А. П. Павлов Думные и комнатные люди царя Михаила Романова: просопографическое исследование
Книга является логическим продолжением «Государева двора Бориса Годунова» и схожа с предыдущей и по подходам и по структуре. Просопографическая часть здесь резко расширена и автор рассматривает только верхушку двора - думных и «ближних» людей. Во втором томе - приложение, фактически обширный справочник, по землевладению боярских родов и прочих заметных лиц в царствование Михаила Федоровича и указатели.
1-я частьАристократия читать дальшеК аристократическим («боярским») родам в годы царствования Михаила Федоровича (с известной долей условности) можно отнести представителей старых родов, продолжавших служить и при новой династии: князей новосильского рода - Воротынских и Одоевских; Гедиминовичей - Ф. И. Мстиславского, Голицыных, Куракиных, Трубецких, Хованских; князя суздальского рода - И. И. Шуйского; князей оболенского рода - Кашиных, Турениных, Репниных, Лыковых, Долгоруковых, Щербатовых, Тростенских, Тюфякиных; ростовского рода - Катыревых, Лобановых, Темкиных, Приимковых, Бахтеяровых, Буйносовых; ярославского - Троекуровых, Сицких, Ушатых, Гагиных Великих, Прозоровских, Засекиных, Хворостининых, Шестуновых; стародубского - Татевых, Хилковых, Ромодановских, Ковровых-Кривоборских, Гундоровых; князей Мосальских; потомков тверских и рязанских князей - Телятевских и Пронских; звенигородских князей - собственно Звенигородских и Ноздроватых; князей Мезецких; представителей старомосковских боярских родов - Бутурлиных, Вельяминовых-Зерновых, Годуновых, Морозовых, Плещеевых, Романовых, Сабуровых, Салтыковых, Шеиных, Шереметевых; выехавших в Москву тверских бояр - Долматовых-Карповых (происходивших от смоленских князей); потомков выезжих греков - Третьяковых-Головиных, Траханиотовых; представителей выезжей иноземной знати - кнн. Черкасских, Сулешевых, Тюменских, Урусовых, Шейдяковых. Часть старых родов в конце XVI - начале XVII вв. пресеклась - кнн. Глинские, Курлятевы-Оболенские, Ноготковы-Оболенские, Ногтевы-Суздальские, Гвоздевы-Ростовские, Охлябинины-Ярославские, Токмаковы-Звенигородские, некоторые ветви Мосальских. С другой стороны, в боярской среде утверждается захудавший было в XVI в. род Пожарских, возвращаются в состав элиты опальные Головины и Колычевы. Знать пополняется новыми родами - кнн. Волконскими, Львовыми, Волынскими; Измайловыми, Пушкиными, Стрешневыми, Нагими. (всего примерно 68 родов)
Изменения в иерархии думного боярства читать дальшеВ XVI - первой четверти XVII в. списки бояр неизменно открывались именами представителей первостепенных княжеских родов («княжат»). Так, перечень думных бояр в Дворовой тетради 50-х гг. XVI в. возглавляют кнн. Иван Дмитриевич Бельский, Иван Михайлович Шуйский, Петр Михайлович Щенятев, Иван Федорович Мстиславский. Первостепенная княжеская знать (кнн. Иван Федорович Мстиславский, Семен Данилович Пронский, Андрей Иванович Ногтев-Суздальский) согласно боярскому списку 1577 г. возглавляла земскую Думу, во главе иерархии Думы особого двора стояли князья Трубецкие и Шуйские. В период правления и царствования Б. Годунова первостепенная знать продолжала удерживать первые места в думской иерархии, хотя и была несколько потеснена приближенной ко двору родней Бориса. Так, перечень бояр в боярском списке 1588/89 г. открывают кнн. Федор Иванович Мстиславский и Федор Михайлович Трубецкой, вслед за ними идут Дмитрий Иванович, Борис Федорович, Степан, Григорий и Иван Васильевичи Годуновы, после которых несомненно более знатные бояре - князья Василий Федорович Скопин-Шуйский, Никита и Тимофей Романовичи Трубецкие. Сходный порядок расположения имен виден в грамоте московских бояр польским радным панам от января 1587 г. - кн. Ф. И. Мстиславский (с высшим наместническим титулом - наместник Владимирский), кн. Ф. М. Трубецкой (боярин и наместник Псковский), Д. И. Годунов (боярин и наместник Новгородский), Б. Ф. Годунов (боярин, конюший и наместник Казанский). В перечне бояр утвержденной грамоты об избрании Бориса на первых местах стоят кнн. Ф. И. Мстиславский и В. И. Шуйский, но вслед за ними идет Д. И. Годунов, за которым следуют кн. Ф. М. Трубецкой, С. В. и И. В. Годуновы, кн. Д. И. Шуйский, Б. Ю. Сабуров, кнн. Н. Р. и Т. Р. Трубецкие и др. Представление об иерархии думного боярства при Самозванце дает т. н. «Список сената» Лжедмитрия. Главнейшее положение здесь сохраняют виднейшие «княжата», несколько потесненные мнимой родней самозванца. Первым в списке стоит кн. Ф. И. Мстиславский, за которым идут кнн. В. И. и Д. И. Шуйские, кн. Иван Михайлович Воротынский, Михаил Федорович Нагой («дядя» Самозванца), кн. Н. Р. Трубецкой, Андрей, Михаил и Афанасий Александровичи Нагие, кн. И. И. Шуйский и пр. При царе Василии и т. н. «Семибоярщине» положение первостепенных «княжат» укрепляется - в боярском списке 1611 г. на первых местах стоят кнн. Ф. И. Мстиславский, И. М. Воротынский, Андрей Васильевич Трубецкой, Василий, Иван и Андрей Васильевичи Голицыны. Схожая картина сохраняется и в первые годы царствования Михаила Федоровича, хотя первостепенных княжат начинает постепенно теснить романовская родня. В земляном списке 1613 г. имена бояр располагаются в следующем порядке - кн. Ф. И. Мстиславский, кн. А. В. Трубецкой, кн. И. М. Воротынский, кн. В. В. Голицын (в плену), кн. И. В. Голицын, кн. Д. Т. Трубецкой, Иван Никитич Романов (по сравнению со списком 1611 г. переместился с 16-го места на 7-е) и др. В боярской книге 1615/16 г. порядок расположения имен уже несколько иной - кн. Ф. И. Мстиславский, кн. И. М. Воротынский, кн. И. В. Голицын, И. Н. Романов, кн. И. Б. Черкасский, кн. Д. Т. Трубецкой и др. После смерти в 1622 г. кн. Ф. И. Мстиславского и схода со сцены в начале 20-х других виднейших князей традиционная система старшинства стала разрушаться. После смерти Мстиславского первым по старшинству некоторое время числился кн. И. М. Воротынский. В росписи боярских даточных людей от февраля 1625 г. он значится первым, за князем следуют И. Н. Романов, кн. И. Б. Черкасский, Ф. И. Шереметев и др. В апрельском наличном боярском списке 1626 г. первым опять стоит кн. И. М. Воротынский, за которым идут И. Н. Романов, кн. И. Б. Черкасский, кн. И. И. Шуйский, кн. Д. М. Черкасский, Ф. И. Шереметев и др. Однако уже в наличных сентябрьском и октябрьском боярских списках 1626 г. расположение иное - первым идет И. Н. Романов, за ним кн. И. Б. Черкасский и кн. И. И. Шуйский, а кн. И. М. Воротынский только 4-й. С конца 1626 и до своей смерти в июле 1640 г. перечни имен в боярских списках низменно возглавляет И. Н. Романов, за которым следуют кн. И. Б. Черкасский, кн. И. И. Шуйский, кн. Д. М. Черкасский др. После смерти И. И. Шуйского в 1638 г. на 3-е место поднимается кн. Д. М. Черкасский, а на 4-е - Ф. И. Шереметев. После смерти И. Н. Романова список думных бояр возглавил кн. И. Б. Черкасский, за которым шли кн. Д. М. Черкасский, Ф. И. Шереметев, кн. Б. М. Лыков, кн. Ю. Я. Сулешев и др. После смерти кн. И. Б. Черкасского (апрель 1642) первенство перешло к кн. Д. М. Черкасскому, сохранявшему его до собственной кончины в июне 1651 г. За ним располагались Ф. И. Шереметев (ум. в 1650), кн. Б. М. Лыков (ум. в 1646), кн. Ю. Я. Сулешев (ум. в 1643), Б. М. Салтыков (ум. в 1646), кн. А. Ю. Сицкий (ум. в 1644), кн. А. В. Хилков (ум. в 1644), Б. И. Морозов и др. После смерти кн. Д. М. Черкасского боярские списки с 1651 до 1661 гг. возглавлял Борис Иванович Морозов, после смерти которого в ноябре 1661 г. первенство перешло к кн. Борису Александровичу Репнину. В 1670 - 1689 гг. во главе Думы стоял кн. Никита Иванович Одоевский, в 1689/90 г. - Петр Васильевич Шереметев, в 1690 - 1697 гг. - кн. Иван Борисович Репнин. Таким образом, начиная со второй половины 20-х гг. родовая княжеская знать утрачивает монополию на первенствующее положение в Думе, переходящее к боярам романовского круга, их родне и приближенным. Иерархия Думы перестает ассоциироваться с именем «первого» и знатнейшего боярина и при обозначении Думы из обихода исчезают формулировки типа: «Бояре князь Федор Иванович Мстиславский с товарищи». Перестает использоваться и высший наместнический титул «наместника Володимерского» - после смерти Ф. И. Мстиславского даже бояре возглавлявшие думскую иерархию писались только наместниками Новгородскими, Казанскими, Псковскими и др.
Избрание на царство читать дальше Состав Собора Точных сведений о составе участников Собора не имеется - подписи на главном соборном акте, утвержденной грамоте, собирались позднее, в мае-июне 1613 г. (а часть в 1616 г.) и не отражают состава его участников в полной мере (многие выборные успели разъехаться из Москвы и т. д.). На самой утвержденной грамоте имеются подписи примерно 280 лиц, в т. ч. 58 духовных лиц (32 члена Освященного собора и 26 выборных из городов), 136 чинов государева двора и 84 светских выборных лиц от городов (духовные и светские выборные вместе представляли 47 городов). Освященный собор был представлен далеко не в полном составе. После смерти Гермогена патриарший престол оставался вакантным, вакантным было и место митрополита Крутицкого (обычного местоблюстителя патриаршего престола и 5-го лица в русской церковной иерархии). Отсутствовали и 2-й и 3-й по статусу иерархи церкви - митрополит Новгородский Исидор (оставался в занятом шведами Новгороде) и митрополит Казанский Ефрем (не успел прибыть из Казани). Освященный собор возглавлял митрополит Ростовский и Ярославский (4-е лицо в церковной иерархии) Кирилл. Из прочих иерархов церкви отсутствовали архиепископ Смоленский Сергий (в польском плену с 1611 г.), архиепископ Астраханский, архиепископ Тверской и епископ Псковский (кафедры вакантны), епископ Корельский (епархия фактически прекратила существование в связи со шведской оккупацией, епископ Корельский Сильвестр перебрался в Вологду). Присутствовали на соборе архиепископ Вологодский (6-й в иерархии) Сильвестр (епископ Корельский, официально на епархию не поставлен), архиепископ Суздальский Герасим, архиепископ Рязанский Феодорит, архиепископ Архангельский Арсений (известный Арсений Елассонский), епископ Коломенский Иосиф. Ведущие монастыри также были представлены далеко не полностью - из 48 наиболее значимых обителей, настоятели которых по должности входили в состав Освященного собора, присутствовали представители 24-х (утвержденную грамоту подписали представители 23-х). Как и на соборе 1598 г. присутствовала и верхушка белого духовенства столицы - протопопы Архангельского, Благовещенского соборов и др. Какой-то единой позиции у церковной верхушки не прослеживается, формально возглавлявший её митрополит Кирилл заметной роли на Соборе не играл. К сторонникам кандидатуры Михаила Федоровича можно отнести рязанского архиепископа Феодорита, архимандрита московского Новоспасского монастыря (усыпальницы Романовых) Иосифа и келаря Троице-Сергиевого монастыря Авраамия Палицына. Вероятно имелись и другие. Из 31 обладателя думных чинов (см. ниже), не менее 7 - 9 человек не могли присутствовать на соборе физически. Большая часть из сидевших в Кремле при поляках бояр (11 - 13 чел.) в конце 1612 г. разъехалась из Москвы, видимо опасаясь эксцессов, вернулась только в начале февраля и на начальной стадии Собора участия в его деятельности не принимала. Какой-либо единой позиции у светской верхушки страны также не имелось. Некоторые ее представители сами претендовали на престол (Д. Т. Трубецкой, вероятно и др.), остальные большей частью склонялись к кандидатуре Карла-Филиппа. Последнего поддерживало видимо и руководство временного правительства - «Совета всея земли» (Д. М. Пожарский, возможно и др.). Кандидатура Михаила Федоровича среди боярской верхушки особой поддержки не нашла и о его сторонниках в этой среде ничего определенного сказать нельзя (В. П. Морозов?, Ф. И. Шереметев?, Б. М. Лыков?). Среди выборных от городов на Соборе наиболее активную роль играли представители дворянства западных и юго-западных уездов, частью выборные, а частью видимо из числа уже находившихся в столице (многим представителям соответствующих городовых корпораций просто некуда было ехать и после освобождения Москвы они оставались в столице). Среди этой группы видимо было немало сторонников антипольского союза со Швецией и, соответственно, кандидатуры Карла-Филиппа. Сильнейшее влияние на ход Собора оказывало скопившееся в Москве «вольное» казачество. Общее число казаков находившихся в столице оценивается в 4 500 - 11 000 чел. (детей боярских примерно в 2 000 чел.). Уходить из Москвы до избрания государя они отказывались, оказывая сильнейшее давление на участников Собора и добившись, в итоге, избрания желаемого кандидата (выборные от казаков вероятно участвовали и в заседаниях Собора, хотя их подписей нет под утвержденной грамотой).
Работа Собора Организацией избирательного Собора занималось фактически управлявшее страной временное правительство - «Совет всея земли» (возглавлявшийся Д. Т. Трубецким, Д. М. Пожарским и К. Мининым). В конце 1612 г. на места были разосланы грамоты с просьбой прислать на собор по 10 выборных представителей от уезда (фактически их было больше). О самой работе Собора, как и прежде, известно очень мало. Заседания его начались видимо 6-7 января 1613 г. Были выдвинуты первые кандидатуры - казачество, активно участвовавшее в работе Собора, предлагало Д. Т. Трубецкого, Д. М. Черкасского и Михаила Романова, большая часть бояр и дворянства склонялись к кандидатуре Карла-Филиппа. По традиционной версии, к 7 февраля Собор остановился на кандидатуре Михаила, однако избрание было отложено на 2 недели, чтобы дождаться возвращения в Москву бояр и разузнать о настроениях в провинции. В реальности видимо определенного решения 7 февраля принято не было и, после определенной паузы, 21 февраля Собор возобновил полноценную работу. К этому времени в столицу вернулись разъехавшиеся ранее бояре и подъехали, видимо, новые выборные из городов, не успевшие на ранние заседания. Еще до этого (видимо между 7 и 21 февраля) было принято решение отказаться от избрания иноземцев и избирать царя из «московских родов». Бояре видимо предлагали выбрать государя из нескольких кандидатур жеребьевкой, однако под сильнейшим давлением казачества вынуждены были отказаться от жребия и остановиться на кандидатуре Михаила Романова.
Вступление на престол После выбора государя (21 февраля) столица была приведена к присяге новому царю (до 25 февраля). 25 февраля по городам была разослана окружная грамота с извещением об избрании Михаила Федоровича и указаниями о целовании креста новому государю. Примерно тогда же «Совет всея земли» передал свои полномочия традиционному органу власти - Боярской думе. 2 марта к новоизбранному царю, находившемуся с матерью в Костроме, было отправлено посольство, задачей которого было уговорить его принять царство. В состав посольства входили видные духовные и светские лица (судя по всему, из сторонников Михаила) - рязанский архиепископ Феодорит, троицкий келарь Авраамий Палицын, архимандриты Чудовского, Новоспасского и Симонового монастырей, бояре Ф. И. Шереметев и В. И. Бахтеяров-Ростовский, окольничий Ф. В. Головин и проч. 13 марта посольство достигло Костромы, 14 марта, после долгих уговоров, Михаил согласился принять царство, а старица Марфа - дать сыну свое благословение. В тот же день Михаил был наречен царем в Троицком соборе Ипатьевского монастыря. 19 марта царский поезд вышел из Костромы и 21 марта прибыл в Ярославль. Здесь Михаил задержался на три недели (21 марта - 16 апреля) и в Москву прибыл только 2 мая. Задержка, помимо чисто практических причин (распутица, разбои на дорогах и проч.) имела и политические - новый государь и его окружение использовали ее для укрепления своих шатких позиций. Еще из Костромы Михаил затребовал большую государственную печать и подлинный боярский список. Постепенно в руках царя стали сосредотачиваться воеводские назначения (до этого назначались московскими властями от имени государя) и решения по земельным вопросам. Дворовым чинам - стольникам, московским дворянам и жильцам было приказано собраться в царском стане. 25 апреля было указано отписывать поместья и вотчины у неявившихся (которых, впрочем, набралось немного - двое стольников, трое стряпчих и 37 жильцов). Вокруг государя складывался круг приближенных, на формирование которого большое влияние оказывала мать царя - старица Марфа. В него вошли братья Борис и Михаил Михайловичи Салтыковы - двоюродные племянники Марфы (сыновья ее двоюродной сестры). Первый был назначен судьей приказа Большого дворца, второй - кравчим. Был приближен еще один родственник Марфы - Константин Михайлович Михалков (троюродный племянник Марфы и двоюродный брат Салтыковых, позднее стал постельничим). К ним добавились кн. Афанасий Васильевич Лобанов-Ростовский, стольник И. Ф. Троекуров (первым браком был женат на тетке Михаила) и др. Прибывшие в Кострому с посольством бояре Ф. И. Шереметев, В. И. Бахтеяров-Ростовский и окольничий Ф. В. Головин, остались при Михаиле, составив что-то вроде походной Думы. 11 июля 1613 г. состоялось венчание на царство, сопровождавшееся многочисленными местническими столкновениями: Д. Т. Трубецкой бил челом на царского дядю И. Н. Романова; В. П. Морозов на Трубецкого и И. Б. Черкасского; Г. Г. Пушкин и казначей Н. В. Траханиотов на Д. М. Пожарского. Пожарский и родственник царя Михаила Иван Борисович Черкасский в этот же день были жалованы боярским чином, на следующий день Кузьма Минин стал думным дворянином.
Первые годы царствования (1613 - 1619) читать дальше Положение при дворе В условиях отсутствия сплоченности среди старой элиты и накопившихся за время Смуты противоречий между ее представителями на первые роли в начале правления выдвинулась группа новой знати, концентрировавшаяся вокруг матери царя - старицы Марфы Ивановны. Во главе этой группы стояли братья Салтыковы - Борис Михайлович (боярин и руководитель приказа Большого дворца) и Михаил Михайлович (кравчий и руководитель Аптекарского приказа, Оружейной и Серебряной палат), кн. Афанасий Васильевич Лобанов-Ростовский (боярин, руководитель Стрелецкого и Панского / Иноземского приказов) и думный дьяк Петр Алексеевич Третьяков (Посольский приказ и Устюжская четверть). Ее представители занимали также высшие придворные должности - Константин Михайлович Михалков был постельничим (в 1613/14 - 1616 гг. руководил также Печатным приказом); Иван Иванович Чемоданов - стряпчим с ключом, Никифор Васильевич Траханиотов - казначеем (и возглавлял Казенный приказ); братья Лев и Иван Афанасьевичи Плещеевы - спальниками и (первый) - вторым («другим») кравчим и (второй) чашником (после пожалования Лобанову-Ростовскому боярского чина); Григорий Григорьевич Маматов - ловчим (с 1616 г.). К ним примыкал и думный дворянин Григорий Григорьевич Пушкин, пользовавшийся расположением при дворе и сохранивший полученную от Самозванца должность сокольничего. В начале царствования Михаила начинает оформляться новая группа ближних, «комнатных» людей - спальников / комнатных стольников. Как особая группа членов двора они впервые выделены в Осадном списке 1618 г., окончательное оформление комнатных стольников как особого чина государева двора происходит уже в 60-е годы XVII в., когда они начинают фиксироваться в боярских списках отдельно от «обышных» стольников. Понятия «спальник» и «комнатный стольник» в рассматриваемый период еще не были вполне тождественными - чин стольника получали отпрыски «родословных» аристократических семей, а представители менее знатных фамилий попадали в спальники с чином комнатного стряпчего. Позднее особая группа «комнатных стряпчих» постепенно исчезает и понятия «спальник» и «комнатный стольник» полностью отождествляются. Спальники имели постоянный доступ к государю, посменно дежуря в его покоях («комнате»), выполняя различные поручения и т. д. Помимо этого они выполняли и обычные для стольников службы (в т. ч. и воеводские). Статус комнатных стольников был весьма высок - большинство из известных спальников первых лет царствования Михаила (8 из 14) позднее получило думные чины. Некоторые из них совмещали службу спальника с исполнением важных придворных должностей (вышеупомянутые братья Плещеевы). На формирование состава спальников в первые годы царствования сильнейшее влияние оказывала мать государя, старица Марфа. Первыми «ближними людьми» уже в 1613 г. стали, пошедшие затем на повышение, братья Салтыковы и А. В. Лобанов-Ростовский. Родней Марфы были начавшие службу в 1613 г. сразу в комнатных стольниках братья Борис и Глеб Ивановичи Морозовы, а также Степан Яковлевич Милюков. Помимо них, спальниками были кн. Федор Алексеевич Сицкий (сын боярина А. Ю. Сицкого и шурин Г. И. Морозова), кн. Иван Андреевич Голицын (родня Романовым по женской линии), кн. Богдан Федорович Долгоруков (родня кн. А. В. Лобанова-Ростовского по женской линии, мать - боярыня у Марфы, к 1618/19 или 1620/21 выбыл из спальников, вероятно из-за конфликта с Салтыковыми), кн. Иван Федорович Троекуров (родня Романовым по жене), Василий Иванович Стрешнев, Федор Михайлович Толочанов и вышеупомянутые Лев и Иван Афанасьевичи Плещеевы. Всего на осень 1618 г. имелось не менее 10 спальников. Состав спальников пополнялся лицами разного возраста (хотя преобладала молодежь), происхождения и политического прошлого, главным принципом комплектования была близость к царской семье и высшим придворным сферам. Отношения с большей частью старых бояр романского круга у клана Марфы не сложились. Дядя царя Михаила, боярин Иван Никитич Романов, был оттеснен от рычагов власти и заметной роли не играл (как полагает автор, его опасались как возможного претендента на престол). Не пользовался расположением и боярин кн. В. И. Бахтеяров-Ростовский (воевода в Н. Новгороде в 1613 - 1616 гг.). Боярин кн. Б. М. Лыков (женатый на тетке царя Михаила) был активно задействован в качестве воеводы, однако заметной роли при дворе также не играл. Не пользовалась доверием и большая часть Сицких (кроме А. Ю. Сицкого и его сына, видимо близких к клану Марфы). Помимо А. Ю. Сицкого заметную роль при дворе играл и боярин Ф. И. Шереметев (родня Романовых и Черкасских по 2-й жене) - помимо дворцовых служб вел важные переговоры с иностранными державами, в 1617 - 1618 гг. руководил Разбойным приказом. Статус бывших земских воевод с воцарением новой династии резко понизился. Князь Д. Т. Трубецкой после разгрома под Бронницами в 1614 г. служил при дворе, но влиянием не пользовался, лишившись вдобавок значительной части полученных ранее земельных владений. Положение его несколько улучшилось после 1618 г., когда князь женился вторым браком на близкой к клану Марфы княжне Анне Воронцовой (ее мать была боярыней старицы). Князь Д. М. Пожарский также не пользовался особым расположением при дворе. При воцарении Михаила он был повышен из стольников в бояре и сохранил (в отличии от Трубецкого) земли полученные «при боярах», но назначений не получал, а после известного конфликта с Б. М. Салтыковым в декабре 1613 г. и вовсе исчез из разрядов до лета 1615 г. С середины 1615 г. его положение начинает улучшаться, князь получает воеводские назначения, руководит приказом Сбора пятинных денег (1616 - 1618), ему жалуются новые земли и т. п. По женской линии (сестра и дочь) Пожарский приходился родней Хованским и Куракиным. Кузьма Минин после воцарения Михаила стал думным дворянином и получил богатые земельные пожалования и ряд льгот для своей семьи, однако вплоть до своей кончины в 1616 г. заметной роли также не играл (его сын Нефед пользовался расположением при дворе, дослужился до московского дворянина и сохранил значительную часть владений отцы, в 1632 или 1633 г. умер бездетным). Несмотря на восстановление традиционных системы правления и социальной иерархии старая аристократия не смогла восстановить свое положение в полной мере и ее реальный статус при дворе далеко не соответствовал формальному. Боярин кн. Ф. М. Мстиславский, занимая формально первое место в думской иерархии, как и раньше оставался политически пассивен и никакой заметной роли не играл. Не играли заметной роли при дворе и бояре кн. И. В. Голицын, кн. А. П. Куракин, кн. А. В. Трубецкой, братья А. А. (в 1613/14 - 1617/18 гг. воевода в Ростове) и М. А. (в 1613/14 г. воевода в Угличе) Нагие и окольничие кн. В. И. Клубков-Мосальский (в 1613 - 1614 гг. воевода в Кашине, в 1615/16 - в Суздале) и Ф. В и С. В. Головины (несмотря на родство с Романовыми и оказанные при воцарении Михаила услуги, вероятно из-за близости к И. Н. Романову). Несколько большую роль играли бояре кн. И. М. Воротынский (воевода в Казани в 1613 - 1615 и 1618 - 1619 гг. ) и кн. И. С. Куракин (в 1612/13 - 1614/15 судья Владмирского судного приказа, в 1615 - 1620 гг. воевода в Тобольске), занятые в основном руководством Казанским краем и Сибирью. Боярин кн. И. Н. Большой Одоевский вплоть до своей смерти в 1616 г. оставался в занятом шведами Новгороде, а представитель старшей ветви Годуновых окольничий С. С. Годунов в фактической ссылке на воеводстве в Верхотурье (умер в 1615 г.). Окольничий И. Д. Хворостинин сидел в воровской Астрахани, где и был в конце 1613 - начале 1614 гг. убит Заруцким. Часть старых думцев встроилась в новую систему придворных отношений. Были приближены ко двору бояре В. П. Морозов (сородич Марфы и Салтыковых), кн. В. Т. Долгоруков (родня Салтыковым по жене, в 1615 - 1617 гг. - воевода в Казани), окольничий А. В. Измайлов (вел важные переговоры с иностранными послами, в 1616 - 1619 гг. судья Большого прихода), представители младшей ветви Годуновых - окольничий Н. В. Годунов (по 2-й жене родственник Стрешневых) и боярин М. М. Годунов, думный дворянин Г. Г. Пушкин (родня А. В. Лобанова-Ростовского). Пополнение Думы новыми лицами производилось в основном за счет родни и приверженцев Романовых. Помимо указанных выше братьев Салтыковых и кн. Лобанова-Ростовского, в Думу вошли кн. И. Б. Черкасский (начавший набирать силу двоюродный брат Михаила по матери), кн. И. Н. Меньшой Одоевский (его сын Иван по 2-й жене был в родстве с Романовыми), кн. Ю. Я. Сулешев (1-м браком женат на сестре Д. М. Черкасского, 2-м на сестре Салтыковых), кн. А. Ю. Сицкий (родня Романовых; в 1615 - 1619 гг. судья Казанского дворца), П. П. Меньшой Головин (близкая родня Романовых по женской линии; в 1615 - 1617 гг. - судья Московского судного приказа, в 1619 г., видимо из-за конфликта вокруг Хлоповой, с семьей которой имел родственные связи, удален на воеводство в Нижний - воевода в 1619 - 1622 гг.), кн. Д. И. Мезецкой (свояк А. В. Лобанова-Ростовского; вел важные переговоры с иностранными послами), кн. Д. М. Черкасский (родня Романовых, на полковых воеводских службах). Помимо них думные чины получили кн. И. Большой А. Хованский (имел родственные связи со Стрешневыми и Пожарскими и каким-то образом был связан с Б. И. Морозовым; в 1616/17 г. глава Владимирского судного приказа, в 1617 - 1619 гг. воевода в Новгороде), кн. Г. К. Волконский (видимо пользовался расположением Марфы), кн. Г. П. Ромодановский (возможно близок к Ф. И. Шереметеву; в 1616 - 1618 гг. руководил Владимирской, Галицкой, Костромской и Новгородской или Нижегородской четями, в 1619 - 1621 гг. - судья Московского судного приказа), А. И. Зюзин (дальние родственные связи с Романовыми; вел важные переговоры c с иностранными державами), Ф. Л. Бутурлин (видимо пользовался расположением Марфы). В целом, Дума за первые шесть лет царствования обновилась примерно на 40% - выбыло 10 чел., вновь пожаловано 14, почти все выбывшие умерли естественной смертью, какими-либо опалами и репрессиями воцарение новой династии не сопровождалось. Правление клана Марфы сопровождалось многочисленными злоупотреблениями и скандалами (самый известный из которых разгорелся вокруг несостоявшейся женитьбы царя на Марии Хлоповой) и было непопулярно и в обществе и при дворе, что однако не помешало воцарившейся династии прочно закрепиться у власти, подчинив себе, без опал и репрессий, боярскую элиту.
Думные дьяки Одним из виднейших деятелей этого периода был Петр Алексеевич Третьяков. Чин думного дьяка он впервые получил от Вора, у которого руководил Поместным приказом. В августе 1610 г. Третьяков присягнул Владиславу, в августе - декабре 1611 г. руководил Поместным приказом уже в составе Первого ополчения, затем снова перешел на сторону Владислава. После освобождения Москвы он лишился чина думного дьяка, однако пользовался доверием правительства «всея земли» и руководил при нем Посольским приказом, сохранив эту должность и после воцарения Михаила (13 июля 1613 г. вновь пожалован в думные дьяки). Третьяков был одним из столпов правительства Салтыковых, руководя одновременно Посольским приказом и Устюжской четью. Незадолго до смерти отошел от активной деятельности, умер в мае - июне 1618 г. С апреля 1618 г. Посольским приказом полностью или частично руководил Иван Тарасьевич Грамотин, окончательно утвердившийся в этой роли видимо уже после возвращения Филарета. Влиятельным деятелем начала царствования был и думный дьяк Семен Сыдавной Васильев, возглавлявший Разрядный приказ (был разрядным дьяком в I, II и объединенном ополчениях). С июня 1619 г. руководил и Устюжской четью. Поместный приказ в начале царствования возглавлял думный дьяк Федор Дмитриевич Шушерин (занимал ту же должность в Первом и объединенном ополчениях). После сентября 1613 г. он лишился чина и руководил Поместным приказом в качестве приказного дьяка до июля? 1617 г., когда был отставлен. Место Шушерина занял бывший 2-й дьяк Поместного приказа - Николай Никитич Новокщенов, в октябре 1617 г. получивший чин думного дьяка и видимо пользовавшийся доверием правительства. С августа 1613 г. думным дьяком являлся Алексей Захарьевич Шапилов, в августе 1613 - мае 1615 гг. руководивший приказом Казанского дворца. В 1615 г. он был переведен в московские дворяне и оставил дьяческую службу.
Два государя (1619 - 1633) читать дальше Падение Салтыковых В июне 1619 г. из польского плена вернулся отец государя митрополит Филарет. 24 июня он был возведен на патриарший престол и вскоре сделался фактическим соправителем своего сына, с официальным титулом «великого государя святейшего патриарха Филарета Никитича Московского и всея Руси». С возвращением Филарета влияние клана Марфы начинает постепенно сокращаться. Уже в 1619 - 1620 гг. было сменено руководство ключевых приказов - в Посольском утвердился близкий к Филарету И. Т. Грамотин (июнь 1619 г.), С. Васильева в качестве главы Разряда сменил еще один выдвиженец патриарха - Томила Луговской (июль 1619 г.), Н. Новокщенов в качестве главы Поместного приказа был сменен И. Б. Черкасским (октябрь-ноябрь 1620 г.). На первые роли при дворе постепенно выдвигаются сторонники Филарета - кн. И. Б. Черкасский и др. Осенью 1621 г. Б. М. Салтыков и кн. А. В. Лобанов-Ростовский были впервые посланы на службу вне столицы - разбирать городовых дворян в Калуге и Н. Новгороде. В том же году на государя были отписаны «излишки» поместной и вотчинной земли у братьев Салтыковых, А. В. Лобанова-Ростовского, В. Т. Долгорукова, чашника И. А. Плещеева и других близких к клану Марфы людей. В феврале - марте 1622 г. в опалу попал один из лидеров прежней правящей группировки - кн. А. В. Лобанов-Ростовский. Князь был обвинен в «измене», лишен боярства и сослан в сибирскую Тару. В январе 1624 г. режим ссылки Лобанова-Ростовского был смягчен - его перевели в Соликамск, а позднее в собственную вотчину в Юрьевецком уезде. В 1626 г. князю вернули боярство и отправили воеводой в Свияжск, где он и умер на воеводстве в 1628/29 г. В 1623 г. в опалу попали уже и братья Салтыковы. В сентябре 1623 г. был организован сыск по делу Хлоповой. Следственная комиссия (близкие к патриарху Н. И. Романов, И. Б. Черкасский, Ф. И. Шереметев и др.) допросив причастных выявила обман Салтыковых, расстроивших брак государя. 24 октября 1623 г. братья были обвинены в измене, лишены думных чинов и высланы в свои вотчины - Борис на Вологду, Михаил в Галич (их мать сослали в суздальский Покровский монастырь). Большая часть владений братьев была отписана на государя. В 1625/26 г. прямо из деревенской ссылки их отправили на воеводства - Бориса в Самару, Михаила в Чебоксары, однако думные чины не вернули (числились дворянами московскими). Отставка Салтыковых способствовала охлаждению отношений между родителями государя, хотя Марфа и позднее продолжала пользоваться определенным влиянием на сына и при дворе.
Правление Филарета После падения Салтыковых влияние Филарета заметно усиливается. Автор иллюстрирует этот тезис примерами из области законодательной деятельности. Так, из 40 законодательных актов выпущенных в 1619 - 1623 гг., 20 представляли собой «именные» царские указы (14 от имени царя Михаила и 6 от имени Михаила и Филарета), остальные были приняты с участием Думы и соборных чинов (2 указа царя Михаила с приговором Думы, 13 указов Михаила и Филарета с приговором Думы, 2 боярских и 2 соборных приговора). Из 37 актов принятых в последующие 4 года (осень 1623 - 1627), уже 32 представляли собой «именные» государевы указы (только 6 от имени одного Михаила, 25 от имени Михаила и Филарета и 1 от имени Филарета) и только 5 приняты с участием Думы (3 царских с боярским приговором и 2 боярских приговора). В последующие годы (1628 - 1633) эта картина в целом сохранялась - из 42 актов этого периода 39 были «именными» (15 от имени царя Михаила, 23 от имени Михаила и Филарета, 1 - от имени Филарета), 3 акта приняты с участием Думы (1 указ Михаила с боярским приговором и 2 боярских приговора). На первые роли в государстве выдвигаются лица связанные с Филаретом. Важнейшим представителем новой правящей группировки был племянник Филарета (и двоюродный брат царя Михаила) боярин кн. И. Б. Черкасский. В его руках сосредотачивается управление важнейшими военными, финансовыми и дворцовыми приказами - Большой казны (с мая 1621 г.), Стрелецким и Панским / Иноземским (с 1622 г.), Аптекарским (с 1623 г.), а сам он становится чем-то вроде главы правительства. В отличии от Салтыковых И. Б. Черкасский и сам по себе был значительной фигурой и сохранял свое влияние и после смерти Филарета, вплоть до собственной кончины в 1642 г. Боярин И. Н. Романов был близок со своим братом патриархом (последний сам называл его одним из своих «приятелей», наряду с Б. М. Лыковым и И. Б. Черкасским), после смерти Ф. И. Мстиславского стал первым боярином в государстве и пользовался большим влиянием, однако к реальному управлению страной почти не привлекался, не имея вероятно соответствующих способностей. Большим влиянием пользовался и боярин кн. Б. М. Лыков, еще один «приятель» Филарета. В отличии от И. Н. Романова он привлекался и к административной работе - был судьей в Сыскных приказах и руководил Ямским приказом (1628 - 1634 гг.). Ко внешнеполитическим делам однако боярин видимо не допускался, возможно из-за разногласий с патриархом по вопросам внешней политики. Влиятельной фигурой был и боярин Ф. И. Шереметев, хотя и не входил видимо в круг ближайших доверенных лиц Филарета. В 1623/24 - 1629 г. он возглавлял Печатный приказ, а в 1624 - 1630 гг. одновременно и временный Приказ приказных дел. К дипломатическим делам он при Филарете видимо не допускался, будучи настроен антишведски и не поддерживая внешнеполитический курс патриарха. Заметно выросло при Филарете значение кн. Д. М. Пожарского, сделавшегося одним из «наиглавнейших» бояр. В 1621 - 1627 гг. он возглавлял Разбойный приказ, в 1632 г. Приказ сбора пятой деньги, в начале 30-х - один из Сыскных, в 1629 - 1630 гг. был воеводой в Новгороде. Земельные владения князя при Филарете существенно увеличились за счет купленных и выслуженных вотчин и он сделался одним из крупнейших землевладельцев России. Из прочих старых думных чинов ко двору были близки С. В. Головин (близок к И. Н. Романову, вторым браком женат на дочери Ф. И. Шереметева, дворовой боярыне царицы Евдокии, в 1628 -1634 гг. судья Московского судного приказа, в 1630 - 1634 гг. - Новой чети и пр.); кн. Д. И. Мезецкой (служил в Сыскных приказах, в 1623 - 1628 гг. судья Новой чети и Пушкарского приказа); кн. И. Н. Меньшой Одоевский (в 1619 - 1621 и 1624 - 1628 гг. судья Владимирского приказа, в 1619 - 1622 гг. - Новой чети и пр.); кн. Г. К. Волконский (в 1620 - 1622/23 гг. судья Пушкарского, в 1627 - 1634 гг. - Челобитного, в 1629 - 1633/34 гг. - Казачьего, в 1632/33 г. Разбойного приказов); кн. Г. П. Ромодановский (судья Московского судного приказа в 1619 - 1621, воевода в Новгороде в 1623 - 1626 гг.); Ф. Л. Бутурлин (в 1619 - 1627 гг. судья Челобитного приказа); Н. В. Годунов, в меньшей степени - кн. Д. М. Черкасский (хотя и обладал очень высоким местническим статусом, в 1624 - 1633 гг. глава Приказа Казанского дворца); кн. Ю. Я. Сулешев (судья в Сыскных приказах, Разбойном приказе в 1628 - 1630 и 1633 гг., воевода в Тобольске в 1623 - 1625 и Новгороде в 1630 - 1632 гг.) и А. Б. Измайлов (судья Новой чети в 1629 - 1630 и пр.). Близкий к Салтыковым В. П. Морозов особым доверием не пользовался (в 1627/28 судья Приказа приказных дел, в 1628 - 1630 гг. - возглавлял Владимирский судный приказ). Боярин М. М. Годунов в 1620 - 1623 гг. был воеводой в Тобольске и рассорившись с местным архиепископом попал в опалу (1623 - 1626 гг.), к 1627 г. был прощен (вероятно благодаря родственным связям с Б. М. Лыковым, М. Б. Шеиным, Стрешневыми и Сицкими) и вернулся к активной деятельности Окольничий Ф. В. Головин, в начале правления Филарета приближенный ко двору, в 1623 г. попал в опалу (вероятно за сношения с бежавшей в Литву при Годунове семьей двоюродного брата) и был лишен чина, сохранив впрочем свои земельные владения (позднее чин ему был возвращен, умер в 1625 г.). Г. Г. Пушкин в 1619 г. ослеп и отошел от активной деятельности. Не играли заметной роли А. Ю. Сицкий (несмотря на родство с Романовыми), П. П. Меньшой Головин и видимо кн. И. Большой А. Хованский (умер в 1622 г.). Из числа вновь вошедших в Думу наибольшим влиянием пользовался вернувшийся из Польши вместе с Филаретом М. Б. Шеин, близко сошедшийся с патриархом в плену. Боярин регулярно участвовал в важных (в том числе и конфиденциальных) переговорах с послами иностранных держав, командовал русской армией в Смоленской войне и пр. М. Б. Шеин состоял в родстве с Годуновыми (и через них со Стрешневыми) и Б. М. Лыковым (сын Шеина женился на дочери боярина) однако (в силу тяжелого характера) никакой поддержки в верхах (кроме Филарета) и среди боярства не имел, что и предопределило во многом его судьбу. Еще один вернувшийся из польского плена боярин - И. И. Шуйский, также пользовался поддержкой Филарета и занимал высокое положение при дворе (породнившись к тому же с И. Б. Черкасским и В. П. Морозовым), однако в государственных делах большой роли не играл. Боярину были возвращены родовые вотчины Шуйских, что позволило ему стать одним из крупнейших землевладельцев в государстве. Резко выросло при Филарете значение одного из Сицких - кн. Андрея Васильевича, не пользовавшегося ранее расположением при дворе. В 1621 г. он возглавил важнейший Поместный приказ (1621 - 1629), а в 1622 г. был пожалован в окольничие и почти сразу же в бояре. Важную роль играл кн. А. М. Львов, дослужившийся за время Смуты от жильца до стольника (его отец служил по Галичу). С 1626 по 1652 гг. он руководил Большим дворцом и пользовался большим влиянием при дворе. Близки к Филарету были кн. А. В. Хилков (с 1624 г. и до смерти Филарета - патриарший боярин и глава патриаршего Разряда, в том же году пожалован и в Думу); Л. И. Долматов-Карпов (в 1629 - 1633 гг. возглавлял Печатный приказ и пр.); В. Г. Коробьин (посылался с важными дипмиссиями, в 1632 - 1635 гг. руководил Поместным приказом, дочь замужем за сыном В. П. Морозова). Из прочих пожалованных в Думу ко двору были близки кн. И. И. Меньшой Одоевский (в 1626 - 1628 воевода в Новгороде) и кн. С. В. Прозоровский (родня Шуйских и через них близок к И. Б. Черкасскому), отчасти Д. И. Шебановский Долгоруков. Остальные пожалованные - кн. И. Ф. Троекуров (пользовался немалым влиянием, но в боярах пробыл чуть больше года), кн. И. Ф. Хованский, Ф. И. Дудин Лыков (троюродный брат Б. М. Лыкова, старшая ветвь рода) были малозаметны или пробыли в новых чинах недолго. Старые «большие бояре» - княжата (Голицыны, Куракины, Трубецкие, Воротынские и др.) при Филарете оказались практически вытеснены из Думы, начавшей превращаться из собрания родовой боярской аристократии в совет придворных при новой династии, состоящий в основном из людей романовского круга, родственников и приближенных Романовых. В 1621 - 1622 гг. умерли Ф. И. Мстиславский и А. В. Трубецкой; в 1620 г. попал в опалу (видимо за нелояльность и сочувствие Владиславу) И. С. Куракин (лишившийся своих поместий и просидевший в ссылке за приставами до самой смерти); осенью 1624 г. за местничество на царской свадьбе попал в опалу и был сослан И. В. Голицын, также пытавшийся местничать на свадьбе Михаила Д. Т. Трубецкой (в начале правления Филарета приближенный ко двору) был отправлен (фактически сослан) в Тобольск на воеводство, где и умер; И. М. Воротынский, также видимо попавший в немилость, с апреля 1624 г. отходит от дел и не упоминается на службе вплоть до пострига и смерти на рубеже 1626 - 1627 гг. К концу правления Филарета из числа представителей первостепенных княжеских родов на службе остается один И. И. Шуйский. Значение Думы в целом при Филарете заметно сократилось - существенно уменьшилось ее участие в принятии законодательных актов (см. выше), решении вопросов внешней политики и руководства боевыми действиями (Смоленская война), где Филарет зачастую действовал в обход Думы и т. д. Заметно сократился численный состав Думы - с 33 до 24 чел. Заметно возросла роль знати в приказной деятельности - судьи из представителей аристократии появляются во главе приказов ранее руководимых дьяками - Поместного, Печатного и проч. Из 43 приказов рассматриваемого времени (без учета Сыскных), 33 (76,7%) руководились судьями из числа служилой знати. Под управлением дьяков обычно оставались Разряд, Посольский приказ, Галичская, Новгородская, Костромская и Устюжская четверти, Иконный и Панихидный приказы. Большое значение приобретают Сыскные приказы - временные органы создаваемые для решения самых разнообразных задач. В целом, при Филарете в приказной деятельности участвовало подавляющее большинство бояр и окольничих - ок. 78%. Одновременно заметно уменьшилось участие думных чинов в полковой и городовой воеводской службе. Они совсем не назначаются воеводами «украинного разряда», а полковыми воеводами служат только в ходе неудачной Смоленской войны. Лишь половина думных чинов (24 из 46) упоминается в качестве городовых воевод, при этом в большинстве случаев (16 чел.) только по одному разу, а для пятерых из них (Салтыковы, Долгоруков, Лобанов-Ростовский, Трубецкой) воеводство являлось формой ссылки. Возросло влияние знати в дворянской среде, в первую очередь среди московских чинов, где распространяется система патронажно-клиентельских отношений. Так, по жилецкому списку 1625 г. 15 бедных беспоместных жильцов жили у видных думных и комнатных людей (И. Н. Романова, И. Б. Черкасского, И. И. Шуйского, Д. М. Пожарского, Б. И. и Г. И. Морозовых и др.), которые их «кормили, поили и жаловали». Патроны также помогали служебному продвижению своих подопечных, используя их, в свою очередь, в качестве разного рода помощников, посыльщиков, «адъютантов». Именовались последние «держальниками» или «знакомцами».
Царские свадьбы Первую попытку жениться царь Михаил предпринял в 1616 г. Избранницей государя стала Мария Ивановна Хлопова, дочь Ивана Ивановича Назарьева Хлопова (выборный дворянин по Козельску, к 1615 г. - московский дворянин). «Родословными людьми» Хлоповы не являлись, однако их род был довольно заметен при дворе. При Иване Грозном Хлоповы служили в опричнине и особом дворе, представители старшей ветви рода при этом дослужились до высоких должностей - постельничего и стряпчего с ключом. После смерти Грозного Хлоповы лишились дворовых и московских чинов и служили выборными по Козельску и Ржеве, но ко времени свадьбы часть из них снова дослужилась до московских дворян. Близкой родней Хлоповым были Желябужские, они имели родственные связи с Нагими и пр. Брак с Хлоповой был поначалу одобрен и Марфой. Невесту взяли во дворец, сменив имя на Анастасия. Однако свадьба не состоялась из-за происков Салтыковых, опасавшихся видимо, что новая царская родня оттеснит их от трона. Воспользовавшись случайным недомоганием невесты (с непривычки объевшейся царскими яствами) они представили ее тяжелобольной и неспособной к деторождению. Родственники Хлоповой были обвинены в сокрытии болезни невесты. В конце июня - начале июля 1616 г. Хлопова и ее родня были удалены от двора, а затем (большей частью) сосланы в Тобольск. Марфа поддержала своих племянников. После возвращения Филарета Михаил пытался вернуться к браку с Хлоповой, к которой был очевидно искренне привязан. В июне 1619 г. царской грамотой Хлоповым и их родне было разрешено перебраться из Тобольска в Верхотурье, а в декабре 1620 г. в Нижний Новгород. Однако Марфа решительно воспротивилась браку и пойти против матери Михаил не решился. В ноябре 1623 г. от брака с Хлоповой отказались окончательно. Сама она жила в Н. Новгороде вплоть до своей смерти в марте 1633 г., родня ее также жила в ссылках вплоть до кончины несостоявшейся царской супруги. Филарет пытался женить сына на иностранной принцессе - в 1621 г. русское посольство вело переговоры в Дании о браке с одной из племянниц короля Христиана, в 1623 г., при посредничестве Густава Адольфа, была предпринята попытка сосватать сестру бранденбургского курфюрста Екатерину, однако успехом эти предприятия не увенчались. Новый брак Михаила был организован его матерью, выбравшей в невесты сыну Марию Владимировну Долгорукую, дочь близкого к старице боярина В. Т. Долгорукова. Филарет против этого брака видимо не возражал, хотя особой радости явно не испытывал (что отразилось и на свадебных разрядах, куда не попала значительная часть родни невесты). Наскоро организованная свадьба была сыграна 19 сентября 1624 г., однако уже на следующий день новобрачная занемогла, а в ночь с 6 на 7 января 1625 г. скончалась. Причины болезни и смерти царицы остались неизвестными, никакого расследования не проводилось. Неудача нанесла тяжелый удар по клану Марфы и семейству Долгоруковых. Отец невесты, боярин В. Т. Долгоруков, в 1626 г. был отправлен на воеводство в Вологду (фактически в ссылку), осенью 1628 г. был по болезни отпущен в деревню, где и оставался до самой смерти в 1633 г. Пошатнулось и положение других Долгоруких, после свадьбы 1624 г. никто из них не получал новых чинов, а после смерти В. Т. Долгорукова и окольничего Д. И. Долгорукова (1626 г.) в Думе они не появляются до конца правления Михаила Федоровича. В феврале 1626 г. царь Михаил наконец успешно женился, избранницей его стала Евдокия Лукьяновна Стрешнева. Стрешневы, как и Хлоповы, только на первый взгляд выглядели сугубо провинциальным незначительным родом. Отец царицы, Лукьян Степанович Стрешнев, действительно звезд с неба не хватал, дослужившись только до выборного по Мещевску, однако его братья и прочие представители старшей, мещовской, ветви рода еще до свадьбы Евдокии стали московскими дворянами и жильцами (благодаря службам в Смутное время). Еще более заметной была младшая ветвь Стрешневых, изначально служившая по Можайску. Иван Филиппович Большой Стрешнев был дьяком в особом дворе Грозного (выдвинувшись благодаря родственным связям с Алферьевыми и Безниными, а через них - с Нагими), при Федоре и Борисе пребывал в опале, став думным дьяком при Самозванце и думным дворянином при царе Василии (умер в 1613 г.). Его сын, В. И. Стрешнев был близок к клану Марфы, уже в 1613 г. попал в царские спальники и к 1624 г. считался едва ли не самым влиятельным из них («главным комнатным»). После свадьбы новая царская родня была осыпана наградами и чинами. Впрочем, отец царицы, Л. С. Стрешнев, не обладавший видимо особыми способностями, получил только чин московского дворянина (1626 г.), а в Думу попал гораздо позднее (окольничий с 1630 г., боярин с 1634 г.). Упомянутый В. И. Стрешнев еще более укрепил свое положение во Дворце, встав во главе Серебряной (1626, 1630/31 - 1638), а позднее Оружейной (1631 - 1638) и Золотой (1630 - 1638). Дядя царицы, Федор Степанович Стрешнев получил чин ее дворецкого и встал во главе возрожденной Царицыной мастерской палаты (1626 - 1647/48).
Двор царицы Евдокии С появлением царицы при ней оформляется особый двор, на формирование которого значительное влияние оказывала видимо старица Марфа. Высшим чином царицына двора являлись «мамы» царевичей и царевен: у Алексея Михайловича (род. в 1629) - Ирина Никитична Годунова (вдова окольничего Ивана Ивановича Годунова и сестра Филарета), а затем - Ульяна Степановна Собакина (вдова Сергея Степановича Собакина); у Ивана Михайловича (1633 - 1639) - Анна Константиновна Стрешнева (жена отца царицы); у Ирины Михайловны (род. в 1627) - Мария Афанасьевна Хованская (вдова боярина Ивана Федоровича Хованского) и Феодора Ивановна Плещеева; у Анны Михайловны (род. в 1630) - Ульяна Васильевна Троекурова (жена Романа Федоровича Троекурова, брата боярина И. Ф. Троекурова и сестра окольничего С. В. Прозоровского) и Дарья Ивановна Толстая; у Татьяны Михайловны (род. в 1636) - Мария Ивановна Пронская (жена Василия Романовича Пронского) и Анна Лаврентьевна Мещерская. Помимо них в число верховых боярынь входили: Екатерина Ивановна Бутурлина (вдова Василия Матвеевича Бутурлина), Авдотья Федоровна Коркодинова, Соломонида Петровна Мезецкая, Соломонида Васильчикова, Федора Заболоцкая, Анна Борисовна Травина, Анна Пушкина, Анна Андреевна Колычева (жена Ивана Федоровича Колычева), Татьяна Скобельцина, Анна Ивановна Одоевская (вдова Ивана Михайловича Одоевского), Мария Елизарьевна Туренина (жена Василия Ивановича Туренина). Помимо этого при царице служили и иные чины*. О составе женской части царицына двора дает представление роспись традиционного троицкого похода в сентябре 1628 г. Царицу Евдокию сопровождали 8 дворовых боярынь (М. А. Хованская, У. В. Троекурова, Е. И. Бутурлина, У. С. Собакина, С. П. Мезецкая, А. Ф. Коркодинова, Ф. Заболоцкая, С. Васильчикова - ларешница), 2 казначеи, 2 кормилицы и 60 постельниц и мастериц. Царицыны стольники были чем-то вроде пажей, набирались из подростков в возрасте ок. 10 лет и по достижении 15-17-летнего возраста переводились в царские стольники. Среди стольников царицы Евдокии преобладали представители рода Стрешневых, родственных им семей, а также сыновья и родня царицыных боярынь и прочих придворных.
* По Забелину, по убывающей: «мамы», верховые боярыни, казначеи (обычно две), ларешница (ведала комнатными ларцами), кормилицы, сенные боярышни, постельницы, мастерицы, портомои или мовницы. Мужскую часть штата составляли: «управление» Царицыной мастерской палаты (дворецкий, дьяк и подьячие), царицыны стольники, крестовые дьяки и прочие (истопники, мастера, сторожа и др.).
Придворные должности и «комната» Сторонники Салтыковых были постепенно вытеснены и с придворных должностей и из числа ближних людей. Постельничий К. И. Михалков уже к 1620/21 г. лишился должности печатника и руководства Печатным приказом, перешедших к думному дьяку Т. Луговскому. В феврале 1628 г. он был отставлен и от должности постельничего, перешедшей к Степану Лукьяновичу Хрущову, человеку близкому к Филарету (сам Михалков умер в чине московского дворянина 12 апреля 1630 г.). После мая 1628 г. должности стряпчего с ключом лишился И. И. Чемоданов (в 1630 г. постригся и вскоре умер). Сама должность оставалась вакантной до 1635 г. После смерти близкого к Марфе казначея Н. В. Траханиотова (умер в 1621 - 1622/23 г.), его должность также оставалась вакантной до 1639 г. Обязанности дворецкого с 6 января 1626 г. исполнял А. М. Львов, руководивший приказом Большого дворца (с 1644 г. - дворецкий «с путем»). Кравчим с 7 января 1632 г. был кн. Василий (Маметша, крестился в апреле 1620 г.) Яншеевич Сулешев (брат боярина Ю. Я. Сулешева и крестник И. Б. Черкасского). Ясельничим с ноября 1619 г. был Богдан Матвеевич Глебов, сидевший в польском плену вместе с Филаретом. После его смерти осенью-зимой 1632/33 г. ясельничим стал другой близкий к Филарету человек - Иван Васильевич Биркин (ранее бывший патриаршим кравчим и патриаршим дворецким). Ловчим, после смерти Г. Г. Маматова (24 апреля 1624 г.), стал Тимофей Иванович Усов (сентябрь? 1624 г.). В спальниках у царя Михаила ко времени возвращения Филарета служило 10 человек: Б. И. и Г. И. Морозовы, кн. И. А. Голицын, кн. Ф. А. Сицкий, кн. И. Ф. Троекуров, Л. А. и И. А. Плещеевы, С. Я. Милюков, В. И. Стрешнев, Ф. М. Толчанинов. За время правления Филарета состав спальников сменился наполовину - к 1633 г. из прежних продолжали служить Б. И. и Г. И. Морозовы, В. И. Стрешнев, Ф. М. Толчанинов и Л. А. Плещеев. И. Ф. Троекуров в 1620 г. стал боярином, умерли кн. Ф. А. Сицкий (весна 1627 г.) и И. А. Плещеев (6 апреля 1630 г.). Близкие к Марфе кн. И. А. Голицын и С. Я. Милюков были переведены в московские дворяне (к сентябрю 1622 и в апреле 1629 г. соответственно). Места выбывших занимали, в первую очередь, люди близкие к Филарету. Между 1618 и 1626 г. спальником стал Лев Иванович Долматов-Карпов, в 1621 - 1622 гг. - Иван Михайлович Шеин (сын М. Б. Шеина), в июне? 1623 г. кн. Юрий Андреевич Сицкий, к марту 1624 г. - кн. Борис Александрович Репнин, в первой половине 20-х - кн. Никита Иванович Одоевский (зять Ф. И. Шереметева). При Филарете спальниками стали видимо и Алексей Федорович Шереметев (сын Ф. И. Шереметева, умер в 1632 г.) и кн. Яков Куденетович Черкасский (родственник и протеже И. Б. Черкасского). В конце «филаретовской» эпохи в спальники попал Борис Иванович Троекуров (4 февраля 1633 г., сын боярина И. Ф. Троекурова). Помимо перечисленных, в спальники возможно попали Семен Лукьянович Стрешнев (брат царицы Евдокии), Иван Федорович Большой Стрешнев (двоюродный брат царицы Евдокии) и Василий Васильевич Бутурлин. Все они были царицыными стольниками, но позднее (1630 - 1632 гг.) стали царскими и (возможно) комнатными стольниками. К концу правления Филарета спальниками были 10 -13 человек: Б. И. и Г. И. Морозовы, В. И. Стрешнев, Ф. М. Толчанинов, Л. А. Плещеев, кн. Ю. А. Сицкий, кн. Б. А. Репнин, И. М. Шеин, кн. Н. И. Одоевский, кн. Б. И. Троекуров и вероятно кн. Я. К. Черкасский, С. Л. и И. Ф. Большой Стрешневы, В. В. Бутурлин.
Думные дьяки Правление Филарета сопровождалось активным обновлением кадров приказного аппарата. В 1619 - 1628 гг. штат дьяков обновился (по Лисейцеву) примерно на 60% (за «салтыковский» период на 22%). Еще более интенсивно менялся состав думных дьяков. В июле 1619 г. Сыдавной Васильев был отстранен от руководства Разрядом и Устюжской четвертью, после чего до сентября 19-го служил (с сохранением чина) в Казанском дворце, в качестве товарища судьи кн. А. Ю. Сицкого. 5 ноября 1620 г. он умер. В сентябре - октябре 1620 г. был отстранен от руководства Поместным приказом Николай Никитич Новокщенов, лишившийся и чина. Его дьяческая карьера на этом закончилась, позднее (к маю 1625 г.?) он был пожалован в московские дворне, служил в этом чине до 1633 г., затем постригся, умер в 1637 г. После смещения С. Васильева Разряд возглавил думный дьяк Томило Иудич (Юдич) Луговской, вернувшийся из польского плена вместе с Филаретом (одновременно руководил Устюжской четью - 1619 - 1622 гг. и Печатным приказом - 1620/21 - 1621/22 гг.). В июле? 1622 г. отстранен (вероятно за крутой нрав и «самовольство») и переведен в московские дворяне, в 1630 - 1633 гг. в опале и ссылке в деревне. Утвердившийся после возвращения Филарета во главе Посольского приказа думный дьяк Иван Тарасьевич Грамотин руководил им до декабря 1626 г., когда попал в опалу за «самовольство» (предположительно из-за разногласий с Филаретом по внешнеполитическим вопросам), жил в ссылке вплоть до 1633 г. Назначенный на место Грамотина думный дьяк (декабрь 1626 г.) Ефим Григорьевич Телепнев продержался до 22 июля 1630 г., когда был отставлен, лишен чина и отправлен в ссылку (причины неизвестны). На место Телепнева был назначен Федор Федорович Лихачев (думный дьяк к сентябрю 1622 г.), в 1622 - 1630 гг. руководивший Разрядом (где сменил другого лишенца - Т. Луговского). Он разделил судьбу предшественников - к 1 октября 1632 г. отставлен, лишен чина и сослан (в ссылке до смерти Филарета в 1633 г.). Место Лихачева в Разрядном приказе занял думный дьяк (11 августа 1630 г.) Иван Афанасьевич Гавренев, до этого служивший выборным по Кашину, остававшийся на этой должности 30 лет - до 1661/62 г. В Посольском приказе Лихачева сменил думный дьяк (1 октября 1632 г.) Иван Кириллович Грязев, возглавлявший ведомство менее двух лет (умер 14 мая 1634 г.). Частые отставки думных дьяков были вызваны видимо (по мнению автора) излишней самостоятельностью (к которой они привыкли за время Смуты), а также видимо разногласиями по вопросам внешней политики (которую Филарет вел, отчасти, в обход Посольского приказа). Значение думных дьяков, по мнению автора, за время падения Филарета вообще упало, а численность и сфера деятельности сократились - вместо 3-4 думных дьяков конца XVI - начала XVII вв., руководивших Разрядом, Посольским и Поместным приказами и Казанским дворцом теперь имелось всего два, управлявших Разрядным и Посольским приказами.
А. П. Павлов Думные и комнатные люди царя Михаила Романова: просопографическое исследование
2-я частьПоследние годы царствования (1633 - 1645) читать дальше Перемены после смерти Филарета Ко времени смерти Филарета страна оказалась в тяжелом положении - неудачная война с поляками, разорение южных уездов татарами, истощение материальных ресурсов, недовольство различных кругов населения правительственной политикой и проч. В феврале 1634 г. армия Шеина капитулировала под Смоленском, все ее командование вскоре было отдано под суд. Для расследования обстоятельств поражения был сформирован особый Сыскной приказ - бояре кн. И. И. Шуйский и кн. А. В. Хилков, окольничий В. И. Стрешнев, дьяки Т. Бормосов и Д. Прокофьев. 18 апреля 1634 г. дело М. Б. Шеина «с товарищи» слушалось на заседании Боярской думы, в присутствии государя. Боярин М. Б. Шеин, его товарищ окольничий А. Б. Измайлов и сын последнего, Василий (который «государю изменял больше всех») были, «за воровство и измену» приговорены к смертной казни и казнены 28 апреля. Двое других воевод - окольничий кн. С. В. Прозоровский и кн. М. В. Белосельский были приговорены к ссылке в Сибирь, однако позднее приговор им был смягчен. Прозоровский, сумевший доказать свое «радение» к службе. был сослан в Н. Новгород, Белосельского из-за болезни высылать из Москвы было не велено. Сыну Шеина Ивану смертную казнь по ходатайству царицы Евдокии заменили ссылкой (вместе с женой и матерью) в понизовые города, однако по дороге в ссылку он умер. В (недолгую) опалу попала родня А. Б. Измайлова - еще один его младший сын Семен, бывший с отцом под Смоленском (бит кнутом и сослан с семьей в Чебоксары) и брат Тимофей (отставлен с должности судьи Большой казны и сослан с семьей в Казань); к августу 1635 г. опала с них была снята. Автор не склонен, в целом, «безоговорочно рассматривать приговор и казнь Шеина как результат пристрастного боярского суда». В составе следственной комиссии по делу о смоленской измене отсутствовали явные недоброжелатели Шеина, а В. И. Стрешнев и А. В. Хилков имели с ним определенные родственные связи. Политически, после смерти Филарета и смоленского позора, боярин также был малоопасен. Другой казненный, А. Б. Измайлов, не был особенно близок к покойному Филарету (его сыну Василию, помимо прочего, инкриминировалось «многое воровское непригожее слово» по случаю кончины патриарха) и вряд ли мог вызывать раздражение и ревность среди бояр. Необычная жесткость приговора и его реальное исполнение было видимо, как считает автор, вызваны «необходимостью предотвратить вспышки недовольства в армии и народе и спасти авторитет... власти.. подорванный... Смоленской войной». Сразу после смерти Филарета из ссылок стали возвращаться опальные - к началу 1634 г. были возвращены ко двору Салтыковы, бывшие думные дьяки (см. ниже) и проч. Жалуются в Думу новые лица - дядька царевича Алексея Б. И. Морозов и его родня, не слишком привечаемые при Филарете Стрешневы и др. К концу 1634 г. состав Думы заметно увеличился - до 35 чел. (18 бояр, 10 окольничих, 2 думных дворян и 2 думных дьяков).
Положение при дворе Вернувшиеся из ссылки Салтыковы прежнего влияния не вернули, не имея теперь поддержки матери государя (Марфа умерла в 1631 г.). Главной фигурой при дворе сделался, сохранивший свое влияние и после смерти Филарета, боярин кн. И. Б. Черкасский (двоюродный брат и друг государя). Он оставался фактическим «главой правительства» вплоть до своей смерти в апреле 1642 г. Под управлением И. Б. Черкасского оставались и важнейшие приказы (Большой казны, Стрелецкий, Иноземский, Аптекарский). В апреле-сентябре 1638 г. на время отлучки боярина из столицы (И. Б. Черкасский находился в Туле во главе армии и руководил строительством оборонительных сооружений) эти приказы были временно переданы под управление Ф. И. Шереметева, однако затем возвращены в ведение И. Б. Черкасского (кроме Аптекарского, оставшегося за Шереметевым). Вторым по значимости человеком при дворе сделался боярин Ф. И. Шереметев, чье влияние после смерти Филарета существенно возросло. После смерти И. Б. Черкасского в 1642 г. к Шереметеву перешли роль «главы правительства» и ранее возглавляемые покойным князем приказы (с лета 1643 г. к ним добавился приказ Новой чети). Главой правительства он формально оставался до 1646 г. когда был сменен в этой роли Б. И. Морозовым, однако от дел начал отходить (по возрасту и здоровью) раньше, еще в конце правления Михаила (отсутствовал даже на венчании на царство царя Алексея). Влияние боярина Б. М. Лыкова после смерти Филарета также даже усилилось - он начал привлекаться к переговорам с иностранными послами и продолжал активно участвовать в делах управления страной - до 1634 г. возглавлял Ямской приказ, руководил приказом Казанского дворца (1634 - 1643) и Сибирским приказом (1637 - 1643), приказом Сбора пятинных и запросных денег (1634 - 1639) и др. В последние годы царствования Михаила боярин постепенно отходит от дел (видимо по возрасту) - в разрядах не упоминается с декабря 1640 г., в приказной деятельности не участвует после мая 1643 г. (умер 2 июня 1646 г.). Продолжало расти влияние кн. А. М. Львова, сделавшегося в конце царствования одним из самых влиятельных вельмож. В июле 1634 г. он был пожалован в бояре, в ноябре 1644 г. получил чин дворецкого «с путем» (после фактической ликвидации чина конюшего первый по статусу дворцовый чин), сохраняя все это время за собой руководство приказом Большого дворца. По-прежнему пользовался расположением при дворе кн. Д. М. Пожарский (поддерживавший близкие отношения с Ф. И. Шереметевым и кланом Стрешневых и женатый вторым браком на дочери боярина А. И. Голицына). Князь участвовал в дипломатических переговорах, нес полковую службу, возглавлял Московский судный приказ (1634 - 1638 и 1639 - 1640 гг.). В разрядах последний раз упомянут в сентябре 1641 г., умер в апреле 1642 г. Близок ко двору был И. И. Шуйский, поддерживавший теплые отношения с представителями различных придворных группировок (умер в феврале 1638 г., род Шуйских с его смертью пресекся). Оставался близким ко двору и кн. А. В. Хилков. Лишившись чина патриаршего боярина, он продолжал нести важные и почетные службы (в 1640 - 1641 гг. - воевода в Новгороде, в 1634 - 1640 гг. судья Ямского, в 1642 - 1644 гг. - Московского судного приказов и пр., умер в феврале 1644 г.). Видным человеком продолжал оставаться В. Г. Коробьин, возглавлявший Поместный приказ (умер в феврале 1635 г.). Боярин кн. Ю. Я. Сулешев первые годы после смерти Филарета сохранял высокое положение и продолжал активно служить (в 1633 - 1636 гг. глава Разбойного приказа, в 1633 - 1638 гг. - глава Приказа сбора даточых людей, в 1638 - 1639 гг. - воевода в Новгороде), однако после возвращения из Новгорода отходит от активной деятельности и почти не упоминается в разрядах (умер в марте 1643 г.). Чуть раньше (1636 г.) от дел отошел (и тоже без видимой причины) его брат В. Я. Сулешев (см. ниже). По предположению автора это могло быть обусловлено возникшим недоверием к выходцам из Крыма на фоне ухудшения отношений с последним. Окольничий кн. С. В. Прозоровский, сосланный в Н. Новгород после смоленской капитуляции, в ссылке пробыл недолго, уже в сентябре 1634 г. был возвращен в столицу и позднее служил полковые воеводские службы, в 1639 г. был судьей Московского судного, а в 1641 - 1649 гг. - Ямского приказов. Восстановлению его положения видимо способствовали его обширные связи в придворных кругах (с И. И. Шуйским, Д. М. Пожарским и проч.). Дядя царя, боярин И. Н. Романов, хотя и сохранял вплоть до кончины в июле 1640 г. формальное первенство в Думе, после 1633 г. был почти незаметен и при дворе (единственное упоминание в разрядах в 1637 г.) и во дворце. Боярин кн. Д. М. Черкасский, после смерти кн. И. Б. Черкасского в 1642 г. сделавшийся формально первым боярином в Думе, также был малозаметен, иногда привлекаясь к полковой воеводской службе. По-прежнему не играл заметной роли и отец царицы Евдокии С. Л. Стрешнев. Не слишком заметен был и боярин романовского круга А. Ю. Сицкий (в 1632 - 1639 гг. возглавлял Пушкарский, в 1638 - 1639 гг. - Московский судный приказы). Почти незаметен стал после смерти патриарха близкий к Филарету Л. И. Долматов-Карпов. Также почти незаметен был (по неизвестным причинам) и Ф. Л. Бутурлин (последнее упоминание в разрядах - январь 1637, хотя умер в конце 1639 г.). Малозаметен был и М. М. Годунов (в 1632 - 1634 гг. воевода в Казани, умер в 1639 г.). Боярин С. В. Головин и окольничий кн. Г. К. Волконский ненадолго пережили Филарета, скончавшись в январе и апреле 1634 г. соответственно. Формально числившийся в списках двора до 1636 г. Г. Г. Пушкин осенью 1637 г. постригся в монахи. В состав Думы вошли также и новые лица Вернувшиеся ко двору Салтыковы, как уже отмечалось, прежнего влияния не вернули. Старший из братьев, Борис, служил в основном на Москве, однако каких-либо выдающихся назначений не получал (в 1634 - 1639 гг. судья Челобитного, в 1635/36 - 1638/39 гг. - Казачьего приказов и пр.). После 1640 г. он, по неясным причинам, отходит от дел (не упоминается в разрядах после апреля 1640 г., хотя умер только в июле 1646 г.). Более заметную роль играл его брат Михаил - в марте 1641 г. пожалован в бояре, в 1636 - 1641 гг. - судья Разбойного, в 1644 - 1648 гг. глава Московского судного приказов и пр. Как сородич Морозовых пользовался расположением при дворе в начале правления царя Алексея. В состав Думы вошла целая группа Морозовых - родственников набирающего силу Б. И. Морозова (см. ниже). В январе 1634 г. в бояре из комнатных стольников был пожалован сам Б. И. Морозов, в марте 1634 г. - И. В. Морозов (сын боярина В. П. Морозова и четвероюродный брат Бориса) - в 1634 - 1636 гг. глава Владимирского судного приказа, в 1636 - 1638 гг. воевода в Казани и пр. Позднее был приближен и ко двору царя Алексея. В декабре 1637 г. боярином стал Г. И. Морозов (брат Бориса) - до начала 1639 г. «дядька» царевича Ивана, в 1642 - 1645 гг. - воевода в Новгороде и пр. После смерти Филарета (временно) укрепились и позиции Стрешневых. В январе 1634 г. стал окольничим наиболее видный представитель этого рода - В. С. Стрешнев, сделавшийся на какое-то время одной из самых значительных фигур при дворе. Он сохранил руководство Оружейным приказом, Золотой и Серебряной палатами, помимо этого упоминается как судья Новой чети (1634 - 1638), Иконного приказа (1636 - 1638) и пр. В феврале 1634 г. чин окольничего получил дядя царицы Ф. С. Стрешнев, остававшийся царицыным дворецким и руководителем Царицыной мастерской палаты, в марте 1634 г. в бояре из окольничих был пожалован упомянутый выше отец царицы Евдокии Л. С. Стрешнев. После 1638 г. положение Стрешневых при дворе ухудшилось (см. ниже). После смерти Филарета в Думу попали и не пользовавшиеся ранее расположением при дворе представители Голицыных и Шереметевых. Братья И. А. и А. А. Голицыны (двоюродные племянники боярина И. В. Голицына) по каким-то причинам не пользовались расположением Филарета (несмотря на родство с Романовыми) и при нем карьеры не делали, периодически попадая даже в опалы. После смерти патриарха пожалованы в бояре (Иван в феврале 1634, Андрей в январе 1638 гг.). И. А. Голицын играл видную роль при дворе, в 1636 - 1639 гг. возглавлял Владимирский судный приказ, сыскные приказы, был воеводой в Казани (1639 - 1641 гг.). При царе Алексее был близок к группе Н. И. Романова - Я. К. Черкасского (оппонентам Морозовых - Милославских). Его младший брат А. А. Голицын умер вскоре после получения чина и проявить себя почти не успел. Братья И. П. и В. П. Шереметевы ранее также большим доверием не пользовались (вероятно из-за прогодуновской позиции их отца и пр.). Возвышением они возможно обязаны своему дяде - Ф. И. Шереметеву, после смерти сына не имевшего мужского потомства и заинтересованного в сохранении положения рода (хотя в целом отношения с племянниками у него были весьма скверными). Оба брата занимали видное положение при дворе, Иван Петрович (боярин с февраля 1634) в 1634 - 1636 гг. был воеводой в Казани, в 1639 - 1645 гг. возглавлял Приказ сбора ратных людей (где отметился финансовыми злоупотреблениями, но наказания избежал) и одновременно - Владимирский судный; Василий Петрович (боярин с марта 1641), в 1644 - 1645 гг. был судьей Разбойного приказа и одновременно одного из сыскных и пр. С воцарением царя Алексея братья лишились положения при дворе. В Думу попали и сыновья пострадавшего при Годунове сторонника Романовых кн. Ал. Анд. Репнина - Петр и Борис Александровичи. Петр (боярин с мая 1635), был близок к Ф. И. Шереметеву, в 1635 - 1637 гг. служил воеводой в Новгороде, а затем на Москве, руководя в частности сыскными приказами (умер в январе 1643). Его младший брат, Борис Александрович (боярин с января 1640) в конце царствования сделался одной из самых видных фигур при дворе (см. ниже). Высокое положение в последние годы царствования занимал кн. Н. И. Одоевский (зять Ф. И. Шереметева, которому в основном и обязан своим возвышением, боярин с января 1640) - воевода в Астрахани в 1640 - 1642 гг, глава Казанского дворца и Сибирского приказа в 1643 - 1646 гг. и проч. В начале правления Алексея утратил позиции при дворе, но позднее (с 1648 г.) вновь был приближен. Пользовался влиянием и кн. Ю. А. Сицкий (троюродный племянник боярина А. В. Сицкого, близкий к И. Н. Романову, боярин с мая 1638) - в 1638/39 - 1640 гг. воевода в Астрахани, далее служил на Москве, возглавляя Разбойный (1642 - 1644) и сыскные приказы и проч. (умер в августе 1644, род Сицких с его смертью пресекся). Видным человеком при дворе был кн. Ф. Ф. Меринок Волконский (пожалован в окольничие в июле 1634 г. за успешную оборону Белой), помимо ведения переговоров с иностранными послами, дворовых и пр. служб бывший судьей Челобитного (1634, 1637/38 - 1643 гг.), Казачьего (1640/41 - 1643) и сыскных приказов. Высокое положение он сохранял и при царе Алексее (боярин с декабря 1650, первый в роду Волконских, его брат П. Ф. Волконский по воцарении Алексея пожалован в окольничие). Заметны были кн. А. Ф. Литвинов-Мосальский (шурин И. Н. Романова, в 1635 - 1646 гг. судья Пушкарского и иных приказов и проч., в начале царствования Алексея утратил положение при дворе, в 1646 - 1649 гг. воевода в Астрахани) и кн. Ф. В. Щепин Волынский (всего второй представитель рода в Думе, в 1635 - 1638 гг. воевода в Астрахани, в 1639 - 1641 гг. судья Ямского приказа и проч., в 1642 г. по неясным причинам отошел от дел - не упоминается в разрядах после апреля 1642, хотя умер только в январе 1646 г.). Прекрасную карьеру сделал, выдвинувшийся в Смуту, выходец из захудалого боярского рода С. М. Проестев. Он подвизался прежде всего на дипломатическом поприще - думное дворянство и окольничество получил за заключение Поляновского мира и его подтверждение. В 1640 - 1642 гг. возглавлял приказ Большого прихода, работал в сыскных приказах. В 1642 г. после срыва переговоров о сватовстве Вальдемара (см. ниже) попал в опалу и ссылку, однако в 1644 г. возвращен ко двору и пользовался расположением и при царе Алексее. Доверием правительства Ф. И. Шереметева пользовался кн. В. П. Ахамашуков-Черкасский (сын крещеного черкасского мурзы, родня Милюковым, Хилковым и др.). В 1638 - 1640 гг. - судья Большого прихода, в 1640 - 1641 гг. - Московского судного приказа. В 1642 - 1644 гг. воевода во Пскове. После воцарения Алексея утратил позиции при дворе (после 1645 и до смерти в октябре 1651 почти не упоминается в разрядах). В самом конце царствования выдвинулся Григ. Гав. Пушкин (сын думного дворянина Г. Г. Пушкина), близкий к морозовской группировке. Пожалован в 1644 г. сначала в думные дворяне, а затем в окольничие (оба чина за посольство в Польшу), в 1645 - 1646 гг. возглавлял Челобитный приказ. В начале царствования Алексея был одним из видных деятелей правительства Б. И. Морозова (боярин с августа 1646). Недолго пробыли в думных чинах или ничем себя не проявили Н. Д. Обиняков Вельяминов (сын годуновского окольничего Д. И. Вельяминова, при Самозванце в ссылке, боярин при Воре, в 1612 г. лишен чина, окольничий с августа 1637, умер летом 1638); М. А. Вельяминов (видимо тесть боярина кн. Б. А. Репнина, которому и обязан возвышением, окольничий с апреля 1641, умер летом 1641); И. В. Биркин (думный дворянин с марта 1641, постригся осенью 1642); Т. Ю. Луговской (бывший думный дьяк, думный дворянин с декабря 1635, постригся в январе 1638). В целом, к концу правления заметно ослабели при дворе позиции боярства старого романовского круга - в Думе остались лишь престарелые Ф. И. Шереметев и Б. М. Лыков, уже отходящие от дел и малозаметные Д. М. Черкасский, Н. И. Одоевский, И. А. Голицын и пр. Значительно ослабели и позиции царицыной родни - Стрешневых. Из первостепенных князей старых родов в Думе оставались только связанные с Романовыми Одоевские, Черкасские и Голицыны. Заметно усилила свои позиции дворцовая знать, группировавшаяся вокруг Б. И. Морозова и наследника престола, все чаще замещавшего постепенно отходящего от дел царя Михаила.
Возвышение кн. Б. А. Репнина С конца 30-х годов борьба за власть и влияние при дворе обостряется и столкновения различных придворных группировок делаются все заметнее. Обострение придворной борьбы особенно отчетливо обозначилось в связи с резким возвышением нового царского фаворита кн. Б. А. Репнина. Князь давно пользовался влиянием во дворце - с 1617 г. приказывал «государевым словом» и пр., к 1624 г. стал комнатным стольником, однако стремительный взлет его карьера переживает начиная с 1638 г. В апреле 1638 г. ему передаются приказы ранее управлявшиеся В. И. Стрешневым (Оружейная, Золотая, Серебряная палаты, Иконный приказ, Новая четь), в январе 1640 г. он получает чин боярина, его сыновья примерно тогда же жалуются в комнатные стольники, а тесть М. А. Вельяминов в окольничие (апрель 1641) и т. д. Князю и его брату боярину П. А. Репнину возвращаются родовые вотчины Оболенских (Турениных, Овчининых, Телепневых). Причины стремительного возвышения Б. А. Репнина неясны. Князь вероятно с малолетства жил и воспитывался во дворце и был хорошо знаком государю, но, по предположению автора, основную роль в его необычном возвышении сыграли какие-то более значительные лица, вероятнее всего И. Б. Черкасский и, в меньшей степени, Ф. И. Шереметев, стремившиеся противопоставить фаворита клану Стрешневых и набирающей силу группе Б. И. Морозова. Усиление Б. А. Репнина действительно сопровождалось конфликтами и со Стрешневыми и с лицами близкими к Б. И. Морозову (Плещеевы и проч.). В 1643 г. врагам Репнина удалось добиться его удаления (под благовидным предлогом - предотвращения возмущения ногаев) на воеводство в Астрахань (не носившего характера опалы). Вернуться в столицу князю удалось только к концу 1646 г. уже при новом государе, при котором он находился в немилости.
Падение влияния Стрешневых Влияние Стрешневых, возросшее было после смерти Филарета, к концу 30-х годов начало снижаться. Важным симптомом этого было, отмеченное выше, отстранение самого значительного представителя клана В. И. Стрешнева от руководства группой дворцовых и прочих приказов (он был назначен 3-м воеводой в Большой полк кн. И. Б. Черкасского в Туле, однако последний по возвращении в столицу получил ранее возглавлявшиеся им приказы назад, а Стрешнев - нет). До конца царствования Михаила В. И. Стрешнев уже не получал приказных награждений (частота его появлений во дворце также заметно снизилась), как и и прочие представители рода (за исключением окольничего Ф. С. Стрешнева, продолжавшего руководить Царицыной мастерской палатой). Ослаблению позиций клана способствовали и семейные несчастья - в январе 1639 г. умер 5-летний царевич Иван, а в марте - новорожденный царевич Василий. После смерти последнего царица Евдокия уже не рожала, а отношения между царственными супругами заметно охладились. На рубеже 30-40-х гг. число стольников царицы Евдокии заметно сокращается, а затем этот чин и вовсе расформировывается. Имевшиеся царицыны стольники (среди которых преобладала родня царицы) были произведены в царские (обычные) и при этом, в большинстве своем, разосланы на службы по городам. Позднее часть из них была переведена из стольников в московские дворяне, а некоторые попали в прямую опалу.
Дело Вальдемара Особенно ярко противоречия придворных группировок проявились в ходе истории с несостоявшейся свадьбой старшей дочери государя - царевны Ирины Михайловны. На роль ее потенциального супруга в 1640 г. был выбран третий сын датского короля Христиана - принц Вальдемар. Летом - осенью 1641 г. он посетил Россию в качестве главы датского посольства, а весной 1642 г. в Данию было отправлено русское посольство (окольничий С. М. Проестев и дьяк Иван Патрикеев) которому было поручено сосватать принца за царевну Ирину. Перспектива брака православной царевны с лютеранином вызвала серьезное недовольство среди духовенства и части знати, постаравшихся расстроить сватовство. Посланные в Данию послы по наущению противников брака фактически сорвали переговоры и по возвращению в Россию попали под следствие. В поддержку брака вынужден был открыто выступить сам государь - 28 октября 1643 г. на специально созванном совместном заседании Думы и Освященного собора он осудил действия послов, наложив на них опалу и объявил о намерении продолжить переговоры. Окольничий С. М. Проестев лишился чина и был сослан в Муром, а дьяк И. Патрикеев - в Сургут (благодаря заступничеству влиятельных лиц опала была снята уже в 1644 г. - с Проестева в апреле, с Патрикеева - в июле). В Данию с посольством был отправлен известный Петр Марселис которому удалось успешно завершить переговоры о сватовстве принца. Уже в январе 1644 г. Вальдемар прибыл в Москву, однако дело снова застопорилось - «партия» противников брака категорически настаивала на перекрещивании королевича, последний не менее категорически отказывался и требовал отпустить его в Данию, «партия» сторонников брака пыталась мягко уговорить принца принять православие или вообще как-то обойти этот вопрос. Борьба, с переменным успехом, продолжалась до самой смерти царя Михаила (13 июля 1645 г.), а домой принц был отпущен только после смерти царицы Евдокии (потрясенная смертью супруга и неудачей брака дочери царица скончалась 18 августа 1645 г.). «Партия» противников брака группировалась вокруг патриархов - Иоасафа (умер 28 ноября 1640 г.) и Иосифа (избран 20 марта 1642 г.). Позиция церкви привела к обострению ее отношений с двором - после смерти Иоасафа она более года оставалась без патриарха, а новый был избран необычным образом - жеребьевкой. Новый патриарх Иосиф оказался не менее упорным противником брака с иноверцем, чем предыдущий. Среди знати главными противниками брака являлись боярин и дворецкий кн. А. М. Львов, Б. И. Морозов и близкие к ним лица (Салтыковы, А. Н. Трубецкой, Г. Г. Пушкин и др.). Главными сторонниками брака были царица Евдокия и клан Стрешневых, а кроме них видимо Ф. И. Шереметев, боярин кн. А. Ю. Сицкий и др.
Возвышение Б. И. Морозова Пожалованный в бояре из комнатных стольников в январе 1634 г. Б. И. Морозов на государственной службе до самого конца царствования был почти незаметен – не получал приказных и воеводских назначений, не участвовал в переговорах с иностранными послами. Вся его служба протекала во Дворце, а решающее влияние на карьеру Морозова оказало назначение «дядькой» (воспитателем) наследника престола – царевича Алексея (к январю 1633 г.). К концу царствования Михаила группа Морозова занимала уже господствующие позиции во Дворце - в ее руках был двор наследника, большинство придворных должностей (дворецкого, казначея, стряпчего с ключом, вероятно ясельничего и ловчего), к ней принадлежала часть думных чинов и комнатных стольников государя. Воцарение Алексея (венчался на царство 28 сентября 1645 г.) сопровождалось раздачей чинов представителям разных придворных групп. Так, еще до венчания (8 сентября) были пожалованы сторонники Морозова - кн. А. Н. Трубецкой в бояре, стряпчий с ключом И. М. Аничков - в постельничие, Михаил Алексеевич Ртищев - в стряпчие с ключом. 28 сентября стал боярином дядя царя Алексея Никита Иванович Романов, 29 сентября - кн. Яков Куденетович Черкасский. Получили новые чины и Стрешневы - боярами из окольничих стали В. И. Стрешнев (28 сентября) и Ф. С. Стрешнев (30 сентября), кравчим «с путем», еще один дядя нового царя - С. Л. Стрешнев (28 сентября). Боярством был пожалован и близкий к группе Романовых - Черкасских и к Стрешневым кн. Федор Семенович Куракин (30 сентября). Новые чины получили и сторонники Б. И. Морозова - в бояре был пожалован Иван Иванович Салтыков (29 сентября), в окольничие - кн. Дмитрий Петрович Львов (28 сентября), Федор Борисович Карпов-Долматов (30 сентября), Никифор Сергеевич Собакин (1 октября). Возможно сторонниками Морозова были и кн. Михаил Михайлович Темкин-Ростовский (боярин с 1 октября) и кн. Петр Федорович Волконский (окольничий с 29 сентября). Уже в первые месяцы царствования Алексея реальная власть стала все больше сосредотачиваться в руках Б. И. Морозова. На рубеже 1645 - 1646 гг. он сменил Ф. И. Шереметева в роли «главы правительства», взяв на себя руководство важнейшими приказами (Стрелецким, Большой казны, Иноземским, Новой чети, Аптекарским). Представители других придворных групп заменялись на важных постах сторонниками Морозова и удалялись от двора. Так, в 1646 г. боярин И. В. Морозов сменил И. П. Шереметева во Владимирском судном приказе, кн. А. Н. Трубецкой князя Н. И. Одоевского в Казанском дворце, боярин Ф. С. Куракин был отправлен в почетную ссылку - на воеводство в Астрахань, в 1647 г. попали в опалу близкие родственники царя Алексея - кравчий С. Л. Стрешнев и комнатные стольники И. Ф. Большой и И. Ф. Меньшой Стрешневы и т. д.
Дворцовые должности Дворцовым ведомством продолжал заведовать боярин кн. А. М. Львов, 27 ноября 1644 г. официально получивший чин дворецкого «с путем». Кравчим вплоть до 1641 г. продолжал числиться кн. В. Я. Сулешев, фактически (по неясным причинам) отошедший от дел уже в 1636 г. К 12 января 1641 г. он был официально отставлен (умер 28 октября 1641 г.). После отхода от дел Сулешева функции кравчего (главного распорядителя за царским столом) выполнял Лев Афанасьефич Плещеев, комнатный стольник, фактически бывший 2-м кравчим и при М. М. Салтыкове и при В. Я. Сулешеве. Плещееву помогали его старшие сыновья Андрей и Иван (младшие Михаил и Федор служили стольниками царевича Алексея) и др. родственники. В ноябре 1640 г. Л. А. Плещеев стал жертвой придворной борьбы (его двоюродный брат Л. С. Плещеев обвинялся в порче царицы Евдокии с помощью колдовства, фактически Плещеевы стали жертвой борьбы между кн. Б. А. Репниным и группой Б. И. Морозова), был отстранен от должности и фактически сослан в Уфу на воеводство, вместе с младшими сыновьями (старшие также разосланы по воеводствам). В 1642/43 переведен в московские дворяне, в 1643/44 послан воевать с калмыками, был воеводой в Самаре, где и умер в декабре 1644. 12 января 1641 г. в кравчие был пожалован кн. Семен Андреевич Урусов, крещеный инородец (крестился в декабре 1633 г.), выдвинувшийся видимо благодаря родственным связям (жена - дочь Б. М. Лыкова, по жене родня Романовым, крестник Д. М. Черкасского и т. д.). В июле 1645 г. отставлен и отправлен воеводой в Новгород (1645 - 1647 гг.), видимо пострадав за близость к оппонентам Б. И. Морозова - Черкасским и пр. Вакантную с 1622/23 г. должность казначея 21 ноября 1639 г. занял Павел Иванович Меньшого Волынский (умер 31 апреля 1641 г.). 6 апреля 1643 г. казначеем был назначен Богдан Минич (Нежданов) Дубровский, выслужившийся представитель новгородского дворянства (был близок к Ф. И. Шереметеву, но сумел сохранить влияние и в начале нового царствования). Близкий к покойному Филарету С. Л. Хрущев был отставлен из постельничих (переведен в московские дворяне), на его место 19 декабря 1634 г. был назначен Федор Иванович Игнатьев (родня Плещеевых). В 1641 г. он был отставлен и переведен в московские дворяне (видимо в связи с опалой на Плещеевых). Должность постельничего после этого оставалась вакантной до 1645 г. Стряпчим с ключом в 1635 (не ранее 1 сентября) году был назначен Иван Михайлович Аничков, еще один выходец из новгородского дворянства. В отсутствии постельничего выполнял и его функции до 8 сентября 1645 г., когда сам был пожалован этим чином. Сохранял влияние и в начале следующего царствования (с сентября 1646 – думный дворянин). Ловчим «с путем» с 7 августа 1635 г. являлся Иван Федорович Леонтьев, видимо близкий к кн. А. М. Львову и группе Б. И. Морозова. Сохранил свой чин и в начале следующего царствования. Ясельничим до марта 1641 г. оставался И. В. Биркин. 17 марта 1641 г., после пожалования последнего в думные дворяне, ясельничим стал Баим Федорович Болтин (изначально служил по Арзамасу, был близок к Салтыковым), сохранявший чин до 1646 г.
Комнатные стольники Состав государевых спальников в этот период существенно обновился - думными чинами были пожалованы братья Борис и Глеб Морозовы (1634 и 1638 гг.), В. И. Стрешнев (1634), кнн. Ю. А. Сицкий (1638), Б. А. Репнин и Н. И. Одоевский (1640). И. М. Шеин (1634) и Л. А. Плещеев (1640) попали в опалу. Из числа прежних спальников до конца царствования служили Ф. М. Толочанов (оставался одним из самых видных людей во Дворце, был видимо близок к В. И. Стрешневу, в 1645 г. , видимо уже при Алексее, переведен в московские дворяне), кн. Б. И. Троекуров (оставался в спальниках и при Алексее, с 1653 - окольничий, с 1673 - боярин), кн. Я. К. Черкасский, С. Л. и И. Ф. Большой Стрешневы и В. В. Бутурлин (был видимо близок к А. Н. Трубецкому, оставался спальником при Алексее, с 1650 - окольничий, с 1652 - боярин и исп. обязанности дворецкого, с 1654 г. - дворецкий «с путем»). В «комнату» были пожалованы и новые люди - Иван Федорович Меньшой Стрешнев (младший брат И. Ф. Большого Стрешнева, спальник с конца 1634 г., 2-й «дядька» царевича Ивана Михайловича); Федор Борисович Карпов-Долматов (в спальниках с января 1635?, тогда же назначен 2-м «дядькой» царевича Алексея, близок к Б. И. Морозову, с сентября 1645 - окольничий, с марта 1649 г. - боярин); кн. Иван Петрович Львов (племянник боярина и дворецкого кн. А. М. Львова, спальник в 1635? - 1642? гг., умер ок. 1642); Никифор Сергеевич Собакин (сын Ульяны Собакиной - «мамы» царевича Алексея и верховой боярыни царицы Евдокии, сыновья - стольники у царевича Алексея, спальник с 1635 г., близок к Морозову, окольничий с октября 1645 г.); Богдан Матвеевич Хитрово (мать - казначея у царевны Ирины Михайловны, близок к А. Н. Трубецкому, Б. И. Морозову и Львовым); Никита Иванович Романов (двоюродный брат государя, сын И. Н. Романова, спальник с 1639); Иван и Афанасий Борисовичи Репнины (сыновья боярина кн. Б. А. Репнина, спальники с 1641 и 1642/43 гг., с 1643 г. с отцом в Астрахани); кн. Алексей Иванович Воротынский (первым браком женат на сестре царицы Евдокии, вторым - на дочери И. Н. Романова, стольник с января 1641 г., в 1642 г. назначен полковым воеводой и умер летом того же года).
Двор царевича Алексея Во главе двора стоял «дядька» царевича – комнатный стольник, позднее боярин Б. И. Морозов. В январе 1635 г. в «товарищи» к нему, вторым «дядькой» царевича, был назначен стольник Ф. Б. Карпов-Долматов. Особый двор царевича начал формироваться с 1634 г., автор ограничивается рассмотрением состава царевичевых стольников. Впервые четверо стольников царевича (Р. М. Стрешнев, В. Б. Голохвастов, А. И. и Д. И. Матюшкины) упоминаются в документах в конце декабря 1634 г. Всего же известно 20 царевичевых стольников: Родион Матвеевич Стрешнев (одновременно царский стольник и видимо старший из царевичевых, в стольниках в 1634 - 1645? гг., четвероюродный брат царицы Евдокии), Федор Иванович Стрешнев (1641 - 1645?, троюродный племянник В. И. Стрешнева); Дмитрий (умер вскоре после декабря 1634?), Афанасий и Петр Ивановичи Матюшкины (двоюродные братья царевича по матери); Василий Яковлевич (Богданович) Голохвастов (1634 - 1645, из окружения царицы Евдокии); кн. Юрий Юрьевич Звенигородский (родня Салтыковых); Михаил и Федор Львовичи Плещеевы (с 1638 - 1639, в 1643 переведены в царские стольники и сосланы вместе с отцом, Л. А. Плещеевым, см. выше); Михаил и Федор Никитичи Одоевские (сыновья боярина кн. Н. И. Одоевского); Иван Иванович и Дмитрий Михайлович (двоюродный брат предыдущего) Колычевы (1641 / 1642 - 1645); кн. Алексей Алексеевич Львов; Михаил Иванович Морозов (сын боярина И. В. Морозова); Петр Михайлович Салтыков (сын боярина М. М. Салтыкова); Андрей, Василий и Григорий Никифоровичи Собакины (внуки Ульяны Собакиной - «мамы» царевича Алексея); кн. Иван Венедиктович Оболенский. Часть стольников царевича (М. И. Морозов, П. М. Салтыков, Собакины, Плещеевы) была выдвиженцами Б. И. Морозова, остальные (включая обоих Стрешневых), со временем попали под его влияние. Прочие член двора Алексей (Долматов-Карпов, учитель царевича дьяк Григорий Львов и пр.) также были блики к Морозову.
Думные дьяки Ко времени смерти Филарета на службе оставалось двое думных дьяков - И. А. Гавренев (возглавлял Разрядный приказ до 1661/62 г.) и И. К. Грязев (глава Посольского приказа, умер 14 мая 1634 г.). После смерти патриарха из ссылок были в октябре - декабре 1633 г. возвращены опальные думные дьяки - И. Т. Грамотин, Е. Г. Телепнев, Т. Ю. Луговской, Ф. Ф. Лихачев. Прежних своих чинов и мест они не получили, были произведены первоначально в московские дворяне, а главами учреждений и думными дьяками вновь становились по мере появления вакансий в важнейших приказах. При этом соблюдался принцип старшинства* - по времени пожалования в чин (Грамотин - Луговской - Лихачев - Телепнев). Этот же принцип - время пожалования в чин определял и служебное старшинство думных дьяков. 19 мая 1634 г. И. Т. Грамотин занял освободившееся после смерти И. К. Грязева место руководителя Посольского приказа, вновь став и думным дьяком (одновременно ведал и Новгородскую четь). 2 июня 1634 г. он получил также чин печатника и право писаться с «-вичем». В июле 1635 г. был отставлен с должности руководителя Посольского приказа, очевидно по личному прошению - в связи со старостью, сохранив чин печатника. Умер в сентябре 1638 г. На место Грамотина в Посольский приказ был назначен Ф. Ф. Лихачев, позднее (27 октября 1641 г.) также получивший чин печатника и право писаться с «-вичем». 1 сентября 1643 г. был отставлен по собственному челобитью - «для старости», сохранив чин печатника (в октябре 1652 г. пожалован в думные дворяне, умер в январе 1653). Т. Ю. Луговской, ранее руководивший Разрядом, освобождения своего место не дождался, не был назначен и на место ушедшего Грамотина, став в декабре 1635 г. думным дворянином и покинув дьяческую стезю. Е. Г. Телепнев, бывший думный посольский дьяк, умер в декабре 1636 г. также не дождавшись места в Посольском приказе. После ухода Лихачева руководить Посольским приказом (1 сентября 1635) был поставлен пожалованный в думные дьяки Григорий Васильевич Львов. Весной? 1635 г. Львов был назначен (продолжая служить и в Посольском приказе) учителем царевича Алексея, сблизившись с Б. И. Морозовым и став позднее видным представителем его группы. Умер в конце декабря 1646 г. Летом 1635 г., после 15-летнего перерыва, под управление думных дьяков вернулся Поместный приказ - с 19 июля 1635 г. им руководил пожалованный в думные дьяки Михаил Феофилактович Данилов. 24 мая 1643 г. отставлен по челобитью «для увечья» (потеря зрения), но чин думного дьяка сохранил (умер в 1649 г.). После отставки Данилова ему два года не могли подыскать замены и приказ управлялся обычными дьяками. В конце царствования, 27 ноября 1644 г. в думные дьяки был пожалован (за успешную посольскую миссию в Польше) Михаил Дмитриевич Волошенинов, назначенный 2-м думным дьяком в Разряд (с 1648 г. глава Посольского приказа, умер в апреле 1653). Таким образом, к концу царствования Михаила имелось 4 думных дьяка - И. А. Гавренев, М. Ф. Данилов, Г. В. Львов и М. Д. Волошенинов. Под управлением думных дьяков в этот период находились Разряд, Посольский приказ (вместе с Новгородской четью) и Поместный приказ. Основная масса приказов по-прежнему управлялась судьями из числа аристократии, значение которой в этой сфере даже выросло (46 из 50 приказов, не считая сыскных, 92%). Старые думные дьяки, выдвинувшиеся во время Смуты, к концу царствования окончательно сошли со сцены. Сменившие их лица уступали предшественникам и по части самостоятельности, и по части приказного опыта и выдвигались в первую очередь благодаря придворным связям и близости к двору. Так, И. А. Гавренев был пожалован в думные дьяки из выборных дворян, не имея никакого опыта приказной работы (но был близок к Шереметевым, а затем к Милославским), минимальный приказной опыт имелся у М. Д. Волошенинова, Г. В. Львов также делал карьеру благодаря связям при дворе и пр. В целом, по мнению автора, значение думных дьяков продолжало сокращаться (свидетельство чему появление 2-го думного дьяка в Разряде и пр.), чему способствовала и частая их смена. Так, прежде Андрей Щелкалов руководил Посольским приказом 24 года (1570 - 1594), Василий Щелкалов Разрядом ок. 20 лет (1570-е - 1594) и Посольским приказом - 7 лет (1594 - 1601), Е. Д. Вылузгин 18 лет руководил Поместным приказом (1584 - 1602), а Сапун Абрамов Разрядом 11 лет (1594 - 1605) и т. д. В послесмутные времена лишь И. А. Гавренев непрерывно руководил Разрядом более 30 лет (1630 - 1661/62), но лишь 20 в качестве думного дьяка, в остальных случаях думные дьяки занимали свои должности от 2-4 до 8-9 лет, причем в последнем случае часто с перерывами.
* И видимо специализации - разрядные / посольские дьяки.
Дворец и «ближние люди» читать дальшеО степени влияния разнообразных «ближних людей» во Дворце можно судить по сохранившимся расходным книгам Казенного приказа за 1613/14 - 1645 гг. Последние предоставляют обширные сведения о частоте упоминания «ближних людей» во Дворце – они получали именные пожалования от государя, его матери и царицы Евдокии, приказывали государевым или государыниным словом, вносили «в верх» или сносили «с верху» различные вещи и подарки и т. д. В первые годы царствования Михаила (1613 - 1619) чаще всего во Дворце упоминается Б. И. Морозов - 44 раза, за ним следуют М. М. Салтыков - 42 раза, кн. А. Б. Лобанов-Ростовский - 36 раз, В. И. Стрешнев - 36 раз, Ф. М. Толочанов - 31 раз, Б. М. Салтыков - 30 раз и др. В первые годы после возвращения Филарета (1619 - 1625) сохраняет свое положение Б. И Морозов - 25 раз, за ним следуют стряпчий с ключом И. И. Чемоданов - 24 раза, Ф. М. Толочанов - 18 раз, И. М. Шеин - 15 раз, кн. Б. А. Репнин и кн. И. Б. Черкасский - по 13 раз, Г. И. Морозов - 8 раз, В. И. Стрешнев - 6 раз и пр. После женитьбы царя Михаила на Евдокии Стрешневой первенствующее положение в царских покоях переходит к родственникам царицы. В 1626 - 1633 гг. В. И. Стрешнев упоминается во Дворце 134 раза, за ним идут кн. А. М. Львов – 67 раз, отец царицы Л. С. Стрешнев - 30 раз, дядя царицы Ф. С. Стрешнев - 30 раз, брат царицы С. Л. Стрешнев - 27 раз, Ф. М. Толочанов - 26 раз, Б. И. Морозов - 20 раз и др. Картина заметно меняется после 1633 г. когда Б. И. Морозов становится воспитателем царевича Алексея. В 1634 - 1645 гг. он упоминается во Дворце уже 113 раз, за Морозовым идут В. И. Стрешнев - 72 раза, стряпчий с ключом И. М. Аничков - 50 раз, кн. А. М. Львов - 43 раза, И. Ф. Большой Стрешнев - 28 раз, кн. Б. А. Репнин - 26 раз, И. Ф. Меньшой Стрешнев - 15 раз, А. И. Матюшкин - 14 раз, Ф. С. Стрешнев - 13 раз, Ф. М. Толочанов, кн. Ю. А. Сицкий, кн. И. Б. Черкасский - по 12 раз, Кирик Стрешнев и Б. М. Хитрово - 11 раз, Р. М. Стрешнев - 10 раз и т. д. Особенно заметным первенство Б. И. Морозова становится в последние два года царствования, когда царевич Алексей был уже официально объявлен наследником. В 1643 - 1645 гг. он упоминается во Дворце 14 раз, значительно опережая прочих придворных - стряпчий с ключом И. М. Аничков упоминается всего 7 раз, И. Ф. Большой Стрешнев - 5 раз, кн. А. М. Львов - 4 раза, стольник царевича А. И. Матюшкин - 3 раза, брат царицы С. Л. Стрешнев и стольники царевича Ф. И. Стрешнев, Г. Н. Собакин и Б. М. Хитрово - по 2 раза, В. И. Стрешнев - только 1 раз и т. д. Если же взять весь период царствования Михаила (1613 - 1645 гг.), то на первом месте по упоминанию во Дворце идет В. И. Стрешнев - 248 раз, за ним следуют Б. И. Морозов - 202 раза, кн. А. М. Львов - 110 раз, Ф. М. Толочанов - 87 раз, кн. Б. А. Репнин - 43 раза, И. И. Чемоданов, И. М. Аничков и кн. И. Б. Черкасский - 47 раз, М. М. Салтыков - 44 раза, Ф. С. Стрешнев - 43 раза, кн. А. Б. Лобанов-Ростовский - 39 раз, С. Л. Стрешнев - 35 раз, Б. М. Салтыков - 33 раза, Л. С. Стрешнев - 33 раза, И. А. Плещеев - 32 раза, И. Ф. Большой Стрешнев - 30 и др. По числу именных государевых пожалований в 1613 - 1645 гг. на первом месте стоит спальник Ф. М. Толочанов - 68 раз, за которым идут Б. И. Морозов - 65 раз, В. И. Стрешнев - 65 раз, кн. Б. А. Репнин - 39 раз, С. Л. Стрешнев - 27 раз, кн. А. Б. Лобанов-Ростовский - 20 раз, кн. И. Б. Черкасский - 19 раз, Г. И. Морозов - 19 раз, Л. С. Стрешнев - 18 раз, И. Аф. Плещеев - 17 раз, И. И. Чемоданов - 16 раз, И. М. Шеин - 14 раз и др. Среди приказывавших государевым или государыниным словом чаще всего упоминаются В. И. Стрешнев - 132 раза, кн. А. М. Львов - 99 раз, Б. И. Морозов - 79 раз (именем государя, государыни и царевича), И. И. Чемоданов - 33 раза, Ф. С. Стрешнев (в основном государыниным), М. М. Салтыков - 27 раз и др. Чаще других вносили в государевы покои или «сносили с верху» вещи и подарки Б. И. Морозов - 58 раз, В. И. Стрешнев - 51 раз, И. М. Аничков - 37 раз, И. Ф. Большой Стрешнев - 22 раза, Ф. С. Стрешнев - 14 раз, И. Ф. Меньшой Стрешнев - 11 раз и др.
Состав Думы читать дальше К началу 1613 года (избрание Михаила Федоровича) К январю-февралю 1613 г. думные чины имел 31 человек (вместе с С. Васильевым) - 20 бояр, 9 окольничих, 1 думный дворянин + 1 думный дьяк.
Бояре: кн. Федор Иванович Мстиславский (боярин с 1576 г.) кн. Андрей Петрович Куракин (1584) кн. Иван Михайлович Воротынский (1584 или 1591/92) кн. Андрей Васильевич Трубецкой (1598) кн. Дмитрий Тимофеевич Трубецкой (при Воре) кн. Иван Васильевич Голицын (1605 - при Самозванце) кн. Иван Семёнович Куракин (1605 - при Самозванце) кн. Иван Никитич Большой Одоевский (1606 - при Самозванце) Иван Никитич Романов (1605 - при Самозванце) Фёдор Иванович Шереметев (1606 - при Самозванце) Василий Петрович Морозов (декабрь 1607 - при Шуйском) кн. Борис Михайлович Лыков (1606 - при Самозванце) кн. Владимир Иванович Бахтеяров-Ростовский (февраль 1610 - при Шуйском, после перехода из Тушина) кн. Владимир Тимофеевич Долгоруков (1606/1607 - при Шуйском) Матвей Михайлович Годунов (1603) Андрей Александрович Нагой (1605 - при Самозванце) Михаил Александрович Нагой (1605/1606 - при Самозванце) + кн. Василий Васильевич Голицын (к 19 сентября 1602) кн. Иван Иванович Шуйский (с 1597, к 1604 лишен чина, затем - ?) Михаил Борисович Шеин (?)
Окольничие: кн. Григорий Петрович Ромодановский (1606 - при Самозванце, «при Литве» с 1610/11 - боярин, позднее снова окольничий) кн. Иван Дмитриевич Хворостинин (1603, от Вора получил чин боярина, в 1613/14 г. убит) Никита Васильевич Годунов (1598) кн. Даниил Иванович Мезецкой (с декабря 1607) Фёдор Васильевич Головин (1606/07) Семён Васильевич Головин (с апреля 1610) Артемий Васильевич Измайлов (с февраля 1608) Степан Степанович Годунов (1598) кн. Владимир Иванович Клубков-Мосальский (с 1606 - при Самозванце)
Думные дворяне: Гаврила Григорьевич Пушкин (с 1605 - при Самозванце)
+ думный дьяк Сыдавной Васильев (август-сентябрь 1610); в 1611 - 1613 гг. упоминается (в ополчении Д. Т. Трубецкого и начале царствования Михаила) в качестве думного дьяка Федор Дмитриевич Шушерин (после сентября 1613 г. видимо чина лишился, автор его не учитывает).
Лица, получившие чины от Сигизмунда, после освобождения Москвы их лишились. Боярство утратили Н. Д. Вельяминов (разжалован в московские дворяне), кн. Г. П. Ромодановский (в окольничие); чина окольничего лишились И. В. Головин, Т. В. Грязной, кн. В. А. Звенигородский, кн. Ю. Д. Хворостинин, В. Р. Алферьев, думного дворянина - Г. Н. Ржевский. Помимо этого, погибли / умерли / казнены получившие чины от Сигизмунда окольничие И. Н. Ржевский и Ф. Ф. Мещерский?, думные дворяне В. Б. Сукин и Ф. Андронов, постельничий (у Любомирова думный дворянин) К. О. Безобразов. Ушедшие в Польшу бояре М. Г. Салтыков и кн. Ю. Т. Трубецкой и думный дьяк И. Т. Грамотин своих чинов также лишились.
Из указанного выше 31 чел. к началу 1613 г. трое находились в польском плену - бояре кн. В. В. Голицын, И. И. Шуйский и М. Б. Шеин, а боярин кн. И. Н. Большой Одоевский - в Новгороде со шведами. Окольничий кн. И. Д. Хворостинин сидел с ворами в Астрахани и в 1613/14 г. был убит И. Заруцким. Трое Годуновых были сосланы Самозванцем на воеводство в Сибирь: боярин М. М. Годунов в Тюмень (1606 - 1615), окольничий С. С. Годунов в Верхотурье (1605/06 - 1613/14), окольничий Н. В. Годунов в Уфу (1605/06 - 1611). К началу 1613 г. в Москву успел вернуться только последний. Из оставшихся 23 членов Думы в освободительном движении, так или иначе, участвовало 9 чел.: 5 бояр (кнн. Д. Т. Трубецкой, А. П. Куракин, В. Т. Долгоруков, В. И. Бахтеяров-Ростовский, В. П. Морозов), 2 окольничих (А. В. Измайлов, С. В. Головин), думный дворянин Г. Г. Пушкин и думный дьяк С. Васильев, из которых на первых ролях был один Д. Т. Трубецкой. Большая часть остальных пребывала в занятом поляками Кремле - бояре кнн. Ф. И. Мстиславский, И. М. Воротынский, И. В. Голицын, И. С. Куракин, А. В. Трубецкой; Б. М. Лыков, Ф. И. Шереметев, И. Н. Романов, М. А. Нагой и, вероятно, А. А. Нагой; окольничие кн. Г. П. Ромодановский, Ф. В. Головин и, вероятно, кн. В. И. Клубков-Мосальский (местопребывание А. А. Нагого и В. И. Клубкова-Мосальского на 1612 г. точно неизвестно). Окольничий кн. Д. И. Мезецкой в конце 1612 г. перебежал из королевского стана в Москву, «к боярам». Отношения с поляками у остававшихся в Кремле бояр были разнообразными, от тесного сотрудничества, до достаточно острых конфликтов - И. В. Голицын почти все время оккупации просидел за приставами, И. М. Воротынского в 1611 г. поляки обвиняли в связях с Первым ополчением и тоже держали под стражей и т. д. На избирательном Соборе помимо отсутствовавших по вышеуказанным причинам бояр В. В. Голицына, И. И. Шуйского, М. Б. Шеина, И. Н. Большого Одоевского, М. М. Годунова и окольничих И. Д. Хворостинина и С. С. Годунова, вероятно отсутствовали боярин А. П. Куракин (воевода в Ростове)? и думный дворянин Г. П. Пушкин (воевода в Устюге), возможно и другие.
Изменения в 1613 - 1619 годах
Вошли / повышены: кн. Дмитрий Михайлович Пожарский (боярин с 11 июля 1613) кн. Иван Борисович Черкасский (боярин с 11 июля 1613) Кузьма Минин (думный дворянин с 12 июля 1613) Борис Михайлович Салтыков (боярин с 6 декабря 1613) кн. Иван Никитич Меньшой Одоевский (боярин с 6 декабря 1613) кн. Афанасий Васильевич Лобанов-Ростовский (боярин со 2 февраля 1614) кн. Юрий Яншеевич Сулешев (боярин со 2 февраля 1615) кн. Алексей Юрьевич Сицкий (боярин с 25 марта 1615) кн. Иван Большой Андреевич Хованский (боярин с 14 марта или 2 апреля 1615) кн. Григорий Константинович Волконский (окольничий с 1 сентября 1615) Петр Петрович Меньшой Головин (боярин с 27 ноября 1615) кн. Григорий Петрович Ромодановский (в бояре из окольничих, 25 декабря 1615) кн. Даниил Иванович Мезецкой (в бояре из окольничих, 1 октября 1617) Алексей Иванович Зюзин (окольничий с 1617) кн. Дмитрий Мамстрюкович Черкасский (боярин с 6 января 1619) Федор Леонтьевич Бутурлин (окольничий с 1 июня 1619)
Выбыли: кн. Иван Дмитриевич Хворостинин (убит Заруцким в Астрахани осенью 1613 или зимой 1613/14) кн. Андрей Петрович Куракин (умер до 25 июля 1615) Степан Степанович Годунов (умер осенью? 1615 на прежнем воеводстве) кн. Владимир Иванович Клубков-Мосальский (умер ок. 1615) кн. Иван Никитич Большой Одоевский (умер в Новгороде 7 марта 1616) Кузьма Минин (умер до 5 июля 1616, возм. между мартом-июнем) кн. Владимир Иванович Бахтеяров-Ростовский (умер в конце 1616) Михаил Александрович Нагой (умер до 14 июня 1617) Андрей Александрович Нагой (умер на воеводстве в Ростове 4 января 1618) Алексей Иванович Зюзин (умер в первой половине 1619)
К лету 1619 года (возвращение Филарета) К июню 1619 г. Боярская дума состояла из 33 чел. (не считая бывших в польском плену) - 23 боярина, 6 окольничих, 1 думный дворянин + 3 думных дьяка
Бояре: кн. Ф. И. Мстиславский, кн. И. М. Воротынский, кн. И. В. Голицын, кн. И. С. Куракин, кн. Д. Т. Трубецкой, кн. И. Н. Меньшой Одоевский, кн. И. А. Хованский, И. Н. Романов, Ф. И. Шереметев, В. П. Морозов, кн. Б. М. Лыков, кн. В. Т. Долгоруков, кн. И. Б. Черкасский, Б. М. Салтыков, кн. А. В. Лобанов-Ростовский, кн. А. Ю. Сицкий, кн. Ю. Я. Сулешев, кн. Д. М. Черкасский, М. М. Годунов, кн. Д. М. Пожарский, П. П. Головин, кн. Г. П. Ромодановский, кн. Д. И. Мезецкой
Окольничие: Н. В. Годунов, Ф. В. Головин, С. В. Головин, А. В. Измайлов, кн. Г. К. Волконский, Ф. Л. Бутурлин
Думные дворяне: Г. Г. Пушкин
+ думные дьяки С. Васильев, Н. Н. Новокщенов и И. Т. Грамотин?
Изменения в 1619 - 1633 годах
Вошли / повышены: Михаил Борисович Шеин (вернулся из польского плена в июне 1619) кн. Иван Иванович Шуйский (вернулся из польского плена в июне 1619) Никита Михайлович Пушкин (окольничий с 15 августа 1619) кн. Иван Федорович Троекуров (в бояре из комнатных стольников, 12 марта 1620) кн. Андрей Васильевич Сицкий (окольничий с 6 января, боярин с 26 апреля 1622) кн. Иван Иванович Меньшой Одоевский (боярин с 14 апреля 1622) Семён Васильевич Головин (в бояре из окольничих, 21 апреля 1622) кн. Федор Иванович Дудин Лыков (окольничий с 28 апреля 1622) кн. Данила Иванович Шебановский Долгоруков (окольничий с 6 декабря 1622) кн. Иван Федорович Хованский (боярин с 6 января 1623) Михаил Михайлович Салтыков (в окольничие из кравчих, 7 января 1623) кн. Андрей Васильевич Хилков (боярин с 17 октября 1624) Фёдор Васильевич Головин (к 1625 возвращен чин окольничего) Лев Иванович Долматов-Карпов (окольничий с 6 января 1626) кн. Афанасий Васильевич Лобанов-Ростовский (снова боярин с 1626) кн. Алексей Михайлович Львов (окольничий с 25 декабря 1627) Лукьян Степанович Стрешнев (окольничий с 6 января 1630) кн. Семен Васильевич Прозоровский (окольничий с 30 марта 1630) Василий Гаврилович Коробьин (окольничий с 1 октября 1632)
Выбыли: кн. Иван Семёнович Куракин (в опале с весны 1620, умер в 1632) кн. Иван Федорович Троекуров (умер 12 марта 1621) кн. Андрей Васильевич Трубецкой (умер в 1621/22?, до 19 февраля 1622) кн. Федор Иванович Мстиславский (умер 19 февраля 1622) кн. Афанасий Васильевич Лобанов-Ростовский (в опале с февраля - марта 1622) кн. Иван Большой Андреевич Хованский (умер 26 мая 1622) Никита Васильевич Годунов (умер в 1622 или 1623) Борис Михайлович Салтыков (в опале с 24 октября 1623) Михаил Михайлович Салтыков (в опале с 24 октября 1623) Фёдор Васильевич Головин (в опале с 1623 г., лишен чина, позднее чин возвращен, умер 16 апреля 1625) кн. Иван Федорович Хованский (умер 15 сентября 1624) кн. Иван Васильевич Голицын (в опале с сентября 1624, умер в ссылке в Перми, в 1626) кн. Дмитрий Тимофеевич Трубецкой (умер 24 июня или июля 1625 на воеводстве в Тобольске) кн. Данила Иванович Шебановский Долгоруков (умер 9 августа 1626) кн. Иван Михайлович Воротынский (постригся 5 декабря 1626, умер 8 января 1627) кн. Федор Иванович Дудин Лыков (умер? на рубеже 1626 - 1627) Петр Петрович Меньшой Головин (умер 14 декабря 1627) кн. Григорий Петрович Ромодановский (умер 18 января 1628) кн. Даниил Иванович Мезецкой (умер ок. 17 июля 1628) кн. Иван Иванович Меньшой Одоевский (умер 9 августа 1628) кн. Андрей Васильевич Сицкий (умер 24 апреля 1629) Василий Петрович Морозов (умер 9 марта 1630) кн. Владимир Тимофеевич Долгоруков (умер в 1633 г., до 17 июля)
К 1 октября 1633 года (смерть Филарета) К октябрю 1633 г. Боярская дума состояла из 24 чел. - 13 бояр, 8 окольничих, 1 думного дворянина и 2 думных дьяков
Бояре: И. Н. Романов, кн. И. Б. Черкасский, кн. И. И. Шуйский, кн. Д. М. Черкасский, Ф. И. Шереметев, кн. Ю. Я. Сулешев, М. Б. Шеин, кн. Б. М. Лыков, кн. Д. М. Пожарский, кн. А. Ю. Сицкий, С. В. Головин, кн. А. В. Хилков, М. М. Годунов
Окольничие: Ф. Л. Бутурлин, А. В. Измайлов, кн. Г. К. Волконский, Л. И. Долматов-Карпов, кн. А. М. Львов, Л. С. Стрешнев, кн. С. В. Прозоровский, В. Г. Коробьин
Думные дворяне: Г. Г. Пушкин
+ думные дьяки И. А. Гавренев, И. К. Грязев
Изменения в 1633 - 1645 годах
Вошли / повышены: Михаил Михайлович Салтыков (снова окольничий с 3 января 1634, боярин с 17 марта 1641) Борис Иванович Морозов (в бояре из комнатных стольников с 6 января 1634) Василий Иванович Стрешнев (окольничий с 6 января 1634) Борис Михайлович Салтыков (снова боярин с 12 января 1634) кн. Иван Андреевич Голицын (боярин со 2 февраля 1634) Иван Петрович Шереметев (боярин со 2 февраля 1634) Федор Степанович Стрешнев (окольничий со 2 февраля 1634) Иван Васильевич Морозов (боярин с 1 марта 1634) Лукьян Степанович Стрешнев (в бояре из окольничих, 1 марта 1634) кн. Алексей Михайлович Львов (в бояре из окольничих, 5 июля 1634) Степан Матвеевич Проестев (думный дворянин с 5 июля 1634, окольничий с 19 июля 1635, снова окольничий с апреля? 1644) кн. Федор Федорович Меринок Волконский (окольничий с 8 июля 1634) кн. Петр Александрович Репнин (боярин с 5 мая 1635) Федор Васильевич Щепин Волынский (окольничий с 6 июня 1635) кн. Андрей Федорович Литвинов-Мосальский (окольничий с 25 июля 1635) кн. Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский (окольничий с 6 августа 1635) Томило Иудич (Юдич) Луговской (думный дворянин с 21 декабря 1635) Никита Дмитриевич Обиняков Вельяминов (окольничий с 15 августа 1637) Глеб Иванович Морозов (в бояре из комнатных стольников, 25 декабря 1637) кн. Андрей Андреевич Голицын (боярин с 6 января 1638) кн. Юрий Андреевич Сицкий (в бояре из комнатных стольников, 15 мая 1638) кн. Борис Александрович Репнин (боярин с 6 января 1640) кн. Никита Иванович Одоевский (в бояре из комнатных стольников, 12 января 1640) Василий Петрович Шереметев (боярин с 17 марта 1641) Иван Васильевич Биркин (думный дворянин с 17 марта 1641) Мирон Андреевич Вельяминов (окольничий с 27 апреля 1641) Григорий Гаврилович Пушкин (думный дворянин с 26 мая 1644, окольничий с 27 ноября 1644)
Выбыли: Семён Васильевич Головин (умер 10 января 1634) кн. Григорий Константинович Волконский (умер 14? апреля 1634) Михаил Борисович Шеин (казнен 28 апреля 1634) Артемий Васильевич Измайлов (казнен 28 апреля 1634) Василий Гаврилович Коробьин (умер 6 февраля 1635) Гаврила Григорьевич Пушкин (осенью 1637 постригся, умер после мая 1641?) Томило Иудич (Юдич) Луговской (постригся 25 января 1638) кн. Иван Иванович Шуйский (умер в феврале 1638) Никита Дмитриевич Обиняков Вельяминов (умер в июне - июле 1638) кн. Андрей Андреевич Голицын (умер 22 сентября 1638) Матвей Михайлович Годунов (умер в 1639, после 12 февраля) Федор Леонтьевич Бутурлин (умер между октябрем - ноябрем 1639 и январем 1640) Иван Никитич Романов (умер 18 июля 1640) Мирон Андреевич Вельяминов (умер в июле - августе 1641) кн. Иван Борисович Черкасский (умер 2 апреля 1642) кн. Дмитрий Михайлович Пожарский (умер 20 апреля 1642) Иван Васильевич Биркин (постригся осенью 1642) Лев Иванович Долматов-Карпов (умер 23 декабря 1642) кн. Борис Александрович Репнин (умер 27 января 1643) кн. Юрий Яншеевич Сулешев (умер 8 марта 1643) Степан Матвеевич Проестев (в опале с октября 1643) кн. Андрей Васильевич Хилков (умер в феврале 1644) кн. Алексей Юрьевич Сицкий (умер 5 июля 1644)
К 13 июля 1645 года (смерть Михаила Федоровича) К июлю 1645 г. Боярская дума состояла из 29 чел. - 15 бояр, 9 окольничих, 1 думного дворянина и 4 думных дьяков
Бояре: кн. Д. М. Черкасский, Ф. И. Шереметев, кн. Б. М. Лыков, Б. М. Салтыков, Б. И. Морозов, кн. И. А. Голицын, И. П. Шереметев, И. В. Морозов, Л. С. Стрешнев, кн. А. М. Львов, Г. И. Морозов, кн. Б. А. Репнин, кн. Н. И. Одоевский, М. М. Салтыков, В. П. Шереметев
Окольничие: кн. С. В. Прозоровский, В. И. Стрешнев, Ф. С. Стрешнев, кн. Ф. Ф. Волконский, Ф. В. Волынский, С. М. Проестев, кн. А. Ф. Литвинов-Мосальский, кн. В. П. Ахамашуков-Черкасский, Г. Г. Пушкин
Думные дворяне: Ф. Ф. Лихачев
+ думные дьяки И. А. Гавренев, М. Данилов, Г. В. Львов, М. Волошенинов
А. П. Павлов Думные и комнатные люди царя Михаила Романова: просопографическое исследование
3-я частьЗемлевладение знати читать дальше Земельный вопрос в начале царствования Во второй половине XVI - первой половине XVII вв. в характере землевладения боярской элиты произошли существенные изменения. В последней трети шестнадцатого столетия естественный процесс распада родового княжеско-боярского землевладения был значительно ускорен опричниной и прочими деяниями Ивана Грозного, нанесшими сокрушительный удар по родовому землевладению знати. Родовые вотчины смогли сохранить преимущественно представители знати служившие в опричнине и пользовавшиеся расположением царя Ивана. К концу XVI в. характер крупного боярского землевладения определяла уже не столько родовая, сколько жалованная вотчина. В годы Смуты противоборствующие правительства активно жаловали своих сторонников поместьями и вотчинами, практикуя, в частности, и возврат родовых вотчин, конфискованных в годы опричнины. Руководствуясь сиюминутными политическими задачами, правительства Смутного времени часто допускали разнообразные злоупотребления при наделении землей своих сторонников. В раздачу шли как дворцовые, черные и порозжие земли, так и владения политических противников - «изменников», состав которых разные правительства, естественно, определяли по-разному. Наиболее видные и энергичные деятели добивались для себя крупных земельных дач и окладов (зачастую «свыше меры»), в то время как остальная часть «дворянства» страдала от безземелья (значительная его часть в результате потрясений Смутного времени утратила и крепости на свои земельные владения). Имели место и прямые захваты земель «сильными людьми». Все это вызывало значительную путаницу в поземельных отношениях и порождало серьезное напряжение внутри служилого «сословия». Преодоление порожденного Смутой кризиса землевладения стало одной из главных задач начала царствования Михаила Федоровича. В целом, общий принцип был таков - пожалования царя Василия признавались законными, Сигизмунда и (в целом) Вора - нет, и подлежали конфискации (чем занималось уже «правительство всея земли»). Отношение к пожалованиям «при боярех» (правительствами ополчений) было более сложным - с одной стороны правительство не могло не учитывать заслуг разных лиц в деле очищения государства, с другой - щедрые раздачи поместий и вотчин участникам ополчений усугубляли неравномерность распределения земель внутри служилого «сословия» и вели к истощению фонда дворцовых земель (только верхней части государева двора - участникам очищения Москвы, было роздано 45 500 десятин дворцовых земель в Замосковном крае). С целью ревизии земельных владений к маю 1613 г. был составлен земляной боярский список - список членов государева двора с указанием характера, размеров и происхождения их владений. На первых порах, однако, правительство Михаила Федоровича ограничилось лишь отпиской на государя некоторых владений бывших тушинцев. Параллельно делались новые щедрые пожалования - царским родственникам и фаворитам (Салтыковым, кн. Лобанову-Ростовскому, Ф. И. Шереметеву и пр.) и обедневшим за время Смуты рядовым членам государева двора. Правительством «всея земли» помимо прочего в широком масштабе практиковался и перевод поместий в вотчину - «за московское очищение» (по примеру наград «за осадное сидение» при царе Василии). Эти пожалования также поначалу признавались правительством царя Михаила. Решительный поворот в земельной политике нового правительства наметился осенью 1613 г. 30 ноября Дума приняла приговор, согласно которому данные за «московское очищение» вотчины полагалось переводить в поместья в соответствии с поместными окладами, а у пытающихся такие вотчины утаить - отписывать их на государя. Это постановление последовательно проводилось в жизнь, исключение было сделано только для Д. М. Пожарского и К. Минина, сохранивших полученные ранее вотчины (но уже по грамотам от царя Михаила). В дальнейшем правительство признавало за владельцами только возвращенные «при боярех» родовые вотчины и вотчины данные за службу при царе Василии. Примерно с этого же времени (вероятно с осени 1613 и во всяком случае не позднее 1614/15 г.) по государеву указу и боярскому приговору начался пересмотр «боярских» поместных дач - отписывались прежде всего дачи превышающие поместные оклады и поместья данные из дворцовых земель (за исключением испомещенных беженцев из занятых врагом городов - смолян и пр.). В целом, по мнению автора, проведенная правительством ревизия поместных и вотчинных дач способствовала более равномерному распределению земли внутри служилого «сословия» и его консолидации. Огромное влияние на последующее развитие русского землевладения оказал изданный весной 1610 г. указ царя Василия разрешавший московским «осадным сидельцам» переводить часть поместья (20 четей из каждых 100) в вотчину. Был составлен и список «осадных сидельцев» - Осадный список 118 году, на основании которого производилась выдача жалованных грамот на вотчины. Выслуженная вотчина была известна в России и ранее, однако именно после 1610 г. она становится массовым явлением. Правительство Михаила Федоровича признавало законность этих пожалований и продолжило и завершило их раздачу. Опыт царя Василия был вскоре использован и правительством царя Михаила - в 1618 г. за новое «осадное сиденье» и службы «в королевичев приход» также было разрешено переводить 1/5 часть поместья в вотчину. Реализация обоих указов привела к значительному расширению вотчинного землевладения - общий размер последнего увеличился примерно вдвое, оно распространилось на районы в которых ранее отсутствовало. Значительно возросло и число вотчинников - по указу 1610 г. вотчины получили примерно 2 500 чел., по указу 1618 г. - примерно 1 500 чел. Представители боярской и придворной элиты при получении выслуженных вотчин имели преимущество - размеры их определялись не с окладов (20 четей на каждые 100), а по усмотрению государя. Произошли изменения и в географии землевладения. Городовые корпорации, утратившие свои земли в занятых поляками и шведами уездах на западе, испомещались на черных и дворцовых землях в новых уездах, в основном к северу и востоку от Москвы. В этих же, наименее пострадавших в ходе Смуты уездах, в первую очередь раздавались и новые поместья и вотчины. Так, из 1 513 выслуженных вотчин полученных по указу 1618 г. 1 176 (77,7%) располагались в восточных и северо-восточных уездах*, в южных уездах было роздано всего 112 вотчин (7,4%, из них почти половина в Рязани - 60), в западных - 93 (6%) уездах. Еще 24 вотчины было получено в Московском уезде (1,6%) и всего 7 вотчин в северо-западных уездах. Наибольшее число вотчин было пожаловано в Галичском (188), Вологодском (152), Ярославском (83) и Костромском (73) уездах. Преимущественно в восточных и северо-восточных уездах располагались и выслуженные вотчины верхушки служилого «сословия» (думных и московских чинов - стольников, стряпчих и московских дворян). Из 514 вотчин, пожалованных по указу 1618 г. представителям этой группы, 391 (77,6%) располагалась в северных и восточных уездах, 51 вотчина (10,1%) в южных, 32 (6,3%) в юго-западных, 18 (3,6%) в западных, в 11(2%) в Московском и только одна в северо-западных уездах.
* Землевладельцы стремились переводить в вотчину наиболее благополучные экономически поместья, а таковыми были прежде всего владения в этих уездах.
Характер и эволюция землевладения знати Процесс распада родового землевладения, по мнению автора, продолжался и в этот период. Представители княжеско-боярской знати продолжали вроде бы и в XVII в. владеть старинными родовыми землями, однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что большая часть этих владений сосредоточилась в их руках не в результате естественного процесса родового наследования (прерванного по большей части во времена Грозного), а благодаря возвращению родовых вотчин правительствами Смутного времени и Михаила Федоровича - в качестве пожалований за заслуги и в силу близости ко двору. При этом возвращались нередко не «прямые» отцовские и дедовские вотчины, а земли довольно дальних сородичей. Так, кн. Б. А. Репнину-Оболенскому были пожалованы выморочные вотчины других ветвей Оболенских - Овчининых, Турениных и т. п. В то время как видным боярам и придворным возвращались их родовые вотчины, менее значительные лица и роды продолжали утрачивать свои родовые земли (кнн. Гундоровы, Жировые-Засекины и пр.). Еще более значительный урон родовому землевладению наносил продолжавшийся процесс угасания родов старинной аристократии. В царствование Михаила Федоровича пресеклись роды Мстиславских и Шуйских*, ветви Ярославских князей - Сицкие, Ушатые, Шестуновы, видные ветви Ростовских (Катыревы и Бахтеяровы), Оболенских (Кашины, Туренины, Тростенские) и Стародубских (Ковровы, Татевы) князей. Пресеклись род Тверских князей (со смертью последнего кн. Телятевского) и старомосковский боярский род Третьяковых-Головиных и т. д. Старинные родовые владения пресекшихся родов переходили в казну, монастыри или в руки представителей других родов и только в особых случаях (и в качестве государева пожалования) - в руки единородцев. Одновременно, впрочем, рост материального благосостояния знати в первой половине XVII в., позволил ей более активно пользоваться правом родового выкупа вотчин у монастырей. Вотчины выкупали многие видные представители знати - кнн. И. И. Шуйский, Б. М. Лыков, А. Ю. Сицкий, Прозоровские и др. В условиях упадка родового землевладения все большее значение приобретают новые вотчинные приобретения - выслуженные, купленные, приданые и закладные вотчины. Даже у крупнейших землевладельцев старых родов они составляли значительную часть владений. Так, у Ф. И. Мстиславского из 35 524 четей вотчинной земли 15 648 четей (44%) приходилось на выслуженные при царях Василии и Михаиле вотчины, у И. Н. Романова их доля доходила до примерно 40%, у В. П. Морозова - до 35% у князей Одоевских - до половины и т. д. У менее значительных лиц доля новых вотчин была еще выше, а у новых родов, выдвинувшихся в ходе царствования (Черкасские, Сулешевы, Стрешневы) земельные владения почти целиком состояли из новых жалованных / выслуженных и купленных вотчин и крупных поместий. У большинства прочих представителей служилой знати и верхов дворянства новые вотчинные приобретения также преобладали над старыми родовыми - по подсчетам Е. Д. Сташевского на 1632 г. вотчинное землевладение московских дворян на 43% создавалось выслугой, на 31% - куплей, закладом, завещанием и приданым и только 14% вотчин были родовыми. Купленные вотчины приобретались не только у других владельцев, но и у казны (из порозжих земель) и из собственных поместий. Продажа порозжих земель Московского уезда в вотчину была разрешена еще указом Грозного в 1572/73 г. В феврале 1628 г. нормы этого указа были подтверждены царем Михаилом, а соответствующая практика распространена и на Дмитровский, Рузский и Звенигородский уезды. Распространение подобной практики на всю территорию страны связывается обычно с Соборным уложением 1649 г., однако фактически продажа порозжих земель из Поместного приказа в вотчину в разных уездах (Переславский, Угличский, Ярославский и др.) практиковалась уже с конца 20-х. Продавались также и дворцовые земли, как пустоши, так и населенные. Практиковалась также и продажа землевладельцам в вотчину их собственной поместной земли. Во избежание злоупотреблений были введены некоторые ограничения - по указам 1629 г. подобная продажа запрещалась без «государева имянного приказу», а выкупившие подмосковные поместья лишались права на получение нового поместья под Москвой. Наиболее активно вотчины покупали «сильные люди» - виднейшие бояре, придворные и приказные деятели и активизация покупок обычно была связана с возвышением служилого человека, получением им думного ил придворного чина. В географии землевладения знати, как уже отмечалось, произошли изменения - за счет существенного расширения ее владений (в том числе и вотчинных) в уездах к северу и востоку от столицы. При этом правительство стремилось ограничить доступ знати и московских чинов к землям южных и некоторых других уездов. Указы 1619 и 1637 гг. запрещали им приобретать земли в ряде южных «заказных» городов, приобретенные здесь ранее земли отписывались на государя. Аналогичный запрет известен и для Алатырского уезда (уложением изданным до 1640/41 гг.). Московским чинам запрещалось владеть поместьями в Новгороде (при переводе новгородца в московские чины новгородское поместье следовало отписывать), хотя видимо не возбранялось иметь здесь вотчины. Перечисленные ограничения, впрочем, соблюдались не всегда. Правительство Михаила Федоровича продолжало практику наделения членов государева двора поместьями в Подмосковье, руководствуясь нормами и принципами определенными законодательством XVI в. (указ об испомещении «избранной тысячи» и указ 1586/87 г.). Из-за значительного увеличения численности двора и нехватки земли основное внимание уделялось обеспечению поместьями верхушки двора - на конец 20-х думные люди и высшие придворные были испомещены под Москвой практически в полном составе, подмосковными поместьями владела большая часть дьяков, почти половина стольников и дворян московских, менее трети стряпчих и только 7,5% жильцов и 5% выборных дворян. Средний размер поместий у бояр составлял 240 четей (при норме 200 четей), у окольничих - 140 четей (150), у стольников - 90 (100), дворян московских - 85,5 (100), стряпчих - 69,5(100), жильцов - 66,4 (50), выборных дворян - ок. 60 (50), дьяков - 80 (100), патриарших стольников - 65,8**. У наиболее видных бояр размеры поместий намного превышали норму - у кн. И. Б. Черкасского имелось под Москвой в общей сложности 956 четей поместной земли, у Ф. И. Шереметева - 728. Основная масса вотчинных земель в Подмосковье также находилась в руках представителей верхнего слоя двора. Средний размер подмосковных вотчинных владений у бояр составлял ок. 400 четей, у окольничих - 250, у стольников - 183, у дворян московских - 130, у стряпчих - 132, у жильцов - 68, у выборных дворян - 84,8 четей, у патриарших стольников - 134. У крупнейших вотчинников размер владений был существенно больше - за И. Н. Романовым числилось 1 455 четей, за Ф. И. Шереметевым - 538 четей и т. п. На 1638 г. среди думных и московских чинов, дьяков, вдов значительных лиц и пр. имелось примерно 160 крупных землевладельцев (1 000 и более четей вотчинной и поместной земли)***. Среди них доминировали видные представители старой и новой боярской знати (ок. 100 чел.) - кн. Буйносовы-Ростовские, Бутурлины, Вельяминовы, кн. Волконские, Волынские, кн. А. И. Воротынский, кн. Гагины-Великие, Годуновы, кн. Голицыны, Головины, кн. Долгоруковы, Измайловы, Карповы-Долматовы, кнн. Катыревы-Ростовские и Куракины, Колычевы, сибирский царевич Андрей Кучумович, кнн. Лобановы-Ростовские, Лыковы, Львовы и Мезецкие, Морозовы, кн. Мосальские, старица Ирина Ивановна (сестра кн. Ф. И. Мстиславского), Нагие, кн. Одоевские, Плещеевы, кнн. Пожарские Прозоровские и Пронские, Пушкины, кн. Репнины, И. Н. Романов, кн. Ромодановские, Салтыковы, кн. Сицкие, Стрешневы, кнн. Сулешевы, Телятевские, Темкины-Ростовские, Троекуровы, Трубецкие, Урусовы, Хилковы, Хованские, Черкасские и Шейдяковы, Шереметевы, кн. Щербатовы. Среди прочих лиц, выходцев из «дворянских» родов, в состав крупных землевладельцев входили думные чины, высшие придворные и их сыновья (С. М. Проестев, И. М. Аничков, И. В. Биркин, И. Т. Грамотин, И. А. Гавренев и др.), некоторые приказные дьяки (Григорий Нечаев, Гаврила Леонтьев и др.), а также ряд представителей столичного дворянства тесно связанных с придворными кругами (Ф. М. Толочанов, Н. С. Собакин, Б. М. Дубровский, родственные Романовым Боборыкины и Лодыгины, близкие к Романовым Погожие и пр.) или отличившихся на служебном поприще и видный представитель купечества - гость Надея Светешников. По подсчетам автора на думного человека или высшего придворного приходилось в среднем по 3 400 четей (41 чел, 139 550 четей поместной и вотчинной земли), на стольника - по 737 четей, стряпчего - по 322 чети, дворянина московского - по 357 четей, на жильца - по 219 и на дьяка - по 404 чети****. Дворов (по подсчетам А. И. Яковлева) приходилось в среднем, на каждого думного / высшего придворного - 520 (всего 21 374), на стольника - 78, стряпчего - 24, дворянина московского - 29, жильца - 14, дьяка - 30. Соответственно, на каждые 100 четей земли у думного / высшего придворного приходилось 15,3 двора, у стольника - 10,45 двора, стряпчего - 7,45 двора, дворянина московского - 6,76 двора, жильца - 6,26 двора, дьяка - 7,5 двора. Таким образом, верхушка государева двора значительно превосходила нижнюю «дворянскую» его часть и по размеру земельных владений и (хотя и в меньшей степени) по населенности (и соответственно хозяйственному потенциалу) этих владений. В последующие годы, на фоне общего возрождения экономики страны, населенность владений служилых людей росла, особенно заметно - у виднейших бояр и придворных. Так, по данным росписи земельных владений думных людей 1647/48 г., число дворов во владениях Н. И. Романова (сына и наследника И. Н. Романова) увеличилось примерно вдвое - с примерно 3 379 дворов в 1638 г. до 7 012 дворов в 1647/48 г. (при сохранении общего размера владений почти на том же уровне), в 2,5 раза за то же время выросло число дворов во владениях кн. Я. К. Черкасского (наследника кн. И. Б. Черкасского) - с 1 986 до 5 173 (также при сохранении примерно того же размера владений) и т. д. Помимо доходов от своих земельных владений и разнообразной хозяйственной деятельности (торгов, кабаков, мельниц и т. д.) в них, значительные средства (сотни и тысячи рублей) приносили знати «кормления» в приказах и на воеводствах в городах. Придворные и разного рода ближние люди регулярно получали подарки и казны по именным государевым приказам - видные бояре и «комнатные» люди на десятки и сотни рублей ежегодно. В целом, прослеживается прямая зависимость между личной служебной активностью, положением при дворе и придворной конъюнктурой и материальным благополучием и состоянием земельных владений знати. Сохраняли и наращивали земельные владения преимущественно наиболее видные и близкие ко двору семейства. Представители знатных фамилий не сделавшие успешной карьеры и не обладавшие достаточными придворными связями не отличались и крупными земельными богатствами, не слишком выделяясь на фоне общей массы московского дворянства и нередко растрачивая и уже имеющиеся земельные владения. Существенные различия в обеспеченности земельными богатствами могли наблюдаться даже в рамках одного рода (за Л. А. и И. А. Плещеевыми на 1638 г. числилось 850 дворов, почти столько же, сколько за другими 35 представителями рода и т. п.) Подобная зависимость порождала известную неустойчивость крупного боярского землевладения. В условиях упадка родового землевладения усиливалось значение царского пожалования. Однако наиболее щедрые земельные пожалования получал довольно узкий круг ближних царских родственников и фаворитов, а также лиц выдвинувшихся благодаря выдающимся личным (военным и дипломатическим) заслугам. Со смертью или опалой этих лиц значительная часть их земельных владений выходила из рода (Д. М. Пожарский, Ф. И. Шереметев, М. Б. Шеин и др.), а место ушедших со сцены лиц и родов занимали новые царские родственники и фавориты. Зависимость землевладения от службы и придворной конъюнктуры, отсутствие гарантий неприкосновенности земельной собственности перед лицом верховной власти способствовали изменчивости состава крупных землевладельцев - русская боярская знать не представляла собой достаточно устойчивого слоя крупных земельных магнатов, способного ограничить власть монарха.
* К концу правления Михаила Федоровича из старых «больших» родов сохранились только Воротынские , Одоевские, Трубецкие, Голицыны, Куракины. ** Жильцы и выборные дворяне нередко наследовали поместья отцов - московских дворян, а позднее и сами получали более высокие чины, отсюда и превышение нормы. *** К особо крупным автор, вслед за Сташевским, относит владельцев 5 000 и более четей. **** От стольников и ниже данные неполные, из-за неполноты источника - материалов Приказа сбора ратных людей на 1638 г. У московских дворян сохранились лишь данные по нижней, менее обеспеченной части списка, т. е. реальная их обеспеченность была выше указанной.
Землевладение некоторых видных лиц царствования читать дальшеПо приложению из 2-го тома.
1) Ф. И. Мстиславский На 1613 г. - 32 606 четей вотчин, ко времени смерти (1622) - 35 524 чети вотчин (поместья не указаны), из них 44% выслуженные. После смерти князя род пресекся и земли распределены между наследниками или отошли в казну.
2) Воротынские За боярином И. М. Воротынским на 1613 г. - 6 600 - 10 000 четей вотчин и 665 четей поместий; за его сыном и наследником Алексеем Ивановичем Воротынским (умер в 1642) на 1638 г. - 12 365 четей вотчин и поместий (1 522 двора); за внуком, боярином Иваном Алексеевичем (умер в апреле 1680, род пресекся) - 4 609 дворов на 1678 г.
3) Одоевские На 1613 г. за И. Н. Большим, И. Н. Меньшим и сыном последнего И. И. Меньшим числилось 4 892 чети поместий и вотчин, земли всех троих унаследовал сын И. Н. Большого Н. И. Одоевский. На 1638 г. за ним было 4 928 четей поместий и вотчин (876 дворов).
4) Трубецкие На 1613 г. за боярином А. В. Трубецким - 3 487 четей (2 000 вотчин и 1 487 поместий), за боярином Д. Т. Трубецким - 3 089 четей старых вотчин и поместий (1 996 + 1 093) и св. 12 596 четей (не считая Ваги) полученных «при боярех» и вскоре отписанных. При браке с кнг. Анной Васильевной Воронцовой он получил 3 115 четей приданых вотчин. После смерти князя к ней отошла большая часть его земель, на 1638 г. - 4 354 чети вотчин и поместий (726 дворов). За единственным оставшимся к концу царствования Михаила Трубецким - кн. Алексеем Никитичем числилось 3 210 четей вотчин и поместий (1 930 + 1 280).
5) Голицыны За сидевшем в польском плену боярином В. В. Голицыным на 1613 г. числилось 1 825 четей вотчин и поместий (925 + 900), за его братом боярином И. В. Голицыным - 4 187 четей (2 956 + 1 231), после опалы последнего в 1624 г. его земли были отписаны и в род большей частью уже не вернулись. За представителями другой, старшей, ветви Голицыных - Иваном и Андреем Андреевичами, вместе с матерью на 1613 г. числилось 1 913 четей (1 058 старых вотчин, 613 четей старых поместий и 241 четь новых дач 1613 г.). На 1638 г. за боярином И. А. Голицыным «в городах» (т. е. без Московского уезда) числилось 2 797 четей (427 дворов), за боярином А. А. Голицыным - 3 144 чети (374 двора).
6) Куракины За боярином И. С. Куракиным на 1613 г. числилось 3 586 четей вотчин, после опалы в 1620 г. часть его земель была отписана, а после смерти в 1632 г. (и пресечении старшей ветви рода) вышла из рода. За представителем младшей ветви рода, боярином А. П. Куракиным, на 1613 г. было 1 749 четей (595 + 875 четей старых вотчин и поместий и 279 четей дано «при боярех»). За его внуками (детьми старшего сына) Федором и Василием Семеновичами на 1613 г. было 2 150 четей вотчин и поместий (1 400 + 750), а за Григорием Семеновичем на 1638 г. - 689 / 862 чети.
7) Хованские Хованские к началу XVII в. не были крупными землевладельцами. За будущим боярином И. А. Большим Хованским на 1613 г. числилось 620 четей (из которых 106 старые вотчины, остальное дано «при боярех»). У другого будущего боярина, представителя младшей ветви рода, И. Ф. Хованского на 1604 г. имелось 1 100 четей и к концу жизни видимо ненамного больше.
8) И. И. Шуйский Земли Шуйских после свержения царя Василия были отписаны в казну, но затем в значительной мере возвращены последнему представителю рода - кн. И. И. Шуйскому, за которым числилось не менее 14 000 четей вотчин и 1 600 четей поместий. После его смерти эти земли были разделены между наследниками из других родов или отошли в казну.
9) Пожарские Виднейший представитель рода Д. М. Пожарский на 1613 г. имел 4 350 четей, но из них лишь 1 445 четей старых и данных при царе Василии вотчин и (вместе с матерью и сестрой) 405 четей старых поместий + 1 600 четей вотчин и 900 четей поместий данных «при боярех». Данные «при боярех» земли князь сохранил и позднее, существенно расширив свои владения за счет новых пожалований и покупок. К 1642 г. за ним числилась 8 641 четь из которых к «старинным» вотчинам относилось 2 157 четей (фактически часть из них была получена после Смуты). Сыновья Пожарского не смогли сохранить его земли в полной мере - часть из них была отписана в казну.
10) Ромодановские Окольничий и боярин Г. П. Ромодановский на 1613 г. имел 1 873 чети вотчин и поместий (1 680 + 193).
11) Хилковы За боярином А. В. Хилковым на 1638 г. «в городах» числилось 1 999 четей вотчин и поместий.
12) Троекуровы За будущим боярином И. Ф. Троекуровым на 1613 г. было 2 482 чети (930 четей старых вотчин + 952 даны «при боярех» и 600 четей поместий данных царем Михаилом).
13) Сицкие Служившие в опричнине Сицкие при Грозном сумели сохранить свои старые родовые вотчины, при Годунове они попали в опалу вместе с Романовыми и их земли были отписаны, но в Смуту вернулись в род. На 1613 г. за боярином А. Ю. Сицким было 4 263 чети (2 156 старых и приданых вотчин + 1 824 чети дано «при боярех» + 283 чети старых поместий), всего же за Сицкими числилось 8 719 четей ( в т. ч. 7 483 чети старых вотчин, в основном в Ярославском уезде). К 1638 г. основные владения рода сосредоточились в руках бояр А. Ю. Сицкого («в городах» 9 054 четей и 829 дворов + неучтенная алатырская вотчина в 692 чети) и Ю. А. Сицкого (4 550 четей, 349 дворов). После смерти обоих в 1644 г. род пресекся и его земли большей частью отошли в казну.
14) Хворостинины Окольничий И. Д. Хворостинин на 1604 г. имел ок. 3 500 четей вотчин и поместий.
15) Прозоровские Будущий окольничий С. В. Прозоровский на 1613 г. вместе с братом владел 2 910 четями старых и данных по указу 1610 г. вотчин и поместий (1 604 + 1 306) и новыми вотчинами полученными благодаря «дружбе» с И. Заруцким (всего старых и новых земель св. 4 305 четей). Последние были позднее у братьев отписаны. На 1638 г. за С. В. Прозоровским числилось «в городах» 2 524 чети и 149 дворов.
16) Бахтеяровы - Ростовские За боярином В. И. Бахтеяровым - Ростовским на 1613 г. было 2 736 четей (1 168 - старых вотчин, 454 - старых поместий, 1 114 новых дач «при боярех»).
17) Лобановы - Ростовские За будущим боярином А. Ф. Лобановым-Ростовским на 1613 г. было 1 950 четей (750 - старых вотчин и 1 200 четей поместья данных царем Михаилом).
18) Репнины - Оболенские Репнины в начале царствования не были богатыми землевладельцами - будущий боярин П. А. Репнин на 1613 г. владел 434 четями (134 чети старых вотчин и 300 - поместий новой дачи). На 1638 г. за ним была уже 1 101 четь «в городах» (102 двора + неучтенная приданая вотчина в 28 дворов). Его более успешный брат Б. А. Репнин на 1638 г. имел 2 343 чети (199 дворов), а на 1647/48 г. - 718 дворов.
19) Лыковы - Оболенские За виднейшим представителем Лыковых - Б. М. Лыковым на 1613 г. было 3 084 чети (1 579 вотчин + 1 505 поместий). На 1638 г. вотчин и поместий «в городах» - 7 770 (800 дворов и 1 004 крестьянина и бобыля). После смерти боярина не имевшего мужского потомства его земли были разделены наследниками. Прочие представители этого рода не были крупными землевладельцами.
20) Долгоруковы - Оболенские Многочисленные Долгоруковы не были крупными землевладельцами. Сын и основной наследник представителя старшей ветви рода окольничего Д. И. Долгорукова - Шебановского на 1638 г. владел 851 четью земли. За боярином В. Т. Долгоруковым на 1613 г. числилось 1 487 четей (187 - старых вотчин, 900 - старого поместья, 400 - новые дачи «при боярех»).
21) Мосальские За представителем старшей ветви рода будущим окольничим А. Ф. Литвиновым-Мосальским (умер в 166/64 г., род пресекся) на 1613 г. значились старинные вотчины, размер которых неизвестен и 372 чети поместья «новые дачи». На 1638 г. за ним была 3 441 четь поместий и вотчин (161 двор). За представителем одной из младших ветвей окольничим В. И. Шаней Клубковым-Мосальским на 1613 г. имелась родовая вотчина (ок. 1 600 четей?) и какие-то поместья?
22) Мезецкие За виднейшим представителем рода - окольничим и боярином Д. И. Мезецким на 1613 г. была 2 251 четь (791 четь старых вотчин и 1 460 - старых поместий).
23) Черкасские Черкасские, как и прочая выезжая знать, старинных вотчин не имели. И. Б. Черкасский на 1613 г. владел одними поместьями - 6 241 четью (2 513 четей дано при царе Василии и 3 728 - «при боярех»). На 1638 г. за ним было 13 192 чети вотчин и поместий «в городах» (1 986 дворов), на 1642 г. - 14 328 четей (в т. ч. 8 609 четей вотчин). После смерти боярина его земли частью отошли в казну, частью были унаследованы вдовой и двоюродным братом Я. К. Черкасским. Я. К. Черкасский на 1638 г. имел 1 974 чети (1 632 поместной и 342 - вотчинной земли), на 1647/48 г. - 5 173 двора. Представитель старшей ветви - боярин Д. М. Черкасский на 1604 г. имел всего 800 четей поместной земли, на 1613 г. - «старое поместье» (те же 800 четей?) и новых поместий данных «при боярех» - 3 334 чети, на 1638 г. - 6 753 чети вотчин и поместий «в городах» (821 двор), на 1647/48 г. - 1 868 дворов. Вотчинные владения боярина после его смерти отошли его троюродному брату Я. К. Черкасскому (3 377 четей). Будущий окольничий В. П. Ахамашуков-Черкасский на 1613 г. старых земель не имел, владея данным «при боярех» поместьем в 800 четей. На 1638 г. за ним числилось всего 760 четей (10 дворов) + 47 других поместных дворов «в городах», на 1647/48 г. - 181 двор.
24) Сулешевы За будущим боярином Ю. Я. Сулешевым на 1613 г. было 1 283 чети старого поместья, на 1638 г. - 4 013 четей вотчин и поместий «в городах» (776 дворов). После смерти князя в 1643 г. род пресекся, а его земли пошли в раздачу. Брат Ю. Я. Сулешева, кравчий В. Я. Сулешев на 1638 г. владел 2 347 четями вотчин и поместий в городах (346 дворов). Умер в 1641 г., большая часть его владений перешла к брату.
25) Романовы За боярином И. Н. Романовым на 1613 г. было 5 074 чети старых вотчин и поместий (4 626 + 448) и новые дачи «при боярех» размер которых неизвестен (позднее отписаны). На 1638 г. за ним было 17 215 четей вотчин и поместий «в городах» (3 202 двора и 4 124 чел.) + еще 261 казачий, стрелецкий, пушкарский, рассыльщиков двор (294 чел.). После смерти боярина в 1640 г. его земли перешли сыну - Никите Ивановичу (на 1647/48 г. - 7012 дворов). Крупной владелицей была и мать царя старица Марфа, помимо собственных (родовых и купленых) получившая еще и земли «на обиход».
26) Шереметевы Виднейший представитель этого рода Ф. И. Шереметев был богатым землевладельцем еще до Смуты - ок. 6 000 четей на 1604 г. На 1613 г. за ним было уже 9 124 чети только старых вотчин, на 1638 г. - 2 083 двора. После смерти боярина в 1650 г. большая часть его земель отошла зятю Н. И. Одоевскому и вышла из рода. За боярами И. П. и В. П. Шереметевыми на 1638 г. числилось 1 853 чети поместий и вотчин «в городах» (262 двора) и 80 дворов соответственно (за их младшим братом Борисом Петровичем - 68 дворов).
27) Морозовы За боярином В. П. Морозовым на 1613 г. была 5 561 четь (3 552 старых вотчин и 696 старого поместья + дано «при боярех» 1 403). После смерти боярина основная часть его земель перешла к сыну,боярину И. В. Морозову - на 1638 г. за ним было 4 983 четей (635 дворов). Представители младшей ветви рода - Морозовых-Поплевиных за время царствования Михаила также превратились в крупных землевладельцев. Б. И. Морозов уже к 1638 г. владел 5 527 четями вотчин и поместй (319 дворов, 485 чел.), его брат Г. И. Морозов - 2 478 четями (295 дворов).
28) Салтыковы Наиболее видные представители рода Б. М. и М. М. Салтыковы (сыновья умершего в 1608 г. окольничего Михаила Михайловича Кривого Салтыкова) к началу царствования не были крупными землевладельцами. Борис на 1613 г. владел 570 четями (500 четей старых и жалованных царями Василием и Михаилом вотчин и 70 четей подмосковного поместья) + жалованное царем Михаилом поместье (по дозору 1617/18 - 871 четь); Михаил - 983 четями (вотчин - 389 четей старых и 111 дачи царя Михаила + 483 чети поместья данного им же). После возвращения Филарета часть из этих земель была отписана, а после опалы в 1623 г. отписано и остальное. После возвращения из ссылки (1633 г.) земли братьям были возвращены, они приобретали новые и на 1638 г. за Борисом числилось 3 350 четей (462 двора), за Михаилом - 3 671 четь (571 двор) + неучтенные 303 чети и 31 двор. После смерти Бориса (1646 г.) его земли отошли брату и на 1647/48 г. М. М. Салтыков (с сыном Петром) был уже 7-м землевладельцем страны - 2 232 двора.
29) Шеины Боярин М. Б. Шеин после возвращения из плена получил назад свои старинные вотчины и щедро жаловался позднее (перед отправлением под Смоленск получил, например, огромное поместье - 2 387 четей). Общего размера его владений автор не приводит, всего к 1633 г. видимо св. 7 000 четей. Большая часть этих земель была позднее отписана в казну и вышла из рода.
30) Годуновы Годуновы после падения династии лишились большей части земельных богатств. За представителем младшей ветви рода боярином М. М. Годуновым на 1613 г. было всего 208 четей поместья, на 1638 г. - 1 238 четей (106 дворов). За окольничим Н. В. Годуновым на 1604 г. было ок. 2 000 четей, на 1613 г. - 1 042 чети старых вотчин. За окольничим С. С. Годуновым на 1613 г. ок. 1 000? четей.
31) Вельяминовы-Зерновы Вельяминовы-Зерновы и при своем сородиче Годунове не были богатыми землевладельцами, оставшись заурядными владельцами и при новом царствовании. Окольничий Н. Д. Обиняков Вельяминов на 1638 г. владел всего 388 четями поместной земли, будущий окольничий М. А. Вельяминов - 131 двором.
32) Бутурлины Бутурлины до Смуты не были богатыми землевладельцами. За наиболее видным представителем рода, окольничим Ф. Л. Бутурлиным на 1638 г. числилось 2 088 четей поместий и вотчин.
33) Плещеевы Наиболее заметны были представители младшей «новгородской» ветви - Л. А. и И. А Плещеевы, преуспевавшие во дворце и ставшие крупными землевладельцами - за Л. А. Плещеевым на 1638 г. было 2 703 четей вотчин и поместий (156 дворов) + 220 других дворов, вместе с сыновьями - 790 дворов; за И. А. Плещеевым на момент смерти в 1630 г. - 3 044 четей одних вотчин.
34) Головины Головины-Ховрины при Годунове попали в опалу и лишились своих владений, вернув их при Самозванце. За окольничим Ф. В. Головиным на 1613 г. имелось только 700 четей поместья, ко времени смерти в 1626 г. - 1 790 четей одних вотчин. За окольничим и боярином С. В. Головиным на 1613 г. числилось 1 195 четей (195 старых вотчин, 365 данных «при боярех», 35 четей старых и 600, данных при Михаиле поместий), позднее он увеличил свои владения. Боярин П. П. Меньшой Головин владел более чем 1300 четей вотчин.
35) Долматовы-Карповы За окольничим Л. И. Долматовым-Карповым на 1638 г. значилось 1 734 чети вотчин и поместий (237 дворов), за него племянником Ф. Б. Долматовым-Карповым - 1 456 четей и 165 дворов.
36) Нагие За боярином А. А. Нагим на 1613 г. числится только 535 четей поместья, за его братом боярином М. А. Нагим - 3 103 четей поместья.
37) Волконские За виднейшим представителем рода, окольничим Г. К. Волконским, к концу жизни (1634) числилось ок. 3 000 четей вотчин и поместий. За его троюродным братом, окольничим Ф. Ф. Меринком Волконским, на 1638 г. - 1 054 чети вотчин и поместий (125 дворов), на 1647/48 - 455 дворов.
38) Волынские За будущим окольничим Ф. В. Щепиным Волынским на 1613 г. значилось 750 четей (500 четей старых вотчин и 250 четей поместий данных «при боярех»), на 1638 г. - 1 405 четей
39) Пушкины Видную роль при дворе играли представители младшей ветви Пушкиных - думный дворянин Гаврила Григорьевич Пушкин и его потомки. За Гавр. Григ. Пушкиным на 1613 г. числилось всего 420 четей (20 четей старых вотчин и 400 - поместья данного царем Михаилом). За его сыновьями и наследниками на 1638 г. числилось 1 969 четей (150 дворов).
40) Измайловы За виднейшим из Измайловых - окольничим А. Б. Измайловым на 1613 г. числилось 3 886 четей (390 старых вотчин, 1 776 - старых поместий и 1 670 данных «при боярех» и вскоре отписанных). Позднее он существенно расширил свои владения, но все они были отписаны после опалы и казни.
41) Львовы За виднейшим представителем этого рода - будущим дворецким и боярином А. М. Львовым на 1613 г. числилось 1 339 четей (185 четей выслуженной вотчины по указу 1610 г. и 1 154 чети поместий данных «при боярех»), на 1638 г. уже 4 070 четей (719 дворов). Детей князь не имел и земли его достались племянникам и другой родне.
42) Стрешневы Стрешневы до своего возвышения крупными землевладельцами не являлись. Виднейший представитель рода окольничий и боярин В. И. Стрешнев на 1638 г. имел 2 046 четей вотчин и поместий (171 двор), а на 1647/48 г. - 1 467 дворов (11-е место). Отец царицы Евдокии, окольничий и боярин Л. С. Стрешнев на 1613 г. имел только поместье в Мещовском уезде, на, на 1638 г. за ним было уже 2 195 четей (848 дворов, 1 193 чел.), на 1647/48 г. - 1 563 двора. За его старшим братом, царицыным дворецким, окольничим и боярином Ф. С. Стрешневым на 1638 г. было 866 четей (138 дворов), на 1647/48 г. - 577 дворов.
43) «Небоярские» роды Думные чины получило всего 7 человек, не принадлежащих к старым или новым боярским родам (трое - окольничих и четверо - думных дворян). За сыновьями и наследниками окольничего А. И. Зюзина на 1632/33 г. числилось 3 757 четей вотчин и поместий. За сыном и наследником окольничего В. Г. Коробьина на 1638 г. - 2 003 чети (166 дворов). За будущим окольничим С. М. Проестевым на 1613 г .числилось 1 462 чети старых вотчин и поместий (1 158 + 304) и 1 875 четей данных «при боярех» (видимо вскоре отписаны). На 1638 г. за ним было 1 947 четей (404 двора, 1 016 чел.). Был последним представителем рода и его земли перешли другим владельцам. Думный дворянин Кузьма Минин за свои заслуги получил обширные вотчины и поместья - всего примерно 3 616 четей (1 697 четей вотчин и 1 919 поместья). После его смерти вотчины наследовал сын Нефед, а поместье было отписано в казну. За ясельничим и думным дворянином И. В. Биркиным на 1638 г. было 1 082 чети «в городах» (127 дворов). За бывшим думным дьяком и думным дворянином Т. Ю. Луговским на 1638 г. - 605 четей (438 или 366 дворов), вмесе с сыном которому он видимо передал часть земель - 1 619 четей (606 или 534 двора). За думным дьяком и думным дворянином Ф. Ф. Лихачевым на 1638 г. 854 чети «в городах» (166 дворов), но часть земель он видимо к этому времени уступил родственникам.
44) Думные дьяки За И. Т. Грамотиным на 1638 г. - 1 157 четей «в городах» (821? двор, 1 190 чел.). За наследниками Е. Г. Телепнева на 1638 г. - более 1 427 четей (153 двора). За И. А. Гавреневым на 1638 г. 1 351 четь «в городах» (264 двора), на 1647/48 г. - 796 дворов (16-е место). За вдовой И. К. Грязева на 1638 г. - 731 четь + еще 137 дворов. За М. Ф. Даниловым на 1638 г. - 1 277 четей «в городах» (289 дворов), на 1647/48 г. - 444 двора (25-е место). За Г. В. Львовым на 1638 г. - 507 четей (17 дворов), к 1647 г. у него было не менее 1 783 четей. За М. Ю. Волошениновым на 1647/48 г. - 188 дворов. По П. А. Третьякову, С. Васильеву, Н. Н. Новокщенову суммарных данных нет.
В целом, думные дьяки царя Михаила были довольно крупными землевладельцами (более 1 000 четей, у приказных дьяков на 1638 г. в среднем - 400 четей), однако уступали по этому показателю дьякам досмутных времен (у Василия Щелкалова на 1604 г. было более 5 500 четей, у вдовы Е. Д. Вылузгина - не менее 2 000 и т. п.).
В ссылке в Нарыме Леонтий Плещеев похвалялся перед воеводой И. Л. Скобельцевым и служилыми людьми: «У меня де Москва была в руках вся, я де и боярам указывал», на что Скобельцын отвечал ему: «Леонтий, не бредь, и Лев брат твой, не указывал, не токмо, что ты...»
А. П. Павлов «Думные и комнатные люди царя Михаила Романова»
Приехавший в 1635 г. в Хлынов новый воевода Григорий Иванович Волынский заявил местным жителям, что он «человек родовитой» и меньше чем 500 руб... «въезжего» он не возьмет; предшествующий хлыновский воевода Василий Чевкин при своем появлении в городе получил 400 руб. «въезжего».
А. П. Павлов «Думные и комнатные люди царя Михаила Романова»
Прекрасный депрессивный вариант полковой песни 6-го инженерного полка Иностранного легиона
читать дальшеQuand on a bouffé son pognon Ou gâché par un coup d’cochon Toute sa carrière, On prend ses godasses sur son dos Et l’on file au fond d’un paquebot Aux Légionnaires.
Y a des avocats, des médecins Des juges, des marquis, des roussins D’anciens notaires, Mêm’ des curés qui sans façons Baptisent le Bon Dieu d’sacrés noms Aux Légionnaires.
Quinze ans on fait ce dur métier A moins q’un ball’ vienn’ prend’ pitié De not’ misère, Alors l’chacal aiguise ses crocs, En disant j’vas croquer les os D’un Légionnaire.
Mais ça n’est pas admis chez nous, Un copain dit au bord d’not’trou Quelqu’bout d’prière, Deux morceaux d’bois en croix, un nom, Qu’importe si c’nom là c’est pas l’bon C’t’un Légionnaire.
Иван-старший Засекин, прозванием Бородатый Дурак, родоначальник второй ветви князей Засекиных Князь Иван Иванович Засекин по прозвищу Сосун Засекины-Темносиние
Прогулялся от Смоленской до Пушкинской. Погода плохая и хорошо вышло только «Малое Вознесение».
читать дальшеЦерковь «Николы на Щепах» рядом со Смоленской Филевской линии, 1689 год.
Главный дом усадьбы Щепочкиной - Львова в Спасопесковском переулке, первая половина XIX века. Дом Второва рядом сфоткать нельзя, засевшие там американцы все вокруг засадили деревьями.
Прославленная «Московским двориком» Поленова церковь Спаса на Песках. Будто бы 1711 год, хотя очевидно, что более ранняя. Ракурс Поленова летом воспроизвести нельзя, из-за разросшегося сквера, устроенного вышеуказанным Львовым.
Дом - музей А.Н. Скрябина в Большом Николопесковском переулке. Здесь он прожил свои последние годы, в 1911 - 1915 годах. снимая, с семьей, квартиру на втором этаже.
Щукинское училище, бывший главный дом усадьбы кн. А.А.Щербатов, конец XVIII века.
Дом-музей Лермонтова на Малой Молчановке. Михаил Юрьич жил здесь с бабушкой, арендовавшей этот домик, в 1829 - 1832 годах.
Прекрасная церковь Симеона Столпника на Поварской, 1679 год.
Дом Гоголя на Никитском бульваре. Здесь, в доме гр. А. П. Толстого, он прожил свои последние годы.
Церковь Феодора Студита у Никитских ворот, 1626 год. Построена Филаретом Никитичем Романовым на месте встречи его духовенством при возвращении из польского плена.
«Большое Вознесение» - церковь Вознесения Господня в Сторожах, первая половина XIX века, колокольня новодел 2004 года. Сраный ампир, но здесь Александр Сергеич венчался с Гончаровой.
Рядом с храмом свеженарисованный мурал «Возвращение Крыма», по мотивам «Царя Салтана»
Шехтелевский «Дом Рябушинского» почти не виден.
Гранатный двор на Спиридоновке, палаты XVII века, в которых, по одной версии, делали гранаты, по другой - руководили их производством.
Еще один шехтелевский дом - Зинаиды Морозовой.
Недалеко - особняк Беляева, 1904 год. Захвачен корейцами.
«Малое Вознесение» - церковь Вознесения Господня на Никитской, вышло неожиданно прекрасно. 1634 год, но позднее многократно перестраивалось.
Палаты Арасланова в Брюсовом переулке, XVII век.
«Дом Брюса», внучатого племянника другого Якова, который «и Брюс и Боур и Репнин», сухаревского чернокнижника, который и дал название переулку. XVIII век, хотя после пожара 1812 года сильно перестроен.
Англиканская церковь св. Андрея в Вознесенском переулке, 1884 год.
Церковь Воскресения Словущего на Успенском Вражке, маленький оплот православия, не закрывавшийся и в самые худшие времена. 1634 год.