Так, московский стряпчий суздальского Спасо-Ефимьева монастыря доносил монастырским властям: «Государыне игуменье Марфе и государыне келарю старице Улее и всему собору Васька Ушаков челом бьет...» (О. Новохатко «Частная переписка XVII века»)
Н. Башнин «Бюджет» Вологодского архиерейского дома св. Софии в первой трети XVII в. Российская история. 2017. № 5.
Таблички.
читать дальшеВ ведении Вологодского архиерейского дома в XVII в. находилось ок. 50 обителей и св. 500 храмов*. Основой сделанных автором подсчетов послужили приходо-расходные книги Вологодского архиерейского дома за 1612/13 и 1627/28 гг. (далее ниже - ПРОК). Книг ранее 1612/13 г. не сохранилось из-за разорения Вологды ворами в сентябре 1612 г. Книга 1612/13 г. демонстрирует состояние хозяйственных дел епархии на время ее наибольшего разорения ворами и прочей сволочью, а книга 1627/28 гг. - в относительно благополучный период, после преодоления последствий Смуты. Доход архиерейской казны складывался из поступлений по трем основным статьям - сборам церковной дани с приходов (сюда же отнесены прочие мелкие сборы с приходов - «за дворовую поделку», «плаун-траву»** и пр.), венечных пошлин (пошлина за венчание - 1, 2 или 3 гривны за 1-й, 2-й и 3-й брак соответственно) и прочим «разным» сборам. К последним относились оброк с домовых архиерейских крестьян и бобылей; арендные выплаты за сданное в аренду (кортому) движимое и недвижимое имущество; средства от продажи продуктов, скота и леса; собранные с должников кабальные деньги. Общий доход архиерейской казны за 1612/13 г. оказался невелик - всего 565,95 руб. и большая его часть пришлась на церковную дань - 78,1%. Разнообразная хозяйственная деятельность принесла епархии всего 80,2 руб. (14,2%). К 1627/28 г. доход архиерейской казны увеличился в 2,3 раза и достигал уже 1 311,47 руб. Рост доходов произошел главным образом за счет оживления хозяйственной деятельности - 53,8% дохода приходилось теперь на «разные» сборы, сумма которых выросла в 8,8 раза, до 705,37 руб. Сумма сбора церковной дани почти не изменилась (ставка ее осталась прежней), а доля снизилась до 36,2%. В казне имелся уже и определенный резерв, за счет сборов прошлых лет - 761,51 руб.
Сведения о расходах архиерейской казны сведены автором в большую таблицу ниже. В 1612/13 г. всего было потрачено почти 542 руб. Больше всего денег ушло на содержание архиепископских людей (жалованье, корм, транспортные расходы и пр.) - почти 192 руб. (35,4%); выдано самому архиепископу (епископ Корельский Сильвестр, фактически руководивший епархией, ездил в Москву на Земской собор избравший царя Михаила) - 100 руб. (18,5%); израсходовано на разного рода хозяйственные и культурные нужды и содержание скота - 130,37 (46,41 + 43,37) руб. (16,5%), а также на строительство, ремонт и содержание зданий - 73,79 руб. (13,6%). За 1627/28 г. было потрачено уже 1 350 руб. 27 коп и 1,5 деньги (почти в 2,5 раза больше). Наибольшей статьей расходов по-прежнему оставалось содержание архиепископских людей*** - ок. 432 руб. (32%). На разного рода хозяйственные и культурные нужды и содержание скота было потрачено почти 208 руб. (177 + 31) - 15,3% (13,1 + 2,2); на строительство, ремонт и содержание зданий - св. 219 руб. (16,2%) и пр. Расходы по большинству статей возросли многократно, появились новые статьи расхода - казенные сборы (ямские деньги и проч.), на стряпчего в Москве и пр.
Баланс доходов и расходов в 1612/13 г. был положительным - архиерейская казна потратила на 23,96 руб. меньше чем собрала. В 1627/28 г. имелся небольшой перерасход - ок. 39 руб. (2,9%), что при наличии большого резерва не имело существенного значения.
* По подсчетам автора на 1628/29 г. только на посаде Вологды был 41 храм, в Вологодском уезде - еще? 258; на 1647/48 г. - в уезде (без самой Вологды) имелось 228 храмов; на 1676/77 г. - в Вологодском и Белозерском уездах, Чарондской округе и пр. - 359; в 1702 г. «в городе на Вологде» - 9 храмов, на посаде - 38 (+6 пустых церковных мест), в Вологодском и Белозерском уездах, Чарондской округе - 389. ** Плаун булавовидный, его горючие споры использовались в чине пещного действа на Рождество. *** Архиепископские дети боярские, ризничий, чашник, житник, крестовый священник, портной, мастер, подьячие, певчие дьяки, конархист, повара, хлебник, плотники, сторожа,огородник, гвоздарь, подключник, конюхи, водовоз, получавшие от полтины до 5 руб. в год.
В. Великанов Русский вспомогательный корпус на польско-саксонской службе в 1704-1707 гг. и сражение при Фрауштадте
Малоизвестный эпизод Северной войны.
читать дальшеСоздание корпуса читать дальшеРазбив русских под Нарвой и обезопасив Ригу, Карл XII в 1702 г. вторгся в Польшу, в июле того же года разбив польско-саксонскую армию у Клишова. Король Август вынужден был просить помощи деньгами и людьми у Петра. Кавалерии у польского короля было достаточно и своей и у русских запрашивалась только пехота. В октябре 1703 г. был заключен соответствующий договор, по которому Россия обязалась предоставить королю «12 000 доброй и вооруженной... пехоты». В ходе кампании (6 месяцев в году) она должна была содержаться за счет русской казны, а на зимних квартирах (другие 6 месяцев) - за счет Августа. Король обязался также предоставить для русских полков опытных офицеров. Формирование вспомогательного корпуса началось зимой 1703 - 1704 гг., к концу мая 1704 г. его части сосредоточились в Киеве. Состав корпуса неоднократно менялся, к моменту выступления из Киева (начало июня 1704 г.) он состоял из 11 полков (10 солдатских и 1 стрелецкого полка, фактически батальона). Полки имели разную организацию (в солдатских изначально от 8 до 11 рот, к моменту выступления видимо по 8 - 9, в стрелецком полку - 4) и разношерстное вооружение. Боевой опыт имели только 3 солдатских полка, сформированных в 1700 г. и ранее действовавших в Ингерманландии. Остальные солдатские полки формировались в 1703 - 1704 гг. и никакого боевого опыта не имели. Солдатский состав частей в целом оценивался высоко, офицерский же был скверным (и уже в Киеве был пополнен принятыми на русскую службу саксонскими офицерами). Собственную артиллерию имели 9 из 11 солдатских полков - по 2 пушки со 100 выстрелами на каждую. Общая численность корпуса ко времени выступления из Киева (10 - 14 июня) составляла 9 727 чел. (т. е. изначально была меньше обещанных Августу 12 тысяч). Первым командиром корпуса был назначен обер-комиссар кн. Дмитрий Михайлович Голицын. В начале июня 1704 г. части корпуса выступили из Киева и двинулись на соединение с Августом. Вместе с ними шел и сводный «корпус» малороссийских казаков (ок. 5 000 чел., собранных со всех полков), которым командовал наказной гетман и миргородский полковник Даниил Апостол.
К середине 1704 г. положение Августа существенно ухудшилось. В декабре 1703 г. его противники организовали в столице Варшавскую конфедерацию и в феврале 1704 г. объявили Августа низложенным. Весной 1704 г. на сторону шведов с частью коронной армии перешел великий гетман Иероним Любомирский (не получив чаемой короны, осенью того же года вернулся к Августу). 12 июля 1704 г. варшавские конфедераты избрали королем познанского воеводу Станислава Лещинского. В сложившейся ситуации Августу еще более требовалась поддержка союзника. В августе 1704 г. (союзный договор в Нарве) Петр снова обещал ему помощь - 12 тысяч пехоты с артиллерией. Кроме того, летом 1704 г. в Польшу был выслан И. Мазепа с (теоретически) 30-ю тысячами малороссийских казаков. Выступивший из Киева вспомогательный корпус 5 августа 1704 г. соединился с королевской армией в районе Сокаля (к северо-востоку от Львова). Марш был организован плохо - денег на питание солдат Д. М. Голицыну не дали, он вынужден был выкручиваться самостоятельно (удерживая деньги из солдатского жалованья и проч.), в результате всего этого часть солдат по дороге разбежалась. По прибытии к Августу Д. М. Голицын передал командование корпусом генерал-поручику Иоганну Паткулю (известному остзейскому «изменнику», служившему Августу, а с 1702 г. - Петру, в качестве русского посланника в Саксонии), оставшись при корпусе в роли комиссара. Паткуль сразу же провел реорганизацию корпуса - солдатские полки получили единообразную организацию (2 батальона, 9 рот, включая 1 гренадерскую, 2 полковых орудия, стрелецкий полк / батальон остался 4-ротным и артиллерии не имел). Два солдатских полка были расформированы, их солдаты распределены по другим частям, а офицеры отпущены в Россию. Были отставлены также другие негодные, с точки зрения Паткуля, офицеры, одновременно на службу было принято ок. 50 саксонских офицеров. По итогам реорганизации в корпусе к 17 августа 1704 г. осталось 8 солдатских полков и стрелецкий батальон, всего 9 086 чел. Подход русских подкреплений существенно усилил армию польского короля - к середине августа 1704 г. он имел уже ок. 35 000 чел. (6 000 саксонской кавалерии, 15 000 польской и литовской конницы, 9 000 русской пехоты и 5 000 казаков Апостола). Еще один саксонский корпус - генерал-лейтенанта И. Шуленбурга (11 000 чел., саксонские войска отозванные из имперской армии действовавшей против французов) осаждал Познань. Узнав, что шведский король с основными силами идет от Сандомира ко Львову, Август решил захватить Варшаву, выбив оттуда Лещинского (к Варшаве было приказано идти и Шуленбургу). 19 августа основные силы Августа (саксонская кавалерия, русская пехота, ок. 4 000 поляков и столько же казаков, всего 20 000 - 23 000 чел.) выступили из Сокаля. Большая часть польско-литовской конницы была оставлена прикрывать Львов. Сюда же должен был подойти Мазепа с 18-ю тысячами казаков, однако узнав об уходе Августа и приближении шведского короля последний предпочел повернуть назад. Пройдя через Люблин, армия Августа спустилась вдоль Вислы к Варшаве. Лещинский при приближении Августа бежал, большая часть варшавских конфедератов рассеялась, незначительное сопротивление оказал только небольшой шведский гарнизон, капитулировавший 1 сентября. Большая часть русского корпуса пришла к Варшаве вместе с королем. В Люблине из него была выделена бригада полк. Г. Герца (3 солдатских полка и стрелецкий батальон). Бригада была направлена к Брест-Литовску, а оттуда кружным путем пришла в столицу, уже после ее занятия основными силами. После занятия столицы Август решил установить контроль и над западными районами страны. К Познани был отправлен осадный корпус под командованием И. Паткуля (часть русского корпуса - 4 солдатских полка и стрелецкий батальон, примерно 4 200 чел., 4 000 - 6 000 польской и 2 000 - 3 000 саксонской конницы, 2 000 казаков Апостола и осадная артиллерия, всего 12 000 - 15 000 чел.). Основные силы Паткуля подошли к Познани 1 октября. Осадные работы велись довольно бодро, к концу октября саксонская артиллерия проделала несколько брешей в городских укреплениях, однако шведский гарнизон упорно защищался, идти на прямой штурм Паткуль долго не решался, а когда наконец решился - пришел приказ Августа снять осаду и уходить в Саксонию (2 ноября). Русские части потеряли под Познанью ок. 350 чел. погибшими, умершими и дезертирами. Карл XII, узнав о падении Варшавы, повернул на север и к 19 октября вышел к польской столице по правому берегу Вислы. К 28 октября шведы соорудили понтонный мост к югу от Варшавы и в тот же день Август приказал своей армии оставить столицу и отходить на запад, к Калишу. Армия Августа отходила 4 отдельными колоннами: саксонская кавалерия во главе с самим королем; саксонская пехота под командованием И. Шуленбурга; русская бригада Герца; малороссийские казаки Апостола. Переправившись через Вислу Карл XII с одной конницей бросился за отходящим Августом. 3 ноября Август, вместе с саксонской кавалерией, повернул на юг, к Кракову, удачно разминувшись со шведами. 6 ноября Карл настиг саксонскую пехоту Шуленбурга, однако разгромить ее не смог - отбиваясь от шведов, саксонский командующий к 9? ноября благополучно отступил за имперскую границу, которую Карл нарушить не решился. Русская бригада Герца (состав ее несколько изменился и включал 4 солдатских полка, 3 939 чел.) отходила отдельно от основных сил и сильно растянулась, оторвавшийся от нее обоз 9 ноября был настигнут и разгромлен шведской конницей у дер. Тиллерот (в районе Фрауштадта). Шведам достались весь обоз и казна соответствующих полков и 11 полковых пушек, погибло несколько сотен русских солдат (по шведским данным, которые автор считает завышенными - 912 чел.). Остальные войска Герца смогли отступить в Саксонию, однако на 15 ноября в полках бригады числилось всего 1 757 чел., а на 27 ноября (вместе с подтянувшимися отставшими) - 1 950 чел., т. е. примерно половина ее состава при отступлении погибла, дезертировала или рассеялась. Паткуль обвинил Г. Герца в неумелом командовании войсками и отдал под суд, однако последний бежал и позднее поступил на шведскую службу. Отряд Апостола к вечеру 9 ноября вышел к Одеру у Гуры и на следующий день был разгромлен шведской кавалерией (в плен попало 212 чел., остальные видимо большей частью погибли), спаслись только сам Апостол и небольшая часть казаков.
Русский корпус в Саксонии (конец 1704 - 1705 годы) читать дальшеК середине ноября 1704 г. саксонские и русские войска разместились на зимних квартирах в саксонских Лужицах (у автора - Лузация). От Польши их отделяла полоса имперских территорий, нарушать суверенитет которых шведский король был (еще) не готов. Русские войска были собраны под Губбиеном (Губиным), на 16 ноября их численность составляла 6 080 чел. (5 887 в строю), таким образом, корпус с августа 1704 г. потерял ок. 3 000 чел. убитыми, пленными, отставшими и дезертирами. Вместе с полками корпуса под Губбиеном разместились и уцелевшие малороссийские казаки (в основном из числа бывших под Познанью) - ок. 1 200 чел. В декабре 1704 г. в Саксонию прибыло 2 новых солдатских полка и несколько команд рекрутов (всего 2 440 чел.), личный состав которых был распределен по имеющимся частям. Зима 1704 - 1705 гг. для русских войск оказалась очень тяжелой - они были размещены в бедной местности, саксонцы в полной мере своих обязательств по содержанию корпуса не выполняли и т. д., и страдали от голода и болезней. В результате, несмотря на полученное пополнение, к февралю 1705 г. численность корпуса осталась почти на прежнем уровне - 6 551 чел. в строю. Из имевшихся на это время в наличии 228 офицеров 48 (21%) были иностранцами принятыми на службу Паткулем, остальные 180 - т. н. «московскими офицерами», русскими и иноземцами принятыми на службу до августа 1704 г. Главные силы саксонской армии, вместе с русским корпусом, до начала 1706 г. стояли в Саксонии и участия в боевых действиях не принимали. Паткуль использовал полученное время для повышения боеспособности русских частей - они были перевооружены однообразным оружием (купленным в Германии), получили новое обмундирование и снаряжение и т. д. Части были снова реорганизованы - штатная численность рот сокращена со 100 - 150 до 76 - 78 чел. (гренадеры - мушкетеры), в солдатских полках осталось по 8 рот, гренадерские роты были сведены в отдельный полк. В полках теперь по штату числилось 674 - 691 чел., по боевой силе они соответствовали саксонскому батальону и в документах (и самим автором далее) часто именуются батальонами. К 1 сентября 1705 г. в корпусе имелось (без штаба) 6 547 чел. С Д. Апостолом Паткуль летом 1705 г. рассорился и тот самовольно вернулся в Малороссию, следом за наказным гетманом со службы вскоре разъехались и оставшиеся казаки. Осенью 1705 г. стало ясно, что корпус ждет очередная тяжелая зимовка в Лужицах и русское правительство и командование корпуса стали рассматривать возможность его вывода в Россию (через южную Польшу) или временную отдачу на иностранную службу. 15 декабря 1705 г. Паткуль подписал соглашение с австрийским посланником при саксонском дворе - о найме корпуса на австрийскую службу (на год, с полным обеспечением и использованием на Рейне и во Фландрии). Однако до этого дела не дошло - уже 19 декабря саксонский Тайный совет (управлявший Саксонией в отсутствии Августа) принял решение о немедленном аресте Паткуля*, обвинив его в неподчинении приказам союзного главнокомандующего короля Августа и в тот же день он был заключен под стражу. Август задним числом поддержал своих министров, русское правительство, видимо по политическим соображениям, за собственного посланника заступаться не стало. Командующим корпусом вместо Паткуля был назначен его начальник штаба - генерал-лейтенант Ганс фон Востромирски. Осенью корпус видимо получил новые подкрепления (не менее 1 000 чел.) и к декабрю 1705 г. насчитывал 7 218 чел. в т. ч. 6 523 в строю (197 офицеров).
* Успевшего к этому времени рассориться со всеми вокруг - с видными саксонскими вельможами, фактическим командующим саксонской армией И. Шуленбургом, русским посланником при польском дворе обер-комиссаром Д. М. Голицыным и пр.
Компания 1706 года и дальнейшая судьба русских войск читать дальшеТем временем, шведскому королю удалось добиться укрепления своих позиций в Польше - 4 октября 1705 г. Лещинский был коронован в Варшаве. 28 ноября он подписал со шведами союзный договор, обязавшись продолжать войну с Августом и Россией. К началу 1706 г. Карл с основными силами (ок. 15 000 чел.) стоял в районе Варшавы, на западе, в районе Познани корпус ген. К. Реншильда (12 000 - 14 000 чел.) караулил основные силы саксонцев, Краков и Сандомир занимал сильный отряд ген. Н. Стромберга (4 000 - 4 500 чел.), небольшой шведский отряд (ок. 1 000 чел.) стоял в Эльбинге. Всего у шведов в Польше имелось ок. 30 000 - 35 000 чел. У Лещинского имелось вероятно не более 5 000 - 6 000 чел., из которых примерно половина в районе Варшавы. Главные силы саксонцев генерал-фельдмаршала А. Штейнау и русский вспомогательный корпус (12 000 + 6 500 чел.) оставались в саксонских Лужицах. Коронная армия гетмана И. Любомирского (20 000 - 25 000 польской конницы) стояла в Подолии, малороссийский гетман И. Мазепа на Волыни у Бродов (10 000 казаков + севский отряд С. П. Неплюева). К западу от них, на Сане, небольшой отряд саксонской кавалерии ген. З. Браузе (2 000 чел.), наблюдал за шведами в Кракове и Сандомире. В декабре 1705 г. на усиление Браузе был отправлен отряд малороссийских казаков П. Полуботка (7 000 чел.). К западу и югу от Бреста размещались еще один отряд саксонской кавалерии ген. Д. Шуленбурга (4 000 - 4 500 чел.) и часть литовских войск великого гетмана М. Вишневецкого (ок. 4 000 чел.). Главные силы русской армии под командованием генерал-фельдмаршала Г. Огильви (ок. 32 500 чел.) зимовали в Гродно. К северу от них, у Троков, стоял польный гетман литовский Г. Огинский (ок. 2 000 чел.). Еще севернее, в Курляндии - русский корпус ген. Г. Розена (9 000 - 10 000 чел.). Общая численность войск союзников доходила до 110 000 - 120 000 чел. (55 000 русских, 18 000 саксонцев, 20 000 - 25 000 поляков и 6 000 литвинов, 20 000 казаков). В случае нападения шведов на какую-либо группировку союзников прочие должны были подать ей помощь вторжением вглубь Польши. На следующую весну союзники планировали комбинированное наступление и разгром шведской армии. Карл XII однако не стал дожидаться этого счастливого момента и сам перешел в наступление уже зимой 1706 г. В январе шведская армия стремительно выдвинулась к Гродно и блокировала здесь основные силы русских (26 января). Узнав о выдвижении шведов, Август (находившийся в Гродно), немедленно приказал (20 января) основным силам саксонской армии идти в Польшу, а если Реншильд попытается задержать их - атаковать и разбить шведов.
В саксонской армии И. Шуленбурга (сменил А. Штейнау 16 января) к началу похода имелось ок. 12 000 собственно саксонских солдат (19 пехотных батальонов - 9 771 чел.; 42 кавалерийских эскадрона - ок. 2 000 чел.). Саксонские части не восстановились полностью после поражений 1701 - 1704 гг., значительную часть солдат (в некоторых полках до 2/3) составляли недавние рекруты, 3 пехотных батальона были укомплектованы пленными французами и швейцарцами. Кавалерия была слаба - кавалерийские полки остававшиеся в Саксонии комплектовались по остаточному принципу и вместо 630 - 640 всадников имели по 300 - 400. Русский корпус на 10 февраля 1706 г. имел в 10 полках / батальонах 6 517 чел. (в т. ч. 300 нестроевых). Шведский корпус К. Реншильда (с 25 декабря 1705 г. - генерал-фельдмаршал) к этому времени состоял из 10 пехотных батальонов, 35 эскадронов кавалерии (всего 9 000 - 10 000 чел.) и нескольких хоругвей польской и валашской конницы. Уступая противнику численно, шведы имели большое превосходство в кавалерии. Приказ Августа был получен Шуленбергом 6 февраля, два дня спустя саксонская армия выступила в поход. Реншильд почти сразу же узнал о выступлении саксонцев и собрав войска двинулся на встречу Шуленбургу. 13 февраля 1706 г. армии встретились в районе Фрауштадта. Шуленбург, зная о превосходстве противника в кавалерии, решил вести бой от обороны. Саксонская армия заняла позицию к северо-востоку от Фрауштадта, на открытой местности, между Гейердорфом и Рерсдорфом. Саксонская и русская пехота (занявшая левый фланг) выстроились в две линии в центре позиции, огородившись спереди рогатками. Перед боем Шуленбург приказал русской пехоте (носившей белые мундиры с красной подкладкой) вывернуть мундиры наизнанку, чтобы не отличаться внешне от саксонцев (носивших красные мундиры). Слева и справа от пехоты заняла позиции саксонская кавалерия (20 и 22 эскадрона соответственно). Шведы атаковали в смешанном боевом порядке - 18 эскадронов и 2 батальона на правом фланге, 6 батальонов и 2 эскадрона в центре и 17 эскадронов и 2 батальона на левом фланге. Польские хоругви держались за правым флангом шведов. Реншильд планировал разбить конницей слабые фланги саксонцев, выйдя в тыл их пехоте и одновременно атаковать последнюю с фронта. Сражение началось около полудня и продолжалось не более 2 часов. На левом фланге армии Шуленбурга саксонская кавалерия была легко опрокинута шведами и бежала, позволив последним выйти в тыл русским. Русская пехота первой линии выстрелила раньше времени, почти не причинив вреда атакующей с фронта шведской и была совершенно расстроена ответным залпом в упор. Совместными усилиями пехоты и кавалерии шведов русские полки были смяты и бежали, избиваемая шведской конницей. На правом фланге саксонская кавалерия отбила 3 атаки шведов, но была опрокинута четвертой. Саксонская пехота удара шведов также не выдержала, зачисленные на саксонскую службу французы и швейцарцы принялись массово сдаваться в плен, часть саксонцев бежала, преследуемая шведской кавалерией. Шуленбургу удалось удержать в руках часть войск (11 батальонов и 3 эскадрона) и организованно отойти к лесу у Рерсдорфа, однако здесь саксонцы были окружены шведской кавалерией и вынуждены сдаться (самому Шуленбургу удалось бежать). Разгром был полный - шведам достались вся артиллерия и обоз, масса знамен (71 или 74) и пр. Из 18 500 солдат союзной армии в Саксонию вернулось ок. 4 800 (ок. 3 000 саксонцев и ок. 1 800 русских), в плен попало 7 633 чел. (в т. ч. 2 000 раненых), остальные были убиты или разбежались (около 6 000?, сами шведы при этом насчитали от 7 377 до 7 830 трупов). Русских в Саксонию вернулось ок. 1 800, в плен попало 355, еще несколько сотен различными путями самостоятельно добрались до России (до русских войск в Польше, посольств в соседних странах* и пр.), ок. 4 000 погибло или дезертировало. Командовавший корпусом ген. фон Востромирски был ранен и попал в плен. Известный эпизод с массовым убийством русских пленных автор в целом считает недостоверным - шведами по приказу Реншильда было убито ок. 100 раненых русских солдат из числа пленных, со здоровыми солдатами и офицерами (и здоровыми и ранеными) шведы обошлись более-менее прилично. Остальные погибшие русские были видимо убиты в основном при преследовании.
Остатки саксонской армии бежали обратно в Саксонию. Уцелевшие солдаты и офицеры русского корпуса были весной 1706 г. сведены в 2-батальонный полк подп. Самуэля Ренцеля (вместе с инвалидной командой - 1 559 чел.). Большую часть офицерских должностей в полку заняли иностранцы, оставшиеся без назначений русские офицеры были отпущены в Россию. Осенью 1706 г. Карл XII решил добить Августа и вторгся в Саксонию, проигнорировав имперский суверенитет. 7 сентября шведская армия пересекла границу и двинулась к Дрездену. В Саксонии к этому времени имелось (вместе с гарнизонами и ландмилицией) не более 7 000 войск. Полевых войск у Шуленбурга (включая русский полк - 1 519 чел.) оставалось всего ок. 4 500 (ок. 2 800 чел. пехоты и ок. 1 800 кавалерии) чел. и он решил отступить к австрийской границе и, в крайнем случае, интернировать свои войска. К концу сентября саксонцы благополучно вышли к границе и здесь Шуленбург отпустил со службы русский полк Ренцеля, предоставив ему полную свободу. Ренцель решил отдать полк на имперскую службу и двинулся вглубь Германии, к 17 ноября, через Тюрингию и Франкуфурт выйдя к Филипсбургу (крепость в районе Карлсруэ). К этому времени в полку оставалось 1 227 чел. Тем временем, оставшийся без защиты саксонский тайный совет, управлявший страной в отсутствии короля, вынужден был капитулировать, подписав с Карлом сепаратный Альтранштадский мирный договор (24 сентября). В соответствии с договором Август отказывался от претензий на польский престол, признавал королем Лещинского и должен был вывести свои войска из Польши. Шведские подданные, находившиеся на польско-саксонской службе, подлежали выдаче Швеции (был выдан, осужден и казнен и бывший командир русского корпуса Паткуль). Выдаче подлежали и все русские солдаты и офицеры, объявлявшиеся военнопленными. Заняв Саксонию Карл затеял большую дипломатическую игру, ведя переговоры с представителями держав сражавшихся в войне за Испанское наследство. Помимо прочего, шведский король активно давил на австрийский престол, требуя разнообразных преференций и русский полк Ренцеля сделался одной из карт в этой дипломатической игре. В марте 1707 г. шведы потребовали выдачи русских солдат и офицеров. Не желая еще больше обострять отношения со шведами австрийцы убедили Ренцеля распустить полк. Русским солдатам и офицерам были выданы необходимые документы, небольшими группами (по 20-30 чел.) они самостоятельно добирались до русских владений. Шведам было заявлено, что полк в полном составе дезертировал с имперской службы (к августу 1707 г. Карл урегулировал свои отношения с Империей и в сентябре выступил в русский поход). В мае - июне 1707 г. большая часть полка Ренцеля собралась под Люблиным, при армии Меншикова. Летом остатки вспомогательного корпуса, вышедшие из Польши и Саксонии, были сведены в 2-батальонный полк под командованием всё того же Ренцеля (на русской службе дослужился до генерал-поручика, умер в 1710 г. от чумы при осаде Риги). Полк оставался в рядах русской армии до самого конца ее существования (с 1727 г. - Суздальский пехотный). Всего (с учетом подкреплений) на помощь Августу было отправлено примерно 12 000 русских солдат и офицеров, из которых обратно вернулось менее 2 000.
* К русскому посланнику в Берлине явились 11 офицеров корпуса, Военный приказ в Москве зафиксировал 38 «явившихся» офицеров корпуса, не считая вышедших к русским частям в Польше / Литве.
Более очевидным выглядит соперничество придворных группировок в первые годы правления Алексея Михайловича. Царский «дядька» Б. И. Морозов сумел отстранить с занимаемых постов своих противников Ф. И. Шереметева, Н. И. Одоевского и И. Б. Черкасского и посадить во главе ряда важнейших приказов своих сторонников и родственников. (И. Курукин «Эпоха дворских бурь»)
И. Б. Черкасский помер за три года до воцарения Алексея. Нужно - Я. К. Черкасский. Текст-то при этом в новом издании правился, по сравнению с предыдущим, но И. Б. Черкасский остался.
Хороший фильм, из обычного (ну, пускай, не совсем обычного) мусульманского теракта режиссеру удалось сделать какой-то жуткий саспенс-триллер. Ближе к концу подпортилось, но все равно.
Международная платежная система Mastercard и Московский метрополитен запускают акцию для пассажиров метро и Московского центрального кольца (МЦК). С 1 по 30 сентября при оплате проезда в одно касание на турникете картами Mastercard на пластике, в телефонах или любых других носителях одна поездка обойдется пассажирам всего в 26 рублей — это более чем на 50% ниже стоимости разового билета. Воспользоваться предложением смогут держатели карт Mastercard любого банка, жители и гости столицы. finparty.ru/partners/177371/
Посол и море Два ведущих шведских дипломата своего времени, Понтус Делагарди и Кристоф-Карл Шлиппенбах, почти одинаково окончили свои дни: они утонули. Возможно, это делает шведов в семидесятишестилетие между ноябрем 1585 и ноябрем 1660 гг. рекордсменами по утонувшим послам. Примечательно, что в партнерах по переговорам эти смерти вызвали весьма сходные чувства. Вот что пишет С. М. Соловьев о смерти первого: Во время переговоров Делагарди утонул при переезде через Нарову. Шестунов и Татищев дали знать об этом в Москву и получили ответ от царского имени: «Писали вы нам, что Пунтус Делагарди утонул: сделалось это Божиим милосердием и великого чудотворца Николы милостию». На смерть второго следующим образом отреагировал бранденбургский курфюрст Фридрих-Вильгельм (эпоним нашего канала): «О том, каким образом граф Шлиппенбах на пути из Швеции в Польшу при своем зловредном намерении посеять рознь между Короной польской и нами плачевным образом утонул, вы, верояно, уже известились. Хотя мы не сомневаемся, что Корона шведская не замедлит снарядить других, дабы продолжить со своими замыслами, однако надеемся, что их величества [польские] увидят из этого, что сам Бог отвращает таковые злые советы, устраняя таковой злой их инструмент». читать дальшеОдин из ближайших сподвижников курфюрста барон фон Шверин, получив письмо с подробным описанием, как граф утонул с 36 людьми, восклицал (в письме жене): «Да повергнет Бог всех врагов его курфюршеской пресветлости!» Читающему это историку трудно удержаться от того, чтобы не отметить различие в том, как авторы цитированных писем понимали предмет божественного попечения. В грамоте Федора Иоанновича, судя по отрывку, приведенному Соловьевым, это благо Русского государства, избавленного от одного из энергичнейших неприятелей. Суть реакции курфюрста близка к этому (применительно к благу его собственных владений), но при этом отсылает к более абстрактным конструкциям современной «политической теологии».Благом, за которое вступилась сила Провидения, оказывается мир между потентатами, попавший под угрозу из-за происков интриганов. тг Великий курфюрст
Съездил в Троицу. Красиво, хотя на монастырь это конечно мало похоже. Народа в будний день не так много, пресловутые китайцы тоже мне ничем не помешали, а вот омерзительная.. ээ.. сотрудница «паломнического центра», у которой я пытался заказать экскурсию, настроение подпортила. Впрочем, оказалось, что без экскурсии можно прекрасно обойтись и посмотреть все что нужно.
читать дальше Троицкий собор, главный соборный храм, старейшее каменное сооружение Лавры. Построен в 1422 - 1423 годах. Здесь находятся мощи прп. Сергия, старейший иконостас, для которого была когда-то написана «Троица» Рублева и пр. Внутри снимать я постеснялся - люди прикладывались к мощам, да и темновато. С южной стороны к Троицкому собору пристроена Никоновская церковь, поставленная над гробом преемника и ученика Сергия прп. Никона Радонежского (нынешнее здание - 1623 год).
Успенский собор, построен в 1559 - 1585 годах.
Внутренние росписи большей частью не вышли.
Трапезная церковь (церковь прп. Сергия с трапезной палатой) прекрасна и снаружи и внутри. Нарышкинское барокко, 1686-1692 годы.
Рядом с Трапезной - маленькая Михеевская церковь, построенная в 1734 г. над гробом прп. Михея, ученика и келейника прп. Сергия Радонежского
Духовская церковь, одна из старейших церквей Троицы, построена псковскими мастерами в 1476-1477 годах. Церковь «иже под колоколы» - звонница с колоколами под куполом храма.
Шатровая церковь прп. Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев, построена в 1635 - 1637 годах, при больничных палатах монастыря. Рядом с ней - церковь Смоленской иконы Божьей Матери Одигитрии, елизаветинское барокко, 1746 - 1753 годы. Сзади - Каличья башня, заново построена в 1759–1772 годах.
Очень красивая церковь Рождества св. Иоанна Предтечи, фактически надвратная, построена в 1693-1699 годах на средства Г. Д. Строганова.
Успенский кладезь с часовней, часовня построена в конце XVII века над ранее открытым источником целебной воды.
Колокольня, 1741 - 1770 годы. Высота - 88 метров.
Усыпальница Годуновых - могилы Бориса, Федора, царицы Марии и царевны Ксении (иноки Ольги)
Царские чертоги (вторая половина XVII века)
Митрополичьи покои (в нынешнем виде - 1778 год)
Красные ворота
Пятницкая, Водяная башня и Уточья башни
Несколько общих фотографий
Рядом с монастырем его Пятницкое подворье - две очень старые церкви - Введенская и Параскевы Пятницы, обе - 1547 год.
Д. Лисейцев Земский собор 1616 г. и сбор третьей пятины в Московском государстве: механизмы взаимодействия правительства и податного населения на исходе Смутного времени Российская история. 2016. № 5
Любопытная статья Лисейцева.
читать дальшеВнутреннее и внешнее положение русского государства к 1616 г. продолжало оставаться тяжелым, денег в казне отчаянно не хватало и для получения последних правительство вынуждено было прибегать к порче монеты и обложению населения чрезвычайными налогами - сбору «запросных и пятинных денег». К концу 1615 г. пятинные деньги (1/5 часть дохода) собирали уже дважды - первая пятина в 1614 г. принесла казне ок. 113 000 руб., вторая, в 1615 г., заметно меньше - примерно 53 000 руб. К концу 1616 г. было принято решение о третьем сборе пятинных денег. Предполагаемый размер сбора должен был превзойти поступления от двух первых пятин вместе взятых и правительство, опасаясь видимо народных возмущений, решило подкрепить собственное решение о введении третьей пятины санкцией Земского собора. Грамоты о присылке выборных людей на собор начали рассылаться на рубеже 1615 - 1616 гг., сам он начал работу видимо в конце февраля - начале марта 1616 г. На собор прибыли не все предполагавшиеся участники, однако определенно присутствовали представители 28 городов и волостей*. Для участников собора правительством была подготовлена «бюджетная роспись», в которой расписаны предполагаемые сборы и расходы приказов Большого прихода, Казанского дворца, а также пяти четвертей - Нижегородской,Устюжской, Костромской, Галицкой и Владимирской, даны сведения о том, какие из запланированных сумм уже поступили в столичные приказы или израсходованы на местах по состоянию на 22 февраля 1616 г. и приведены сведения о необходимых годовых расходах приказов, уплачивавших жалование служилым людям - Разрядного, Стрелецкого, Панского и Пушкарского. В основе «бюджетной росписи» лежали финансовые результаты предыдущего 1614/15 г., предполагаемые сборы текущего 1615/16 г. определили «против» предыдущего при условии аккуратной уплаты населением податей («только сполна все возьмутся»). Гипотетические доходы казны соотносились с предполагаемыми расходами. Общая потребность государства в деньгах на 1615/16 г. определялась суммой примерно в 594 000 руб., тогда как ожидаемый доход не превышал 267 000 руб и общий дефицит бюджета должен был составить 327 000 руб. Впрочем, по мнению автора, правительство (видимо сознательно) сгущало краски. В росписи, с одной стороны, видимо занижалась сумма ожидаемых доходов казны - отсутствовала часть приказов собиравших в казну денежные средства, в том числе, один из самых богатых - Большой дворец (распоряжавшийся обычно суммами превосходящими 100 000 руб.). С другой - завышались расходы казны: часть расходов (65 000 руб.) была учтена дважды, завышены потребности основных военных приказов (Разряда, Стрелецкого, Панского и Пушкарского)**, а также и четвертей***. С учетом этого, автор считает возможным увеличить доходную часть бюджета примерно на 100 000 руб., а расходную сократить примерно на 165 000 - 175 000 руб. Доход бюджета при этом должен был составить примерно 360 000 руб., расход - примерно 427 000 руб.****, дефицит: 60 000 - 70 000 руб. Автор вышеописанные бумажные финансовые ухищрения (и вытекающие из них завышенные финансовые притязания) правительства объясняет несколькими факторами: - минимальный дефицит был достижим при условии полной выплаты податей населением, в обстоятельствах того времени совершенно нереальной; - рассчитывать на деньги Большого дворца, считавшиеся личными государевыми средствами и на общегосударственные нужды тратившиеся неохотно, можно было с трудом (что в общем-то ставит под сомнение собственные выкладки автора); - часть собираемых приказами средств фактически тратилась на местах и до Москвы не доходила, что ограничивало свободу действий правительства; - ожидались дополнительные экстраординарные расходы (на армию, посольства в Крым и к ногаям и проч.); - бюджет 1614/15 гг., послуживший образцом для росписи, в значительной мере формировался за счет сбора первой и второй пятин и без дополнительных сборов правительство вообще не имело возможности сбалансировать бюджет. Заседания Земского собора продолжались не более трех недель - уже в середине марта на места начали рассылаться грамоты с соборным постановлением. Собор одобрил новый сбор пятины, была определена и ее сумма - 173 530 руб. Подробности работы собора неизвестны, неизвестно и как была определена конечная сумма сбора (существенно меньшая чем предполагавшийся дефицит)***** - была ли она предложена правительством, изначально не рассчитывавшим собрать с населения большую сумму или была результатом компромисса между заявленными властями потребностями и озвученными участниками собора возможностями податного населения. Сбор третьей пятины поручили не Посольскому приказу, как ранее, а специально созданному ведомству - приказу Сбора пятинных и запросных денег во главе с популярным боярином кн. Д. М. Пожарским, что, по мнению автора, тоже могло быть инициативой участников собора (некоей гарантией целевого использования пятины). Территориально сбор пятины должен был распределяться следующим образом: - с городов Новгородской чети - 72 100 руб. (в т. ч. со Строгановых - 16 000, с Н. Новгорода - 12 000, с Архангельска - 7 000, с Кевролы и Мезени - 6 500, с Вологды и Перми - по 5 000, с Вятки - 4 800, с Балахны - 4 000, с Арзамаса, Каргополя и Яренска - по 3 000, с Соли Камской - 2 000, с Романова - 500, с Пустозерска - 300); - с городов Костромской чети - 31 530 руб. (в т. ч. с Ярославля - 20 000, с Костромы - 5 500, с Мурома - 4 000, с Переславля-Залесского и Серпухова - по 1 000 и т. д.); - с городов Устюжской чети - 18 600 руб. (в т. ч. с Важской волости - 6 000, с Соли Вычегодской - 5 000, с Великого Устюга - 4 500, с Тотьмы - 1 000, с Устюжны Железнопольской, Чаронды и Устьянских волостей - по 700 руб.); - с городов Казанского дворца - 16 300 руб. (в т. ч. с Казани и Свияжска - 10 000, с Алатыря и Темникова - по 1 500, с Шацка - 1 000, с Самары и Курмыша - по 700, с Уфы - 500, с Чебоксар - 400 руб. ) - с городов Галицкой чети - 15 700 руб. (в т. ч. с Галича - 7 500, с Юрьевца Повольского - 3 000, с Суздаля - 1 500, с Белоозера, Коломны и Ростова по 1 000, с Кашина - 500, с Каширы - 200 руб.); - с городов Владимирской чети - 8 000 руб. (в т. ч. с Калуги - 2 000, с Владимира и Тулы по 1 500, с Переславля-Рязанского и Твери - по 1 000, с Гороховца и Зарайска - по 500 руб.); - с прочих - 11 300 руб. (с московских гостей - 10 000, с Углича - 500, Кинешмы - 400, Касимова - 300, Городецка - 100 руб.). Реальные финансовые результаты сбора пятины точно неизвестны. Помимо сбора пятины правительство в 1616 - 1617 гг. принимало и другие меры для улучшения финансового положения. Была предпринята попытка «централизации» управления финансами - в августе 1616 - январе 1617 гг. четыре из пяти четвертных приказов (кроме Устюжской чети, управляемой Посольским приказом) были отданы под руководство одного человека - боярина кн. Г. П. Ромодановского (впрочем, эксперимент видимо не удался - в январе - апреле 1618 г. руководство четвертями было снова разъединено). В 1616 г. было учреждено новое финансовое ведомство - Кабацкий приказ (Новая четь), задачей которого вероятно была централизация кабацких доходов (ранее тратившихся в основном в городах).
** Годовые денежные потребности Разрядного (91 378 руб. 31 коп. 1 д.), Стрелецкого (71 230 руб. 43 коп. 0,5 д.), Панского (14 279 руб.) и Пушкарского (10 779 руб. 40 коп. 1 д.) приказов в совокупности оценивались в 187 000 руб., однако фактически примерно на 40% покрывались переводами средств из других приказов - четвертей, Казанского дворца, Большого прихода (уже учтенных по другим статьям), что сокращало требуемую сумму до примерно 115 000 руб.
*** В расходы четвертей были включены выплаты четвертчикам в размере 118 784 руб., фактически же четверти в полном объеме этих средств не выдавали и расход по этой статье, по мнению автора завышен примерно на 100 000 руб.
**** 187 000 руб. перечисленных выше «военных» приказов + 240 000 руб. - расходы самих четвертей, Казанского дворца и Большого прихода.
***** Сумма эта, что интересно, примерно совпадает с вычисленным автором реальным дефицитом минус гипотетические сборы Большого дворца.
А. П. Павлов Московские дворяне и их роль в системе государственной власти России в первой половине XVII века Проблемы истории России. Вып. 9: Россия и Запад в переходную эпоху от средневековья к новому времени. Сб. научных трудов. Екатеринбург, 2011
Ну и о дворянах московских тоже.
читать дальшеЧин московских («больших») дворян оформился в 70-х годах XVI века, значительно позже прочих дворовых чинов (стольников, стряпчих, жильцов и выборных дворян). Под влиянием опричных переселений прежние территориальные и служебные связи дворянства и аристократии нарушились. Из общей массы выборных дворян, служивших при дворе по различным «городам» выделилась их аристократическая верхушка - дворяне московские, полностью обособившаяся в служебном плане от уездных дворянских корпораций. Вместе со стольниками и стряпчими московские дворяне служили исключительно по «московскому списку» и получали (вместе с прочими столичными чинами и думными людьми) преимущественное право на замещение высших придворных, военных и административных должностей в государстве. От других московских чинов дворяне московские отличались прежде всего характером службы. В отличие от стольников и стряпчих, несших преимущественно придворную службу, служба московских дворян имела более «общегосударственный» характер. Служебные назначения московских дворян были самыми разнообразными - они служили воеводами в полках и городах, судьями в московских приказах, назначались послами и посланниками, производили описания уездов и верстания на службу городовых дворян, были объезжими головами в Москве и т. д. В то время как члены Боярской думы, в соответствии со своим рангом и местническим положением, занимали наиболее важные должности в государстве, московскими дворянами, численность которых в начале XVII в. составляла около 200 человек, комплектовалась основная масса командных военных и административных должностей. В значительной мере именно на московских дворянах держался аппарат управления страной. Хотя в официальных списках государева двора (боярских списках) московские дворяне стояли ниже стольников и стряпчих (а в конце XVI века - и жильцов), в статусном отношении, вопреки распространенному в историографии мнению, они не были ниже стольников, а тем более стряпчих и жильцов. Подобный порядок расположения чинов был обусловлен традицией - чины стольников, стряпчих и жильцов, которые составляли личный двор государя, оформились значительно раньше дворян московских, уже в первой половине XVI в. Сопоставимы между собой по статусу и реальному значению были стольники, стряпчие и жильцы, но не стольники и дворяне московские, выполнявшие различные функции при дворе и аппарате власти. В известном смысле положение московских дворян в государстве было не ниже, а выше положения стольников. Характерно, что именно московские дворяне, а не стольники в конце XVI - начале XVII в. были главным резервом пополнения Боярской думы. В отличие от стольников, в составе которых служила, как правило, аристократическая молодежь, московские дворяне в массе своей были людьми зрелого возраста. Этого требовал сам характер их служебных назначений. По этой же причине не дворяне московские производились в стольники, а стольники жаловались в московские дворяне (в конце XVI - первой половине XVII в. встречаются лишь единичные обратные примеры). Представители наиболее знатных фамилий попадали в московские дворяне из стольников, выходцы из второстепенной знати жаловались в московские дворяне из стряпчих. Реже до чина московского дворянина дослуживались выходцы из нижних чинов двора - жильцы и выборные городовые дворяне. Попадание же непосредственно в ряды московских дворян представителей рядового уездного дворянства было практически исключено. Подобный механизм комплектования московских дворян обусловливал аристократический состав этого чина в целом - подавляющее большинство его представителей (76 %) в конце XVI - начале XVII в. принадлежало к княжеско-боярским аристократическим родам. В годы Смуты и в послесмутное время происходит интенсивное выдвижение представителей уездного дворянства при дворе. Наблюдается стремительный рост численности московских чинов, и, прежде всего, чина московских дворян, за счет выходцев из новых неродовитых дворянских родов. Если накануне Смуты численность московских дворян не превышала 200 человек, то в 1615 г. (по данным боярской книги 1615 г. и других источников), на службе состояло 310 дворян московских. В 1618 г. (по сведениям Осадного списка 1618 г. и других источников) их было уже около 500 человек. В боярском списке 1626 г. числится уже 762 дворянина московских; в боярском списке 1627/28 г. - 823; в боярском списке 1629 г. - 839; в боярском списке 1630 г. - 945; в боярском списке 1631 г. - 968; в боярском списке 1632 г. - 1 006 человек; в боярском списке 1638 г. - 1 284; в боярском списке 1639 г. - 1 316; в боярском списке 1640 г. - 1 423; в боярском списке 1642 г. - 1 220; в боярском списке 1644 г. - 1 432. Численность дворян московских, таким образом, между 1604 и 1644 гг. увеличилась более чем в 7 раз. Интенсивное расширение состава московских дворян, происходившее в основном за счет низшего чина двора - жильцов и городового дворянства, привело к изменению их «генеалогического» состава. Всего за годы правления Михаила Федоровича известно 2 486 московских дворян, представлявших 694 фамилии. Из них лишь 283 чел.(11,4%) были выходцами из старой родовой знати XVI века. К этой группе примыкали выходцы из иноземной (в основном ногайской) знати (28 чел.) и представители выдвинувшейся в первой половине XVII в. новой знати (Вельяминовы-Воронцовы, кн. Волконские, Волынские, Измайловы, кн. Львовы, Нагие, Пушкины, Стрешневы) - 151 чел. В совокупности, старая и новая знать, а также иноземные выходцы дали лишь 18,6% (462 чел.) общего состава московских дворян. Подавляющее большинство прочих московских дворян было выходцами из городового дворянства, до Смуты по московскому списку не служившего. Из 694 известных родов московских дворян лишь 107 (15,4%) до Смуты имели своих представителей среди высших московских чинов (стольников, стряпчих, московских дворян). Однако, как и в случае со стольниками, активное пополнение рядов московского дворянства (до Смуты аристократического по составу чина) выходцами из провинциальных родов едва ли можно однозначно трактовать как процесс вытеснения старой знати рядовым дворянством. Попав в круг московской дворовой элиты, представители новых родов утрачивали связи с прежней «дворянской» средой (уездными корпорациями) и стремились закрепиться в новой придворной среде, завязать с ее представителями тесные родственные и личные отношения. Наиболее активно новые служилые роды проникают в ряды московского дворянства в годы Смуты и в первое десятилетие царствования Михаила Федоровича. В это время пополнение чина в значительной мере осуществлялось за счет лиц проявивших себя на службе в ходе бурных событий Смутного времени и начала царствования. Щедро жаловались, например, ранее слабо связанные с двором (но отличившиеся во время Смуты) смоляне - 37 чел. в 1613 - 1626 гг.*. Из 762 московских дворян, упомянутых в боярском списке 1626 г., только 271 человек, т. е. немногим более трети (35,5 %), принадлежал к родам, имевшим ранее, в конце XVI - начале XVII в., своих представителей в московских чинах. Из 716 московских дворян, пожалованных в чин в 1613 - 1626 гг. (относительно которых имеются сведения о их прежних чинах), 350 было пожаловано из городовых дворян и детей боярских, 211 - из жильцов, 78 - из стольников, 37 - из стряпчих, 37 - из прочих чинов (дьяков, иноземцев и новокрещенов, голов стрелецких, патриарших стольников). Позднее интенсивность пополнения чина новыми людьми существенно снижается. Из 1 431 дворянина московского, упомянутого в боярском списке 1650 г., только 337 человек (23,5 %) являлись представителями новых фамилий, не служивших в составе высших чинов московского дворянства (стольников, стряпчих, дворян московских) в первой четверти XVII в**. При этом 74 чел. (21,9%) из них принадлежали к родам иноземного происхождения (т. е. были сравнительно недавними выходцами). Из пожалованных в 1632 - 1650 гг. 695 чел. лишь 90 (13%) были произведены из городовых дворян, остальные производились большей частью из дворовых чинов: жильцов - 239 чел., стольников - 40 чел., стряпчих - 50 чел., патриарших стольников - 235 чел. и, в немногих случаях, из прочих чинов (дьяков, стрелецких голов, иноземцев) - всего 15 чел. Таким образом, со временем, по мере стабилизации обстановки в стране, при комплектовании состава московского дворянства вновь возобладал принцип происхождения («отечества»), а не службы. Выдвинувшиеся к концу первой четверти XVII в. в состав московского дворянства роды к середине столетия большей частью прочно укореняются в московской служилой среде (хотя встречаются и исключения - известны случаи когда московские дворяне сами просили о переводе их из «московского списка» на службу «с городом»). Однако проникновение в ряды московского дворянства не обеспечивало выходцам из дворянства городового автоматического уравнения их статуса со служившими в том же чине представителями знатных и видных придворных родов. В XVII в. существовала традиция (восходившая, очевидно, к более раннему времени) подразделения служилых людей различных дворовых чинов на статьи (ранги). Эти статьи определялись происхождением и прежним чином служилого человека. Так, в указе от 14 апреля 1628 г. о выдаче ямских подвод служилым людям предполагалось выделять «дворянам московским: 1-й статье князю Ивану Катыреву-Ростовскому по 11 подвод с проводником, 2-й статье князю Алексею Долгорукому по 9 подвод с проводником, 3-й статье князю Ивану Козловскому по 7 подвод с проводником, 4-й статье Миките Лихареву по 6 подвод с проводником, 5-й статье Юрью Редрикову по 5 подвод с проводником». Упомянутые в указе 1628 г. о выдаче подвод московские дворяне разных статей в «подлинном» боярском списке 1627/28 г. располагались в следующем порядке: кн. И. М. Катырев-Ростовский стоит 1-м по списку, кн. Алексей Гр. Долгоруков - 22-м, кн. Иван (Иванович) Козловский - 203-м, Никита Парамонов Лихарев - 204-м, Юрий Анфиногенов Редриков - 454-м. Одним из важных показателей статуса чинов государева двора было право «видеть государские очи» (быть лично поздравленным государем) на Пасху. Наиболее знатные и близкие к придворным кругам лица получали право «видеть государские очи» в личных покоях царя («в комнате»), другие могли лицезреть государя «в передней», остальная же часть дворовых имела такую возможность «в сенях». Так, по росписи 127 - 128 (1618/19 - 1619/20) гг., в «комнате» находились 72 московских дворянина, «в передней» - 97, «в сенях» - 240. Сохранились многочисленные челобитные московских дворян о пожаловании им права на Пасху «государские очи видеть в комнате». Свое право они мотивировали примерами нахождения «в комнате» на Пасху своих родственников, «отечеством» и службами. В сохранившихся списках за 1618/19 - 1620/21 и 1626 - 1644 гг. среди приглашенных в «комнату» упоминается ок. 250 дворян. Чуть больше трети из них (95 чел., 37,5%) составляли представители старинной княжеско-боярской знати; 18% (45 чел.) представляли новую знать; 45% (112 чел.) - незнатные «дворянские» роды. Состав последних тоже не был случайным - они представляли роды, прочно закрепившиеся в московской придворной среде благодаря родственным и клановым связям, личной близости к царской семье. Состав лиц, допущенных «комнату», не оставался неизменным и пополнялся новыми людьми - вновь пожалованными в «московский список» представителями родовой аристократии, родней тех дворян, которые уже имели доступ в «комнату», а также представителями родов, которые начинали выдвигаться в придворные сферы. На протяжении рассматриваемого периода московские дворяне продолжали сохранять свое правительственное значение. Московские дворяне продолжали быть основным «стратилатским» чином, занимая большую часть полковых и городовых воеводских должностей, играли важную роль в центральном административном управлении, составляя значительную часть приказных судей. Всего в этот период в приказных судьях служило 87 - 90 представителей этого чина, в 22 приказах они служили первыми судьями, а ряд приказов (Большой приход, Городового дела, Земский, Казачий, Каменный, Печатный двор, Холопий, а также Патриарший двор) возглавлялся преимущественно судьями из московских дворян. Помимо этого, они служили в приказах в качестве сыщиков, судебных агентов и пр. Так, при Разбойном приказе постоянно состояло 5 - 10 московских дворян, посылавшихся на места в качестве сыщиков по разбойным и татиным делам. Кроме воеводской и приказной службы московские дворяне служили писцами (в 20-30-х гг. возглавляли большинство писцовых комиссий), послами и посланниками, объезжими головами, производили верстания на службу, посылались в разнообразные посылки и проч. Несмотря на заметное возрастание роли стольников в делах общегосударственного управления основная часть военных и административных должностей в государстве в рассматриваемый период продолжала оставаться в руках московских дворян. Так, на 90 приказных судей из числа московских дворян приходилось всего 5 судей из числа стольников (в основном в дворцовых приказах). По «наличному» боярскому списку 1624/25 г. единовременно «по службам» находилось около 150 дворян московских и только 15 стольников (и ни одного стряпчего). В боярском списке 1626 г. встречается 197 помет о службах московских дворян на различных государственных должностях и только 26 помет подобного рода о службах стольников (13 % от помет о службах дворян московских). В боярском списке 1650 г. таких помет значится 167 для московских дворян и 42 для стольников (25 % от помет о службах московских дворян). Сохранялась практика пожалования из стольников в московские дворяне, а не наоборот (за редкими исключениями). Московские дворяне продолжали сохранять и тесные связи с Думой - из 48 лиц, пожалованных в период царствования Михаила Федоровича в чины бояр и окольничих, большинство (29 человек, 60 %) было пожаловано из дворян московских*** и только 19 человек (40 %) непосредственно из стольников****.
* Новгород - 23 человека, Рязань - 16, Суздаль - 14; Владимир, Кострома, Ржева - по 12, Ярославль - 5; Мещевск - 17; Козельск - 15; Серпейск - 13; Владимир, Кострома, Ржева - по 12; Вязьма - 11; Арзамас, Дорогобуж, Тула, Романов - по 9; Алексин, Белев, Кашира, Дмитров - по 8; Калуга, Бежецкий Верх, Коломна - по 7; Медынь, Мещера, Зубцов, Можайск, Тверь - по 5; Брянск, Воротынск, Лихвин, Нижний Новгород, Юрьев Польский - по 4; Волхов, Торопец, Верея, Кашин - по 3; Галич, Луки Великие, Ржева Пустая, Таруса, Боровск - по 2; Алатырь, Белая, Муром, Переяславль, Руза, Серпухов, Старица, Торжок - по 1.
*** Ф. Л. Бутурлин (окольничий), М. А. и Н. Д. Вельяминовы (окольничие), кн. Г. К. Волконский (окольничий), Ф. В. Волынский (окольничий), кн. А. А. и И. А. Голицыны (бояре), П. П. Головин (боярин), кн. Д. И. Долгорукий (окольничий), А. И. Зюзин (окольничий), В. Г. Коробьин (окольничий), кн. Ф. И. Лыков (окольничий), кн. А. М. Львов (окольничий, затем боярин), кн. А. Ф. Мосальский-Литвинов (окольничий), кн. И. Н. Меньшой Одоевский (боярин), С. М. Проестев (думный дворянин, окольничий), кн. С. В. Прозоровский (окольничий), Гр. Гавр. Пушкин (думный дворянин, окольничий), Н. М. Пушкин (окольничий), кн. П. А. Репнин (боярин), кн. Ал. Ю. и Ан. В. Сицкие (бояре), Л. С. и Ф. С. Стрешневы (окольничие, бояре), кн. А. В. Хилков (боярин), кн. И. А. и И. Ф. Хованские (бояре), В. П. и И. П. Шереметевы (бояре).
**** Кн. Ф. Ф. Волконский (окольничий), И. И. Карпов-Долматов (окольничий), кн. Аф. В. Лобанов-Ростовский (боярин), Б. И., Г. И. и И. В. Морозовы (бояре), кн. И. И. Меньшой и Н. И.Одоевские (бояре), кн. Д. М. Пожарский (боярин), кн. Б. А. Репнин (боярин), Б. М. и М. М.Салтыковы (боярин и окольничий), кн. Ю. А. Сицкий (боярин), В. И. Стрешнев (окольничий, боярин), кн. Ю. А. Сулешев (боярин), кн. И. Ф. Троекуров (боярин), кн. В. П. Черкасский Ахамашуков (окольничий), кн. Д. М. Черкасский (боярин), кн. И. Б. Черкасский (боярин).
А. П. Павлов Стольники как чин государева двора в царствование Михаила Федоровича Романова Cahiers du Monde Russe 51/2-3, Avril-septembre 2010. Dynamigues socials et classifications juridiques dans L’Empire russe. Du XVIIe siucle a la revolution de 1917, Paris, 2011
Чтобы два раза не вставать, законспектируем и статью А. П. Павлова о стольниках Михаила Федоровича.
читать дальшеВ конце XVI - начале XVII в., среди московских чинов решительно преобладали представители княжеско-боярской знати (доля знати среди стольников составляла свыше 90%, среди московских дворян - более 75%, а среди стряпчих - 60%), а их комплектование осуществлялось строго в соответствии с происхождением, по принципу семейной преемственности. Накануне Смуты в чине стольников служило немногим более 70 человек. К концу царствования Самозванца (по Тюменцеву) численность стольников достигала уже 138 чел., а к концу царствования Василия Шуйского - 104 (видимо вместе с тушинцами). На 1615/16 г. стольников имелось уже 128 - 130 и в последующие годы их численность почти постоянно росла. В боярском списке 1626 г. упоминается уже 215 стольников, в боярском списке 1628 г. - 234, в списке 1629 г. - 258, в списке 1630 г. - 288, в списке 1630/1631 г. - 283, в списке 1638 г. - 371, в списке 1640 г. - 383, в списке 1642 г. - 350, в списке 1644 г. - 348. Таким образом, за время царствования Михаила Федоровича число стольников увеличилось почти в 3 раза, а по сравнению с досмутным временем - примерно в 5 раз. Всего за время царствования Михаила встречаются упоминания о примерно 700 стольниках, представлявших 186 фамилий. 290 из них (41,5%) представляли 60 фамилий (32% от общего числа) старинной княжеско-боярской аристократии досмутного времени*. К ним примыкали выходцы из татарской знати, занимавшие высокое местническое положение - 25 чел. из 10 фамилий**. Вместе с ними к родовой княжеско-боярской аристократии принадлежало 315 человек, т.е. немногим менее половины (45%) всех стольников, служивших в царствование Михаила Федоровича. Прочие стольники (383 чел. из 116 родов) принадлежали к новым, не входившим в круг аристократии XVI в. фамилиям***. Представители большинства из этих родов (75 из 116, т. е. около 2/3) до Смуты не служили не только в стольниках, но и в столичных чинах (стряпчих и московских дворянах) вообще. Часть из них относилась к родам новой знати, представители которых начинают в рассматриваемый период выдвигаться в Думу и утверждаться в боярской среде (кн. Волконские, Волынские, Измайловы, кн. Львовы, Нагие, Пушкины, Стрешневы). Утверждение этих родов в боярской среде сопровождалось активным выдвижением их представителей и в высший московский чин стольников. 7 новых родов, в общей сложности, «делегировали» в ряды стольников 121 чел. Старая и новая знать и татарские роды вместе дали почти 2/3 всех стольников Михаила Федоровича - 436 чел. из 698 (62,46%). Таким образом, стольники по своему составу и в первой половине XVII в. продолжали оставаться в целом аристократическим чином государева двора и комплектование чина стольников в значительной степени происходило по принципу происхождения, принадлежности рода к правящей боярской среде. Сохранению ведущих позиций знати среди стольников способствовало сохранение общих принципов пополнения состава дворовых чинов, определившихся еще в XVI в. - в первую очередь, на основе семейной преемственности (в соответствии с происхождением, «отечеством», служилого человека), что препятствовало проникновению во двор людей новых, случайных. Сразу в чине стольника начинали службу при дворе преимущественно представители наиболее знатных княжеских и старомосковских боярских родов. Выходцы же из второстепенной знати и новых «дворянских» родов (за исключением родственников думных людей и виднейших придворных) жаловались этим чином лишь после прохождения службы в низших чинах двора (в основном стряпчих, а также жильцах). Однако и прочие стольники царя Михаила Романова являлись отнюдь не случайными лицами в составе придворной элиты. В стольники попадали сыновья и другие родственники лиц неаристократического происхождения, получивших благодаря близости к царской семье, придворным связям и личной выслуге думные и придворные чины (окольничих и думных дворян А. И. Зюзина, В. Г. Коробьина, С. М. Проестева, думных дьяков - И. А. Гавренева, Ф. Ф. Лихачева и др., высших придворных - постельничих, стряпчих с ключом, ясельничих и др.). В стольники активно жаловались родственники и приближенные членов царской семьи - родителей царя (Михалковы, Чоглоковы, Загряжские, Чепчуговы, Погожие), царицы Евдокии (Юшковы, Травины, Комынины, Панины, Коркодиновы). В царствование Михаила Федоровича (особенно в годы правления патриарха Филарета) наблюдается и заметное продвижение в состав московских чинов, в том числе в стольники, представителей родственных Романовым фамилий (из рода Андрея Кобылы), которые прежде не были заметны при дворе (Боборыкины, Лодыгины, Кокоревы, Образцовы). Среди стольников царя Михаила присутствовали также выходцы из дворянских родов, представители которых еще при Иване IV, Федоре Ивановиче и Борисе Годунове были пожалованы придворными и думными чинами (Алферьевы-Нащокины, Безобразовы, Бельские, Жеребцовы, Зюзины, Клешнины, Татищевы) или достигали московских чинов. Последние были, как правило, либо представителями родословных служилых фамилии, записанных в Государев родословец (Аксаковы, кн. Борятинские, Вельяминовы-Воронцовы, Дмитриевы-Мамоновы, кн. Елецкие, Жеребцовы, Ласкиревы, Лодыгины, Новосильцевы, Ржевские, кн. Шаховские), либо представителями фамилий выдвинувшиеся благодаря службе в опричнине, особом «дворе» Ивана IV и близости ко двору Бориса Годунова (Васильчиковы, кн. Вяземские, Грязные, Исленьевы, Клешнины, Милюковы, Нащокины, Полевы, Совины, а также упомянутые выше Алферьевы, Безобразовы, Бельские, Зюзины, Клешнины и Татищевы). Выходцы из неаристократических, «дворянских» родов активно проникали в состав стольников благодаря своим родственным и личным связям с представителями правящей элиты - думными людьми и видными придворными (Милославские, Хитрово, Языковы). Нередко родство и личные связи с виднейшими боярами обусловливали карьерное продвижение и людей родословных (кн. Ю. А. Долгоруков). При Михаиле Федоровиче заметно увеличивается значение «комнатной» службы, что отразилось и на пополнении состава стольнического чина. Формируется привилегированная группа ближних, «комнатных» стольников («спальников»), хотя они еще не обособились полностью от прочих стольников и не оформились в особый чин государева двора - в боярских списках они не выделялись из общего состава стольников и писались вместе с ними под общей рубрикой «стольники», без каких-либо помет о службе в «комнате». Состав комнатных стольников пополнялся различными путями, здесь были как представители знатных княжеско-боярских (Воротынские, Черкасские, Голицыны, Троекуровы, Сицкие, Морозовы, Шереметевы и др.), так и новых «дворянских» (Стрешневы, Хитрово, Толочановы, Милюковы, Собакины) фамилий, и главным принципом комплектования была степень близости к придворным сферам, а не происхождение рода. Часть выходцев из новых родов попали в царские стольники благодаря близости их семей ко двору Филарета (Колтовские, Леонтьевы, Биркины, Зубовы) и (или) из патриарших стольников****. Последние представляли собой особый чин государева двора. Их численность в начале 1630-х гг. вдвое превышала численность царских стольников, а состав заметно отличался - среди патриарших стольников преобладали люди неродословные. По подсчетам Е.Ю. Люткиной, из 363 фамилий патриарших стольников боярской книги 1627 г. в думных, высших дворцовых и московских чинах до Смуты служили представители только 57 (15,7%). Хотя наличие в составе двора особого чина патриарших стольников было временным явлением (со смертью Филарета этот чин был расформирован), оно оказало заметное влияние на дальнейшую эволюцию двора - через этот чин в состав московского дворянства влилось значительное число представителей новых дворянских родов. В 20-х - начале 30-х гг. практиковались ежегодные, по большим церковным праздникам, пожалования в царские стольники целых групп стольников патриарха Филарета. Некоторые из них производились сначала в другие чины двора (большей частью в стряпчие), а уже после этого жаловались в царские стольники. 30 ноября 1633 г. (после смерти Филарета) был проведен разбор его стольников. Из 519 патриарших стольников 355 чел. (68,4%) было пожаловано в высшие московские чины (34 - в царские стольники, 85 - в стряпчие, 236 - в московские дворяне), 159 чел. (30,6%) в жильцы, 5 чел. - в выборные дворяне. Собственные стольники имелись и у царевича Алексея, царицы Евдокии и матери царя, старицы Марфы. Будучи ближними, «комнатными» людьми, царевичевы и царицыны стольники, однако, формально не входили в состав государева двора - имена представителей этих чинов не фиксировались боярскими списками. Царевичевы стольники комплектовались в основном за счет родни царицы Евдокии и протеже царевичева «дядьки» Б. И. Морозова. С воцарением Алексея все они перешли в ряды его комнатных стольников или получили думные чины. Царицыны стольники комплектовались в основном родней царицы и ее приближенных. Свои стольники были и при дворе матери царя Михаила Федоровича, государыни старицы Марфы Ивановны (один из них, А. Л. Плещеев, позднее стал царским стольником).
***
Таким образом, почти две трети стольников времени царствования Михаила Федоровича принадлежали к старинной родовой аристократии XVI в. и новой знати, утвердившейся в боярской среде в первой половине XVII в. Прочие стольники, выходцы из новых, «дворянских», родов также пополняли ряды этого чина далеко не волею случая. Как правило, это были лица, тесно связанные с царской семьей, службой в «комнате», имевшие родственные и личные связи с представителями боярской и придворной элиты. Близость к царской семье, покровительство влиятельных бояр и придворных открывали молодым стольникам, в том числе и выходцам из незнатных родов, перспективы для дальнейшей карьеры при дворе. Многие из них впоследствии попадают в Думу - из 109 новых, «дворянских», фамилий, члены которых попали в стольники в царствование Михаила Федоровича, 41 фамилия во второй половине XVII в. выдвинула своих представителей уже в Боярскую думу*****. Некоторые лица из неродословных фамилий, ставшие стольниками при царе Михаиле (И.Д. Милославский, Б.М. Хитрово), выдвинулись позднее в круг ведущих политических деятелей Русского государства. Применительно к стольникам, также как и к думным людям, можно говорить не столько о вытеснении боярской аристократии дворянством, сколько о пополнении знати представителями новых родов, тесно связанных родственными и клановыми интересами со старой аристократией и успешно интегрировавшимися в придворную среду. Сохранению ведущих позиций знати среди стольников способствовало сохранение общих принципов пополнения состава дворовых чинов - комплектование их происходило в первую очередь в соответствии с происхождением («отечеством») служилого человека. Данных о пожаловании в стольники непосредственно из городового дворянства (даже из чина выборных дворян) не встречается, прямой доступ в этот традиционно аристократический чин был практически закрыт для выходцев из рядового провинциального дворянства. Выходцы из новых дворянских родов попадали в стольники, как правило, уже после того, как их роды начинали утверждаться в московской служилой среде, достигали чинов московского дворянства. Продвижению представителей новых родов, выходцев из провинциального дворянства в годы Смуты и в послесмутный период в немалой степени способствовали их активная служба государству и личные качества, однако удержание позиций и дальнейшее успешное продвижение при дворе становилось возможным лишь благодаря установлению родственных и личных связей с представителями правящей элиты. Выдвинувшиеся при московском дворе выходцы из новых служилых родов в значительной мере отрывались от прежней «дворянской среды» (уездных дворянских корпораций) и становились членами нового, придворного сообщества, правилами жизни которого они руководствовались на протяжении дальнейшей карьеры. Они не порывали полностью связи со своими уездами, где сохранялись их вотчины и поместья, оставались родственники и «знакомцы». Однако их взаимоотношения с «земляками» основывались прежде всего на принципах клиентелы и покровительства (для своих, близких людей), а не на стремлении быть представителями при дворе интересов местных дворянских сообществ в целом.
* Кн. Бахтеяровы-Ростовские (1 чел.), Борисовы-Бороздины (1), кн. Буйносовы-Ростовские (3), Бутурлины (19), Вельяминовы (6), кн. Воротынские (1), кн. Гагины-Великие (2), Годуновы (9), кн. Голицыны (3), Головины (10), кн. Долгорукие (14), кн. Засекины (и Засекины-Жировые, и Засекины-Солнцевы) (9), кн. Звенигородские (5), Карповы-Долматовы (2), кн. Катыревы-Ростовские (1), кн. Кашины (2), Колычевы (15), кн. Куракины (5), кн. Лобановы-Ростовские (6), кн. Лыковы (3), кн. Лыковы-Белоглазовы (1), кн. Мезецкие (3), Морозовы (3), кн. Мосальские (8), кн. Одоевские (4), Плещеевы (32), кн. Пожарские (6), кн. Приимковы-Ростовские (2), кн. Прозоровские (4), кн. Пронские (4), кн. Репнины (4), Романовы-Юрьевы (1), кн. Ромодановские (10), кн. Ростовские (3), Сабуровы (6), Салтыковы (6), Селунские (2), кн. Сицкие (2), кн. Татевы (5), кн. Телятевские (1), кн. Темкины-Ростовские (1), Траханиотовы (4), Третьяковы-Головины (1), кн. Троекуровы (2), кн. Тростенские (2), кн. Трубецкие (1), кн. Туренины (2), кн. Тюменские (1), кн. Тюфякины (3), кн. Хворостинины (2), кн. Хилковы (9), кн. Хованские (4), кн. Черкасские-Ахамашуковы (1), кн. Черкасские (5), кн. Черкасские-Егуповы (2), Шеины (1), Шереметевы (8), кн. Щепины (1), кн. Щербатовы (15), кн. Щетинины (1).
читать дальшеСтарообрядческая (единоверческая) церковь Святителя Николы в Студенцах, 1702? год.
Палаты Гребенщиковых на Таганке, рубеж XVII - XVIII вв.
Особняк начала XIX века
Главный дом городской усадьбы Г. И. Крюкова Стариковых Н. Ф. Ильина (2-я половина XVIII века - XIX век)
Прекрасная церковь Николая Чудотворца на Болвановке, 1712 год
Чудесная церковь Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах, 1654 год
На Гончарной улице сохранилась куча старых домов. Городская усадьба А. И. Зимина, 1914 год.
Дом М. Г. Левиной, 1838 - вторая половина XIX века.
Особняк Н. А. и С. Н. Андре, 1912 год
Дома XIX века
Скромный домик советской элитки, 1957 год
Особняк Я. С. Филевского, последняя треть XIX века
Усадьба Суровщикова - Тутолмина, XVIII - XIX вв., многократно перестроен. Сейчас здесь неизвестно чем занимается институт философии РАН. Вероятно, философирует.
Афонское подворье.
Один из старейших храмов Москвы - церковь Никиты Мученика на Швивой горке, в нынешнем виде - 1595 год.
Домик на заднем дворе высотки на Котельнической
Сама высотка.
Церковь Троицы Живоначальной в Серебряниках, каменная с 1657, капитально перестроена к 1781 году.
Церковь апостолов Петра и Павла у Яузских ворот, 1702 год.
Воспитательный дом на Москворецкой набережной.
Напротив - церковь Николая Чудотворца в Заяицком, 1759 год