старый, 1517 год.



Собор Боголюбской иконы Божией Матери, 1685 год.



Церковь преп. Сергия Радонежского, 1702 год, нарышкинское барокко.





Надвратная церковь Покрова Пресвятой Богородицы и колокольня, 1696 год



Нарышкинские палаты, братский корпус.



Церковь Знамения иконы Божией Матери за Петровскими воротами, 1681 год, приделы XVIII в. Храм прекрасный, но в плену у ГУ МВД, людей вообще не видно.



Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Путинках, 1676 год. Колокольня XVIII века.



Чудесная церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Путинках, 1652 год.

@темы: история, trip, СТ

@темы: music

Н. Петрухинцев
Внутренняя политика Анны Иоанновны (1730 - 1740)

Рассматривается масса вопросов - формирование внутриполитического курса, податная и финансовая политика, политика на окраинах (Малороссия, Слобожанщина, Башкирия и проч.), металлургическая и текстильная промышленность и т. д. Придворной борьбы автор почти не касается. Структура у книги своеобразная, как пишет сам автор, он постарался уйти от «традиционного отраслевого принципа анализа внутренней политики» и предпочел ее «комплексную характеристику про важнейшим хронологическим и смысловым этапам», что «усложняет структуру работы и несколько дробит внимание читателя». Но в целом работа очень хорошая.

1-я частьВнутриполитический курс
читать дальшеАвтор выделяет 4 основных этапа внутренней политики аннинского царствования.

1) 1730 - первая половина 1733 года
Основы политического курса начала царствования оформились еще во второй половине 20-х годов и автор считает возможным говорить о едином внутриполитическом курсе 1726 - 1732 годов, подразделяя его на два этапа - начальный, в правление «верховников» (1727 - 1729) и повторную попытку его реализации в начале царствования Анны (1730 - 1732).
Сам упомянутый курс сложился на рубеже 1726 - 1727 гг. усилиями петровской верхушки, фактически правившей страной во второй половине 20-х годов и, отчасти, и в начале царствования Анны. Сущность его состояла в некоторой, не затрагивающей основ петровских преобразований, корректировке петровских реформ.
Основными своими задачами авторы курса видели облегчение податного бремени основной массы населения (в первую очередь, за счет снижения подушной подати), развитие торговли (путем снятия многочисленных ограничений) и создание благоприятных условий для торгово-промышленной деятельности. Неизбежное снижение доходов бюджета в результате реализации этих реформ предполагалось покрыть за счет сокращения военных расходов.
Разработкой и реализацией соответствующих мер должны были руководить экстраординарные органы с широкими полномочиями - специальные комиссии (о коммерции, о подати, об армии).
Намеченные планы были реализованы лишь частично. Наибольших успехов добилась Комиссия о коммерции - ее усилиями были отменены запретительные ограничения в отношении архангельской торговли, отменена казенная монополия на торговлю солью, ревенем и табаком, приватизирована текстильная промышленность и т. д.
Деятельность прочих комиссий серьезных результатов не дала, вопрос о сокращении подушной подати не был решен, хотя определенные послабления плательщики получили*. Не был решен и вопрос о сокращении военных расходов, а образовавшийся бюджетный дефицит был покрыт за счет порчи монеты.
Для сокращения расходов была проведена и частичная административная реформа - упрощено местное управление, ликвидирован Главный магистрат и т. д.
Реформаторская активность правительственных кругов довольно быстро начала снижаться и к 1728 - 1729 гг. практически сошла на нет, что вероятно объяснялось обострением внутриполитической борьбы и общим падением дееспособности центральной власти в это время.

***

После воцарения Анны к прежнему курсу вернулись, тем более, что он, в целом, соответствовал интересам активизировавшегося в начале царствования дворянства. Основные его цели остались прежними - ослабление податного давления на население, сокращение военных расходов, сокращение и оптимизация госаппарата и т. д. К прежним задачам добавились оздоровление денежного обращения, составление нового Уложения и др., были фактически откорректированы и некоторые решения «верховников» (административные, по части денежного обращения и др.). Разработкой соответствующих мер, как и раньше, занимались специальные комиссии.
Как и в первом случае, были достигнуты определенные успехи - приняты меры по оздоровлению денежного обращения и проч., однако основные задачи выполнены не были - сократить военные расходы не удалось, соответственно не удалось и снизить подушную подать** и т. д. К середине 1733 г. реформаторская активность правящих кругов постепенно сошла на нет, чему способствовало и удаление на периферию политической жизни наиболее активных сторонников прежнего курса (Ягужинский, Татищев, Д. М. Голицын и проч.).

* В феврале 1725 г. подушная подать была снижена с 74 до 70 коп., в 1727 и 1728 гг. подушная единовременно сокращалась на треть («майскую», подать собиралась в три приема - по 23, 23 и 24 коп.), фактически на 23 коп. За счет этих мер общая сумма подушной за вторую половину 20-х сократилась примерно на 18%. Помимо этого был отменен петровский порядок расквартирования и армия была выведена из сельской местности и расквартирована в городах, что облегчило положение крестьян, но ухудшило - горожан.
** Сокращение подушной свелось к очередной единовременной отмене «майской» трети (23 коп.) в 1730 г.

2) Середина 1733 - 1735 год
На этом этапе какого-то целостного курса у анненского правительства уже не прослеживается и оно действует скорее в «реактивном» режиме, реагируя на возникающие проблемы.
Нарастание финансовых проблем* привело к усилению «фискального аспекта» в деятельности правительства - в 1733 - 1735 гг. проводится массовая кампания по сбору недоимки, усиливается контроль за частной металлургической промышленностью и т. д.
Начиная с 1733 г. внимание правительства в значительной мере переключается на внешнеполитические проблемы - войну в Польше (1733 - 1735) и возможный конфликт с Турцией. В связи с этим переводится на штаты военного времени армия, объявляется новый рекрутский набор и, особенно тяжелый для населения, безденежный сбор драгунских лошадей**.
Важнейшим внутриполитическим событием этой части аннинского правления стал голод 1733 - 1735 гг., вызвавший всплеск активности правительства и породивший целый комплекс правительственных мероприятий.
В этот же период возрастает значение фаворитизма - растет влияние Э. Бирона, достигающее пика в 1735 - 1737 гг.

* Государственные расходы не только не были сокращены, но и возросли - за счет дополнительных затрат на оздоровление денежного оборота и проч. Позднее к этому добавились и дополнительные военные расходы - на развертывание армии и войну в Польше.
** При норме 1 лошадь с 370 душ для крестьянства и с 500 душ для купечества, он фактически означал повышение подушной на 4 - 5,4 коп. с души. От сбора освобождались мелкопоместные (менее 30 душ) дворяне, однодворцы, сибирские служилые люди, служилые казанские мурзы и татары.

3) 1736 - 1739 годы
В этот период внутренняя политика правительства определяется прежде всего турецкой войной (1735 - 1739 гг.). Война, оказавшаяся неожиданно тяжелой, фактически «съела» (наряду с голодом) весь позитивный экономический эффект достигнутый в результате осуществления курса 1726 - 1732 гг. Правительство, тем не менее, стремилось по возможности минимизировать негативные последствия войны для основной массы податного населения и катастрофических последствий для крестьянской и посадской экономики основной территории России она не имела. Тяжело пострадали лишь население прифронтовых южных окраин и некоторые социальные группы (в первую очередь православное духовенство), на которые правительство фактически переложило основное бремя войны.
На финансовой, денежной, промышленной и прочих сферах война также сказалась незначительно.

4) Конец 1739 - октябрь 1740 года
С окончанием войны у правительственных кругов появилась возможность для формирования новой внутриполитической программы. Попытку сформулировать основные ее идеи видимо предпринял А. П. Волынский (вскоре погибший в результате обострения борьбы придворных группировок), однако ни программа Волынского, ни последующие инициативы подобного рода, как считает автор, не содержали каких-то принципиально новых идей и фактически ориентировались на прежние разработки 1726 - 1732 гг.
В целом, по мнению автора, «аннинское правительство не показало себя способным к ярким и решительным шагам во внутренней политике» и основным результатом царствования «стала стабилизация и упрочение основ политико-административной и социально-экономической системы созданной Петром».

Кадровая политика
читать дальшеЗдесь автор рассматривает только руководство важнейших центральных учреждений и губернаторский корпус.
На руководящие должности в 24 важнейших центральных правительственных учреждениях за время правления Анны было произведено 61 назначение. Немцы назначались руководителями учреждений 10 раз (16,4%), русские - 51 раз. Большинство учреждений возглавляли русские (немцев было в среднем 3-6 чел.), однако три ключевых ведомства (Коллегия иностранных дел, Военная коллегия и Штатс-коллегия) на протяжении всего царствования управлялись немцами - А. И. Остерманом, Б. Х. Минихом и К. Принцестерном. К концу правления Анны к ним добавились еще и Коммерц-коллегия и Берг-директориум и в целом влияние немцев выросло.
Большинство «руководящих» немцев в России работало с петровских времен, немногочисленные «нововыезжие» появляются во второй половине царствования - генерал-берг-директор фон Шемберг (1736), Х. В. фон Миних (Монетная контора, 1740) и К. Л. фон Менгден (Коммерц-коллегия, 1740).
На губернаторские должности (губернаторы, генерал-губернаторы, вице-губернаторы в губернаторском статусе и временных и. о. губернатора 14 губерний) было произведено 60 назначений. В массе своей назначенцы были действующими и отставными генералами (ок. двух третей). Иноземцы составляли 18,3% всех назначенных, в массе своей они были представителями еще петровского генералитета (только двое из 11 не служили при Петре) и руководили в основном двумя прибалтийскими губерниями - Рижской и Ревельской, куда губернаторами по заведенной Петром традиции почти всегда назначались «немцы».
Таким образом, текущее управление страной при Анне осуществлялось в основном русскими администраторами, иноземцы не являлись доминирующей группой в гражданской управленческой элите, составляя 15-25% ее состава, подавляющее большинство из них жило и работало в России еще со времен Петра.
В то же время, как отмечает автор, в положении иноземцев произошли важные качественные изменения. При Петре они, как и в более ранние времена, ощущали себя скорее техническими специалистами, а не частью российской правящей элиты и политических амбиций не проявляли. Положение начало меняться при Екатерине I, однако переломным моментом стало именно царствование Анны, когда произошла, как это называет автор, «интернационализация» российской правящей элиты*. При этом «интернационализация», в силу обстоятельств воцарения Анны, шла в форсированном режиме, с нарушением сложившихся традиций и процедур (как устоявшихся, так и новых, петровских), что вызывало серьезное недовольство среди русской элиты. Дополнительно оно усиливалось и методами политической борьбы воцарившимися при аннинском дворе, прежде всего разгромом двух влиятельнейших родов - Долгоруковых и Голицыных. Сопровождавшие этот погром казни, тюремные заключения и проч., были вопиющим нарушением сложившихся в первой четверти XVIII в. принципов отношений в русской правящей элите.

* За счет роста амбиций старых петровских немцев, начавшегося проникновения в русскую элиту остзейского дворянства и влияния немецких фаворитов.

Политика в отношении дворянства
читать дальшеАннинское царствование, как считает автор, стало важным этапом на пути формирования русского дворянства как единого сословия - консолидирующееся дворянство в начале 30-х годов впервые выступило как единая сила, добиваясь удовлетворения собственных общесословных интересов и отчасти также и политической власти. Дворянству удалось добиться ряда частных успехов. Двумя указами в декабре 1730 и марте 1731 гг. был отменен петровский указ о единонаследии, создававший массу неудобств русскому дворянству. Были облегчены условия дворянской службы - сформировано два новых гвардейских полка, Измайловский и Конной гвардии (август и декабрь 1730 г.), создано привилегированное учебное заведение - Сухопутный шляхетский кадетский корпус (июль 1731 г.).
В дальнейшем, по мере укрепления режима и сворачивания реформ, готовность правительств идти на уступки дворянству сошла на нет и возобладал традиционный взгляд на дворянство как на служилую группу населения. Лишь позднее, в начале турецкой войны, правительство сделало новую крупную уступку дворянству (как считает автор, желая обеспечить его лояльность в ходе тяжелой войны) - в декабре 1736 г. был издан Манифест о порядке приема на службу шляхетских детей. Он ограничивал срок обязательной дворянской службы 25 годами, разрешал оставлять для управления имением одного из сыновей, расширял возможности для отставки со службы и создавал юридическую основу для введения обязательного обучения дворянских детей. Сам манифест по большей части остался декларацией о намерениях (исполнение его было отложено до окончания турецкой войны, а положения в значительной мере сведены на нет последующими указами), однако стал заметным шагом на пути к отмене обязательной дворянской службы.

Административные преобразования
читать дальшеАдминистративные преобразования производились с целью сокращения штатов учреждений и расходов на них и совершенствования структуры и повышения качества работы центральных учреждений. Помимо этого производилась также перестройка верхнего этажа административной системы.
В конце петровского правления расходы на центральный аппарат достигали 250 тыс. руб. в в год, а с заграничными посольствами даже 350 тыс. руб. (примерно 4% бюджета, на прежнюю приказную систему тратилось ок. 103 тыс.).
В 1726 - 1728 гг. за счет частичного сокращения аппарата расходы были урезаны на 26% (ок. 66 тыс. руб.) и к началу царствования Анны составляли ок. 184 - 187 тыс. руб.
В начале царствования Анны были проведены новые административные преобразования, однако некоторое сокращение расходов за счет ликвидации и слияния отдельных учреждений (ок. 16 тыс. руб) было с лихвой перекрыто ростом расходов на образование новых и расширение имеющихся ( ок. 35 000 руб.) и административные расходы даже несколько увеличились.
Помимо этого на протяжении всего царствования осуществлялась малозаметная, но важная департаментская реформа, автором которой был А. И. Остерман. Практически все коллегиальные центральные органы были реорганизованы на основе деления на специализированные департаменты или экспедиции, что, с одной стороны, ограничило принцип коллегиальности управления, насаждаемый в петровские времена и усилило бюрократизацию учреждений, но с другой - способствовало повышению эффективности их работы. Первая попытка подобной реформы, предпринятая при реорганизации Сената в 1730 г., провалилась из-за сопротивления сенаторов, однако позднее новой структурой обзавелись почти все учреждения, штаты которых утверждались или пересматривались в аннинское время.
Перестройка верхнего этажа управления происходила не столько в государственных интересах, сколько в рамках борьбы придворных группировок. Она сводилась в основном к последовательному ограничению влияния Сената - сначала путем неудавшейся департаментской реформы в 1730 г., затем - путем учреждения в ноябре 1731 г. Кабинета министров*, отодвинувшего Сенат на второй план. Ту же задачу вероятно преследовало и временное разделение Сената надвое - на Московский и Петербургский (январь 1732 - лето 1733 г.). Улучшению работы механизма верхнего звена управления эти акции явно не способствовали.

* Кабинет министров состоял из трех (фактически иногда из двух) кабинет-министров: А. И. Остермана (1731 - 1741), А. М. Черкасского (1731 - 1741), Г. И. Головкина (1731 - 1734), П. И. Ягужинского (1735 - 1736) и А. П. Волынского (1738 - 1740).

Голод 1733 - 1735 годов
читать дальшеПервые сообщения о недороде в Смоленской губернии Московский Сенат получил в июне 1733 г., приказав в ответ описывать помещичий хлеб и раздавать хлеб из гарнизонных магазинов. К весне 1734 г. общероссийский характер голода обозначился уже отчетливо и в апреле 1734 г. по докладу Сената были утверждены меры по борьбе с ним. Было приказано: описывать хлеб у помещиков и прочих владельцев и раздавать или принудительно продавать излишки по фиксированным ценам; раздавать хлеб из армейских магазинов; организовать беспошлинную торговлю хлебом и ввести меры по регулированию хлебного рынка (ограничив поставки из внутренних губерний в Петербург и т. п.); помещикам предписывалось кормить своих крестьян и снабжать их семенами и т. д.
В июле 1734 г. выплата подушной подати за 34-й год в пострадавших районах была отсрочена до начала следующего. В январе 1735 г. указом императрицы сбор подушной за первые полгода 35-го был вовсе отменен (для покрытия образующегося дефицита еще в декабре 1734 г. было решено отчеканить меди на 2 млн. руб.). Весной 1735 г. была временно закрыта часть винокуренных заводов (чтобы сократить затраты хлеба) - всего 103 предприятия из учтенных 768 (формально 13,4%, фактически до 1/5, в Московской и Нижегородской губерниях от 1/4 до 1/2).
К концу 1735 г. голод прекратился, больше всего от него пострадала Смоленская губерния (где неурожаи фиксировались уже с 1731 г.). Большое число местных крестьян бежало в соседнюю Польшу, что уже в 1735 г. спровоцировало масштабную военную акцию русского правительства - русские войска в ходе польской войны разгромили старообрядческий центр в Ветке, угнав обратно в Россию несколько десятков тысяч человек.
Правительственную помощь голодающим автор, в целом, считает недостаточной и не оказавшей существенного влияния на ход событий. Однако голод сам по себе породил вспышку активности в правительственных кругах - помимо предложений по борьбе с голодом (принятых частично), обсуждались и более масштабные вопросы (об ограничении повинностей помещичьих крестьян, увеличении обложения инородцев и т. д.), временно активизировался Сенат, вскоре впрочем вновь оттесненный на задний план Кабинетом.

«Украинская политика» российского правительства
читать дальшеМалороссы / черкасы в описываемый период жили на территории империи тремя большими группами - на территории Гетманщины / Левобережной Украины и Слобожанщины / Слободской Украины и, вперемешку с великороссами, в районе бывшей Белгородской черты, на землях Белгородской и Воронежской губерний.

Слобожанщина и черкасы южнорусских уездов



Будущая Слобожанщина изначально была территорией русского государства. Активно заселяться она начала со второй четверти XVII в., в ходе создания Белгородской черты. До конца 40-х годов переселенцы-черкасы селились здесь на общих основаниях с великороссами. Восстание Хмельницкого привело к резкому росту потока переселенцев-малороссов, особенно усилившимуся с 1652 г. В итоге, во второй половине XVII в. пограничная зона между Белгородской чертой, Гетманщиной, крымскими и донскими землями оказалась плотно заселена переселенцами из Малороссии.
Переселенцы принесли с собой привычные им формы социальной и экономической организации (хуторское хозяйство, землевладение «по заимке» и т. п.). В 60-80-х годах здесь оформилось несколько военно-территориальных корпораций - слободских казацких полков (Харьковский, Ахтырский, Острогожский, Сумской, Балаклейский - в 1675 г. слит с Харьковским), организованных на манер полков Гетманщины. В 1679 г. было принято решение оградить густонаселенные районы Слобожанщины новой укрепленной линией (Изюмской). Ее строительство способствовало заселению окрестных территорий, на которых в 1685 г. был создан еще один полк - Изюмский. Слободская Украина, таким образом, со временем становилась все более похожа на соседнюю Гетманщину*.
Русское правительство шло навстречу переселенцам, фактически санкционировав создание на собственной территории очередной автономии. Переселение великороссов на территорию полков было ограничено. «Черкасские обычаи» в области землевладения и землепользования признавались русскими властями**, слободское население было фактически освобождено от налогов и повинностей (кроме военной службы для казаков). В 1669 г. слободские полки были освобождены от налогов с промыслов и винокурения (их служилые люди одновременно лишились денежного жалованья), в 1684 г. были почти полностью ликвидированы таможенные сборы с торговли. Местном черкасам, таким образом, были созданы максимально благоприятные условия по сравнению с великорусскими соседями и собственно Гетманщиной, что способствовало быстрому росту населения - к первой ревизии население Гетманщины и Cлобожанщины соотносилось уже как 2 :1 (в 40-х гг. в последней жило всего 15 000 душ черкас обоего пола, в 60-х - ок. 60 000).
В политическом плане, впрочем, автономия Слобожанщины была сильно ограничена - автономным статусом обладали только сами полки, никаких центральных органов власти Слобожанщина не имела и ведалась Разрядным приказом (в 1687 г. она была передана в ведение приказа Великой России - присуда Посольского)***.
Черкасское население Белгородской черты жило вперемешку с великороссами - отдельными селами и деревнями или даже обособленными участками в русских селах и городах. Оно подчинялось местным властям, но обладало значительными налоговыми и таможенными привилегиями, сближаясь в этом смысле с населением Слобожанщины и Гетманщины. Помимо прочего, местные черкасы сохраняли и право свободного перехода в рамках не только своего региона, но и Гетманщины и Слобожанщины.
Русские власти в целом стремились рассматривать вопросы связанные с малороссийским населением Гетманщины, Слобожанщины и Белгородчины в рамках единого подхода.
Привилегированное податное положение черкасского населения Слобожанщины и черты уже в начале XVIII в. перестало устраивать российское руководство, однако на введение прямого обложения черкас оно идти не решалось, опасаясь ухода населения. К началу 20-х годов у Петра оформилась идея изымать в пользу казны половину владельческой ренты, взимаемой с крестьян-черкас. Для учета последних в 1722 г. была начата перепись, сильно затянувшаяся и окончившаяся уже после смерти Петра, в 1728 г. От изъятия владельческой ренты правительство в итоге отказалось.
К началу 30-х годов льготное положение местных черкас сделалось еще более очевидным, даже на фоне соседней Гетманщины, население которой с 1722 г. платило провиантский налог на содержание полков регулярной армии и местные налоги в войсковой скарб (на Слобожанщине и черте также отсутствовавшие). С началом строительства Украинской черты (1731 г.), резко сокращающей военное значение слободских полков, правительство вернулось к вопросу обложения местного черкасского населения.
В 1732 г. была проведена новая перепись черкас, сведения которой были использованы при проведении податной и военно-административной реформы Слобожанщины. Для руководства последней была создана специальная комиссия во главе которой встал опытный администратор сенатор А. И. Шаховской, уже занимавшийся ранее украинскими делами.
Комиссия Шаховского в 1733 - 1735 гг. ограничилась введением провиантского и фуражного сбора по образцу Гетманщины (в среднем по 20 коп. с души), разложенного на владельческих крестьян и часть казаков (подпомощников и подсуседников, см. ниже). В слободских полках были также заведены регулярные роты. Реформа Шаховского при всей ее финансовой необременительности привела к ограничению территориальной и социальной мобильности черкас (были ограничены территориальное перемещение черкас, расписанных по облагаемым «присяжным дворам», прием в казаки и переход из одной категории казаков в другую).

***

Перепись 1722 - 1728 годов выявила 156 136 душ и 30 404 дворов владельческих (живших на землях частных владельцев) крестьян-черкас, из которых 60 033 души и 13 412 дворов на Слобожанщине и 96 103 души и 16 992 двора на великорусских землях.
На землях слободских полков 66,1% дворов и 70% душ крестьян-черкас принадлежало владельцам черкасам и соответственно 15,4 и 13,7% великороссам. На собственно великорусских землях 35% дворов и 31,3% душ черкасов принадлежало помещикам-черкасам и 43,8 и 51,4% помещикам-великороссам.
Выезжим волохам принадлежало 6,3% дворов и 5,8% душ черкас Слобожанщины, за ее пределами они земель почти не имели. Церковное землевладение было незначительным в обеих зонах - 4,5% дворов и 3,5% душ на Слобожанщине и 4,6 и 5,9% в великорусских провинциях и, тем самым, кардинально отличалось от землевладения Гетманщины (48,8% дворов). Дворцовое землевладение на территории Слобожанщины отсутствовало (если не считать отписанных на государя владений полковника Перекреста в Ахтырском полку - 5,9% дворов и 5,1% душ), в российских провинциях составляя 16,4% дворов и 11,3% душ.
Всего, таким образом, в зависимости от частных владельцев находилось 83% крестьян-черкас обеих зон (48,7% дворов и 46,1% душ у владельцев-черкас и 31,3 и 36,9% у великороссов).
В охваченных переписью уездах Белгородской губернии черкасы составляли примерно 1/5 часть владельческих крестьян (русских владельческих и дворцовых крестьян здесь имелось 389 817 душ).



Население Слобожанщины по I ревизии составляло примерно 424 880 душ обоего пола, а владельческие крестьяне чуть меньше трети его общего числа - 29,15% (в Гетманщине - 35,2%). Большая часть населения и владельческих крестьян концентрировалась на землях Сумского, Харьковского и Ахтырского полков, расположенных между Гетманщиной и населенными черкасами уездами Белгородской губернии, являясь частью зоны сплошного расселения черкас. Земли Изюмского и Острогожского полков были заселены и освоены значительно слабее, а доля зависимого населения здесь была ниже чем в других полках.



Перепись 1732 года показала значительный прирост черкасского населения в уездах Белгородской губернии, видимо за счет учета утаенных от предыдущей переписи дворов. Общее число дворов черкас увеличилось до 43 012 (14 162 - Слобожанщина, 25 850 - Великороссия), душ - до 189 562 (62 190 и 127 372).
В Белгородской губернии в целом черкасы составляли 17,5% податного населения, в Белгородской провинции губернии уже 33,59%, а в 10 граничащих с Гетманщиной уездах губернии - более половины. В соседних Воронежской губернии и Пензенской провинции Казанской губернии черкасское население оказалось незначительным (95,4% черкас жили в Белгородской).



В Слобожанщине переписью было учтено всего 44 207 дворов и 192 950 душ м. п., владельческие крестьяне составляли ок. 32% (14 162 двора и 62 190 душ). Большую часть населения здесь составляли казаки - 60,09%. Последние делились на несколько категорий - старшину (955 душ; 0,49% населения) и «выборных казаков» (в переписи - «казаки», 26 932 души; 13,96%), непосредственно несущих службу; «подпомощников», по 1-7 чел. приписываемых к казакам и старшине и обеспечивавших последних провиантом и фуражом, помогавших деньгами, выполнявших за них хозработы и рассматриваемых также как возможный резерв (84 852 душ; 43,98%) и «подсоседков» (3 198 душ; 1,66%), не имевших собственных дворов и земли и «за убожеством» никакой подмоги не чинивших и живших в домах казаков, прислуживая в «домовых работах». Все категории казаков считались лично свободными и могли переходить из одной группы в другую.



До реформы комиссии Шаховского владельческие крестьяне-черкасы государственных податей практически не платили (небольшие косвенные сборы давали чуть больше 0,015 коп. с души), а владельческой ренты уплачивали примерно 30-40 коп. с души (в 2-3 раза меньше русских владельческих крестьян центра России).
Слободские казаки также не платили податей и были обязаны только службой, однако военную службу даже теоретически несло меньше четверти казаков, а фактически еще меньше - численность слободских полков по жалованным грамотам допетровского времени составляла 3 927 чел., а к аннинскому времени - 3 404 чел. (т. е. примерно 12% от общего числа казаков).
Комиссией Шаховского был введен провиантский и фуражный сбор на три регулярных и гарнизонный полки, раскладывавшийся на владельческих крестьян, подпомощников и подсоседков - в среднем, теоретически, по 20 коп. на душу. В 1733 - 1735 гг. всего собиралось, в среднем, по 57 585 руб. в год, вместе с другими сборами - не более 60 000 руб., т. е., в среднем, менее 19 коп. с души и не более 30 коп. с души владельческого крестьянина. При этом почти половина сбора (42,8%) бралась натурой.
Численность слободских полков увеличивалась до 4 200 чел. (Ахтырский - 1 000, остальные по 800), в них формировались регулярные роты, служившие постоянно (состав их менялся каждые 2? года). В ходе турецкой войны они были сведены в полк.

* Из сохранявшихся отличий одним из самых заметных было слабое развитие городов и в хозяйственном и в социальном отношении - самоуправляющихся городских центров здесь не было.
** Местная старшина, пользуясь предоставляемыми этими «обычаями» возможностями быстро превратилась в крупных землевладельцев и, стремясь сохранить свои позиции, препятствовала проникновению сюда землевладельцев Гетманщины, поддерживая сохранение особого статуса слободских полков.
*** После учреждения Петром губерний управление полками оказалось разделено - три подчинялись Киевской, а два - Воронежской губернии, в 1718 г. военные дела полков были изъяты из ведения губернаторов и переданы командующему Украинским корпусом, в 1719 г. судебные дела полков снова переданы белгородскому воеводе, с 1727 г. полки по гражданским делам подчинялись Белгородской губернии, в том же году выделенной из Киевской.

Гетманщина



Гетманщина входила в состав России на правах автономии, имея собственную государственную организацию и податную систему*, российское законодательство на нее не распространялось. После измены Мазепы контроль за деятельностью местных властей усилился**, еще более он возрос в 1722 г., в результате учреждения Малороссийской коллегии. Коллегия должна была контролировать местные финансы, защищать население от произвола старшины, визировать все издаваемые гетманом и войсковой канцелярией универсалы и т. д. Летом 1722 г. гетман Скоропадский умер, выборов нового гетмана не проводилось и управление Гетманщиной в значительной мере перешло в руки Малороссийской коллегии, права которой были расширены - она теперь, в частности, ведала сбором и расходованием доходов. Малороссия была также передана из ведения Иностранной коллегии в подчинение Сената (по гражданским) и Военной коллегии (по военным) делам.
Местная старшина, недовольная ограничением автономии и, в еще большей степени, собственных прав и привилегий, пыталась протестовать, однако особого эффекта ее протесты не имели, лидер оппозиции, наказной гетман Павел Полуботок, был арестован и умер в тюрьме.
После смерти Петра русское правительство, после некоторых колебаний, пошло на смягчение петровского курса (вероятно по инициативе Меншикова, имевшего обширные интересы в Малороссии). В 1727 г. допетровская система управления Гетманщиной была в целом восстановлена - Малороссийская коллегия ликвидирована (деятельность коллегии, увлекшейся сбором доходов и всяческими злоупотреблениями вызывала недовольство не только у старшины, но и среди более широких слоев), возрождено гетманство (новым гетманом стал Д. Апостол) и т. д. Впрочем, излишняя самостоятельность нового гетмана уже в следующем году привела к новому ограничению прав автономии - в соответствии с т. н. «решительными пунктами». В соответствии с последними российские власти сохраняли контроль за кадровыми назначениями - генеральная, полковая и сотенная старшина утверждалась на должностях императорским указом и гетман не имел права самовольной отставки этих лиц; основная судебная инстанция - Генеральный суд наполовину комплектовалась российскими судьями; гетману был возращен контроль над сборами в войсковую казну, однако и здесь полномочия его были ограничены - финансами управляли два подскарбия, один из которых был российским, сборы не могли расходоваться произвольно, но лишь на фиксированные войсковые потребности, остаток средств не мог расходоваться без именных указов, сумма сборов не должна была увеличиваться (впрочем Апостол добился даже ее сокращения - на 20%) и т. д. В целом юридические права российских наместников по сравнению с порядками 1723 - 1726 гг. были урезаны, однако они сохранили достаточно широкие возможности косвенного контроля и неформального влияния на местную власть.

* Часть здешних городов пользовалась самоуправлением на основе магдебургского права и не вполне контролировалась войсковой администрацией, часть налогов с них шла в российскую казну.
** В Киеве появился российский наместник, к новому гетману И. Скоропадскому были приставлены особые чиновники.

***

К началу 30-х годов управление Гетманщиной выглядело следующим образом. После восстановления гетманства формально сохранялась традиционная система управления включавшая самого гетмана, генеральную старшину, Генеральную войсковую канцелярию и Генеральный суд, которым подчинялись по военно-административным делам полки и сотни, а по судебным - полковые и сотенные суды. Помимо этого существовали самоуправляющиеся города на магдебургском праве, возглавлявшиеся выборными войтами.
Генеральная войсковая канцелярия при восстановления гетманства была фактически превращена из личной канцелярии гетмана в орган коллективного управления гетмана и старшины. Генеральный суд также был реформирован и наполовину состоял из российских судей (судивших по местному законодательству). Для управления финансами было создано отдельное ведомство управляемое двумя подскарбиями (один из которых российский).
Контроль за местными властями возлагался на российского наместника («министра»), имевшего (с 1727 г.) свой рабочий административный орган - Канцелярию министерского правления (усеченный остаток Малороссийской коллегии). Канцелярия ведала секретными делами (изымавшимися из ведения гетмана), фактически осуществляла контроль за комплектованием полковой и сотенной старшины (сюда поступали списки и служебные формуляры кандидатов для определения их годности), разбирала часть апелляций на решения Генерального суда (с санкции и по указам Иностранной коллегии, обладавшей соответствующими полномочиями). Помимо этого канцелярия управляла отписанными на государя малороссийскими владениями и поселившимися здесь русскими подданными - беглыми и черниговско-стародубскими раскольниками. Контрольные функции наместника, как уже говорилось, не были четко прописаны юридически и осуществлялись в основном путем косвенного контроля и неформального влияния (что порождало многочисленные трудности и конфликты).
Помимо наместника в Малороссии имелся еще и киевский губернатор, теоретически управлявший соответствующей губернией, границы которой после выделения в 1727 г. Белгородской совпадали с территорией Гетманщины. Фактически в его ведении находились только губернский центр, крепости и часть вооруженных формирований на территории губернии.
Централизованные налоговые сборы в Гетманщине включали три компонента - сбор провианта и фуража на содержание полков Украинского корпуса, индуктный сбор и войсковые сборы.
Сбор провианта и фуража на 10 полков Украинского корпуса, введенный в 1722 г., был «российским» (и единственным прямым) налогом и поступал в распоряжение Военной коллегии. По штату 1732 г. его общая сумма составляла 136 324 руб., т. е. при раскладке на все мужское население примерно 20 коп. на душу, а с учетом неравномерности раскладки видимо до 30-35 коп. на душу владельческого крестьянина (примерно половина подушной подати взимаемой с русских крестьян). Часть сборов осуществлялась натурой, что увеличивала их тяжесть (транспортировка и сопутствующие расходы).
Индуктный сбор (индукта, 2-процентная пошлина с ввозимых товаров) также шел в российскую казну. Сбор всегда сдавался на откуп - евреям (до 1727 г.), нежинским грекам или русским купцам и стоимость откупа со временем возрастала, увеличившись с 15 180 руб. в 1722 г. до 18 697 руб. в 1725 - 1730 гг., до 20 000 руб. в 1731 г. и до 30 000 руб. в 1734 г. Фактически откупщики собирали в 1732 - 1733 гг. до 48 732 - 40 310 руб., т. е. примерно вдвое больше суммы откупа.
Войсковые сборы состояли в основном из пошлин с винокурения (88,95%) и сельских ярмарок. Войсковые сборы должны были обеспечивать потребности войсковой организации и администрации однако фактически большей частью тратились на иные нужды. Так, по ведомости 1735 г. из 41 662 руб. войсковых расходов на собственно войсковые нужды расходовалось 11 321 руб. (32%), остальное должно было идти на формирование сербского гусарского полка и содержание чугуевских калмык (64%) и содержание русской администрации (4%). Войсковые сборы фактически обеспечивали только охрану гетманской резиденции и оплату части расходов гетманской администрации. Казачество как военная сила содержалось за счет населения - наследственных казацких «грунтов» (земель) и «ранговых маетностей» (земельных владений закрепленных за определенными должностями). Доходы с последних обеспечивали и содержание управленческих структур.
Реальные сборы и расходы на войсковые нужды впрочем сильно отличались от своих окладов, фактически видимо и собиралось и тратилось значительно меньше (см. таблицу).





Общая сумма налогов на 1733 г., по мнению автора, должна была составлять примерно 208 000 руб., т. е. с учетом численности населения Гетманщины (по I ревизии - 1 406 408 чел.) примерно 30 коп. на душу м. п. - в 2 раза меньше ставки подушной подати русского крестьянина (а с учетом косвенных налогов уплачиваемых последним, еще меньше) и примерно в 1,5 раза больше чем у черкас Слобожанщины.
Собственные доходы имелись также у Канцелярии министерского правления, с отписных земель (в основном бывшие владения Меншикова) и раскольников она получала в среднем 25 631 руб. в год (на 1734 г. 10 983 руб. получено с одной Почепской парусной фабрики Меншикова). После повторной ликвидации гетманства к ним добавились доходы с ранговых маетностей ранее дававшихся гетману «на булаву» - 14 595 руб. на 1736 г. Получаемые средства тратились в основном на нужды местной русской администрации.



Отдельно автор останавливается на вопросе российского землевладения в Гетманщине. Начало ему видимо положили раздачи земель конфискованных у мазепинцев. В мае 1727 г. (видимо по инициативе Меншикова) российское правительство запретило было великороссам покупать земли в Малороссии, однако уже в следующем году этот запрет был снят.
К 1726 г. российским землевладельцам здесь принадлежал 8 461 двор, к 1730 г. - 9 467, к 1732 г. - 11 696 дворов. Всего на Левобережье в это время имелось видимо ок. 150 000 дворов, соответственно российским владельцам принадлежало примерно 6-8% общего их числа.
40-50% процентов всех владений приходилось на одного Меншикова, а св. 90% на 8 крупных владельцев - А. Д. Меншикова, царевну Елизавету Петровну, Г. И. Головкина, П. и С. Шереметевых, наследовавших фельдмаршалу Б. П. Шереметеву, майора Ю. Еропкина, князей Долгоруких, генерала Вейсбаха (после смерти последнего переданы Миниху) и откупщика С. Л. Рагузинского, каждый из которых владел более чем 400 дворами. Всего же российских владельцев на 1726 г. имелось 18 чел., на 1730 г. - 21, на 1732 г. - 39. Примерно 20% дворов владели иностранцы на русской службе (крупнейшим владельцем из них был командующий Украинским корпусом ген. Вейсбах - 1 245 дворов) и выезжие волохи, сербы и греки.
Часть российских «владений» (643 двора) видимо представляла собой аналог ранговых маетностей и прилагалась к должностям (наместника, глуховского коменданта, судей Генерального суда и подскарбия). Помимо этого, на 1732 г. среди них учитывались и дворы русских раскольников (459 дворов), никому (кроме них самих) не принадлежавшие.

***

Вплоть до кончины Д. Апостола (январь 1734 г.) принципиальных изменений в российской политике в отношении Малороссии не происходило. После смерти Апостола занимавшийся им пост был вновь фактически упразднен (официально об этом не объявлялось) и заменен органом коллегиального управления - «правлением гетманского уряда» из 6 человек (трое малороссов, трое великороссов). Фактически этим органом руководил входивший в его состав российский наместник.
Малороссия была вновь передана из ведения Коллегии иностранных дел (которой ее вновь вверили при Апостоле) в ведение Сената (где учреждалась особая канцелярия Малороссийских дел) и Кабинета министров. Российским наместником здесь был вновь назначен А. И. Шаховской*, соединивший, таким образом, в своих руках управление Гетманщиной, Слобожанщиной и белгородскими черкасами. Общий курс русского правительства особых изменений не претерпел - мягкая постепенная интеграция Малороссии в общероссийское пространство.
Война в Польше (в которой принимали участие малороссийские и слободские формирования) и возможная война с Турцией побудили российское руководство заняться вопросами боеспособности местных казаков. Последняя оставляла желать лучшего. По ведомостям на 1735 г. в 10 полках числилось 56 240 казаков, вместе с бунчуковыми и значковыми товарищами (сыновья старшины, 537 чел.) и 2 наемными кампанейскими полками (511 чел.) - 57 349 чел. Из общего числа казаков 36,92% не имели лошадей, а 45,75% огнестрельного оружия. Из 35 477 конных казаков «безоружейными» были 7 510 чел. (21,17%), соответственно выставить на службу «конно и оружно» можно было не более 28 000 чел. Наименее боеспособными были Гадяцкий, Черниговский и Лубенский полки, наиболее боеспособным - Миргородский, вотчина Апостолов.



Для повышения боеспособности казаков Шаховской предложил (по опыту Слобожанщины) сократить число реально служащих (в военное время) с 56 000 до 25 000 - 30 000 чел. (позднее даже до 15 000), а остальных (фактически) перевести в разряд подпомощников. Нехватку оружия предполагалось покрыть за счет оплаченных русской казной заказов тульским заводам. Правительство утвердило эти предложения, в 1735 г. неофициально (не желая связывать себе руки законодательными ограничениями) установив норму выборных в 30 000 чел., а в 1736 г. понизив ее до 20 000 чел**.
В рамках этой реформы в 1736 г. была проведена новая перепись казаков, всего их оказалось 358 089 душ м. п. (т. е. примерно половина населения), из которых 163 878 выборных, 12 077 - одноконных и 182 134 - подпомощников.
В 1734 г. в русское подданство вернулись запорожцы, поддержавшие в свое время Мазепу и вытесненные на турецкую территорию (Алешковская Сечь). Вернувшиеся (ок. 10 000 чел., по их собственным утверждениям) образовали т. н. Новую Сечь, просуществовавшую до ликвидации Екатериной в 1775 г.
Еще одним важным вопросом стало создание свода малороссийского права. Основой местного законодательства являлись старый Литовский статут 1588 г. и разнообразные городские кодексы (магдебургский и проч.). Правительство еще в 1728 г. возложило задачу кодификации местного права на администрацию Д. Апостола, но позднее решило поставить этот процесс под собственный контроль. В апреле 1735 г. была сформирована специальная комиссия из духовных и светских лиц Малороссии, однако работа ее затянулась и не дала результата (проект свода был представлен только в 1743 г., так и не был утвержден и до начала 1840-х годов Малороссия пользовалась Литовским статутом).

* В 1726 - 1730 гг. этот пост занимал М. Вельяминов, в 1730 - 1731 гг. - А. И. Шаховской, в 1731 - 1732 гг. последнего временно заменял полковник Тургенев, в 1732 - 1734 гг. наместником был генерал-майор С. Нарышкин.
** Из-за начавшейся турецкой войны в полной мере эти решения реализованы не были.

***

Русско-турецкая война 1735 - 1739 гг. резко ухудшила социально-экономическое положение Малороссии и Слобожанщины, сделавшихся основным районом снабжения русской армии действовавшей против турок. К прежним, довольно скромным, налоговым сборам в ходе войны добавились разнообразные чрезвычайные - провианта, фуража, лошадей, тяглого скота (волов)*. Помимо этого местное население привлекалось к обозной службе и обеспечивало армию на зимних квартирах. Чрезвычайные сборы распространялись и на черкас российских губерний, так, только по указу от 11 августа 1736 г. с них требовалось собрать 373 122 четверти муки, овса и круп (т. е. по 2,93 четверти = 375 кг, с души).
Особенно тяжелой для населения оказалась поставка для армии тяглого скота. Так, в 1737 г. для армии было куплено и собрано** 89 346 волов (45 583 в Малороссии и 23 381 на Слобожанщине). Большая их часть погибла в ходе кампании - армия Миниха потеряла 69,8% волов, армия Ласси - 31,2%, всего уцелело 40 332 головы (45%). Уцелевшие волы были переданы на корм населению, но многие из них были уже ни на что не годны, а значительная часть позднее погибла.
Для кампании 1738 г. было собрано 70 806 волов, т. е. за два года всего ок. 160 000 голов, примерно по 1 волу с каждого хозяйства. На кампанию 1739 г. волов уже не хватило (планировалось набрать 36 000 голов), нужное их количество получила только Днепровская армия, а армия Ласси осталась без требуемого числа тяглого скота (и не смогла совершить поход в Крым)***. При этом в хозяйствах Малороссии и Слобожанщины к 1739 г. по официальным данным оставалось всего 109 524 вола (из которых почти половина - 53 506 голов, «негодных»), примерно по паре волов на каждые четыре двора и 3/4 хозяйств таким образом не имели тяглого скота вообще. Реальная ситуация, впрочем, как считает автор, видимо была менее тяжелой, за счет сокрытия части волов и использования на работах лошадей.
Массовое изъятие хлеба и тяглого скота привело к резкому сокращению посевных площадей, к этому добавились засуха и татарские набеги и в 1738 - 1739 гг. населенные черкасами территории оказались охвачены голодом (в 1738 г. дополнившимся еще и эпидемией чумы). Правительство пыталось бороться с ним путем полного или частичного запрещения местного винокурения (соответствующие указы ежегодно выпускались в 1736 - 1738 гг.) и понуждением населения к расширению посевов (особо нуждающимся в 1738 г. предписывалось давать на посев зерно с армейских складов), однако особого эффекта все это не имело.
Резкое ухудшение экономического положения вызвало массовое бегство населения, прежде всего на Правобережье, что, в свою очередь, привело к ограничению свободы его передвижения - уже в 1737 г. был фактически запрещен переход со Слобожанщины в Гетманщину.
По окончании войны были приняты дополнительные меры помощи населению - в ноябре 1739 г. был отменен провиантский сбор на 10 полков Украинского корпуса, зимой 1740 г. население вновь субсидировалось хлебом за счет казны и т. д.
Помимо экономических потерь война вызвала и человеческие. Всего, по подсчетам украинских авторов, за время войны к строевой и обозной службе было привлечено 362 300 чел. (157 300 казаков и 205 000 крестьян), т. е., в среднем, по 70 000 чел. в кампанию. Людские потери составили 34 200 чел. - примерно 5% мужского населения.
Боеспособность казаков оказалась ожидаемо невысокой. Уже в первом походе корпуса ген. Леонтьева на Крым (1735 г.) казаки (ок. 12 000), с частью старшины, при отступлении самовольно оставили армию и бежали, спасая лошадей от падежа и бескормицы. В армию Миниха весной 1736 г., вместо положенных 16 000 чел., явилось только 12 370 казаков, «больше похожих на маркитантов, нежели на военных людей» и т. д. Часть казаков уклонялась от службы, фиктивно продавая собственные «грунты» и правительство вынуждено было в январе 1739 г. ввести временный запрет на продажу казачьих земель (их свободная продажа была разрешена в 1734 г.) до конца войны. На службу вместо «годнейших казаков» высылались «худоконные» или наемные, местная старшина, пользуясь случаем, разными способами закрепощала казаков и т. д.
Правительство пыталось повысить боеспособность казаков, действуя в духе предложений Шаховского - численность привлекаемых к службе ограничивалась (в среднем - 31 000 чел. в кампанию), казаки вооружались огнестрельным оружием за счет казны. В 1737 г. в дополнение к двум существующим был сформирован третий охочеконный (компанейский) полк.
Значительная часть старшины (и малороссийской и слободской) оказалась неспособна выполнять военные обязанности и военное командование (несмотря на сопротивление российского же правительства и нарушая права автономии) иногда самостоятельно меняло казацких командиров.
Созданная в 1734 г. схема управления - «гетманского уряда» во главе с российским наместником, по мнению автора, себя оправдала (с точки зрения интересов России конечно), позволив более эффективно мобилизовывать ресурсы Малороссии, без открытых конфликтов с ее старшиной.
А. И. Шаховской умер в мае 1736 г., его планировали заменить отозванным из Башкирии А. И. Румянцевым, временно передав полномочия по управлению Малороссией и Слобожанщиной московскому губернатору генерал-лейтенанту И. Ф. Барятинскому. Румянцев оказался нужнее в армии и Барятинский (с небольшим перерывом) управлял Малороссией и Слобожанщиной до своей кончины в феврале 1738 г. После смерти Барятинского правителем сделался А. И. Румянцев, однако из-за его постоянной занятости в армии, обязанности правителя фактически выполнял подчиненный Румянцеву гвардейский майор И. П. Шипов, в марте 1740 г. утвержденный в этой должности официально. Преемники Шаховского заметно уступали ему квалификацией.
Заготовка провианта, фуража и проч. для армии в ходе войны оплачивалась в основном российской казной, только в 1735 - 1738 гг. выделившей на это 450 000 руб. Часть расходов покрывалась из местных источников - за счет средств канцелярии малороссийских сборов (войсковые сборы Гетманщины), канцелярии министерского правления и канцелярии комиссии слободских полков. Из 385 518 руб., израсходованных на эти цели администрацией И. Ф. Барятинского во второй половине 1736 - 1737 гг., примерно 42% составили местные средства (за последующие два года войны подробных сведений не имеется).

* Собираемое оплачивалось казной, но нередко ниже рыночной цены и с задержками, так, по подсчетам украинских авторов, к концу войны казна оставалась должна населению за волов, провиант, фураж, возы и инструмент ок. 317 000 руб.
** За собираемых с населения волов казна также платила, но по ценам ниже рыночных, примерно на 20%.
*** Лошадей за время войны было потеряно 47 000.

Расширение ландмилиции и строительство оборонительных линий
читать дальшеПроблема охраны южных границ продолжала оставаться актуальной и в XVIII веке - между 1713 и 1735 гг. только крупных татарских набегов на южные губернии было зафиксировано 35. К концу 30-х годов* на охрану границ тратилось (без учета расходов на иррегулярные формирования) почти 20% государственного бюджета и 38,7% средств выделяемых на армию (всего 1,749 млн руб.). Охраной границ занималось примерно 40% состава регулярной армии - 54 гарнизонных и 24 ландмилицких полка (94 525 чел.), большая часть из которых (за исключением 20 остзейских и нескольких внутренних гарнизонных) охраняла южные границы. Помимо этого охрану границ несли служилые люди Сибири (9 495 чел.), контингенты малороссийских, слободских, донских и яицких казаков, всего (вместе с ландмилицией и гарнизонами) ок. 110 000 - 120 000 чел. Кроме того к охране границ привлекались и полевые регулярные полки.
Служилые люди южных уездов в ходе податной и военной реформ Петра (1710 - 1722 гг.) были переведены в разряд однодворцев и для охраны границы теперь приходилось использовать части регулярной армии, в том числе и полевые - 10 регулярных полков Украинского корпуса прикрывали Малороссию, Слобожанщину и Белгородчину, еще 10 драгунских полков приходилось держать на Царицынской и Старой Закамской линиях. Использовать таким образом регулярные войска было дорого и глупо** и уже при Петре правительство попыталось вернуться к практике охраны границы формированиями набранными из местного населения. Последние должны были создаваться с учетом
зарубежного (шведского и австрийского) опыта - в форме регулярной и полурегулярной ландмилиции, обеспечиваемой земельным жалованьем.
Первые попытки создания ландмилиции относятся к 1711 - 1713 гг., в 1722 г. было сформировано уже 6 ландмилицких полков. Содержание их было возложено на однодворцев - на это с них собиралось по 40 коп. с души (еще 70 коп. подушной подати с них бралось на содержание 3 регулярных пехотных и 3 драгунских полков).
В 1727 г. было предложено направить на содержание ландмилиции весь сбор с однодворцев, 6 регулярных полков расформировать, а число ландмилицких довести до 31 (21 конный и 10 пеших). Это позволило бы, при тех же расходах, увеличить численность частей с 14 109 до 31 640 чел. (регулярный пехотный полк обходился в 35 257 руб. в год, драгунский - в 42 410 руб., ландмилицкий конный - в 10 562 руб., пеший - в 8 558 руб.).
Этот предложение не было реализовано, однако в 1729 г. было принято решение об увеличении числа ландмилицких полков до 10 или 11 (т. е. до того числа которое можно было содержать на 4-гривенный сбор с однодворцев - 125 192 руб. на 1727 г.). К началу правления Анны впрочем был сформирован только один дополнительный полк, а еще на два набраны люди (пошли на комплектование нового гвардейского полка - Измайловского).
Аннинское правительство продолжило линию на увеличение состава ландмилиции, дополнив его строительством новых пограничных линий*** - Украинской, Ново-Закамской (и ремонтом Царицынской).
Украинская линия должна была перекрыть пространство между Днепром и Сев. Донцом, строительство ее было начато в 1731 г. и велось силами малороссийских и слободских казаков, белгородских однодворцев и жителей соответствующих губерний. Организовано оно было скверно, сильно затянулось и в полном объеме линия построена не была (построены основные крепости и редуты), в 1743 г. ее постройку прекратили.
Ново-Закамская линия строилась на границе башкирских земель, уже к 1734 г., с началом деятельности Оренбургской экспедиции, ее строительство утратило смысл и в 1736 г. постройку прекратили (построена часть линии с 2 крепостями и 10 редутами).
В общем и целом строительство этих двух линий себя не оправдало (хотя и способствовало некоторому улучшению обороны границ и заселению новых территорий), обошлось очень дорого (примерно в 2 - 2,1 млн. руб.) и легло тяжким грузом на население.

Украинская линия


Более удачно сложилась судьба ландмилиции. В 1730 - 1731 гг. число полков ландмилиции было решено довести до 24 (19 конных и 5 пеших), из которых 20 «украинских» размещались в южных уездах (16 конных и 4 пеших), а еще 4 (3 конных и 1 пеший) предполагалось расселить по Ново-Закамской черте. Половину «украинских» полков также предполагалось расселить по Украинской линии (расселено девять).
Украинские полки комплектовались однодворцами (т. е. бывшими служилыми людьми Белгородского и Севского разрядов) и содержались за счет последних****. Условия службы у ландмилиционеров были легче чем у солдат, однако нормы набора более тяжелыми - с 387 280 душ м. п. набиралось 25 392 чел. (6,56%), тогда как в рекруты за все время правления Анны было взято 4,83% мужского податного населения. Не менее тяжелыми были денежные и натуральные сборы - помимо подушной подати и 4-гривенного сбора с них собирались провиант и фураж (по подсчетам автора примерно 33-34 коп. с души), т. е. всего ок. 1,43 - 1,44 руб. Помимо этого, часть однодворцев была приписана к ландмилиционрам в качестве «подмощиков» и помогала им по хозяйству, а также использовалась для работ на Украинской линии.
К 1736 г. все украинские полки были переведены на конную службу и в том же году сведены в Украинский ландмилицкий корпус. Полки были переведены на жалованье Остзейских гарнизонных (2/3 армейского) и в содержании оказались дороже чем предполагалось (14 1338 руб. в год). С формирование корпуса численность ландмилиции выросла на 1 400 чел. (за счет корпусных служб), а расходы на украинские полки с 200 822 до 290 822 руб.
В ходе турецкой войны положение однодворцев южных губерний резко ухудшилось - к затратам на ландмилицию добавились чрезвычайные сборы для армии, транспортная и работная повинности.
С началом войны дополнительного набора в ландмилицию не проводилось, однако уже в 1737 г. было приказано набрать 6 004 чел. (по 1 чел. с 50 душ, рекрутов в 1736 - 1737 гг. брали со 125 и 98 душ). По донесению гв. майора И. П. Шилова (см. выше), управлявшего и однодворческими территориями, в набор 1737 г. однодворцы должны были поставить 1 чел. с 10 душ, по 1 лошади с 5,5 душ, по 1 четверти 3 четверика провианта с 10 душ + фураж для драгунских лошадей и 110 копеечная подать и пребывали в страшном разорении. Несмотря на это (и разразившуюся эпидемию чумы) в 1738 г. им было предписано набрать 2 263 чел. в милицию, а помимо них 6 004 лошади, 20 000 извозчиков и «подмощиков» для работ на линии. В 1739 г. снова набирались работники на линию. Результатом всего этого стало существенное сокращение численности однодворцев, к началу 40-х она снизилась на 66,5 тыс. чел.
Боеспособность ландмилиции, несмотря на все проблемы, оценивалась очень высоко, по восторженной оценке известного мемуариста Х. Г. Манштейна: «это превосходнейшее войско в России».
В целом, результаты аннинской реформы для однодворцев оказались неоднозначными - податное бремя существенно выросло, однако прежний привилегированный статус был отчасти восстановлен.

* На начало правления Анны численность «пограничных» сил и затраты на них были более скромными.
** 10 драгунских полков на Царицынской и Закамской линиях в 1726? - 1730 гг. потеряли 34% табельного состава людей (4 179 чел.) и 63,6% лошадей (6 696 голов).
*** При Петре укрепленные пограничные линии долгое время не строились, только после Большого Кубанского набега 1718 г. была построена (1718 - 1725 гг.) Царицынская линия, перекрывшая коридор между Волгой и Доном.
**** 6 регулярных полков, ранее содержавшихся однодворцами, так и не были расформированы и большей частью финансировались за счет других источников. Однако треть положенной им суммы - 89 623 руб., они по-прежнему получали из подушной подати однодворцев «оставшейся за расположением на ландмилицию».

2-я часть

3-я часть

@темы: история, книги, Россия, СТ, конспект

Н. Петрухинцев
Внутренняя политика Анны Иоанновны (1730 - 1740)

3-я частьДенежное политика
читать дальше
При Петре
При Петре в денежном обращении России произошли принципиальные изменения, пик которых пришелся на 1698 - 1704 гг. Новая денежная система была основана на западноевропейских нормах - основой ее стал серебряный рубль, чеканившийся по талерному стандарту (28 г). Рубль состоял из 100 копеек (вес копейки уже в 1698 г. был снижен с 0,38 - 0,40 до 0,28 г, т. е. примерно на четверть). Были введены также новые номиналы - 50, 25, 10, 5 и 3 коп. Проба серебряных монет также была фактически понижена, до 1698 г. они чеканились по талерной пробе, в 1698 - 1711 гг. - формально без установленной пробы, фактически - рубли, полтины и полуполтины видимо по 82-й, а более мелкие деньги - не выше 77-й.
С 1700 г. вновь стали чеканиться медные монеты - деньги и полушки, поначалу по относительно высокой стопе - из пуда меди чеканилось денег на 12,80 руб. (пуд металла стоил от 6 до 8,25 руб), что делало их подделку малорентабельной. С 1701 г. чеканились также и золотые монеты, большой роли они не играли*.
Помимо этого изменился также способ чеканки монет - наряду с ручным (еще долго сохранявшемся) начали использовать механический машинный.
С началом реформы объемы чеканки серебряной монеты резко подскочили (в среднем в год, с 326 тыс. руб. в 90-х годах XVII в. до 2,6 млн в 1700 - 1704 гг.), также резко увеличились и доходы казны (за счет передела высокопробной и полновесной монеты) в среднем, почти до 800 тыс. руб. в год (1700 - 1704 гг.), составляя 15-20% доходов бюджета. Однако ресурс полноценной монеты быстро иссяк (остатки ее население скрывало, с целью тезаврации) и уже с 1705 г. объемы чеканки (и доход от нее) резко пошли на убыль - в 1705 - 1710 гг. чеканилось в среднем ок. 894 тыс. руб. в год.
В ответ правительство принялось наращивать выпуск медных денег, попутно занимаясь их порчей - средний объем чеканки меди вырос с 10 тыс. руб. в 1700 - 1704 гг. до 101 тыс. руб в 1705 - 1710 гг., при этом уже с 1701 г. чеканилось по 15,44 руб., а с 1705 г. - по 20 руб. из пуда меди (что делало выгодной подделку медных денег).
В дальнейшем правительство продолжило идти по этому пути - в 1711 г. проба мелкой серебряной монеты была понижена до 70-й (с 1712 г. по 70-й пробе чеканились и рубли), средний объем чеканки меди по 20-рублевой стопе в 1711 - 1717 гг. вырос со 101 до 228 тыс. руб. в год.
В последующие годы негативные тенденции в развитии денежного обращения только усиливались. В 1718 г. проба крупных серебряных монет (фактически видимо полтин) была также понижена до 70-й. Чеканка всех медных монет кроме полушек была прекращена, последние же чеканились теперь по 40-рублевой стопе (что при разнице номинала и стоимости меди в 6-8 раз открывало широкие возможности для фальшивомонетчиков). Понижена была и проба золотых монет - до 75-й
Большого эффекта все это впрочем не дало - объем чеканки серебра в 1711 - 1724 гг. упал в 2,4 раза, а среднегодовая прибыль от нее (вместе с медью) к началу 20-х сократилась до 165,5 тыс. руб. (на 1724 г. - всего 2,7% бюджета).
В 1723 г. была начата чеканка медных пятаков, также по 40-рублевой стопе. На них предполагалось выменять всю медь выпущенную ранее по 20-рублевой стопе.
Всего, по Юхту, в 1698 - 1724 гг. серебряных денег выпущено на 28,6 млн руб., в среднем 1,1 млн руб. в год, прибыли от чеканки получено 8,366 млн руб., относительная прибыль - 29,2%.
Меди в 1700 - 1724 гг. было выпущено на 2,973 млн руб., в среднем в год почти на 124 тыс. руб (хотя фактически чеканка распределялась неравномерно), прибыли от нее получено 1,716 млн руб., т. е. относительная прибыль казны была очень высока - 57,7%.
Золотых монет выпущено примерно на 0,73 млн руб.
Всего, таким образом, казна получила от монетной регалии примерно 10,1 млн руб. (большей частью в 1698 - 1711 гг. - 6,14 млн), в значительной мере профинансировав за ее счет проводимые преобразования и ведущуюся войну. При этом за время правления Петра деньги обесценились вдвое, в обращении одновременно находилась разных проб (от 84-82 до 77 и 70-й) и достоинства серебряная монета и формально одинакового достоинства медная монета, чеканенная по разной стопе (12,8 / 15,44 / 20 / 40 рублей) и сильно засоренная фальшивками и т. д.
Деньги при Петре чеканились почти целиком в Москве, в общей сложности на 6 монетных дворах - Кремлевском, Красном (Китай-город), Кадашевском, Набережном, Замоскворецком и (недолго существовавшем) дворе в здании Земского приказа (медные деньги делали Кадашевский и Набережный дворы). В 1724 г. был заведен монетный двор в Петербурге, однако сколько-нибудь заметная работа здесь началась только в следующем году.

* В целом, по Юхту, в 1700 - 1725 гг. массово чеканились серебряные проволочные (до 1718 г.) и в небольших количествах машинные копейки; в небольших количествах серебряные алтыны и пятаки; регулярно серебряные гривенники; серебряные полуполтины чеканились почти ежегодно, но после 1713 г. не выпускались; серебряные полтины выпускались регулярно, особенно массово с 1718 г.; серебряные рубли поначалу делались из обжатых талеров, после 1705 г. чеканились раз в 2-3 года, массово с 1718 г.
Медь чеканилась с 1700 г. - полуполушки (чеканка прекращена в том же году), полушки и деньги, с 1704 г. чеканились (параллельно с серебряными) медные копейки. С 1718 г. выпускались только медные полушки, а с 1722 г. только? медные пятаки.
Золотые одинарные и двойные червонцы чеканились в сравнительно скромных количествах и видимо нерегулярно. В 1718 г. их выпуск был прекращен и вместо них стали чеканиться 2-рублевые «андреевские» золотые 75-й пробы.

При «верховниках»
«Верховники» осознавали все минусы проводившейся денежной политики, однако не найдя иных источников покрытия дефицита, образовавшегося из-за снижения подушной, продолжили эмиссию медных денег в еще больших масштабах. Вдобавок к чеканившимся в 1723 - 1727 гг. по петровской программе пятакам (на 500 тыс. руб.), в 1727 г. было решено выпустить пятаков еще на 2 млн руб. (по 40-рублевой стопе). Чеканка пятаков была почти полностью завершена уже к концу 27-го и в сентябре того же года была принята новая программа эмиссии - по 40-рублевой стопе предписывалось начеканить монеты еще на 2 млн руб. (на 1 млн - копеек, на 500 тыс. - полушек и на 500 тыс. - пятаков). В мае 1729 г. программа была скорректирована - от чеканки полушек отказались, выпуск копеек сократили до 500 тыс., а пятаков увеличили до 1,5 млн руб. К 1730 г. эта программа была выполнена.
Одновременно, к сентябрю 1730 г. были выменяны почти все медные монеты выпущенные ранее по 20-рублевой стопе (примерно на 1,5 млн руб.). В обороте осталась только легковесная 40-рублевая, на сумму примерно 4,5 млн руб., большую часть из которой (3,5 млн руб. = 77.8%) составляли пятаки, а оставшуюся копейки и полушки (примерно на полмиллиона и тех и других).
Медных денег за время правления «верховников» было отчеканено больше чем за петровское (117,6% от петровской чеканки), прибыль от медной чеканки составила примерно 1,75 млн руб., что позволило покрыть большую часть дефицита вызванного снижением подушной (ок. 2,67 млн).
Помимо нормальных медных денег в 1725 - 1727 гг. в Екатеринбурге на шведский манер выпускались т. н. «платы» - квадратные монеты из чистой меди. Общий их выпуск был небольшим - примерно на 38 тыс. руб.
В выпуске серебряных денег особых изменений не произошло. Объем чеканки по сравнению с петровским временем вырос, в среднем, до 1 млн руб. в год, составив в 1725 - 1729 гг. 5,2 млн руб. Среднегодовая прибыль выросла до 184 тыс. руб., общая составила 921 тыс. руб. Чеканились серебряные рубли, полтины и гривны - по прежней стопе и 70-й пробе.
В 1727 г. по инициативе Меншикова начался было выпуск серебряных гривенников 42-й пробы, однако почти сразу же был прекращен (всего успели выпустить монет на 40 тыс. руб.), а сами гривенники правительство с большим трудом изъяло из оборота.
В производстве золотых монет также не произошло изменений - в небольших количествах продолжали чеканиться «андреевские» двухрублевики (всего на 139 тыс. руб.).
Таким образом, дестабилизация денежной системы при «верховниках» усилилась. Всего в обращении в это время находилось монеты примерно на 39 млн руб. (~ 33,8 млн серебряной, 0,77 - 0,87 млн золотой и 4,5 млн медной), а с учетом фальшивой меди (к 1730 г. до половины медных пятаков в обращении были поддельными) - на 40-42 млн руб., из которых 15-20% составляла легковесная и поддельная медь.
Петербургский монетный двор в 1727 г. был закрыт и производство денег вновь целиком сосредоточилось в Москве.

При Анне
В начале аннинского царствования правительство обратило наконец внимание на оздоровление денежного обращения. Созданная в 1730 г. специальная Комиссия по монете выработала комплекс мер по оздоровлению денежной сферы, утвержденных правительственными указами в конце 1730 - начале 1731 г.
Было предложено отказаться от выпуска золотых «андреевских» двухрублевиков 75-пробы и вернуться к чеканке червонцев 93-пробы, по «голландскому» образцу; серебряную монету вновь выпускать по более высокой 77-пробе; мелкую медную монету (полушки, деньги и копейки) чеканить по повышенной 10-рублевой стопе, а от чеканки более крупных медных номиналов отказаться; прежнюю мелкую медную монету чеканившуюся по 20- и 40-рублевой стопе из оборота изъять, заменив полновесной; изъять из оборота легковесные пятаки, чеканившиеся по 40-рублевой стопе (перечеканив их в копейки).
Предложенные меры были реализованы не полностью. Золотые и серебряные монеты стали чеканиться по предложенным более высоким пробам. На протяжении 1731 - 1732 гг. из оборота была изъята легковесная медная монета. Однако быстро заменить ее новой полновесной монетой 10-рублевой стопы, как предполагалось изначально, не удалось. Вместо планировавшегося выпуска полушек, денег и копеек на 1,5 млн руб. в 1730 - 1733 гг. было отчеканено полушек и денег на 586 908 руб. (т. е. на 39,1%). Изъятие пятаков требовало расхода 2,5 млн казенных денег, которые предполагалось изыскать за счет (несостоявшегося) сокращения госрасходов. В итоге от него отказались (соответственно отказались и от чеканки копеек из пятаков) и проблема легковесных пятаков была решена только правительством Елизаветы.
Помимо вышеописанной программы на протяжении всего царствования осуществлялся также массовый передел мелкой серебряной монеты в крупную. Вопрос о переделе мелкой серебряной монеты (прежде всего проволочных копеек, по прежнему составлявших основу денежного оборота) был поставлен еще в 1724 г., однако казна не решалась взять его организацию на себя целиком, опасаясь убытков. В 1731 г. вымен, пересчет, сортировка и плавка серебра были отданы на подряд компании купцов во главе с И. В. Корыхаловым. Контракт для нее оказался неожиданно успешным - за 1731 - 1733 гг. компания переделала серебра на 4,7 млн руб., получив несколько десятков тысяч рублей прибыли. Это привело к ссоре среди компанейшиков и конфликтам в правящих кругах, передаче подряда компании Д. Дудорова (выделившейся из прежней), отстранению от монетного дела вездесущего Татищева (попавшего под следствие, а затем отправленного на Урал) и т. д. Компания Дудорова продолжала свою деятельность до 1744 г. однако результатов подобных первоначальным никогда уже не демонстрировала.
Всего в 1733 - 1740 гг. в результате деятельности компаний Корыхалова и Дудорова было переделано серебра на 9,36 млн руб. (из предположительно имевшихся у населения 26,3 млн). В целом, операция по обмену мелких серебряных денег оказалась достаточно успешной, обеспечив монетные дворы серебром и заменив значительную часть архаичных чешуек более адекватной монетой.
Полученное серебро перечеканивалось в основном в рубли и полтины, планировавшийся поначалу выпуск серебряных гривенников на 1 млн руб. не состоялся (гривенников за все царствование выпустили всего на 58 тыс. руб.).
Таким образом, хотя программа оздоровления денежного обращения и не была осуществлена в начале царствования в полной мере, в этой сфере были достигнуты ощутимые успехи. Кроме того, выработанных в начале царствования принципов денежной политики (отказ от порчи денег и усиленной эмиссии, правильное соотношение между золотом, серебром и медью в денежном обороте и т. д.) правительство придерживалось на протяжении всего правления Анны Ивановны, что самым лучшим образом сказалось на состоянии денежного обращения.
В 1734 - 1735 гг. правительство произвело новую попытку массовой эмиссии медных денег. Связано это было в первую очередь с голодом 1733 - 1735 гг. Отменив сбор подушной подати в первой половине 1735 г., правительство в декабре 1734 г. приняло решение довести до конца программу выпуска мелкой медной монеты принятую в 1731 г. (дочеканив оставшиеся 400 000 рублей*) и начеканить дополнительно еще 2 000 000 руб. Последние (равные полугодовому сбору подушной) направлялись в армейский бюджет и должны были покрыть образовавшийся из-за отмены подушной дефицит.
Программа оказалась неисполнима технически: за 1735 - 1736 гг. в Москве было отчеканено медной монеты всего на 515 300 руб.
Для увеличения выпуска монеты в 1736 г. в Екатеринбурге был открыт еще один монетный двор, вскоре ставший основным центром чеканки медной монеты (57% всего ее выпуска в 1735 - 1740 гг.). Помимо монет он производил также медные заготовки (кружки) для Москвы.
Запуск Екатеринбургского монетного двора позволил увеличить производство медной монеты, однако полностью программу намеченную в декабре 1734 г. выполнить не удалось: всего в 1735 - 1740 гг. было выпущено меди на 1 365 053 руб.
За все аннинское царствование (без учета дочеканки пятаков по программе верховников) медной монеты было выпущено на 2 019 724 руб. (т. е. 2/3 планируемого: 1 млн по программе 1731 г.* + 2 млн по программе 1734 г.)
в 1738 г. был вновь открыт и Петербургский монетный двор, специализировавшийся на чеканке серебряных монет крупных номиналов (до 1754 г. здесь чеканились только рубли и полтинники). Чеканившаяся здесь монета обеспечивала потребности крупнооптовой торговли в зоне петербургского порта и потребности столичной знати, сокращая расходы по транспортировке сырья (поступавшего в основном через петербургский порт в виде таможенных сборов и по контрактам на поставку от иностранных купцов) и монеты. Производство серебряной монеты в Петербурге быстро росло и в 1738 - 1740 гг. превысило московское (51,3% всего выпуска).
В Москве серебряная чеканка теперь сосредотачивалась в основном на реконструированном Красном монетном дворе, а медная - на Медном дворе за Неглинкой.
Таким образом, к концу аннинского правления была достигнута рациональная и, видимо, оптимальная структура производства монеты - Петербургский двор, специализирующийся на переделе ефимочного серебра и обслуживающий оптовую экcпортно-импортную торговлю и двор; диверсифицированный Московский центр, обеспечивающий основные регионы страны крупной и мелкой серебряной и мелкой медной монетой; Екатеринбургский монетный двор, расположенный в центре медеплавильной промышленности и снабжающий восточные регионы страны медной разменной монетой (деньгами и полушками) и Москву - полуфабрикатами.
Турецкая война не оказала на денежную политику правительства практически никакого влияния, прибегать к порче монеты для финансирования войны оно не захотело.
Всего за время правления Анны было выпущено монеты на 22 523 467 руб.
Основой денежного обращения оставалось серебро (20 327 092 руб., 90% объема чеканки). Среднегодовой объем чеканки серебряных монет вырос с 1 млн руб. в 1725 - 1729 гг. до 1,848 млн руб., т. е. в 1,85 раза. Среднегодовая абсолютная прибыль казны от чеканки серебра увеличилась со 184,3 тыс. в 1725 - 1729 гг. до 253,2 тыс. руб. (на 37,4%), относительная - упала с 17,7 до 12,1%.
Медной монеты было выпущено на 2 019 724 руб. (9% чеканки), а с учетом чеканки 1730 г. - на 2,9 млн руб. (в среднем 263,6 тыс. руб. в год).
Золото существенной роли в обращении не играло и его чеканка была минимальной - менее 1%. Всего золотых монет было выпущено на 176,6 тыс. руб. (в т. ч. в 1739 г. - 148,4 тыс.), они чеканились нерегулярно - в 1730, 1738 и 1739 гг.
Регулярно чеканились серебряные рубли и полтины, медные деньги и полушки, эпизодически и в небольших количествах - золотые червонцы, серебряные полуполтины и гривенники.
В аннинское царствование начала обозначаться проблема дефицита мелкой разменной монеты - мелкого серебра выпускалось очень мало, а одной меди не хватало. Однако серьезной проблемой это стало уже при елизаветинском правлении.
Таким образом, в целом, проблемы денежного обращения в аннинское царствования решались успешно. Проводившаяся в этой сфере политика привела к заметному оздоровлению денежной системы (запущенной в ходе предыдущих царствований), росту объемов чеканки и абсолютной прибыли от нее. Была сформирована и рациональная структура монетного производства, сохранявшаяся и позднее.

* Выше у автора речь шла о 1,5 млн.







Торгово-промышленная политика и легкая промышленность
читать дальшеПолитика правительства в отношении внутренней торговли и купечества была двойственной, сочетая элементы покровительственного курса и фискальный мотив, во второй половине царствования усилившийся. В отношении промышленности наблюдалась скорее обратная картина - покровительственный курс здесь явно выходил на первый план, тесня фискальные мотивы.

Торговля и купечество
Комиссия о коммерции продолжила активную работу и в начале нового царствования. Ее усилиями в августе 1731 г. был принят новый таможенный тариф (дополнявшийся утвержденным чуть ранее «Морским пошлинным регламентом» - регулирующим работу портов и взимание портовых пошлин). Новый тариф смягчал протекционистские ограничения на ввоз иностранных товаров (высший уровень обложения был снижен с 70 до 20%), в первую очередь высокосортных и дорогих (в России не производившихся и все равно ввозившихся контрабандой), но одновременно облегчал и экспорт русского сырья и полуфабрикатов (пенька, пряжа, холст), не поглощавшихся полностью русским рынком.
Более спорным был еще один подготовленный комиссией указ - о свободной торговле иноземцев, понижавший обложение иностранцев-оптовиков с 16 до 5% цены товара и способствовавший их проникновению на внутренние рынки.
Была упорядочена также таможенная система - внутренние таможни были объединены с пограничными, созданы новые таможни на границе с Гетманщиной. Комиссия выступала за более полное вовлечение Малороссии в российскую таможенную систему, однако на это правительство по политическим соображениям не пошло.
Правительство вынуждено было также (по финансовым соображениям) восстановить часть ликвидированных ранее государственных монополий - прежде всего на соль.
Развитию торговли способствовало открытие весной 1731 г. всей трассы Ладожского канала (строился в 1718 - 1731 гг., обошелся в 2,4 млн руб.) и прощение купечеству недоимок по таможенным пошлинам за 1696 - 1724 гг. (91,7 тыс. руб.).
Позднее на первый план в политике правительства выходят фискальные интересы. Посады, как и раньше, фактически выступали в роли местных агентов правительства, отвечая за сбор косвенных налогов и своим имуществом за их недобор. Подобные службы сами по себе были тяжелы для посадского населения (которое теперь скопом именовалось «купечеством»), к тому же правительство постоянно стремилось к установлению завышенных окладов сборов, слабо сочетавшихся с реальностью. Это приводило к хронической «недоимке» (в среднем ок. 20%) которую правительство затем пыталось собрать с населения. Помимо этого, еще в петровские времена сбор косвенных налогов снова начал сдаваться на откуп, деятельность откупщиков традиционно сопровождалась всяческими злоупотреблениями (и, помимо прочего, приводила к еще большему росту окладов).
В 1733 - 1735 гг. правительством была организована массовая кампания по «выбору» недоимок по кабацким и таможенным сбором. Сбором недоимки занимался специально созданный в 1733 г. Доимочный приказ. Больших финансовых результатов его деятельность не дала (за 1733 - 1735 гг. рассмотрено недоимок на 1,6 млн. руб., не рассмотрено - на 6,2 млн руб., взыскано 695,9 тыс. руб.), однако по благосостоянию «купечества» нанесла тяжелый удар. В 1735 г. приказ был слит с Канцелярией конфискации.
Второй приступ борьбы с недоимками последовал в ходе турецкой войны - в 1738 - 1739 гг. было издано не менее 18 указов посвященных этой теме. В октябре 1738 г. при Сенате была создана Доимочная комиссия (фактически тот же Доимочный приказ), занявшаяся выбором недоимок не только по косвенным налогам, но и по прямым. Результат ее деятельности оказался еще более скромным - за декабрь 1738 - январь 1740 гг. было собрано примерно 308 тыс. руб. (всего же за 1738 - 1740 гг. выбрано недоимок всех типов примерно на 458 тыс. руб.).

Легкая промышленность и снабжение армии
Задача обеспечения армии оружием, обмундированием и проч. была большей частью решена еще при Петре за счет создания отечественных производств. Аннинское правительство здесь ничего принципиально не меняло и продолжало снабжать армию обмундированием и амуницией в основном за счет подрядов дававшихся местным производителям. Так, русские промышленники обеспечивали армию обувью (сапогами и башмаками), кожаными изделиями (камзолами, ранцами, седлами, сбруей), рубашечным и порточным холстом, медными амуничными вещами (бляхи, пряжки и т. п.) и т. д.
Аннинское царствование было отмечено только двумя новшествами - 1732? г. были введены новые образцы обмундирования, а указом от 12 ноября 1735 г. были введены долгосрочные (6-летние) контракты на снабжение армии всем необходимым. Последние вполне себя оправдали, обеспечивая устойчивое снабжение по фиксированным на долгий срок ценам, однако заключение их растянулось на полтора-два года и воюющая с турками армия начала массово получать новые обмундирование и амуницию только к лету 1738 г. Солдатам вместо вещей выплачивалась денежная компенсация их стоимости (причем не полностью - недоплачивалось от четверти до трети цены).

Текстильная промышленность
Единственным важным продуктом легкой промышленности армейская потребность в котором не покрывалась отечественным производством оставалось мундирное сукно. К концу петровской эпохи за границей закупалось до 70% сукна. Основным его поставщиком долгое время была Англия, а после 1726 г. Пруссия. После затяжной борьбы англичанам удалось сокрушить конкурента - в апреле 1738 г. русская армия полностью отказалась от закупок прусского сукна («из-за низкого качества») и единственными его поставщиками вновь сделались англичане (компания Шифнера и Вульфа). Уже в 1738 г. они обязались поставить 260 083 аршин сукна (53% всех закупок), в 1739 г. русское правительство купило уже 350 000 аршин импортного сукна. Всего за 1736 - 1739 гг. было куплено 930 000 аршин импортного сукна на 536 500 руб. (т. е. в среднем на 134 тыс. руб. в год, по средней цене 57,7 коп. за аршин). Отечественные промышленники на 1737 г. могли поставить 213 000, а к 1741 г. - 297 000 аршин сукна.
Русская текстильная промышленность к началу аннинского правления была уже целиком частной - 5 созданных при Петре казенных мануфактур (2 полотняные, 3 суконных) были большей частью приватизированы верховниками. В 1726 г. были переданы в частные руки созданные для обслуживания Азовского флота Тавровская и Липецкая суконные мануфактуры (последняя захирела, а Тавровская дала начало воронежским мануфактурам Веневитиновых и Гардениных). Полотняная и каламянковая мануфактуры в Петербурге в 1727 г. были отданы И. Затрапезнову. К 1730 г. окончательно пришло в упадок ранее крупнейшее казенное предприятие - московский Хамовный двор. В 1729 г. суконная мельница на Яузе была передана И. Полуярославцеву, в 1732 г. ему же передана конфискованная у частных лиц Путивльская мануфактура. В 1736 г. была создана еще одна суконная фабрика - компанией купцов во главе с Г. Ерофеевым.
Аннинское правительство курс на сохранение и развитие частной текстильной промышленности полностью поддерживало - в 1731 г. Сенат отверг предложенный Минихом проект строительства новых казенных мануфактур, ссылаясь на проявившееся по прежним опытам неумение казны наладить безубыточное производство. Частную промышленность правительство поддерживало не только казенными заказами, но и кредитами, авансированием платежей, налоговыми льготами и т. п.
Одной из подобных льгот стало прикрепление работников мануфактур к предприятиям в 1733 - 1736 гг. Персонал мануфактур к этому времени на 90% комплектовался вольным наймом, при этом среди вольнонаемных имелось определенное количество беглых (по переписи 1732 г. ок. 10%), а юридический и податный статус работников не был четко определен. К тому же работников не хватало и промышленники стремились удержать на предприятиях уже обученный персонал. В ноябре 1731 г. владельцы текстильных мануфактур подали коллективное прошение о прикреплении к их фабрикам наличных работников и определении их статуса, в ноябре 1732 г. оно было повторено и в июне 1733 г. удовлетворено московским Сенатом.
В январе 1736 г. сенатский приговор был, в целом, подтвержден именным указом. Указ прикреплял к предприятиям находящихся на них в момент его издания работников, переводя их в категорию «вечноотданных». Они не могли покинуть предприятие, фабриканты получили право отправлять негодных в ссылку, однако продавать работников права не имели, а оплата их труда регламентировалась правительством. За беглых крестьян промышленники были обязаны уплатить помещикам компенсацию - 30 руб. за холостого, 50 руб. за семью (+ 10 руб. за мальчика старше 10 лет и 5 руб. за девочку старше 15, при наличии) или 20 и 30 руб. соответственно если крестьяне не были положены в подушный оклад. Подушные деньги за принятых до ревизии не платились, подушную за принятых после ревизии и положенных в оклад платили фабриканты.
Принимать новых беглых запрещалось, а с вновь нанимаемыми работниками (на них прикрепление не распространялось) требовалось составлять письменные контракты. Указ распространялся только на предприятия текстильной промышленности (представителям других отраслей позднее приходилось добиваться его распространения на них особыми указами).
Всего оказалось прикреплено 12,5 - 12,7 тыс. душ мужского пола (из которых 10,5 тыс. реально работающих) и в последующие полтора десятилетия принудительный труд господствовал в текстильной промышленности (позднее доля вольнонаемных вновь стала расти).
Указ породил волну бегства с мануфактур, кроме того, промышленники, пользуясь случаем, попытались снизить нормы оплата труда на предприятиях. Это привело к массовым протестам работников, охватившим в 1737 - 1738 гг. почти все крупные мануфактуры. Протесты сопровождались забастовками и подачей жалоб во все государственные инстанции (вплоть до императрицы) и во многих случаях прежние нормы рабочим удалось отстоять.
В целом, текстильная промышленность при Анне успешно развивалась, было открыто не менее 27 новых мануфактур (12 полотняных, 4 суконных и 11 шелковых), существенно выросло производство. Наметились также две новые тенденции - перенос производства из крупных городов в провинцию (все 12 новых полотняных и 1 суконная мануфактуры основаны в провинции, шелковая промышленность работала на импортном сырье и была сосредоточена в Москве), ближе к источникам сырья и рабочей силы (в главном центре текстильной промышленности, Москве, после разборов 1736 г. усилился дефицит рабочих рук); и рост интереса промышленников к покупке крестьян к фабрикам (разрешена еще в 1721 г., но до середины 30-х промышленники к ней почти не прибегали).
В то же время, общий объем производства был не очень велик - на 1745 г. общая стоимость продукции текстильной промышленности составляла 582,3 тыс. руб. (33,7% полотняная; 39,8% суконная; 26,5% шелковая) - меньше соляного дохода казны. Потребности страны она полностью не обеспечивала - суконная, ориентированная почти полностью на мундирное сукно, удовлетворяла меньше половины потребностей армии (нарекания вызывало и качество - промышленники оправдывались низким качеством отечественного сырья), шелковая на 1744 г. по большинству тканей могла закрыть потребности на 0,4 - 24% и только по тафте и гризету на 53,8 и 50%.

Металлургическая промышленность
читать дальше
Развитие в первой трети века
В развитии русской металлургической промышленности в первой половине XVIII в. можно выделить несколько периодов. В первом десятилетии XVIII в. ее развитие определялось в основном военными потребностями государства, развернувшего масштабное промышленное строительство - из 16 построенных в это время заводов 14 были казенными. Новые предприятия строились в основном в районах непосредственно прилегающих к зонам военных действий - Липецком (2 доменных завода в Липецке и Сокольский молотовой) и Олонецком (4 завода), а также Устюжне Железнопольской (2 завода). Оба частных завода, построенных в этот период в Центральной России (новый завод Меллера у д. Меншовка и Дугненский завод Н. Демидова), также были ориентированы на военное производство.
Освоение богатств Урала и Сибири в этот период только начиналось - на Урале было построено 5 казенных заводов (один из которых, Невьянский, был почти сразу же передан Демидову), но существенной роли они еще не играли.
Во втором десятилетии XVIII в. темпы развития металлургии резко снизились - казна новых заводов не строила (потребности армии были удовлетворены, к тому же в 1711 г. был ликвидирован Рудокопный приказ и горное дело было фактически передано в ведение местных властей), частные промышленники осваивали в первую очередь Центральный район - 6 новых заводов (3? в Туле и 3 на Рязанщине). На Урале заводы строил только Демидов - 2 молотовых (Шуралинский и Бынговский) для переработки чугуна Невьянского завода.
Новый строительный бум в металлургической промышленности начался в 1719 - 1720 гг. после либерализации горного законодательства (Берг-привилегия, декабрь 1719 г.) и создания нового центрального органа руководства промышленностью - Берг-коллегии (1719 - 1720 гг.). Новые заводы строились в основном на Урале - 8 казенных и 14 частных, в Центральной России в 1721 - 1730 гг. было построено только 7 частных заводов.
Группа уральских казенных заводов с этого времени превратилась в основное ядро государственной металлургической промышленности подотчетной Берг-коллегии, а управлявшая этими заводами Канцелярия правления сибирских заводов (с 1721 г. - Сибирское высшее горное начальство, с 1723 г. - Сибирский обер-берг-амт) в основное структурное подразделение Берг-коллегии. Со временем она сосредоточила в своих руках и функции гражданского управления на подведомственных территориях, фактически выведенных из подчинения сибирских губернских властей.
Новые уральские заводы ориентировались прежде всего на производство экспортного железа.
В это же время были заложены основы отечественного промышленного производства меди (почти исключительно казенного) - введено в строй 4 медеплавильных завода (Пыскорский, Ягушихинский, Лялинский и Полевский).
Частная черная металлургия Урала и Сибири до начала аннинского правления фактически оставалась вотчиной Демидовых. На протяжении 20-х годов Никитой-ст. и наследовавшим ему Акинфием Демидовыми здесь было построено еще 7 заводов (Уткинский и Нижне - и Верхне-Тагильские доменные; Выйский, Лайский, Шайтанский, Черноисточникский железоделательные). Демидовы пытались освоить и производство меди - с 1722 г. делались малоудачные попытки производить ее на Выйском заводе, в 1729 г. построены Суксунский и Колывано-Воскресенский заводы.



Попытки приватизации и контроль за частными заводами
Уже при создании казенной уральской металлургии предполагалось позднее передать ее в частные руки, развитие частной промышленности правительство считало более перспективным. В силу разных причин на протяжении 20-х годов этот вопрос решен не был. Аннинское правительство, в целом, придерживалось аналогичной точки зрения, вопрос о приватизации металлургии ставился на протяжении всего царствования и внимание к нему то усиливалось, то ослабевало, в зависимости от разнообразных факторов.
В начале 30-х годов интерес к приватизации вновь существенно вырос, на фоне возникшего в металлургической промышленности кризиса сбыта. Берг-коллегия не справлялась с продажей производимого металла и в 1729 - 1732 гг. на складах скопилось 202 183 пуда нераспроданного железа (более среднегодового объема производства - 194 тыс. пудов). Пика кризис достиг в начале 30-х годов - в 1730 г. из 177 479 пудов железа доставленного в Петербург продано за границу было всего 5 200 пудов. Такая же картина наблюдалась и с продажей меди - к середине 1733 г. в Москве , Петербурге и на заводах скопилось 37 165 пудов (95% всего производства в 1729 - 1732 гг.).
По результата инициированной Сенатом проверки выяснилось, что из отправленных в 1720 - 1729 гг. с сибирских заводов 546 673 пудов железа в 1722 - 1730 гг. было продано 330 559 пудов (60,47%), деньги даже за проданный металл поступали в Берг-коллегию крайне плохо и казенные заводы, таким образом, оказывались убыточными или, в лучшем случае, малоприбыльными.
Возникший кризис разрешился почти случайно - в мае 1732 г. был подписан пятилетний контракт с английской компанией Шифнера и Вульфа, согласившейся закупать ежегодно по 200 000 пудов железа (т. е. больше годового производства казенных уральских заводов), по фиксированной цене - 60 коп. за пуд. Кризис со сбытом меди позднее также удачно разрешился - принятая в декабре 1734 г. программа «голодной» чеканки медной монеты целиком поглотила ее излишки.
Кризис и предполагавшаяся приватизация повлияли на организацию управления заводами - в октябре 1731 г. Берг-коллегия была включена в состав Коммерц-коллегии на правах конторы.
Разрешение кризиса сбыта ослабило интерес правительства к приватизации и хотя работавшая в 1733 - 1735 гг. Комиссия о казенных заводах вновь рекомендовала передать заводы в частные руки, никаких реальных шагов в этом направлении сделано не было.

***

В отношении частной металлургической промышленности правительственная политика была двойственной, сочетавшей элементы покровительственного курса с фискальными мотивами и в зависимости от разных факторов склонявшейся то в одну, то в другую сторону. В первой половине 30-х годов в деятельности правительства преобладали скорее фискальные мотивы. Еще в 1729 - 1731 гг. началось следствие по тульским заводам Демидова и Меллеров, выявившее значительные недоплаты налогов. Летом 1733 г., на фоне осложнения финансовой ситуации, вопрос об уклонении промышленников от налогов встал с новой силой. В августе 1733 г. была создана еще одна комиссия о заводах, задачей которой была ревизия частных предприятий и проверка правильности уплаты ими налогов. На Урал для руководства казенными заводами в 1734 г. был вновь послан В. Н. Татищев, ему, помимо прочего, предписывалось усилить контроль за частными промышленниками.
Комиссии, несмотря на активное противодействие промышленников, удалось выявить занижение производственных показателей (до 20% у всех промышленников центрального района). Татищев, развивший на Урале бурную деятельность, также добился некоторых успехов - был введен институт шихтмейстеров, надзиравших за частными заводами, усилен контроль за отчетностью и производством последних и т. д. (что породило естественно волну конфликтов с промышленниками). Однако правительство, на фоне начавшейся турецкой войны и проч., уже утратило интерес к этой теме и вновь начало склоняться к «покровительственному» курсу. К тому же промышленникам (в первую очередь А. Демидову) вероятно удалось найти подход к влиятельным лицам, вплоть до императрицы. В результате, к 1736 г. деятельность комиссии по заводам была прекращена, а полномочия Татищева урезаны. В декабре 1735 г. резолюцией Кабинета министров был ликвидирован институт шихтмейстеров, в апреле 1736 г. дела Демидова и Строгановых изъяты из ведома Татищева и переданы в ведение Коммерц-коллегии и т. д.
Позднее А. Демидов еще более укрепил свое положение - указом от 12 ноября 1736 г. он получил целый букет льгот: на демидовские заводы был распространен январский указ о прикреплении работников к заводам; сам Демидов был переведен на новую форму налогообложения - вместо десятинного налога (по 1 коп. с пуда чугуна)*, внутренних таможенных пошлин и прочих сборов он стал платить фиксированную сумму - 18 352,62 руб.**, чем фактически выводился из под государственного контроля (теперь реальный масштаб производства государству оставался неизвестен) и проч.

***

В 1737 г. контракт с Шифнером и Вульфом закончился и кризис сбыта снова дал о себе знать - новых крупнооптовых покупателей на казенное железо до конца 1738 г. не обнаружилось, к лету 1739 г. в Петербурге вновь скопилась масса нераспроданного железа (313 756 пудов).
На этом фоне развернулась новая попытка приватизации (фактически кражи) казенных заводов, т. н. «афера Шемберга». Последний, выехавший в Россию саксонец, с 1736 г. возглавлял новое центральное горное ведомство - Генерал-берг-директориум. В 1738 - 1739 гг. Шемберг, при поддержке Бирона, попытался приватизировать в свою пользу часть управляемого им имущества - строящиеся горноблагодатские заводы Урала и серебряные и медные месторождения открытые в районе Архангельска. Намерения Шемберга - Бирона неожиданно встретили сильнейшее сопротивление в правительственных кругах и только после года упорной борьбы им удалось добиться желаемого.
Побочным результатом этой борьбы стала реформа горного законодательства (в марте 1739 г. был утвержден Берг-регламент), сопровождавшаяся его дальнейшей либерализацией - в интересах частных промышленников (и Шемберга с Бироном).
Еще одной жертвой Шемберга-Бирона стал экспорт железа. В феврале 1739 г. правительству удалось заключить новый контракт с Шифнером и Вульфом, на прежних условиях (но с понижением цены до 58 коп. за пуд). Однако уже весной 1739 г. контракт, усилиями Шенберга, был разорван, а в июне того же года все казенное железо было передано на реализацию самому Шембергу (на крайне льготных для последнего условиях).
В августе 1739 г. Шемберг и Бирон подступились к еще более масштабной цели - приватизации в свою пользу всей казенной металлургии. Однако на этот раз их намерения (вновь встретившие активное сопротивление в правительственных кругах) не были поддержаны императрицей и добиться успеха немецким авантюристам не удалось - к концу 1740 г. планы Шемберга были похоронены***.
Прочие приватизационные проекты также не были реализованы и казенная металлургия, несмотря на (теоретическую) поддержку приватизации правительством, осталась в руках государства.

* Десятинный налог был основным налогом уплачивавшимся производителями металла.
** Она была рассчитана по максимальной теоретической производительности демидовских домен - 600 000 пудов и при закрытии какой-либо домны могла уменьшаться. Сумма почти вдвое превышала прежние выплаты Демидова, однако фактически он платил меньше обещанного.
*** Позднее он безуспешно пытался реализовать свой проект при Анне Леопольдовне, при Елизавете был арестован и после долгого следствия выслан из России.

Развитие казенной уральской промышленности при Анне
К началу аннинского царствования казна располагала на Урале 11 заводами - 7 металлургическими и железоделательными (Каменский, Уктусский, Алапаевский, Екатеринбургский, Верхне-Уктусский, Верх-Исетский, Синячихинский) и 4 медными (Пыскорский, Ягушихинский, Лялинский и Полевский). К 1734 г. на имеющихся заводах было несколько расширено доменное производство и построен еще один завод Сысертский (1733 г.), бывший одновременно и металлургическим и медеплавильным.
Казенные металлургические заводы к 1734 г. располагали 6 домнами и 29 молотами и производили примерно 190 000 пудов железа в год, из которых примерно 160 000 пудов отправлялось в Петербург (на 1733 г. в Петербург отправлено 141 313 пудов), не покрывая даже потребностей контракта с Шифнером и Вульфом*.
Назначенный в 1734 г. руководителем уральских заводов Татищев планировал довести общее производство железа на Урале до 300 000 пудов в год, с ежегодной отправкой 250 000 пудов в Петербург (что с лихвой покрывало потребности по английскому контракту). Для этого, при сохранении того же числа домн, число молотов предполагалось довести до 38.
Всего предполагалось построить 14 новых заводов - 8 железных на Урале (4 для частичной замены старых заводов и 4 новых в районе горы Благодать), 4 медных на Урале (3 пермских и 1 в Башкирии на р. Ик), 1 медеплавильный в Даурии и 1 железоделательный и медеплавильный в Красноярском уезде.
Полностью выполнить эту программу Татищеву не удалось, отчасти из-за сокращения его полномочий и самостоятельности (подчинение Генерал-берг-директориуму и проч.), отчасти из-за начавшегося башкирского восстания и (позднее) переключение на руководство Оренбургской экспедицией.
До конца правления Анны Ивановны были закончены 9 заводов - вступили в строй 3 медных пермских (Висимский, Юговский и Мотовилихинский), 3 железоделательных уральских в «старых» районах (Сусанский, Сылвинский и Северский), а также Ирбинский железоделательный и Луказский медный в Красноярском уезде. К 1740 г. был практически готов Кушвинский доменный завод (первый из трех гороблагодатских) и начато строительство второго - Туринского молотового (недостроен). В общей сложности на строительство и реконструкцию заводов было потрачено 100 000 руб. (за 1701 - 1730 гг. на строительство и эксплуатацию заводов ушло 117 000 руб.). Татищевская «пятилетка» оказалась, таким образом, едва ли не самым масштабным периодом казенного промышленного строительства на Урале и в Сибири**.
Поставленные производственные задачи впрочем выполнены не были (см. таблицу). Производство чугуна увеличилось всего на 11,6%, железа всего на 1,06%, меди - на 4,32%. Число домн осталось тем же - 6, число молотов было доведено до 34, однако производство железа осталось на том же уровне - 190 024 пуда, а отпуск в Петербург даже сократился на 8,92% (из-за роста внутризаводского расхода). Прибыль заводов (видимо по традиции «теоретическая», без учета реального сбыта) упала даже почти на 38% (помимо затрат на строительство, которое велось за счет собственных средств, без привлечения центрального бюджета, еще 100 000 рублей ушли на борьбу с башкирским восстанием).
Впрочем, позднее, в первой половине 40-х годов, когда новопостроенные заводы заработали на полную мощность, производственные показатели улучшились - среднегодовое производство железа выросло до 248 592 пудов, меди - до 19 186 пудов, что дает автору основание считать результаты татищевской программы в целом достаточно успешными.



В организации управления заводами произошли некоторые перемены - Сибирский обер-берг-амт был в 1734 г. реорганизован и переименован в Главную канцелярию правления сибирских и казанских заводов. С августа 1736 г. он подчинялся новому центральному горному ведомству - Генерал-берг-директориуму, во главе с К. А. фон Шем­бер­гом.

* Демидов, при том же числе домн и сопоставимой выплавке чугуна, имел 44 молота и производил железа почти вдвое больше.
** За все 40-е годы здесь был построен всего один завод - Баранчинский (еще один гороблагодатский).

Частная черная металлургия Урала
В частной промышленности Урала продолжал господствовать А. Демидов. До 1730 г. другие заводчики вообще не имели здесь предприятий. В 1730 г. открылись Иргинский завод Г. и П. Осокиных и маломощный Кирсинский завод Вяземского и Курочкина. В 1732 г. Никита Демидов-мл. построил Шайтанский завод, а в 1734 г. А. Строганов - Билимбаевский (уже в 1736 г. сгоревший). Однако масштабы деятельности других заводчиков были несопоставимы с демидовскими - за 1730 - 1735 гг. они выплавили 220 тыс. пудов чугуна (меньше половины годового производства демидовских заводов).
Общие показатели деятельности демидовской империи в 20-х - начале 30-х гг. отражены в двух источниках - его собственном прошении от января 1734 г. и докладе представленном Сенату по результатам проверки этого прошения.
По демидовским данным за 1720 - 1733 гг. его заводы произвели 3 676 007 пудов чугуна (3 341 946 - сибирские и 334 061 - тульские), т. е. в среднем - 262 572 пуда в год (238 710 и 23 862).
Железа за 1718 - 1733 гг. только с сибирских заводов было реализовано 2 540 275 пудов, в среднем по 158 767 пудов в год (т. е. выход железа из чугуна составлял 73-75%, на казенных заводах - ок. 2/3).
1 458 827 пудов железа (57,43%) было продано в Москве и внутренних городах; 496 440 пудов (19,54%) поставлено в Адмиралтейство; 400 000 пудов (15,75%) продано в Петербурге (видимо экспорт); 45 000 пудов (1,77%) отдано в в артиллерийскую канцелярию. В целом, примерно пятая часть демидовского железа (540 000 - 560 000 пудов) шла на военные нужды (флот и артиллерия).
Сенатские контролеры посчитали данные представленные Демидовым заниженными на 20-25%. По их подсчетам, за 1720 - 1731 гг. он произвел 4 739 043 пуда чугуна (4 231 746 - сибирские и 507 297 - тульские заводы), т. е. в среднем - 394 920 (352 646 и 42 274) в год.
Казенные заводы за 1720 - 1733 гг. произвели 2 904 572 пуда чугуна (в среднем 207 433 пудов в год). Таким образом, по любым подсчетам, демидовские заводы произвели чугуна больше чем казенные - на 26,7% по демидовским и на 90,4% по сенатским данным.
Впрочем, темпы роста демидовской империи в 30-х гг. упали - на Урале был построен всего один доменный завод (Ревдинский в 1734 г.), да и то в основном для того чтобы не пустить сюда брата и конкурента Никиту-мл., еще 3 передельных завода было построено на Нижегородчине, на пути транспортировки металла с Урала.

Развитие медеплавильной промышленности
Собственное промышленное производство меди в России появилось фактически только в первой половине 20-х годов и поначалу было почти целиком казенным. Развитию частной промышленности мешало в первую очередь петровское законодательство, в частности нормы Берг-привилегии, предусматривавшие принудительный выкуп казной производимой меди по «указным ценам». В 1728 г. обязательные поставки были отменены и частный сектор начал быстро расти - доля частных заводов в производстве меди выросла с 1,8 - 2% в 1726 - 1727 гг. до 34,03% в 1731 г.
В 1726 г. был открыт Таманский завод Строгановых, в 1729 г. медеплавильный (и железоделательный) Иргинский завод Осокиных, в 1731 г. Троицкий завод М. Турчанинова и т. д. Несколько небольших заводов возникло в Казанской губернии.
Демидовы, хоть и начали производить медь первыми (с 1722 г. на Выйском заводе «была организована малоудачная выплавка меди»), к серьезному развитию этой отрасли приступили только в 1728 г. наравне с другими предпринимателями и монопольного положения в ней не занимали. В 1729 г. были пущены Суксунский завод на Урале и Колывано-Воскресенские заводы в Кузнецком уезде. Позднее А. Демидов, опиравшийся на внушительные ресурсы своей империи, в значительной мере наверстал упущенное - в 1736 г. был пущен Бымовский завод, в 1740 и 1741 гг. Шаквинский и Ашапский, снабжавшие черновой медью головное предприятие Демидовых - Суксунский завод, чьи рудники к этому времени иссякли.
С середины 30-х годов строительство новых предприятий вновь замедлилось - в связи с новой «голодной» программой чеканки медных денег потребность казны в меди резко выросла и она снова прибегла к принудительному выкупу меди, по сравнительно низкой указной цене - 5,5 руб. за пуд. В 1735 - 1739 гг. казна выкупала почти всю частновладельческую медь, с 1739 г. - две трети, отменен принудительный выкуп был в 1741 г.

Общие итоги
Металлургическая промышленность, и черная, и цветная, при Анне развивалась вполне успешно. За время аннинского правления было построено 33 металлургических завода (из 118 построенных в первой половине века) и царствование Анны Ивановны стало, таким образом, временем наиболее интенсивного ее развития. Достигнут этот впечатляющий результат был безо всяких сверхусилий - за счет благоприятного инвестиционного климата для частной промышленности и инициативы государственных управленцев среднего звена (Татищев).
Среднегодовое производство чугуна по сравнению с 20-ми годами выросло почти вдвое - до 1 035 171 пуда, максимума оно достигло в 1735 г. - 1 458 351 пуд*. Всего же за 1730 - 1737 гг. было произведено 8 281 365 пудов чугуна**. Казенные заводы производили примерно треть чугуна, частные - две трети. Производство в частной промышленности в целом росло быстрее (99,03% против 78,8% казенной). Более двух третей металла, как и раньше, давал Урал, однако металлургия Европейской России, как ни странно, росла быстрее и доля Урала даже несколько снизилась.
Производство меди также существенно выросло. Среднегодовое производство по сравнению со второй половиной 20-х увеличилось на 68,6% - до 17 719 пудов, максимума достигнув в 1740 г. - 29 480 пудов. Всего в 1730 - 1740 гг. произведено 194 912 пудов меди. Казенная производство почти не росло (+ 4%), при этом частное выросло почти в 10 раз, а доля его увеличилась более чем вдвое, к концу десятилетия составляя около половины всего выпуска меди.

* Как указывает автор, изменения цифр годового производства возможно связаны не столько с производственными и коммерческими причинами, сколько с тщательностью контроля за производством частных заводов и лучшим учетом. Соответственно, пик 1735 г. может быть результатом введения института шихтмейстеров на уральских заводах.
** В связи с введением нового порядка обложения заводов Демидова, а затем и прочих промышленников после 1737 г. статистика по частным заводам отсутствует. Общая цифра занижена из-за отсутствия полных данных по казенным Олонецким заводам. Статистика по железу не приводится из-за отсутствия адекватных данных по частным заводам.











2-я часть
1-я часть

@темы: история, книги, Россия, СТ, конспект

Слава Господу.



читать дальше

@темы: благодать

Какой все-таки Василий Татищев был разносторонний человек - металлургической промышленностью руководил, денежными делами руководил, Оренбургской экспедицией и курощением башкир руководил и т. д. и т. п. А в свободное время еще и книжки писал и глумился над отечественной исторической наукой. Поразительно.

@темы: благодать

@темы: история

@темы: хи хи

@темы: биореактор