Как-то они изменили экспозицию и она стала хуже, кмк. Некоторые картины (Гончаровой, Машкова, Кузнецова) сейчас на морозовской выставке.



читать дальшеНаталья Гончарова.
«Фруктовый сад осенью» на морозовской выставке, а «Испанок» куда-то задевали.

Автопортрет с желтыми лилиями, 1907.



Чертополох, 1909 - 1910



Павлин под ярким солнцем, 1911



Купанье лошадей, 1911



Михаил Ларионов.

Танцующие, 1908



Зима. Времена года, 1912



Весна. Времена года, 1912



Голова быка, 1913



Отличный Кульбин. Солнечная ванна, 1916



Давид Бурлюк.
Портрет песнебойца футуриста Василия Каменского, 1916.



Н. Пиросмани.
Гумно в грузинской деревне, 1915



Илья Машков
Автопортрет, 1911



Петрова-Водкина как-то жалко.
Начиналось все с «Купания красного коня» (1912) и «Девушек на Волге» (1916)...





...а закончилось вот этим вот. Новоселье (Рабочий Петроград), 1937.



Прекрасный Лентулов.

Москва, 1913



Звон. Колокольня Ивана Великого, 1915



Тверской бульвар, 1917



Прекрасная Экстер.

Венеция, 1918



Марк Шагал.

Над городом, 1914 - 1918.



Панно для Еврейского театра, 1920.





У Клюна мне понравилось только это.
Пробегающий пейзаж, 1915



Павел Филонов.

Композиция. Корабли, 1913 - 1915.



Композиция с шарами, начало 1930-х.



Головы. Первая симфония Шостаковича, 1935



Владимир Татлин.

Летатлин и прочая хрень.





Эскизы для неосуществленной постановки оперы Глинки «Жизнь за царя», 1913



Василий Кандинский.

Композиция VII, 1913



Импровизация холодных форм, 1914



Смутное, 1917



Движение, 1935



Борис Григорьев
Консьержка, 1918



Казимир Малевич.

Черный квадрат (1915) засунут куда-то в угол.



На сенокосе, 1928-1929.



Женщина с граблями, 1928 - 1932



Девушка с красным древком, 1932-1933.



Константин Рождественский.

Пейзаж со снопами (1934), Семья в поле (1932) и Девушка в белом (1935)



Анна Лепорская.

Вы тоже хотите пририсовать им глаза, да?



У Петра Кончаловского мне нравятся только диковатые советские портреты.
Портрет В. Мейерхольда, 1937



Александр Дейнека.

Оборона Петрограда, 1964 (повторение картины 1928 года)



Мать, 1932



Вратарь, 1934



Будущие летчики, 1938



Помимо прочего экспонируются акварели и графика Дейнеки. Выезжая в Италию-Францию он, удивительным образом, рисовал не мужественных женщин и голые попы, а пейзажики.

Италия. Парк, 1935



Юрий Пименов.

Человек даже тяжелую индустрию рисовал хорошо.
Даешь тяжелую индустрию, 1927



Но все же хорошо, что его покусала бешеная собака.
Знаменитая Новая Москва, 1937



Тоже хорошо.

Петр Вильямс.
Автопробег, 1930.



Константин Вялов.
Мотоциклетный пробег, 1923 - 1925.



Лабас только один и не лучший.

Александр Лабас.
В полете, 1935.



Грустно-странный Сергей Лучишкин.

Шар улетел, 1926



Вытянув шею, сторожит колхозную ночь, 1930



У искренних любителей большевичков все время выходил какой-то сОтонизм.

Борис Кустодиев.
Большевик, 1920.



Константин Юон.
Новая планета, 1921



Климент Редько.
Восстание, 1925



Георгий Рублев.
Портрет И. В. Сталина, 1935



А у неискренних - всякая похабень.

Александр Герасимов.
И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов в Кремле Два вождя после дождя (1938) и Первая конная (1935)





Василий Ефанов.

Незабываемая встреча (1936 - 1937) и И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, В. М. Молотов у постели больного А. М. Горького (1946). Молотый явно собирается добить горькова.





Далее идут картины знакомые каждому советскому ребенку по учебникам. Их конечно нельзя было не сфоткать.

Федор Решетников.
Мемные За мир (1950) и Опять двойка (1952)





Татьяна Яблонская
Утро, 1954



Павел Корин
Триптих Александр Невский (1942 - 1943)



Отличная Весна (1954) Аркадия Пластова



Валентин Сидоров.
На лужке, 1968



Иван Чуйков
Окно XXIII (Арбат), 1981



Очень странный Евгений Струлев.
Пора сенокосная, 1974



Но в целом позднесоветская живопись большей частью сплошное уныние, причем нонконформисты даже более унылы чем официоз.

Суровый стиль суров.

Павел Никонов.
Геологи, 1962



Николай Андронов.
Планокуры Плотогоны, 1960-61.



Виктор Попков.
Строители Братска, 1960



С другой стороны, если, к примеру, Кропивницкий (Исчезновение траектории,1962) еще может быть интересен, то его же зять Рабин просто унылый конъюнктурщик (Один рубль №3. 1967).

@темы: trip

@темы: история, Россия, хи хи, биореактор

Стены пали, ворота пробиты, а защитники мертвы. Это конец и смерть. После семи жестоких лет гражданской войны, Воитель стоит на пороге победы.
Хорус Луперкаль, некогда любимый сын, пришел убить своего отца. Император, сияющий маяк надежды для одних, и беспринципный тиран для других, должен умереть. Забраны жизни бесчисленного множества людей, и даже примархи, когда-то считавшиеся бессмертными, пали во тьму. Мечта Императора разбита в пух и прах, но остается слабая надежда...
Теперь, в последний час последнего дня, Император восстанет. Бок о бок с ним - его Ангел, Преторианец и Капитан, полные решимости свершить страшное возмездие предателям.
Однако надежда на это невелика, ибо Воитель видит и знает все. Окончательная победа Хаоса близка.



vk.com/wall-199737141_18647

@темы: книги, WH40k

@темы: история, книги, Россия

@темы: music

М. Н. Кузьмин
Школа и образование в Чехословакии (конец XVIII - 30 годы XX в.)

Немало интересного о школьной системе и образовании в Австро-Венгрии и довоенной Чехословакии. Книжка 1971 года, со всеми вытекающими.

Также - здесь

читать дальшеИсточники
читать дальше
В Чешских землях регулярная школьная статистика велась с 1828 года, в Венгрии первая относительно полная сводка материалов о школе опубликована в 1851 году, а систематически статистика велась с 1880-х.
Грамотность населения фиксировалась переписями населения, по трем категориям - грамотные (умеющие читать и писать), полуграмотные (умеющие только читать) и неграмотные (не умеющие ни читать, ни писать).

В австрийских переписях 1880, 1890 и 1900 годов учет грамотности велся с 6 лет (возраста поступления в школу), в переписи 1910 года, ради удобства подсчетов и сопоставления с другими странами (в мире к этому времени доминировал учет с 11 лет) и из-за неустойчивости данных по младшим возрастам - начиная с 11 лет.
В переписи 1880 года показатели грамотности по отдельным землям учитывались лишь в комбинации с половой принадлежностью, в переписи 1890 года также и с возрастной группой. Перепись 1900 года грамотность фиксировала в комбинации с полом, возрастом, языком, местом рождения и типом населенного пункта. Перепись 1910 года по тем же параметрам (кроме типа населенного пункта), но с некоторыми изменениями.
Учет национальной грамотности (переписи 1900 и 1910 года) имел особенности - грамотность немцев учитывалась по всем землям, прочих народностей отдельно - лишь по землям, где они составляли значительную часть населения (в других они шли по категории «национальные меньшинства» или «прочие») - чехов отдельно учитывали только по Чехии, Моравии, Силезии и Нижней Австрии, поляков - в Галиции, Силезии, Моравии и Буковине, венгров - в Буковине и т. д.
Критерием национальной принадлежности были не самоопределение и не родной язык, а язык разговорный, что открывало возможности для всяческих махинаций со статистикой.

Для Словакии и Закарпатья используются материалы венгерских переписей 1869-1870, 1880, 1890, 1900 и 1910 годов. Венгерские переписи учитывали грамотность с 6 лет и, в целом, по всем параметрам уступали австрийским. Национальность здесь также учитывалась фактически по разговорному языку, а венгерские статистики к махинациям в национальном вопросе были склонны еще больше чем австрийские.
Помимо этого, по причине отсутствия в составе Венгерского королевства каких-либо «Словакии» и «Закарпатья» отдельная статистика по ним не велась. Автор использует статистику по соответствующим венгерским уездам - комитатам (на чешский манер именуемым жупами), обработанную чехословацкими статистиками и им самим. Территория и население этих жупокомитатов были несколько больше территории и населения позднейших Словакии и Закарпатья (численность населения на 1910 год на 423,8 и 87,7 тыс. чел. соответственно).

В чехословацкой переписи 1921 года снова использовался 6-летний ценз и грамотность фиксировалась лишь по полу и национальной принадлежности. При определении последней использовались новые фокусы - в соответствии с доктриной чехословакизма чехи и словаки учитывались вместе - как чехословаки.
В переписи 1930 года был использован 11-летний ценз, но прочие критерии остались прежними. Таким образом обе чехословацких переписи были не только хуже австрийских, но еще и трудносопоставимы.
Общегосударственная перепись 1940 года по понятным причинам не состоялась, однако была проведена на территории Словацкого государства (без районов занятых Венгрией).
В марте 1950 года была проведена первая послевоенная перепись. Она вновь использовала 6-летний ценз и помимо прочего учитывала уровень образования в сочетании с возрастом, что дает возможность восстановить картину образовательного уровня довоенной Чехословакии (фактически, по понятным причинам - только чешского и словацкого ее населения).

Школа и образование в Чешских землях
читать дальше


Вплоть до последней четверти XVIII века начальное и среднее образование в наследственных землях Габсбургов находилось почти целиком в руках церкви и католических орденов (в первую очередь иезуитов и пиаристов). В последние годы правления Марии-Терезии (1740 - 1780) и в царствование Иосифа II (1780 - 1790) в результате серии реформ была создана государственная система образования.

Реформа низшей школы была начата законом от 6 декабря 1774 года. Закон вводил в действие «Всеобщий школьный устав для немецких нормальных, главных и тривиальных школ» [Allgemeine Schulordnung für die deutschen Normal-, Haupt- und Trivialschulen], разработанный известным просветителем Иоганном Игнацем фон Фельбигером.
Вводилась обязательная школьная повинность (для мальчиков, с 1780 года - и для девочек) для детей 6-12 лет. Все дети, родители или опекуны которых не могли нанять домашнего учителя, обязаны были посещать школу в течении 6-7 лет (с 1781 года - в течении 6 лет).
Законом устанавливались три параллельных типа народной школы - тривиальная, главная и нормальная.
Тривиальные школы [Trivialschule] учреждались в церковных приходах и состояли из одного-двух классов-комплектов. В них изучались чтение, письмо, счет (т. н. тривиум, отсюда и название), катехезис и основы сельскохозяйственных или ремесленных знаний. В Чешских землях* обучение в них велось в основном на чешском языке.
Главные школы [Hauptschule] учреждались в городах и административных центрах и состояли из 3 или 4 классов-комплектов. Помимо тривиума и катехезиса в 3-комлектных школах изучались основы латыни и немецкий язык, в 4-комплектных также география, история, естествознание, геометрия, черчение. В Чешских землях обучение в первом и частично во втором классе велось на чешском, а затем полностью переходило на немецкий.
Нормальные школы [Normalschule] учреждались в центрах земель и состояли из 4 классов-комплектов. Обучение велось по расширенному плану главных школ и исключительно на немецком языке.
По оценкам русских авторов (П. Митрофанов) программа обучения тривиальных школ соответствовала русским школам грамоты, главных - городским начальным училищам, нормальных - учительским семинариям.
Число учителей в народных школах соответствовало числу классов-комплектов (+ приходящий преподаватель катехезиса). Готовились они на курсах при нормальных (и некоторых главных) школах - 3-месячных для учителей тривиальной и 6-месячных для учителей главной. Окончивший курсы в течении года работал учителем-ассистентом, после чего сдавал специальный экзамен и становился полноправным учителем.
Три класса главной и нормальной школы давали право на поступление в гимназию, из тривиальных школ в нее хода не было.
Школы и учителя содержались в основном за счет местных общин (учителя большей частью за счет средств получаемых от платы за учебу).

Реформа средней школы была начата указом от 25 сентября 1775 года. Вводился единый тип гимназии (латинской школы) - 5-классное учебное заведение с тремя грамматическими и двумя гуманистическими классами. Учебная программа включала закон божий, латынь (с изучением древних текстов), риторику, основы древнегреческого языка, историю, географию, математику, естественные науки и пр. Языком обучения вместо прежней латыни стал немецкий (сначала только в грамматических классах, с 1781 года также и в гуманистических). В Чешских землях использование чешского допускалось лишь на уроках закона божьего.
Преподавательский состав гимназий комплектовался выпускниками университетов. До запрещения ордена иезуитов (1773 год) почти все средние школы в наследственных землях были иезуитскими и иезуиты были широко представлены в средней школе и позднее - на 1781 год из 281 учителя 59 гимназий 135 были бывшими иезуитами.
В гимназиии принимались окончившие главную или нормальную школу - после сдачи специального экзамена по курсу этих школ, немецкому языку и основам латыни. Окончившие 5 классов гимназии могли держать экзамен для поступления на 2-летний философский курс, игравший роль промежуточного звена между гимназией и университетом.
Общее число гимназий в ходе реформы сократилось - за счет закрытия или перевода в главные школы многих из них (в основном монастырских и неполных). Так, в Чехии сохранилось 14 из 41 гимназии, всего же в Чешских землях осталось 24 гимназии (14 в Чехии, 7 в Моравии и 3 в Силезии).
Учеба в начальной и средней школе была платной.

Руководство школьной системой было возложено на Придворную учебную комиссию [Studienhofkommission]. Ей подчинялись учебные комиссии земель, с инспекторами по народным училищам и по гимназиям, контроль за школами на местах возлагался на окружных начальников (которым в 1786 году были приданы свои школьные коммиссары).

В сфере высшего образования при Марии-Терезии также были произведены разнообразные преобразования - была ограничена университетская автономия (правительственные директора (инспекторы) следили теперь за соблюдением учебной программы), введены переходные экзамены, латынь постепено заменялась немецким и пр.

При Иосифе II в сложившейся школьной организации был произведен ряд частных изменений. Правительство стремилось к расширению сети начальных школ и увеличению числа и процента учащихся. Инструкцией 1781 года предписывалось иметь одну начальную школу на каждые 90-100 детей школьного возраста. Плата за обучение была понижена до одного крейцера в неделю в деревнях и до двух - в городах. Дети из неимущих семей освобождались от платы за обучение. Поощрялось развитие в школах профессионального образования - ткачества, прядения, пчеловодства и пр.
Одновременно были усилены санкции за уклонение от школьной повинности. Были введены регулярные переписи детей школьного возраста и местным властям предписывалось следить за посещением школы детьми, не останавливаясь и перед принуждением. За уклонение от повинности с родителей взимался штраф в размере двукратного взноса за обучение (неимущие отрабатывали его ремонтом школы). Неграмотные лишались права поступления в цех и т. д.
Доступ в гимназии, напротив, был ограничен путем увеличения платы за обучение (до 12 флоринов в год, для малоимущих, но способных учащихся, впрочем, сохранялись стипендии), а сами гимназии полностью германизированы.
Полностью германизированы были и университеты, число которых сократилось до трех (Венский, Пражский, Лембергский). В Пражском университете чешский (до этого ограниченно использовавшийся на теологическом факультете) перестал использоваться в 1785 году. Чешский язык как предмет изучения сохранялся (исходя из практических нужд) лишь в военных учебных заведениях и в Венском университете (для подготовки чиновников).

В целом, таким образом, результатом реформ, проводившихся в духе популярных в то время идей Просвещения, стало создание относительно развитой системы государственного образования, освобожденной от контроля церкви и, в значительной мере, германизированной.
Как отмечает автор, несмотря на почти полную германизацию среднего и высшего образования, национальная школа в Чешских землях сохранялась - за счет тривиальных школ, содержавшихся за счет местных общин и менее зависимых от казны и позднее сделалась одним из истоков национального возрождения.
Общее число народных школ в Чехии (по Моравии и Силезии данных не имеется) к 1780 году доходило до 1 881 (1 нормальная, 14 главных, 28 прочих городских, 1 837 тривиальных), к 1790 году - до 2 579 (1 нормальная, 23 главных, 20 прочих городских, 2 534 тривиальных), число учащихся в 1780 - 1790 годах выросло с 88,7 до 187,5 тыс. чел., на 1786 год в школу ходило 63,3% детей школьного возраста. Из общего числа детей школьного возраста на 1786/87 учебный год 1,5% посещали нормальную и главные школы, 1,3% другие городские и женские школы, 60,5% - тривиальные, 36,7% в школу не ходили. В гимназиях на 1799/97 год учился примерно 1% детей школьного возраста.





При Франце II (1792 - 1835) в образовательной сфере произошел консервативный откат. Влияние церкви на школу было в значительной мере восстановлено - контроль за учебным процессом на местах возлагался теперь на местных священников, в округах - на викариев, в землях - на чиновников консисторий. Сфера ответственности светской администрации сводилась большей частью к хозяйственным и финансовым вопросам. Были пересмотрены состав учебников народной школы и их учебные программы.
В гимназиях был установлен 6-летний срок обучения (1819 год), повышена плата за обучение, пересмотрены учебные программы - расширено преподавание древних языков, за счет естественных наук и пр. Усилен был и контроль за университетами.
Сама школьная система, ее структура и организация, сохранялись, впрочем, в прежнем виде, а в части германизации правительство пошло на определенные послабления - в Пражском университете в 1795 году была открыта кафедра чешского языка, в гимназиях в 1820-1840-х годах разрешено преподавание чешского на факультативной основе (преподавался в 7 из 22 гимназий Чехии).
После длительного застоя в 1820-х годах вновь начинает расти число начальных школ и учащихся. Оживлению весьма способствовала начавшаяся в Чешских и Альпийских землях на рубеже 1820-1830-х годов промышленная революция. К 1828 году общее число начальных школ в Чехии увеличивается до 3 201 (1 нормальная, 42 главных, 37 прочих городских, 3 121 тривиальная), число учащихся возрастает до 448,3 тыс., а охват детей школьного возраста - до 91,1%.
В Чешских землях в целом число народных школ к 1828 году достигало 5 077 (в т. ч. 68 главных), школьников - 698,2 тыс. чел., охват детей школьного возраста доходил до 91,6%. К 1847 году число школ выросло уже до 5 501 (77 главных), учеников - до 823,5 тыс. чел., охват - до 95,42%.
Уровень грамотности населения Чешских земель благодаря деятельности системы народных школ стабильно рос. Так, по данным переписи 1890 года, среди рожденных в 1800 - 1809 годах он достигал 66,43%, а среди рожденных в 1830 - 1839 годах - уже 85,15%, в каждом десятилетии возрастая на 5,2 - 6,7%. Средний уровень грамотности населения Чешских земель к 1850 году достигал примерно 60%.
В части средней школы застой, впрочем, продолжался. Общее число гимназий к середине века почти не выросло, всего их имелось 33 (22 в Чехии, 8 в Моравии, 3 в Силезии), училось в них от 7,4 до 8,8 тыс. чел. - примерно 1% от общего числа детей школьного возраста.



Уровень образования в землях австрийской части империи весьма резко различался. Терезианско-йозефинская школьная система фактически охватывала лишь наиболее развитую ее часть - Альпийские и Чешские земли, за пределами этих районов уровень элементарной грамотности населения был весьма невысок.
По переписи 1890 года в Альпийских землях среди рожденных в 1800 - 1809 годах доля грамотных составляла от 31% (Каринтия) до 86% (Форарльберг), в Чешских - от 55% (Силезия) до 69% (Чехия). В большинстве Карстовых земель (не считая выбивающегося из общей массы Триеста) - от 7,6% (Далмация) до 19% (Горица), в Галиции и Буковине - соответственно 25 и 18%.
Среди рожденных в 1830 - 1839 годах в Альпийских землях процент грамотных колебался от 40,6% (Каринтия) до 98% (Форарльберг), в Чешских - от 73,5% (Силезия) до 88% (Чехия), в Карстовых - от 8,3% (Далмация) до 23,6% (Горица), в Галиции и Буковине составляя соответственно 14,6 и 11,5%.
Существенно различалось положение и внутри наиболее развитых регионов. В Альпийских землях в худшую сторону выделялись Штирия и Каринтия, в Чешских землях Моравия и, особенно, Силезия, заметно отставали от Чехии.
Уровень грамотности среди народов австрийской части империи также резко различался, наивысшим он был у немцев и чехов, низшим - у румын и русинов [автором обзываемых украинцами]. По переписи 1900 года среди немцев 1830 - 1839 годов рождения грамотных было 83,85%, среди чехов - 84,75%, итальянцев - 67,69%, словенцев - 28,62%, поляков - 23,17%, сербов и хорватов - 8,63%, русинов - 4,38%, румын - 4,13%.
В Чешских землях, среди того же поколения, у немцев грамотных было 87,23%, среди чехов - 85,02%, среди поляков - 49,5%. При этом, в Чехии показатель грамотности чехов был выше чем у немцев (88,07 против 87,54%), а в Моравии и Силезии существенно ниже - 79,24 против 86,37% и 60,11 против 86,87%.
Это объянялось, помимо прочего, большим числом народных школ у немцев - на 1846 год немцы (38% населения чешских земель) имели в своем распоряжении 48,5% народных школ, а чехи и поляки (62% населения) - 51,5%.
Как отмечает автор, в наименее «немецких» землях австрийской части империи (Силезии, Галиции, Далмации, Буковине, Крайне, Горице, Триесте и Истрии) в первой трети XIX века отмечается падение уровня генерационной грамотности, что видимо также было вызвано проблемами с доступом к национальной народной школе.



Революция 1848 года привела к большим переменам в организации имперского образования. В 1848 году Придворная учебная комиссия была распущена, вместо нее было учреждено Министерство просвещения, сразу же взявшееся за реформу школы. В части народной школы изменения оказались невелики - все главные школы были сделаны 4-классными, при них (на базе четвертых классов) создавались двухлетние низшие реальные школы, курс которых был близок к курсу низших классов обычных реальных училищ, была расширена учебная программа прочих городских школ и пр.
Средняя школа подверглась серьезной реорганизации. В 1849 году было введено два основных типа средней школы - гимназия и реальное училище (реформа Экснера-Боница) и средняя школа, таким образом, разделена на гуманитарное и техническое направления.
К гимназиям были присоединены прежние философские курсы и они стали 8-летними. Учебный курс включал закон божий, древние языки (объем их изучения сократился), немецкий язык и литературу, историю, географию, естествознание и математику (объем изучения последних, напротив, вырос), физику, логику и пр.
В 6-летних реальных училищах изучали немецкий и один современный иностранный язык (как правило французский), историю, географию, естествознание, физику, математику, черчение и пр.
И гимназия и реальное училище делились на низшее и высшее отделения. Гимназисты получали аттестат зрелости и могли поступать в университеты, реалистам аттестата поначалу не давали и поступать они могли лишь в высшие технические школы.
В университетах профессора получили право свободного чтения, а студенты - свободного посещения лекций. Промежуточные экзамены были отменены, плата за обучение заменена платой за лекции и выпускные экзамены и пр.
В Чешских землях в 1848 году было провозглашено равенство чешского и немецкого языков обучения в средней и народной школе. Осенью 1848 года в Праге открылась первая чешская главная народная школа (с чешскими педогогическими курсами при ней), на чешский перешла часть прочих городских школ.
В сентябре 1848 года чешский язык стал обязательным предметом в 5 государственных и 5 монастырских гимназиях, на чешском разрешалось преподавать и ряд других предметов (закон божий, историю, географию, естествознание). В 1849 году в Праге открылось чешское реальное училище, в 1850 году пражская государственная гимназия стала полностью чешской. Лекции на чешском было разрешено читать в пражских университете и техническом училище (учреждено в 1806 году).

С началом эпохи «неоабсолютизма» вновь последовал определенный откат. В 1853 - 1854 годах в чешских гимназиях и реальном училище было введено двуязычие (в младших классах преподавали на чешском и немецком, в старших - только на немецком). Было запрещено брать в гимназию учеников главных школ не прослушавших курс всех предметов на немецком, а в реальные училища - недостаточно знающих немецкий (в результате все главные и городские чешские школы также перешли на двуязычное обучение) и пр. Подписанный с Римом в 1855 году конкордат восстановил (отмененый было) контроль церкви над народной школой.

Поражение во франко-австрийской войне (1859 год) вынудило правительство вновь вернуться на путь либеральных преобразований. В 1860 году была восстановлена автономия земель, школьное дело передано в ведение земских органов, а министерство просвещения ликвидировано.
Передача школьного дела в ведение зеских органов способствовало восстановлению позиций национальных языков. Начиная с 1862 года чешский как язык обучения [видимо основной] вновь начинает вводиться в главных и городских школах. В 1866 году постановлением земского сейма Чехии устанавливается языковое равноправие в средней школе. Языком обучения в каждой средней школе мог быть один из двух земских (немецкий или чешский), другой оставался в качестве учебного предмета. Постановление привело к разделению школ на чешские и немецкие - из 25 гимназий Чехии чешскими стали 13. В последующие годы было создано также значительное число частных и общественных чешских гимназий и реальных училищ. Пражское техническое училище в 1864 году стало двуязычным, вновь увеличилось (сократившееся было в годы неоабсолютизма) использование чешского в университете.
В 1862 году возникает новый тип средней школы - реальная гимназия. Учебная программа реальных гимназий (имелось несколько типов этих школ) в разных вариантах сочетала программу классической гимназии и реального училища.



Общее число народных школ в Чешских землях в 1847 - 1868 годах увеличилось с 5 501 до 6 246, в т. ч. главных - с 77 до 139 (при 48 из них на 1868 год имелись низшие реальные школы), учащихся - с 823,5 до 931,4 тыс. человек, охват детей школьного возраста - с 95,42 до 97,35%.
Общее число средних школ (гимназий, реальных училищ и реальных гимназий) в 1851 - 1868 годах увеличилось с 39 до 62, число учащихся в них - с 10 до 18,1 тыс. чел. (примерно 1,5% контингента соответствующих возрастов).
Генерационная и общая грамотность населения продолжали поступательно расти. Грамотность родившися в 1850 - 1859 годах достигала уже 91,86%. Общая грамотность населения к 1870 году доходила видимо до 75-77%, к 1880 году - до 83,59% (еще 7,18% были полуграмотными - умели только читать).
Национальная генерационная грамотность среди чехов 1850 - 1859 годов рождения достигала 92,89%, среди немцев Чешских земель - 94,31%, поляков Силезии и Моравии - 75,64%. В Чехии грамотность чешского и немецкого населения почти не отличалась и разрыв образовывался за счет худших показателей Моравии и Силезии. Диспропорция числа народных школ разных национальностей по-прежнему сохранялась.



Из 40 средних школ (32 гимназии, 8 реальных училищ), имевшихся в Чешских землях на 1854 год, 31 была немецкой, 8 двуязычными (6 гимназий, 2 реальных училища) и одна (Пражское реальное училище) - чешской. В 1859 году из 46 средних школ (34 гимназии, 12 реальных училищ) 37 были немецкими и 9 двуязычными. Чешские школы вновь появляются только в 1860-х годах.
Среди общего числа учащихся средних школ чехи на 1859 год составляли 47%, на 1868-й - 54,1%. В Пражском университете на 1857 год чехов было 50,3%, в Пражском техническом училище - 50%, в Брюннском техническом училище (Брно) - 24,9%. Общий процент чехов среди населения Чешских земель на 1857 год - 61,4%.



Уровень грамотности в 1848 - 1868 годах стабильно рос во всех землях австрийской части империи, однако глубокие территориальные и национальные различия сохранялись. Среди рожденных в 1850 - 1859 годах в большинстве Альпийских и Чешских земель процент грамотных превышал 90% или приближался к этому уровню. В худшей чешской земле (Силезии) он доходил до 84%, в худших альпийских (Штирия и Каринтия) до 78 и 62% соответственно. Существенно улучшились показатели карстовых Крайны и Горицы - 50 и 47%. В Далмации, Истрии, Буковине и Галиции показатели генерационной грамотности оставались крайне низкими - от 12-17 до 27%.
Национальные показатели того же поколения также весьма различались: чехи - 92,66%, немцы - 91,33%, итальянцы - 78,1%, словенцы - 59,4%, поляки - 35,7%, сербы и хорваты - 15,56%, русины - 9,27%, румыны - 7,04%. Среди прежних аутсайдеров существенный рост генерационной грамотности демонстрировали только словенцы, среди которых она почти удвоилась.
В целом по Цислейтании на 1880 год грамотность всего населения старше 6 лет достигала 58,43% (+7,2% умеющих только читать). В наиболее развитых чешских и альпийских землях полностью грамотными были около или свыше 80% жителей (в Форарльберге даже 95%), в менее развитых (Силезия, Каринтия, Штирия, Триест) - от 53 до 73%, в Горице, Крайне и Истрии - от 23 до 35%, в Галиции, Буковине и Далмации - всего 11-14% населения.



В прочих странах и регионах на 1880 год уровень грамотности (с учетом полуграмотных) составлял: в Пруссии - 87,8%, в Англии - 83% (в обоих случаях - среди жителей старше 11 лет), в Венгрии - 51,3%, в Бельгии - 65,7%, в Италии (на 1881) - 38,1% (во всех случаях - среди жителей старше 6 лет). Во Франции на 1872 год грамотных было 68,6% (среди жителей старше 11 лет).

В конце 1860-х годов, после поражения в войне с Пруссией и реорганизации самой империи, система образования вновь была реформирована. В 1867 году было восстановлено Министерство просвещения [и урезаны соответствующие права земель], в 1868 году отменен конкордат и школа окончательно выведена из под контроля церкви, в 1869 году принят новый школьный закон и т. д.
Школьная повинность законом 1869 года была увеличена до 8 лет** и распространялась теперь на детей и подростков 6-14 лет. Как отмечает автор, нововведение не означало введения обязательного восьмилетнего образования, а обозначало срок за время которого учащийся обязан был пройти курс начальной школы (усвоив хотя бы тривиум).
Контроль за выполнением повинности был усилен - местные органы вели учет детей, фиксировали пропуск школы без уважительной причины и пр. Ответственность за посещение школы детьми возлагалась на родителей, замещающих их лиц и (для работающих подростков) - на владельцев фабрик и промыслов. Пропуск занятий без уважительной причины карался штрафом (в Чехии от 1 до 20 флоринов, в Моравии и Силезии - от 1 до 5 флоринов) или арестом (в Чехии от 1 до 4 суток, в Моравии и Силезии - до 24 часов) родителей и мог привести к лишению родительских прав.
Народная школа теперь была представлена двумя основными типами - собственно народной и высшей народной.
Народная школа [Allgemeine Volksschule, автор ее называет коммунальной] должна была учреждаться в любом пункте, где в радиусе 4 км (или часа ходьбы) имелось не менее 40 детей школьного возраста. Школа могла включать от 1 до 8 классов-комплектов (с одним учителем, отвечающим за всю учебную программу, на каждый и приходящим учителем закона божьего). Учебный курс был расширен и включал, помимо тривиума и закона божьего, основы истории, географии, естествознания, физики, химии, геометрии, пение, гимнастику (для девочек - рукоделие). Общий срок обучения составлял видимо 5-8 лет [тут у автора очень мутно], после пятого класса можно было поступать в гимназию/реальное училище/городскую народную школу или доучиваться еще три года (что никаких дополнительных преимуществ не давало).
В 1883 году, по просьбам общественности, строгость школьной повинности для сельских детей была понижена, введены разнообразные льготы по посещению, снижены требования к программе сельских школ и т. п., что привело к существенному снижению качества образования в школах сельской местности.
Высшая народная школа [Bürgerschule, «мещанская», автор называет ее городской] представляла собой надстройку над народной. Школы этого типа размещались в центрах школьных округов. Их программа включала закон божий, родной язык и литературу, географию, историю, естественную историю, природоведение (физика и химия), арифметику, геометрию, пение, гимнастику и пр. Факультативно преподавались второй земский и иностранный (обычно французский) языки. Срок обучения составлял три года. В Чехии на 1912 год имелось 615 Bürgerschule - 376 чешских и 239 немецких, в 384 из них преподавался французский. Окончание школы давало возможность поступать в некоторые средние специальные школы.
По оценке современных русских авторов (Любченко) программа австрийской начальной школы была шире русской 5-летней министерской, а программа Bürgerschule соответствовала 4 младшим классам русского реального училища.
Право учреждать и содержать публичные школы закон предоставлял государству, местным самоуправленияи и частным лицам (с согласия государства). Непосредственное управление школами было возложено на земские, окружные и местные школьные советы (при земских и окружных советах имелись школьные инспектора). Язык преподавания в конкретной школе устанавливался решением земского школьного совета. Учебные планы и школьные учебники утверждались Министерством просвещения.
Содержание школ также возлагалось на земские, окружные и местные структуры, казна покрывала лишь часть расходов на содержание школьной администрации. Плата за школу также регулировалась земскими постановлениями. Теоретически она сохранялась (от 8 до 32 геллеров в неделю), но в большинстве школ покрывалась за счет местных бюджетов и для учеников обучение было бесплатным.
Для подготовки учителей народных школ была образована сеть 4-летних училищ, куда (после сдачи экзамена) принимались окончившие низшую гимназию или реальное училище (позднее и Bürgerschule). Обучение было бесплатным и заканчивалось экзаменом на аттестат зрелости. Окончившие училище получали звание временного учителя, а после 2 лет практики и сдачи экзамена - звание учителя.

Средняя школа особых изменений не претерпела. Срок обучения в реальных училищах был увеличен до 7 лет и завершался теперь сдачей экзамена на аттестат зрелости. Обучение оставалось платным - 30-50 крон за семестр, однако малоимущие могли освобождаться от платы, а способные - получать стипендии. На 1884 год в Чешских землях от платы освобождалось 38,5% учащихся, стипендию получали 3,8%.
Начиная с 1890 года появляются также женские гимназии и лицеи (ранее женских средних школ не имелось), их выпускницы с 1897 года могли поступать на философский, а с 1900-го - на медицинский факультеты университетов.
После 1869 года появляется также масса профессиональных школ разного рода, часть из которых представляла собой полноценные средние специальные школы.

Высшей школе законом 1873 года была возвращена автономия. Плата за учебу здесь по-прежнему складывалась из платы за лекции (2 кроны и 10 геллеров за станартный час в неделю) и за экзамены - от 220 до 480 крон. В высших технических училищах брали 50 крон за семестр и 80-180 крон за экзамены.
В рамках борьбы за языковое равноправие в 1869 году двуязычное Высшее техническое училище в Праге разделилось на самостоятельные немецкое и чешское учебные заведения. В 1882 году аналогичным образом разделился Пражский университет, а в 1899-м - Высшее техническое училище в Брюнне (Брно).
В конце XIX века по национальному принципу разделились также школьные округа и даже Земские школьные советы Чехии и Моравии и в Чешских землях фактически сформировались две параллельные системы образования (включавшие начальную, среднюю и высшую школы) - чешская и немецкая [таким образом, борьба за равноправие привела к сегрегации, чего автор забавным образом не осознает, ну или делает вид, что не осознает].



Общее число народных школ в Чешских землях между 1871 и 1918 годом увеличилось с 6 114 (25 «городских» Bürgerschule и 6 089 «коммунальных» народных) до 9 855 (944 и 8 911), число учащихся - с 984,5 до 1 723,3 тыс. чел., охват детей школьного возраста - с 75,7% до 96,16%. Падение охвата детей в начале периода было вызвано вышеуказанным расширением границ школьной повинности, увеличившим школьный контингент сразу на треть.



Генерационная грамотность в Чешских землях в начале XX века достигла максимума - по переписи 1910 года среди рожденных в 1890 - 1899 годах грамотных было 99,23%.



Общая грамотность населения (старше 11 лет) по переписи 1910 года доходила уже до 96,69% (+ 0,88% грамотных частично). Показатели грамотности мужского и женского населения к этому времени уже мало различались - на 1880 год грамотными были 88% мужчин и 79,57% женщин, на 1910 год - 97,71% мужчин и 95,74% женщин. Незначительным был разрыв в грамотности сельского и городского населения - на 1900 год он достигал 6,81% (в Альпийских землях - 13,73%, в Карпатских - 37,51%, в Карстовых - 46,92%).
Общее число средних школ в 1869 - 1910 годах увеличилось с 65 до 191, число учащихся - с 18,2 до 53,8 тыс. чел., удельный вес учащихся в контингенте соответствующих возрастов - с 1,5 до 3,12%. Доля гимназистов при этом снизилась с 64,3 до 41,7%.



По переписи 1950 года, в Чешских землях среди родившихся в 1881 - 1885 годах образование не выше начального (народная школа) получили 80,45%, неполное среднее (Bürgerschule и пр.) - 13,6%, среднее и среднее специальное - 2,34%, высшее - 0,76%. Среди рожденных в 1896 - 1900 годах - соответственно 63,8%, 30,7%, 3,55% и 0,75%.
Диспропорция числа народных школ разных национальностей по-прежнему сохранялась, хотя и постоянно уменьшалась. На 1880 год чешские народные школы составляли 55,02% общего числа школ (чехов среди населения - 62,1%), на 1910 год - 59,99% (62,54%). Чешские средние школы на те же годы составляли соответственно 36,9 и 51,3% общего числа.



Генерационная грамотность основных народностей Чешских земель уже среди поколения 1880 - 1889 годов превышала 90% - 98,93% у чехов, 98,8% у немцев и 93,62% у поляков. Общая грамотность немцев Чешских земель на 1910 год составляла 97,31%, чехов - 96,69%, поляков - 88,32%.



Доля грамотного населения Цислейтании в 1880 - 1910 годах увеличилась с 58,43 (старше 6 лет) до 81,29 (старше 11 лет)%, на 1910 год - 11 место в Европе.
Во всех Чешских землях, большей части Альпийских и в Триесте уровень грамотности населения на 1910 год был выше 90%, в Каринтии, Штирии, Крайне, Горице составлял от 81 до 89,8%, в существенно прибавивших Истрии и Галиции - 58,9 и 54,15%. Буковина и Далмация оставались аутсайдерами - 45,23 и 36,5%.
Среди народов империи продолжали лидировать чехи (96,64%), немцы (96,2%) и итальянцы (88,72%), вплотную к которым подтянулись словенцы (80,4%). Далее шли поляки - 65,14%, румыны - 39,06%, русины - 37,25% и сербы и хорваты - 35,48%.







* Австрийская часть империи (будущая Цислейтания) состояла из 17 коронных земель, объединяемых обычно в 4 больших комплекса - Альпийские земли (Нижняя Австрия, Верхняя Австрия, Зальцбург, Штирия, Каринтия, Тироль, Форарльберг), Чешские земли (Чехия, Моравия, австрийская Силезия), Карстовые земли (Крайна, Триест, Горица и Градишка, Истрия, Далмация), Карпатские земли (Галиция и Буковина).
** В Галиции, Буковине, Далмации, Истрии, сельских районах Крайны и некоторых районах Горицы сохранялась 6-летняя повинность.

Школа и образование в Словакии
читать дальше
Словакия (Верхняя Венгрия) и Карпатская Русь входили в состав Венгерского королевства, будучи его интегральными частями.
До конца XVIII века школа Венгрии целиком находилась в руках церквей - католической и протестантской. Реформа школы была начата в последние годы правления Марии Терезии. Указом 1777 года образование было объявлено государственным делом, вводилась школьная повинность (однако, в отличии от австрийских земель, ее конкретные рамки не устанавливались), изменялась школьная организация и пр.
Вводилось 4 типа народной школы - 1-классная (однокомплектная) в деревнях, 2-классная в местечках, 3-классная в городах и 4-классная нормальная - в центрах школьных округов. Программа школ включала тривиум, закон божий, основы латыни (официального языка тогдашней Венгрии), немецкого и пр., расширяясь по мере роста числа классов.
При нормальных школах, как и в Австрии, действовали курсы подготовки учителей начальных школ.
Содержание школ возлагалось на местные общины. Национальные меньшинства (включая словаков и русинов) получили право открывать народные школы с обучением на родном языке.
Средняя школа в Венгрии была представлена той же двусоставной латинской школой (гимназией) - 3 грамматических и 2 гуманистических класса, дополнявшейся 2-летней академией (лицеем) - аналогом философского курса. Языком обучения в гимназиях была латынь, их программа включала закон божий, латынь, историю, географию и пр.
Общее управление школой осуществляла Учебная комиссия при Наместническом совете. Королевство делилось на 9 школьных округов, с директором учебных заведений и инспектором народных школ в каждом. Территория Словакии охватывалась тремя округами, с центрами в Пожони (Братиславе), Бестерсебанье (Банско-Быстрице) и Кашше (Кошице). Закарпатье относилось к Уйварскому (Ужгородскому) округу.
Реформа 1777 года затрагивала только католическую и униатскую школу. На венгерских протестантов, имевших свою систему образования, она не распространялась, последним лишь рекомендовалось придерживаться той же системы.

При Иосифе II была предпринята попытка углубить реформу венгерской школы. Инструкция 1788 года требовала организации народной школы на каждые 100 детей, вводила обязательную шестилетнюю повинность (6-12 лет) и санкции за ее нарушение и требовала перевода обучения в средней школе с латыни на немецкий. При Иосифе была также ограничена автономия протестанской школы. После смерти императора германизация средней школы была отменена (1790), а автономия протестанской восстановлена.
Таким образом и в Венгрии терезианско-йозефинская реформа заложила основы системы образования, хотя ее положения и не были реализованы здесь в полной мере.

После смерти Иосифа II серьезных изменений в венгерской образовательной системе долгое время не происходило. В 1806 году был введен новый школьный устав, действовавший до середины XIX века. К прежним 4 типам народных школ добавился пятый - 3-классная нормальная школа с расширенным изучением венгерского. Грамматические классы гимназий стали 4-летними. Протестантским средним школам предписывалось строить обучение по примеру латинских. Был произведен ряд других малозначительных изменений.

Начиная с 1790-х годов обнаруживается стремление к мадьяризации системы образования. В 1792 году венгерский стал обязательным предметом гимназического курса и курса высшей школы, получение любой государственной должности обуславливалось теперь знанием вегерского (с предъявлением соответствующего школьного свидетельства). Широкие масштабы мадьяризация приобрела уже в предреволюционные времена. В 1835 году венгерский был объявлен языком обучения во всех средних школах, в 1844 году его предписано было использовать как язык обучения во всех народных школах, где венгры составляли не менее половины учащихся и изучать как обязательный предмет в прочих (последняя мера впрочем не была реализована).

Систематической школьной статистики за XVIII - первую половину XIX века по Венгрии не имеется. Генерационная грамотность населения уездов* Словакии и Закарпатья (по переписям 1900 и 1910 года) составляла для рожденных в 1821 - 1830 годах 31-33%, для поколения 1831 - 1840 годов - 37-38% в Словакии и 14-15% и 18% соответственно в Закарпатье.
По переписи 1900 года, по всей Венгрии, грамотность среди немцев 1831 - 1840 годов рождения составляла 61,1%, венгров - 48,6%, словаков - 30,2%, хорватов - 26,7%, сербов - 21,8%, румынов - 7,4%, русинов - 3,8%.
Генерационная грамотность словаков и русинов, таким образом, не превышала 30 и 4% соответственно, а более высокие цифры по районам их проживания достигались за счет лучших показателей местных немцев и венгров.

[Никаких «словацких и украинских жуп» в Венгрии, естественно, не существовало. Королевство делилось на территориальные уезды - комитаты или медье, центры их имели венгерские и немецкие названия, отличающиеся от современных. Не существовало и никаких «украинцев» - русское население Австрии и Венгрии официально именовалось русинами. Автор, тем не менее, повсеместно пишет о неких фэнтезийных «украинцах», названия населенных пунктов приводит современные, а венгерские уезды именует на чешский манер - жупами].



После подавления венгерской революции Венгрия на некоторое время лишилась самостоятельости. Местная школа была передана в ведение венского Министерства просвещения. Последнее действовало в антивенгерском духе, проводя, с одной стороны, германизацию местной школы, а с другой - идя на определенные уступки местным национальным меньшинствам.
Венгерская средняя школа в 1849 году была реорганизована по австрийскому образцу. Были введены 8-летняя гимназия и 6-летнее реальное училище, с обучением на немецком языке, выдачей аттестата зрелости и расширенной программой, заметно превосходившей прежнюю.
Закон 1849 года допускал использование национальных языков в средней школе. Пользуясь этим словацкое национальное движение добилось открытия словацкой полной гимназии (1862) и двух словацких низших гимназий (1868-1869). В ряде других гимназий Словакии и Закарпатья словацкий и русинский языки появились в качестве предмета изучения и вспомогательного языка.
В части народной школы серьезных изменений не последовало - закон 1849 года лишь усиливал меры принуждения к выполнению школьной повинности.
На 1851 год по всей Венгрии школу посещало 61,3% детей школьного возраста, в школьных округах Пожонь (Братислава) и Кашша (Кошице) - 52,9% детей, в т. ч. 71,3% немецких, 62,8% венгерских и 47,8% словацких и русинских.

В 1860-х годах самостоятельность Венгрии была восстановлена и школьное дело вернулось под контроль местных органов, старавшихся по возможности нивелировать успехи национальных меньшинств. Полноценная мадьяризация образования началась однако уже после 1868 года.
В целом, народная школа Венгрии в 1850 - 1860-х годах делала большие успехи, обеспечив значительный (хотя и весьма неравномерный) рост генерационной грамотности. По переписям 1900 и 1910 годов (без Хорватии и Славонии) среди венгров 1841 - 1850 годов рождения она достигала 65,7%, 1851 - 1860 годов - ок. 75%. У венгерских немцев те же показатели равнялись 70-71 и 76-78%, у словаков - 42-43 и 51%, у хорватов - 43-53 и 53-61%, у сербов - 29-34 и 37-39%. Показатели румын и русинов оставались крайне низкими - 11-13 и 15-18% у первых и всего 6 и 8-9% у вторых.
Общая генерационная грамотность в словацких уездах у рожденных в 1841 - 1850 и 1851 - 1860 годах составляла 48-49 и 56%, в русинских - 18 и 20%.
Общая грамотность населения Венгрии по переписи 1870 года составляла, с Хорватией и Славонией - 31,3%, без них - 33,2%. В словацких и русинских уездах - 31,49% (+ 23,2% полуграмотных, умевших только читать) и 13,83% (+ 4,42%) соответственно. Среди мужчин словацких уездов грамотных было 40,29%, женщин - 23,21%, в русинских соответственно 18,58 и 9,06%.



В 1867 году империя была преобразована в федерацию и система образования Венгрии оказалась полностью в руках венгров.
В 1868 году был принят новый школьный закон, изменивший облик венгерской народной школы.
Вводилась обязательная 9-летняя школьная повинность - 6 лет начальной школы (для детей 6-12 лет) и 3 года обязательных воскресных повторительных курсов (для подростков 12-15 лет). Уклонение от повинности каралось штрафом или арестом родителей.
Основным типом народной школы стала 6-летняя элементарная школа с расширенной программой - закон божий, тривиум, венгерский язык (с 1879 года), география, история, естествознание, обществоведение, пение, ручной труд, гимнастика.
Окончившие элементарную школу и не поступившие куда-либо еще обязаны были 3 года посещать воскресные повторительные курсы (2-5 часов в неделю).
Язык обучения школы определялся ее владельцем, обучение было платным.
Вводилось также несколько типов высшей народной школы. Собственно высшие народные школы (3-летние для мальчиков и 2-летние для девочек) учреждались в городах с населением более 5 тыс. человек. В них принимались окончившие 6 классов элементарной школы. Школы давали дополнительное образование детям не имеющим возможности учиться в средней школе. Популярностью они не пользовались и ко времени Мировой войны практически исчезли.
Помимо этого создавались городские училища (в теории, 6-летние для мальчиков и 4-летние для девочек, но фактически почти всегда 4-летние). В них брали после 4 класса элементарной школы. Программа училищ соответствовала программе низших гимназий и реальных училищ. Окончившие училище могли поступать в торговые, промышленные и пр. училища или (после сдачи специального экзамена) - в среднюю школу. Языком обучения в большинстве школ был венгерский. Большого распространения эти школы также не получили.
К народным были отнесены и 4-летние педагогические училища. В них принимали после низшей гимназии и реального училища или после училища городского.
Правом содержания народных школ по закону пользовались государство, церковь, местные самоуправления и (с санкции государства) частные лица. Государство могло открывать школы по своему усмотрению, местные самоуправления - при отсутствии церковной школы или наличии не менее 30 детей этой школой почему-либо не охваченных.
Основным типом школы, вплоть до 1918 года, оставалась церковно-приходская. Так, в Словакии на 1917/18 учебный год 74,5% народных школ были церковными, 21,8% государственными, 3% принадлежали местным самоуправлениям и 0,7% являлись частными. Имелось большое число мелких школ - в одной деревне могли действовать одновременно несколько церковных и частных заведений. Средний размер школы в той же Словакии составлял 1,67 класса-комплекта.
Во главе всей школьной системы стояло венгерское Министерство просвещения, в школьных округах [их число увеличилось до 73, округ обычно включал один уезд] - комиссии со школьными инспекторами, на местах - школьные отделы. Церковные школы сохраняли значительную автономию - сами выбирали язык обучения, подбирали учителей и пр.

Средняя школа была реформирована законом 1883 года. С этого времени она включала три основных типа учебных заведений - 8-летнюю гимназию, 8-летнее реальное училище и 6-летнее училище для женщин. В среднюю школу принимали окончивших 4 класса начальной школы, по окончании выдавался аттестат зрелости, позволявший без экзаменов записываться в университет.
Правом содержания школ обладали государство, местные самоуправления, церковь и частные лица. Государственные школы целиком контролировались министерством просвещения, в общественных и католических школах оно осуществляло лишь общее руководство - утверждало выбранные школами учебные планы, язык обучения и пр., а в протестантских и православных школах ограничивалось общим надзором - над уровнем преподавания, проведением экзаменов и пр.
В Словакии на 1913/14 год имелось 45 средних школ, в т. ч. 33 гимназии - 13 государственных, 12 общественных, католических и пр. и 8 протестантских.

В целом венгерская система образования существенно уступала австрийской - ниже были охват населения и качество преподования и пр. Сохранение большей части народных школ в руках церкви, с одной стороны способство сохранению низкого качества преподавания (особенно в мелких сельских школах), с другой - препятствовало полной мадьяризации народной школы.
Еще одним фактором определявшим облик венгерской школы была мадьяризация, резко усилившаяся в эпоху дуализма.
Мадьяризация народной школы была начата законом 1879 года. Последний предусматривал введение венгерского в качестве обязательного предмета во всех народных школах, вне зависимости от их принадлежности. По числу отводимых ему учебных часов венгерский становился основным предметом начальной школы. Для продвижения венгерского в относительно автономных церковных школах использовалась административно-финансовые рычаги - устанавливались премии и доплаты для учителей показывавших хорошие результаты в деле преподавания венгерского, материально поощрялось преподавание по учебным планам министерства просвещения, неугодным учителям грозили разнообразне дисциплинарные взыскания, а школы, не дававшие нужных результатов могли попасть под государственную опеку, с принудительной сменой языка обучения.
Несмотря на это мадьяризация народной школы шла медленно и принятый в 1907 году школьный закон («закон Аппоньи») уже прямо вводил венгерский в качестве языка обучения большинства народных школ (во всех школах где учатся венгерские дети или введения венгерского требуют родители). Объем преподавания венгерского в прочих школах был увеличен, превратив их из образовательного заведения в своеобразные курсы венгерского языка.
В 1908 году была отменена плата за обучение в народной школе, что било прежде всего по тем же церковным школам, лишая их независимого от казны источника дохода.
Высшие народные школы, бывшие большей частью государственными, были переведены на венгерский язык обучения еще в 1870-х - в приказном порядке.
Словацкие гимназии были закрыты уже в 1874 - 1875 годах. В венгерских гимназиях Словакии словацкий сохранялся в качестве предмета изучения до 1883 года. Начиная с 1883-го его разрешалось использовать лишь как вспомогательный - в первом и отчасти втором классе гимназии. На начало 1890-х в качестве вспомогательного словацкий использовался в 12 гимназиях Словакии и еще в трех преподавался факультативно.
В унгварской (ужгородской) гимназии русинский присутствовал в качестве языка изучения до конца 1870-х (затем преподавался факультативно).

Национальная структура народной школы в словацких и русинских уездах и до начала активной мадьяризации не соответствовала национальной структуре населения. На 1874 год из 3 811 народных школ словацких уездов словацкими по языку обучения были 1 870 (49,07%), венгерскими - 1 038 (27,24%), русинскими - 312, немецкими - 206, смешанными - 383. В русинских уездах из 507 школ русинскими были 256 (50,49%), венгерскими - 143 (28,2%), румынскими - 51, немецкими - 9, смешанными - 48.
На 1907 год в словацких уездах из 4 063 народных школ словацкими оставались лишь 502 (12,35%), венгерскими была 3 501 (86,17%) , имелось также 23 немецких и 37 русинских. В русинских уездах из 618 народных школ русинскими оставались 35 (5,66%), венгерскими были 539 (87,22%). Лишь 21,66% словацких и 5,3% русинских школьников учились в школе на родном языке.
К 1915 году доля словацких школ сократилась до 9,04%, русинских - до 1,91%. К 1918 году на родном языке обучалось лишь 8% словацких детей.

Оценка эффективности мадьяризации затрудняется, помимо прочего, фокусами венгерской статистики. Так, по венгерским данным, между 1880 и 1910 годами общее население словацких уездов выросло на 20%, число словаков - всего на 6%, а венгров - на 56% (при примерно одинаковых со словаками демографических показателях и отсутствии массовых миграций) и т. п.
В целом, по данным переписи 1910 года, венгерский знало 19,6% словаков и 19,1% русинов (без детей до 6 лет), среди рожденных в 1891 - 1904 годах доля венгероязычных доходила до 25-27% (среди рожденных в 1851 - 1870 годах таковых было всего 12%).
Одновременно неожиданно резко вырос и процент венгров знающих словацкий и русинский, что в тогдашних условиях представляется совершенно невероятным. По мнению автора большинство этих словако- и русиноязычных венгров были причисленными к венграм словаками и русинами (всего примерно 250 - 300 тыс. чел.). Вместе с ними процент словаков знающих венгерский к 1910 году доходил до 33% (без детей до 6 лет).
Среди лиц имевших образование выше начального в словацких уездах венгры составляли 79,1%, немцы - 13,6%, словаки - всего 5,7%, а среди лиц со средним и высшим образованием венгров было уже 83,8%, немцев - 9,5%, словаков - всего 5%.
В русинских уездах среди лиц с образованием выше начального венгров было 92,2%, со средним и высшим - 92,7%, русинов - 1,8 и 1,3% соответственно.
Таким образом, местная интеллигенция в подавляющем большинстве была мадьярской, при этом значительную ее часть составляли мадьяризированные словаки и русины. Так, в русинских уездах (где национальная и религиозная принадлежность обычно совпадали) 20% лиц с образованием выше среднего и 31,5% лиц со средним и высшим образованием являлись униатами, т. е. фактически были русинами.



Общее число народных школ в словацких уездах выросло в 1874 - 1910 годах с 3 811 до 4 130 (в т. ч. 4 024 элементарные), число школьников - с 261,4 до 404,1 тыс. чел, охват детей школьного возраста - с 83,42 до 92,53%. В русинских уездах число народных школ за то же время выросло с 507 до 677 (в т. ч. 667 элементарных), школьников - с 47,6 до 91,5 тыс. чел., охват - с 48,18 до 68,25%.
Генерационная грамотность рожденных в 1881 - 1890 годах в словацких уездах составляла 84,4%, в русинских - 46,08%.
Генерационная национальная грамотность (по всей Венгрии) рожденных в 1881 - 1890 годах венгров составляла 89%, немцев - 90,7%, хорватов - 86%, словаков - 83,9%, сербов - 61,2%, румын - 38,9%, русинов - 28,8%, соответственно более высокие показатели по словацким и русинским уездам по-прежнему достигались за счет венгерского и немецкого населения.



Общая грамотность населения словацких уездов в 1869/70 - 1910 годах выросла с 31,5 до 72,3%, русинских - с 13,8 до 40,1% (в целом по Венгрии - с 33,2 до 68,7%). Грамотность мужского населения словацких уездов на 1910 год составляла 77,4%, женского - 67,7%, в русинских уездах соответственно 44,9 и 35,5%.
Образование выше начального в словацких уездах на 1910 год имело 3,87% людей старше 6 лет, в т. ч. полное среднее и высшее - 1,4%, в русинских соответственно - 2,21 и 0,85%.



Национальная грамотность в словацких уездах между 1880 и 1910 годами увеличилась - у венгров с 46,4 до 68,9% всего населения (и до 81,5% среди людей старше 6 лет), у немцев - с 61,5 до 71,4 (82,8)%, у словаков - с 31,8 до 57,4 (69,1)%. В русинских уездах, у венгров - с 41 до 62 (74,4)%, у немцев - с 21,5 до 33,8 (42,7)%, у русинов - с 21,5 до 33,8 (42,7)%.



Аналогичные показатели по всей Венгрии (без Хорватии и Славонии) составляли для немцев - 57 и 70,1 (82,4)%, для венгров - 44,7 и 67,1 (79,3)%, хорватов - ? (на 1890 год - 42,4%) и 62,5 (73,9)%, словаков - 32,9 и 58,1 (69,7)%, сербов - ? (на 1890 год - 30,9%) и 51,3 (59,8)%, румын - 9,2 и 28,2 (33,1)%, русинов - 7,2 и 22,2 (27,3)%.
Таким образом, к 1910 году всеобщая грамотность не была достигнута ни одной из национальностей королевства, включая господствующих венгров, а у румын и русинов процесс распространения грамотности не вышел еще за пределы начальной стадии.

* К словацким отнесены 17 комитатов-«жуп»: Абауй, Торна, Орава, Теков, Гемер, Гонт, Липтов, Новоград, Нитра, Братислава, Шариш, Спиш, Тренчин, Турец, Унг, Земплин, Зволен и город Комарно. К русинским - 3 комитата: Берег, Мармарош, Угоча. Так у автора, вперемешку использующего здесь венгерские и словацкие названия.

Школа и образование в Чехословакии
читать дальше
В состав образовавшейся в октябре 1918 года Чехословакии вошли Чешские земли (10 млн чел.) Цислейтании и венгерские Словакия (3 млн чел.) и Закарпатье (0,6 млн чел.). «Австрийская» и «венгерская» составляющие нового государства имели различные образовательные системы и существенно различались уровнем развития образования - в Чешских землях была давно достигнута всеобщая грамотность и фактически существовало обязательное неполное среднее образование, в Словакии не был еще завершен процесс ликвидации неграмотности, а в Закарпатье большая часть населения оставалась не умела ни читать, ни писать.
По переписи февраля 1921 года общий показатель грамотности населения (6 лет и старше) Чехословакии составлял 91,5% (+ 1,04% полуграмотных, умевших только читать). В Чешских землях этот показатель достигал 96,72% (+0,5%), в т. ч. в Чехии - 97,11% (+0,37), в Моравии - 96,04% (+0,47), в Силезии - 95,49% (+0,79), в Словакии - 82,14% (+2,76), в Закарпатье - 48,21% (+1,57).
Уровень грамотности чехословацких немцев составлял 96,74%, чехов* - 96,63%, поляков - 92,31%, венгров - 87,94%, евреев - 83,62%, словаков* - 80,75%, русинов - 36,42%.

Перестройка чехословацкой школы была произведена серией законодательных актов 1919 - 1923 годов. Основное внимание было обращено на дегерманизацию средней, высшей и частично начальной школы в Чешских землях и демадьяризацию начальной и средней школы в Словакии и Закарпатье.

В рамках этой политики в апреле 1919 года был издан закон о т. н. «национальных школах». Целью закона было создание сети чешских народных школ в районах где среди населения преобладали немцы (действовал лишь на территории Чешских земель). Закон требовал создания национальной школы в любом населенном пункте, где имелось хотя бы 40 детей (в особых случаях и меньше) для которых язык обучения местной коммунальной школы был чуждым. При части национальных школ создавались аналогичные городские училища. Национальные школы были выведены из под контроля местных и окружных школьных советов и подчинялись сначала земельным советам, а с 1920 года непосредственно Министерству народного образования. Финансировались они целиком из казны.
Уже к концу 1920 года в немецких районах Чехии, Моравии и Силезии было организовано 455 новых чешских народных школ (30,6 тыс. учащихся) и 40 чешских городских училищ (5,7 тыс.). Помимо этого на содержание казны перешли 87 народных школ (11,9 тыс.) ранее содержавшихся здесь чешской Центральной школьной Матицей.

В Словакии к 1 сентября 1918 года из 3 641 народной школы лишь 140 (3,8%) были словацкими и 186 (5,1%) двуязычными. В Закарпатье русинских школ к этому времени не осталось.
К концу 1921 года словацкими являлись уже 2 458 школ (72,9%) и 87 (77%) городских училищ, в Закарпатье русинскими были 357 (67,4%) народных школ и 7 (77,7%) городских училищ.
По чехословацким данным на 1921 год на родном языке в начальной школе учились 99,4% чехов и словаков, 97,8% немцев, 91% венгров, 88,6% русинов, 86,8% поляков и 85,7% румын. Позднее доля учащихся на родном языке у большинства национальностей (кроме чехов и словаков) снижалась, особенно заметно у румын и венгров.

Аналогичный процесс шел и в области средней школы. В Чешских землях, где к 1918 году чешскими были 54,7% гимназий, реальных училищ и реальных гимназий, доля последних уже к 1921-му выросла до 63,8%, а доля немецких снизилась с 43,9 до 35,7%.
В национальном составе учащихся средних школ в Чешских землях на 1921/22 год доля чехов составляла 74% (в населении - 66%), немцев - 25,5% (33%).
Дегерманизация средней школы Моравии и Силезии была завершена к концу 20-х и к 1927/28 учебному году доля чешских средних школ в Чешских землях составляла уже 67,1% (с учетом педучилищ - 68,6%)
В Словакии и Закарпатье к 1918 году все средние школы были венгерскими. К концу 1920 года из 44 гимназий и реальных училищ Словакии словацкими были уже 36 (81,8%). В Закарпатье три имевшихся венгрских гимназии к концу 1920 года стали русинскими.
На 1921/22 год доля словаков среди учащихся средних школ Словакии составляла 57,5% (в населении - 68,1%), венгров - 29,2% (21,5%), немцев - 8,7% (4,7%). В Закарпатье доля русинов среди учащихся средних школ доходила до 41,7% (62,3%), венгров - 49,5% (17,4%).
По всей Чехословакии, по переписи 1921 года, среди учащихся средних школ чехи и словаки вместе составляли 68,3% (в населении - 65,5%), немцы - 23,9% (23,4%), венгры - 5,4% (5,6%), русины - 0,9% (3,4%).

В области высшей школы чехам к 1918 году принадлежали чешский Пражский университет и чешские Высшие технические училища в Праге и Брно. Еще три - Горная академия в Пшибраме, пражская Академия изящных искусств и высшее отделение Пражской консерватории были двуязычными. В Словакии из высших школ имелся лишь венгерский университет в Братиславе.
К началу 1920 года в Чешских землях были открыты 4 новых высших школы - университет, ветеринарный и сельскохозяйственный институты в Брно, и торгово-экономический институт в Праге. Все двуязычные вузы были превращены в чешские. Местные немцы сохранили 3 вуза - немецкие Пражский университет и высшие технические училища в Праге и Брно. Университет в Братиславе из венгерского стал словацким.
Позднее состав высшей школы не менялся. Лишь в 1937 году было принято решение организовать в Кошице еще одно высшее техническое училище. Открыться оно должно было в 1938/39 учебном году, однако из-за ликвидации Чехословакии фактически начало действовать уже в Словацком государстве, где было переведено в Братиславу (Словацкая высшая техническая школа).

Помимо дегерманизации и демадьяризации внимание [опять же в рамках господствующих в чехословацком руководстве взглядов] было обрашено на сокращение влияния церкви в школе - из местных и окружных школьных советов (Чешских земель) были выведены представители церкви, отменено обязательное участие в церковных службах для преподавателей и учеников и обязательное изучение закона божьего (по желанию родителей, а также для учащихся «без вероисповедания» или вероисповедания официально не признанного в республике) и пр.
В более религиозной Словакии позиции церкви в образовательной системе оставались весьма крепкими. Церковь сохраняла право содержания школ и народные школы в Словакии оставалась большей частью церковно-приходскими. На 1921 год из 3 373 народных школ Словакии церковной была 2 451 (72,7%), государственными - 797 (23,6%), частными - 26 (1,8%), муниципальными - 99 (2,9%). Даже в 1935/36 учебном году доля церковных школ составляла 57,9% (53% учащихся), государственных - 33,5% (39%), муниципальных - 8,5% (7,9%), частных - 0,1% (0,1%).
В Закарпатье преобладали государственные школы - на 1921 год в них училось 60,8% школьников.

Малый школьный закон (июль 1922 года) ввел 8-летнюю школьную повинность на большей части территории государства (в Словакии - с 1927/28 года). Уклонение от повинности каралось штрафом (в зависимости от характера проступка - от 50 до 1000 крон) или арестом (от 1 до 14 суток).
Система начальной школы в Чешских землях изменений не претерпела - сохранялись 8-летняя народная и 3-летняя городская начальные школы**. В Словакии вводилась чешская система начального образования. На Закарпатье действие закона не распространялось и там сохранялись 6-летняя школьная повинность и прежняя школьная система.
Программа начальной школы существенных изменений не претерпела - к числу обязательных предметов добавились ручной труд и гражданское воспитание (введенное по образцу Франции). В Чешских землях народная школа оставалась платной (от 4 до 12,5 крон в год), в Словакии (и Закарпатье) плата за учебу, отмененная в 1908 году, по-прежнему не взималась.

Средняя и средняя специальная школы Чешских земель, Словакии и Закарпатья были унифицированы законом принятым в мае 1919 года - на словацкие и закарпатские школы были распространены нормы действовавшие в чешских областях (программы, учебники, экзаменационная система, требования к учителям и пр.).
В июле 1923 года чешский язык был введен как обязательный предмет во всех общеобразовательных средних школах, независимо от языка обучения.
В декабре 1921 года был введен дифференцированный размер платы за среднюю школу - от 100 до 1200 крон в год, в зависимости от дохода родителей. Аналогичный порядок оплаты вводился и при плате за экзамены и пр. Критерии освобождения от платы также были пересмотрены в сторону расширения. Однако уже в 1926 году была введена стандартная плата за обучение - 400 крон в год, отменена дифференцированная плата за экзамены и вновь ужесточены критерии освобождения от платы за учебу..
На 1920/21 год от платы за обучение в средней школе было освобождено 46,5% учащихся гимназий и реальных училищ, к 1924 году - уже ок. 80%, на 1927 год - 60%.
На рубеже 20-30-х годов программа первых классов средней школы была в значительной мере унифицирована - в 1927 году программы первых четырех классов гимназий, реальных училищ и реальных гимназий были сведены к двум вариантам, а в 1930-м были полностью унифицированы программы первого и второго классов всех средних школ.

В высшей школе была упорядочена (и видимо понижена) плата за обучение (характер которой остался прежним - плата за лекции, экзамены и пр.). В первые годы существования республики был использован также ряд чрезвычайных мер - учащиеся некоторых средних специальных школ допускались к поступлению в высшую школу по своему профилю, введены государственные стипендии для обучения в иностранных вузах по востребованным специальностям и пр.

Руководство образовательной системой было возложено на созданное в ноябре 1918 года Министерство школ и народного образования. Школьной системой Словакии руководил отдельный Реферат министерства в Братиславе, а Закарпатья - Реферат в Ужгороде.
Министерству непосредственно подчинялись высшие, профессиональные и средние специальные (кроме сельскохозяйственных, подчинявшихся министерству сельского хозяйства) школы, а также вышеупомянутые «национальные» народные школы. Общеобразовательными средними школами и педагогическими училщами оно руководило через систему директоратов и земских советов, народными - через систему местных, окружных и земских школьных советов.

После 1923 года серьезных изменений в школьном деле долгое время не происходило. В 1932 - 1933 годах были введены новые учебные программы народной школы и городского училища.
В декабре 1935 года был принят закон об уездных городских училищах. Закон предусматривал создание в сельской местности сети 3-летних училищ аналогичных уже существующим городским. Старшие (6-8) классы сельских народных школ ликвидировались и сельские дети должны были получать образование аналогичное городскому - 5 лет в начальной + 3 года в уездной школе. Фактически, таким образом, вводилось всеобщее неполное среднее образование.

В целом, несмотря на ряд изменений, в Чехословакии продолжала функционировать прежняя, австрийская, школьная система, распространенная теперь и на бывшие венгерские области. При этом полной унификации школьной системы проведено не было и сохранялись территориальные различия, особено заметные в Закарпатье.



Общее число начальных (коммунальных, как их называет автор) школ в Чехословакии в 1921 - 1935 годах выросло с 13 633 (9 730 в Чешских землях, 3 373 в Словакии и 530 в Закарпатье) до 15 257 (10 372, 4 141 и 744). Учащихся - снизилось с 1 804,2 тыс. (1 380,4 - 355,6 - 67,2) до 1 799 тыс. (1 106,7 - 549 - 143,3) чел.
Число городских училищ за то же время выросло с 1 564 (1 442 - 113 - 9) до 1 973 (1 765 - 175 - 33), учащихся в них - с 251 (247,5 - 24,5 - 2) до 449,6 тыс. (374,5 - 65,4 - 9,8) чел.
Охват детей школьного возраста (6-12 лет) на 1921 год составлял по всей Чехословакии 89,9%, в Чешских землях - 95,3%, в Словакии - 80,64%, в Закарпатье - 64,24%.
Число начальных школ в Чешских землях менялось в зависимости от демографической ситуации, в Словакии и Закарпатье, где шло формирование школьной сети, росло ускоренными темпами. В Словакии необходимая сеть народных школ была сформирована к концу 20-х, в Закарпатье - в 30-х годах. В Словакии и Закарпатье улучшалась и структура начальной школы - сокращалась доля однокомплектных школ (в Словакии в 1927 - 1936 годах их доля сократилась с 62 до 31%, в Закарпатье даже до 18%).
Постепенно возрастал охват школьников городской школой. К 1932 году 44,9% чехословацких детей 6-8 года обучения учились в городских школах (в Чехии - 56,1%, в Словакии - 20,8%), к 1935-му - уже 48,5%.



Число средних школ в 1920 - 1935 годах даже несколько сократилось - с 300 (Чешские земли - 253, Словакия - 44, Закарпатье - 3) до 292 (239 - 46 - 7). Число учащихся, на 1921 год составлявшее 86,8 тыс. чел., несмотря на временное сокращение на рубеже 20-30-х годов, к 1935 году выросло до 133 тыс. чел.
Структура средней школы заметно изменилась. Доля гимназий в 1919 - 1935 годах сократилась с 21,2 до 10,2%, реальных училищ - с 35,4 до 15%. Наиболее распространенным типом средней школы стала реальная гимназия, доля реальных гимназий всех типов выросла с 36 до 74,8%.
В среднюю школу в 1926 - 1935 годах поступало примерно 6 - 8% детей окончивших начальную школу. По чехословацкой статистике первой половины 1920-х 26 - 27% (в Словакии - 34%) поступивших в среднюю школу отсеивались в первые четыре года обучения, еще 25% после четвертого класса уходили в средние специальные школы, окончивало среднюю школу примерно 40% (в Словакии - 35%) поступивших в нее. Согласно опросам проводившимся в Чешских землях в 1934 - 1937 годах примерно 55% выпускников средних школ намеревались продолжить учебу в высшей школе, 35% - дополнить среднее образование специальным, 10% - перейти к практической деятельности.

Общий уровень грамотности населения Чехословакии по переписи 1930 года (среди лиц старше 11 лет) достигал 95,29% (+ 0,64% умеющих только читать), в т. ч. в Чешских областях - 98,39% (+ 0,29), в Словакии - 90,03% (+ 1,81), Закарпатье - 68,02% (+ 1,1). По общему уровню грамотности Чехословакия занимала 10 место в Европе, обходя Францию и Бельгию.

Общий уровень образования населения в довоенной Чехословакии ощутимо вырос.
По переписи 1950 года доля лиц имевших только начальное образование (народная / коммунальная школа) сократилась с 67,58% (поколение 1901 - 1905 годов рождения, последнее прошедшее австрийскую народную школу) до 40,35% (поколение 1921 - 1925 года, успевшее закончить школу до ВМВ). В Чешских областях эти показатели равнялись 61,48 и 29,11%, в Словакии - 86,06 и 68,18%.
Неполное среднее образование (городское училище) получили по всей стране соответственно 18,68 и 37,55%, в Чешских землях - 23,13 и 45,33%, в Словакии - 5,19 и 18,32%.
Доля получивших полное среднее образование выросла с 1,27% (поколение 1896 - 1900 года, закончившее школу при Габсбургах) до 2,45% (поколение 1916 - 1920 года, успевшее отучиться до ВМВ) по всей стране и с 1,48 до 2,68% в Чешских землях и с 0,62 до 1,86% в Словакии.
Среднее специальное - с 1,87 до 4,57% по всей стране, с 2,07 до 5,14% в Чешских землях и с 1,3 до 3,12% в Словакии.
Доля получавших высшее образование почти не менялась - около 1-1,5% по всей стране, примерно столько же в Чешских землях и 0,5 - 1% в Словакии.
Доля лиц со средним, среднеспециальным и высшим образованием в тех же поколениях (1896 - 1900 и 1916 - 1920) выросла с 3,84 до 8,63% по всей стране, с 4,3 до 9,6% в Чешских землях и с 2,46 до 6,16% в Словакии
С учетом низшего специального образования доля лиц имеющих образование выше обязательного в тех же поколениях увеличилась с 9,2 до 17,7%, в т. ч. в Чешских землях - с 10,8 до 20,3%, в Словакии - с 4,4 до 11%.

* Согласно официальной доктрине «чехословакизма» чехи и словаки составляли один народ - «чехословаков» и показатель грамотности здесь фактически территориальный - «чехословаков» в Чешских землях и Словакии.
** В городах народная школа фактически была 5-летней + 3 года городского училища.

@темы: история, книги, СТ, конспект

@темы: история, книги, Россия, ГВ

@темы: благодать, хи хи, tv

И. Бабулин
Война за возвращение Украины 1668 - 1669 гг.

Под «войной» подразумеваются мятеж Брюховецкого и ликвидация его последствий. Плюс - едва ли не первое в истории описание собственно боевых действий в ходе вышеуказанных событий. Минус - сам текст. Он представляет собой некую квазиподенную хронику, отчего очень страдает связность повествования. Автор к тому же страшно мельчит и злоупотребляет цитатами из отписок.

Также - здесь

читать дальшеМятеж Брюховецкого
читать дальше


К началу 1668 года царские гарнизоны располагались в 14 городах Гетманщины. Общая их численность на 26 ноября 1667 года составляла 7 864 чел. В гетманской столице Гадяче также стоял большой отряд русских войск присланных охранять гетмана, гарнизоном он не считался. С учетом этого отряда* общая численность русских войск достигала 8 613 человек**.
Примерно половина этих сил (4 134 чел.) находилась в Киеве, относительно крупные гарнизоны имелись также в Переяславе (917 чел.), Гадяче (649), Полтаве (626), Нежине (598), Чернигове (504), Глухове (386). Остальные гарнизоны были совсем небольшими - Остер (182 чел.), Стародуб (145), Новгород-Северский (101), Лубны (80), Батурин (62), Сосница (60), Прилуки (51), Миргород (48).
Большинство русских гарнизонов размещалось в т. н. малых / верхних городах (замках, цитаделях) и полностью соответствующие города не контролировало.
Решившийся на мятеж Брюховецкий в начале января 1668-го собрал в Гадяче старшинскую раду. Выступление поддержали все левобережные полковники. Решено было изгнать из городов царские гарнизоны и обратиться за помощью к крымским татарам.
В рамках подготовки мятежа в городах, под предлогом борьбы с татарами, собирались городовые казаки. Роль главной ударной силы отводилась нанятым Брюховецким (под тем же предлогом) сечевикам (всего ок. 3 000 чел.).
Началом мятежа автор считает выступление в Гадяче (8 февраля). Здесь располагался отряд русских войск присланный по просьбе самого Брюховецкого для защиты его драгоценной шкуры. Гарнизоном он не считался, малого города не занимал, размещался на городских квартирах и возможности оказать эффективное сопротивление изменникам почти не имел. Отряд включал рейтарский и 2 солдатских полка, а также дворян и детей боярских Путивля и Чернигова. Общая его численность на 3 января 1668 года составляла всего 649 чел. (109 дворян и детей боярских, 50 рейтар***, 490 солдат)****. Помимо этого, в Гадяче находилась также сводная (разных московских приказов) стрелецкая сотня, выполнявшая функции личной охраны гетмана.
8 февраля Брюховецкий потребовал от царского отряда покинуть город, гарантировав его безопасность. Однако выходившие из Гадяча русские войска были атакованы и разбиты изменниками. Воевода Евсей Огарев попал в плен. Его жену лыцари искалечили, отрезав ей одну грудь и таскали в таком виде по улицам.
В Полтаве русский гарнизон состоял из шквадроны белгородских рейтар и белгородского же солдатского полка - всего (на 26 ноября 1667-го) 626 человек (246 рейтар и 380 солдат). Полтавский Верхний
город был «худ, и воды в нет нет, к осадному времени сидеть ненадежно» и часть солдат и начальных людей размещалась на городских дворах (где и была захвачена изменниками). В этих условиях полтавский воевода Петр Сафонов не решился драться с изменниками и, по их требованию, 9 февраля покинул город, 11 февраля придя с гарнизоном в Колонтаев. Гарнизон потерял 7 человек убитыми и 21 пропавшим без вести, 7 полковых медных пушек, денежную казну (500 рублей) и пр. Назначенное по делу следствие приняло во внимание вышеописанные обстоятельства и наказания за оставление города воевода не понес.
В Глухове гарнизон состоял из комарицких драгун (386 чел. на 26 ноября 1667-го)*****. По отписке воеводы Мирона Кологривова на 6 февраля 1668 года у него имелось 350 драгун (на 8 февраля - уже 341) и 3 железных пушки (1,5-фунтовые, ствол в два аршина), к которым, впрочем, не было пушкарей.
8 февраля в город пришли сечевики (примерно 1,5 тыс. чел.), со своим полковником, Александром Урбановичем. 10 февраля севшему в осаду в малом городе Кологривову было предложено выйти из города без кровопролития. Воевода пытался тянуть время, однако деморализованные драгуны начали разбегаться - 10 февраля бежало 37 драгун, на следующий день ушли «копрал с товарищи». 12 февраля, «увидя многолюдство» пришедших к малому городу казаков, драгуны «почали метаться через городовую стену в большой город» и с воеводой осталось всего около 100 человек. Воспользовавшись этим изменники захватили малый город, Кологривов и начальные люди драгун попали в плен. Сами драгуны были отпущены казаками и явившись домой попали под следствие из-за сдачи города. 9 марта двое «пущих заводчиков» побега были повешены, 15 сержантов, капралов и десятников еще ранее временно посажены в тюрьму, остальные драгуны «розданы в полки полковникам».
Примерно в то же время, что и глуховский были разгромлены небольшие гарнизоны Батурина (30 путивльских стрельцов и 30 комарицких драгун), Сосницы (по 30 севских стрельцов и комарицких драгун), Миргорода (полсотни белгородских солдат) и Прилук (на 12 января - 65 белгородских солдат и комарицких драгун). Обстоятельства их падения неизвестны.
В Стародубе воевода кн. Игнатий Волконский укрепился с небольшим гарнизоном (ок. 150 чел.) в малом городе и отбил два штурма изменников (14? февраля). С третьей попытки (15? февраля) последним удалось взять цитадель, кн. Волконский был убит в бою.
В Новгороде-Северском воевода Исай Квашнин, отказавшись сдаваться, сидел с гарнизоном (около 100 солдат) в осаде до 29 февраля / 1 марта. Затем малый город был взят штурмом, сам И. Квашнин пал в бою, большая часть солдат гарнизона также погибла.
В Лубнах небольшой русский гарнизон (белгородские солдаты и комарицкие драгуны) Фомы Бибикова сидел в осаде до 21 марта. К этому времени изменникам удалось «отнять» у осажденных воду и Бибиков вынужден был сдаться, выговорив относительно почетные условия («ево, Фому, и великого государя ратных людей не побить и проводить их в Гадич к изменнику Ивашке Брюховецкому»), которые изменники тут же нарушили, убив часть сдавшихся и разобрав остальных в плен.
Всего, таким образом, изменниками было разгромлено 10 гарнизонов из 15. В остальных городах царские гарнизоны продолжали держаться.
Киевский полк присоединился к мятежу, однако сам Киев продолжал устойчиво контролироваться царским гарнизоном. Располагая значительными силами (3 рейтарских и 2 солдатских полка, 5 стрелецких приказов, всего на ноябрь 1667-го 4 137 чел., на март 1668-го - примерно 3 700 чел.) киевский воевода Петр Васильевич Шереметев контролировал весь город целиком, периодически совершая рейды против сил изменников и поддерживая гарнизон соседнего Остра.
Гарнизон Остра состоял из служилых людей командируемых из Киева (на 26 ноября 1687-го - 182 солдата). Воевода Дмитрий Рагозин, получив из Киева подкрепление (80 стрельцов) и «насильством» свезя в замок пушки («6 войсковых железных чауновых»****** и 65 затинных пищалей) с началом мятежа сел в осаду в малом городе. 7 февраля остерский гарнизон отбил первый штурм мятежников. 15 февраля подошедшая из Киева «экспедиция» выбила изменников из большого города. 6 марта оправившиеся мятежники вновь неудачно штурмовали малый город. На выручку ему из Киева вскоре вновь явился большой отряд, очистивший от изменников (возглавляемых бывшим киевским полковником Василием Дворецким, героем обороны Глухова) половину Остра. Рогозин получил новое подкрепление (228 стрельцов) и дополнительные припасы. В том же духе оборона Остра велась и далее.
Гарнизон Переяслава включал рейтарский и солдатский полки, 2 стрелецких приказа и отряд донских и севских казаков (на 26 ноября 1687-го - 917 чел.). Воевода Алексей Чириков накануне мятежа «взял наряду войскового из города 15 пушек болших медных» и 18 затинных пищалей и сел в осаду в малом городе, исхитряясь даже поддерживать связь с Киевом. Обстоятельства осады точно неизвестны, по отписке самого воеводы он отбил 5 приступов, 6 раз ходил на вылазки и 9 раз посылал ратных людей в «посылки» в «разные места». П. В. Шереметев оказывал поддержку и переяславскому гарнизону. Так, 20 мая к Переяславу «для выручки» ходил отряд солдатского полковника Фанголстена и стрелецкого головы Бестужева.
Гарнизон Нежина состоял из двух стрелецких приказов (на 26 ноября 1687-го - 598 чел.). Воевода Иван Ржевский перед началом мятежа также взял из войскового наряда пушки (9 медных, 5 железных чауновых, 5 затинных пищалей) и укрывшись затем в малом городе весьма активно оборонялся, отбивая приступы и регулярно ходя на вылазки.
Гарнизон Чернигова состоял из солдатского полка и стрелецкого приказа (на 26 ноября 1687-го - 504 чел.). Воевода Андрей Толстой, забрав у казаков «насильством» 6 пушек (4 медных и 2 железных чауновых) сел в осаду в малом городе. Сам мятеж здесь начался уже 29 января, видимо преждевременно. Традиционно считается, что осада русского гарнизона в Чернигове (руководил которой будущий гетман Иван Самойлович) шла весьма вяло, однако известно как минимум об одном приступе. Сам Толстой также оборонялся весьма активно, регулярно ходя на вылазки ( взяв на них 61 языка) и посылая людей «из осады водным путем для добычи хлебных запасов по селам и по деревням».

Мятеж затронул и соседнюю Слобожанщину, однако в целом слободские казаки остались верны Москве. Попытка харьковского полковника Ивана Серко в первых числах марта взбунтовать свой полк провалилась и ему пришлось бежать с немногими людьми. К мятежникам примкнули также черкасы нескольких слободских городков - Царева-Борисова, Мерефы (Мурафы), Змиева, Валок и Маяцкого. Разоря городки они ушли к Брюховецкому.

* Численность на 3 января 1668 года.
** Фактическая численность гарнизонов к началу мятежа была ниже - из-за непрекращающегося бегства служилых людей со службы.
*** Здесь и далее - с начальными людьми.
**** При этом в бегах числилось 1 008 чел. (233 чел. дворян, детей боярских и казаков, 308 рейтар, 467 солдат), а «по наряду в Гадяч не бывало» 715 чел. (33 чел. детей боярских и казаков, 535 рейтар, 147 солдат).
***** 60 драгун из состава гарнизона ранее были посланы в Батурин и по 30 - в Прилуки, Лубны и Сосницу.
****** Литых чугунных

Март - июнь 1668 года
читать дальше


После получения известий о мятеже Брюховецкого правительство собрало три группировки войск на границе с Гетманщиной - Белгородский, Смоленский и Севский (Большой) полки.

Белгородский полк к началу 1668 года состоял из одного копейного (с рейтарской шквадроной) полка, 7 рейтарских полков, одного драгунского полка (имелось также несколько сотен драгун присланных из Севска), 5 солдатских полков, белгородского приказа московских стрельцов и небольших местных корпораций донских, яицких и орешковских служилых казаков. Ему же подчинялись и 4 слободских казацких полка (Острогожский, Сумской, Ахтырский и Харьковский). Всего в полку числилось 14 506 человек - 946 копейщиков, 6 852 рейтара, 1 208 драгун ( в т. ч. 444 севских), 4 559 солдат, 662 стрельца, 279 донских, яицких и орешковских казаков (+ 5 390 казаков слободских).
«Полковой большой наряд» состоял из 8 медных пищалей (одна 7-фунтовая, две 6-фунтовые и пять 4-фунтовых), в солдатских полках имелось 14 медных полковых орудий.
Во главе полка к началу 1668 года стоял белгородский воевода кн. Ю. Н. Барятинский (со вторым воеводой кн. В. Д. Барятинским). Уже в феврале он был сменен кн. Г. Г. Ромодановским, вернувшимся к руководству Белгородским разрядом после четырехлетней паузы. Состояние войск разряда последний оценивал критически - полки «в строю и ученье не бывали», лучшие начальные люди отпущены к Москве, а на их место назначены «самые молодые худые люди», которые «сами многие ни в каком ученье не бывали», лучшие люди солдатских полков написаны в рейтары, а в солдатских полках «гораздо малолюдно и те худы», кормовых денег людям «на многие месяцы не дано» и т. д.
17 февраля 1668 года в Белгород был направлен указ о сборе войск, одновременно было сменено руководство полка - белородским воеводой и первым воеводой Белгородского полка вновь назначался кн. Григорий Григорьевич Ромодановский (со вторым воеводой Петром Дмитриевичем Скуратовым).
Князю Ю. Н. Барятинскому было приказано, не дожидаясь прибытия нового воеводы, идти с войсками к Полтаве. 23 февраля кн. Барятинский с частью сил (ок. 5,5 тыс. чел.) выступил из Белгорода к занятой изменниками Котельве, где простоял около недели и затем, опасаясь измены слободских полков, волнуемых Серко (см. выше), отошел к Ахтырке. 16 марта командование войсками принял прибывший к Ахтырке кн. Ромодановский. Вместе с подошедшими подкреплениями у князя к этому времени было ок. 9 тыс. чел.
Кн. Ромодановский вновь двинулся к Котельве, осадив ее 30 марта.
Котельва представляла собой небольшой, но хорошо укрепленный город на пути к Полтаве. В осаде в ней сидело (по сведениям полученным от пленных) до 5 тыс. казаков (2 тыс. конных и 3 тыс. пеших) с тремя полковниками - Семеном Остренским (гадячский), Иваном Бугаем (в письме Брюховецкого именуется полтавским полковником) и неким Алексеем (тот же Брюховецкий именует его «запорожским пехотным»).
Осада Котельвы без особого успеха продолжалась до июня, сопровождаясь боями на вылазках и в окрестностях города.
Брюховецкий до начала лета стоял в Гадяче, дожидаясь подхода крымских татар и после прихода последних в начале июня двинулся на выручку Котельвы. В это же время Днепр перешел и правобережный гетман Дорошенко, с частью правобережных полков (Чигиринский, Корсунский, Черкасский, Каневский, Торговицкий, Уманский, Белоцерковский).
8 июня Брюховецкий и Дорошенко встретились юго-западнее Котельвы. На состоявшейся здесь общей раде Брюховецкий и часть его сторонников были убиты, а гетманом обеих берегов Днепра стал Дорошенко.
После устранения Брюховецкого Дорошенко со всеми казаками и татарами двинулся к Котельве, выйдя к городу 11 июня. Видя численное превосходство врага, кн. Ромодановский снял осаду и в ночь на 12 июня начал отходить к Ахтырке. Утром следующего дня татары и черкасы нагнали русскую армию у переправы через речку Хухра. С Дорошенкой к этому времени были (помимо перечисленных выше правобережных) левобережные Переяславский, Лубенский, Полтавский и Нежинский полки (всего ок. 20 тыс. черкас) и 15 - 20 тыс. татар.
Двигаясь табором кн. Ромодановский 13 июня вышел к Ахтырке, успешно отразив все атаки татар и черкасов и нанеся им ощутимые потери. Отойдя от Ахтырки Дорошенко встал у Хухры, а позднее в Ромнах, безуспешно пытаясь перетянуть на свою сторону слободских казаков.

Группировка войск в Смоленске после окончания тринадцатилетней войны была резко сокращена и к началу 1668 года включала лишь рейтарский и солдатский полки, местную шляхту и казаков.
18 февраля 1668 года в Смоленск был направлен указ о сборе войск, воеводами формирующегося Смоленского полка были назначены кн. Константин Осипович Щербатов и Иван Петрович Лихарев. В состав соединения были включены рейтарский и солдатский полки, смоленская (3 роты), рославльская, невельская и бельская шляхта, смоленские грунтовые, рыдлевские и донские казаки, дорогобужские, рославльские, бельские и невельские казаки, всего (по списку) - 2 990 чел. (277 рейтар, 503 шляхтича, 396 казаков, 1 814 солдат). Шляхта и казаки были сведены в полк Дениса Швайковского.
Фактически к 21 марта было собрано 1 717 чел. - 234 рейтара, 228 чел. шляхты (189 чел. смоленской и 39 чел. рославльской), 170 смоленских казаков, 958 солдат смоленского полка + 127 неких рославльских солдат*. Артиллерию отряда составляли 5 полковых пушек (две 3-фунтовых и три 2-фунтовых).
Часть шляхты и казаков не имела лошадей - на 9 марта 44 из 179 смоленских шляхтичей и 65 из 154 казаков были безлошадными.
Служилые люди подтягивались на службу и позднее и к 29 июня в полку кн. Щербатова было 1 927 чел. - 271 рейтар, 384 чел. шляхты (в т. ч. 259 чел. смоленской), 247 казаков и даточных, 1 025 солдат.
Согласно указу после сбора войск кн. Щербатов должен был идти к Почепу и промышлять там над изменниками. 19 апреля Смоленский полк подошел к Почепу, сил для полноценной осады у кн. Щербатова не было и он ограничивался неплотной блокадой города, ведя бои с черкасами.
16 мая кн. Щербатов получил известия о подходе татар на помощь Почепу и 22 мая, сняв лагерь, ушел на восток, к 26 мая встав примерно в 25 верстах юго-западнее Брянска.
В июне отряд кн. Щербатова, усиленный служилыми людьми присланными воеводой Трубчевска (1 300 чел.), совершил рейд на Новгород-Северский. Выйдя к городу 26 июня князь спалил городской посад и благополучно вернулся обратно.
15 августа кн. Щербатов сдал командование полком присланному из Москвы генерал-майору Филиппу Альберту Фанбуковену.

Севский полк после окончания польской войны был расформирован и основу формирующейся здесь группировки войск составили войска присланные из центральных районов страны. На службу в Севск посылались чины Государева двора, дворяне и дети боярские украинных, заокских и рязанских городов, 8 рейтарских полков, 9 московских стрелецких приказов и оба выборных московских полка. К ним должны были присоединиться местные служилые люди, включая вновь мобилизуемых комарицких драгун, полки которых были распущены после польской войны.
Воеводами полка поначалу были назначены кн. Ю. А. Долгоруков, кн. П. А. Долгоруков и О. И. Сукин. Спешно отправленному в Севск второму воеводе кн. Петру Алексеевичу Долгорукову было приказано не дожидаясь сбора всех войск идти с имеющимися силами к Глухову.
Вскоре последовали первые перемены в командовании - 5 марта вместо О. И. Сукина третьим воеводой полка был назначен кн. Борис Ефимович Мышецкий, которому было приказано спешно ехать в Севск и быть там в товарищах у кн. П. А. Долгорукова.
Сам кн. П. А. Долгоруков уже 26 марта выступил из Севска к Глухову. В состав его отряда к этому времени входили 4 сотни московских чинов, дворяне и дети боярские севских городов, 3 приказа московских стрельцов (ок. 1 500 чел.) и комарицкие драгуны (2 680 чел.), из-за отсутствия свободных полковников сведенные в один полк (подп. Варфоломея Ронарта) - всего ок. 5,5 тыс. чел. Из Севска в полк кн. Долгорукова было послано 8 пищалей (5 медных и 3 железных).
Позднее численность полка постоянно росла за счет новых частей, подходивших непосредственно к Глухову - к 4 апреля у кн. Долгорукова было уже ок. 7 тыс. чел., к концу апреля - ок. 15 тыс., на 11 июня - 23 тыс. чел.
Постепенно усиливалась и артиллерия отряда - у пришедшего под Глухов в конце апреля Первого выборного полка А. Шепелева имелось 15 орудий - 9 пушек «длинных», 5 пушек скорострельных и одна полковая. 27 мая из Белева в полк Долгорукова были отправлены присланные из Смоленска шесть 4-фунтовых полковых пищалей «руского литья». Высланные из Калуги две 3-пудовых мортиры до Глухова уже не дошли, прибыв в Севск 21 июня.
Придя к Глухову 31 марта кн. Долгоруков блокировал его с «московской» и «рыльской» стороны, устроив четыре «городка земляных», ведя обстрел города и сражаясь с ходившими на вылазки черкасами. Обстрел Глухова велся достаточно интенсивно - только артиллерия полка Шепелева за время осады выпустила по городу 700 ядер. К июню положение осажденных сделалось весьма тяжелым, однако приближение значительных сил татар вынудило кн. Долгорукова снять осаду (21 июня) и отойти к Севску.
Потери осаждающих были невелики, так, Первый выборный полк потерял убитыми 6 человек, умершими от ран и болезней - 10 и ранеными - 29. Второй выборный - 3 чел. убитыми, 2 умершими, одного - без вести пропавшим и 21 - раненым.
В то время как Севский полк осаждал Глухов его командование вновь было сменено. 19 апреля первым воеводой полка был назначен кн. Григорий Семенович Куракин. Кн. Куракин фактическим стал и главнокомандующим всеми войсками на малороссийском фронте - Севский полк с конца июня официально именовался Большим. Вторым воеводой полка 2 мая был назначен кн. Петр Иванович Хованский (сын боярина кн. Ивана Андреевича Хованского), третьим - кн. Григорий Афанасьевич Козловский.
Смена командования немедленно привела к местническому конфликту - поддержанный отцом кн. П. А. Хованский заявил, что «Хованские с Куракиными в товарищах не бывали», сказался больным и на службу ехать отказался. Кн. Куракин, в свою очередь, бил челом на Хованских. Алексей Михайлович поддержал Куракина - старший Хованский был отправлен в тюрьму, а младшему приказано ехать на службу. После долгих проволочек 10 июня кн. П. И. Хованский был отправлен в Севск принудительно и выдан Куракину головой, но служить так и не стал и полк фактически не имел второго воеводы.
Кн. Г. О. Козловский на момент назначения служил воеводой в далекой Вятке и в полк до конца кампании прибыть уже не успел. До его прибытия обязанности третьего воеводы поначалу было указано выполнять кн. Б. Е. Мышецкому, однако уже 22 июня третьим воеводой полка был назначен стольник Михаил Михайлович Дмитриев**.
Выехав из Москвы 28 мая кн. Куракин прибыл в Севск 30 июня, 3 июля приняв полк у кн. П. А. Долгорукова

* Происхождения которых не поясняется.
** Из Нетшичей, сыновья его получили право именоваться Дмитриевыми-Мамоновыми. Для 60-летнего М. М. Дмитриева это было первый высокий пост - ранее он сам, его отец и дед служили в лучшем случае городовыми воеводами второ- и третьестепенных городов.

«Татарское побоище»
читать дальшеМятежный Брюховецкий еще весной 1668-го просил помощи у Крыма. Крымский хан Адиль-Гирей, имея прямой приказ из Стамбула не провоцировать русских, сам помогать Брюховецкому не решился, однако мурзам своим препятствовать не стал.
Пришедшее к Брюховецкому в начале лета татарское войско включало видимо не менее 15 тыс. татар. Основу его составляли контингенты Ширинов, Мансуров и ногаев Белгородской орды. Общее руководство осуществлял Алиша-мурза (он же Адилша-мурза, то ли племянник, то ли брат крымского Ширин-бея), вторым по значимости предводителем войска был Муратша-мурза, представлявший Мансуров.
После смерти Брюховецкого его татары перешли к Дорошенке. Последний, в качестве платы за услуги, предложил им совершить набег на Севский уезд, набрав там полона. В набег пошло примерно 10 тысяч татар во главе с Муратшой-мурзой. Дорошенко обещал также придать татарам казацкие полки (до 5 тыс. чел.), однако фактически в набеге участвовал только сборный «полк» полковника Ивана Бугая (400 - 500 чел.).
Казацкие проводники провели татар к Севску глухими местами, обходя населенные пункты, и 3 июля татары неожиданно объявились под городом.

У Севска к этому времени сосредоточился отошедший из под Глухова Большой (Севский) полк, командование которым принял кн. Г. С. Куракин.
В состав полка к этому времени входило 50 сотен поместной конницы (21 сотня московских чинов, 27 городовых, 2 подъезжих + св. 200 завоеводчиков кнн. Куракина и Хованского), 9 рейтарсих полков, «полк» комарицких драгун В. Ронорта, 2 выборных московских полка, 7 стрелецких приказов.
Численность полка известна по смотрам 11 июня (большая часть войск) и 29 июня (выборные полки). Всего имелось ок. 23 000 чел., в т. ч. 4 012 чел. поместной конницы (1 364 чел. московских чинов, 2 163 городовых и 485 даточных), 5 261 чел. рейтар (с начальными людьми), 5 673 чел. драгун (3 054 чел. в рейтарских полках и 2 619 комарицких), 4 117 чел. в выборных полках (2 953 чел. в полку А. Шепелева и 1 164 чел. в полку М. Кровкова), ок. 4 000 стрельцов.
Большой полк теоретически делился на два воеводских - самого кн. Г. С. Куракина и кн. П. И. Хованского, однако из-за саботажа последнего полком Хованского также командовал кн. Куракин.

Ход боев в районе Севска автором восстанавливается гипотетически. Кн. Куракин, выслав часть конницы против неожиданно объявившихся под Севском татар, выстроил войска у «нового» крепостного вала Севска, обоими флангами уперевшись в водные преграды. Сбив после ожесточенного боя передовые конные сотни татары атаковали в лоб основные силы Куракина, но были отбиты плотным огнем русских войск и отошли.
В тот же день кн. Куракин выслал вслед отошедшим татарам семерых рейтарских полковников с полками и часть поместной конницы. Согласно его отписке, русская конница обнаружила татар в 30 верстах от города и имела с ними большой бой, взяв 10 языков (еще четверо померло от ран в плену).
Потерпев неудачу у Севска татары обошли город с юго-востока и выйдя на Свиной шлях ушли в северо-восточном направлении. 4 июля кн. Куракин снова выслал вдогонку за татарами часть конницы. Обнаружив основные силы врага в 20 верстах от Севска, на реке Усоже, конница, согласно отписке кн. Куракина, снова имела с ними большой бой, гнав татар 10 верст, взяв 24 языка (еще 10 померло от ран в плену) и отбив полон.
К 6 июля татары встали на отдых примерно в 60 верстах от Севска, у реки Неруссы (на месте нынешнего города Дмитровск), видимо чувствуя себя в безопасности. Однако еще 5 июля кн. Куракин вновь выслал против них конницу (примерно 8-10 тыс. чел.), во главе с третьим воеводой М. Дмитриевым. Около полудня 6 июля Дмитриев атаковал и разбил стоявших на отдыхе татар. Вероятно ему удалось прижать врага к Неруссе и часть татар потонула при бегстве.
В плен было взято 82 татарина и 4 черкаса, татарский мулла, «белгородцкой мурза» Ахбатай Акмамаев сын Кантемирев из рода Мансура и «мурзин сын» Кулумай Юлушев, племянник Муратши-мурзы Сиджеутского*. Среди пленных татар были люди ширинских, седжеутских и яшлавских мурз, азовские татары и ногаи. В плен попал и казацкий полковник Иван Бугай (сослан в Сибирь).
Рассеявшиеся татары позднее еще долго вылавливались и уничтожались как силами кн. Куракина, так и городовыми воеводами. Так, высланные рыльским воеводой конные сотни побили татар на реке Клевени, взяв 78 языков. Московские стрельцы приказов Богдана Пыжова, Тимофея Полтева и Федора Нарышкина били татар на переправах через реку Сева, взяв 19 языков и т. д. Общее число пленных татар в итоге выросло до 221 человека. Потери врага в целом автор оценивает в 3 000 чел.
Общие потери полка кн. Куракина в боях под Севском известны по двум разным спискам, составленным сразу после битвы и в октябре 1669 года. Согласно первому Большой полк потерял 47 человек убитыми (без учета рейтар) - 36 московских чинов (2 стольников, 2 стряпчих, 3 московских дворян и 29 жильцов), 4 городовых дворян, 1 начального человека, 2 драгун и 4 стрельцов. Согласно второму - 25 чел. убитыми, четырех умершими от ран, трех - пропавшими без вести, трех - пленными и 484 ранеными.

В начале июля 1668-го под Севском погиб также окольничий Михаил Семенович Волынский, бывший воеводой Путивля. В конце июня он был сменен и с небольшим отрядом (38 чел.) двигался к Севску, не зная о подходе большого татарского войска. 4 июля в 30 верстах от Севска отряд был окружен татарами. В бою с ними погибло 19 человек, включая самого окольничего, остальные попали в плен и были освобождены в результате вышеописанного разгрома татар.

Боевые действия в районе Севска сопровождались новыми местническими конфликтами. Остававшийся еще при армии кн. Б. Мышецкий в начале июля бил челом на М. Дмитриева (за что его приказано было посадить на день в тюрьму). Позднее полковники и сотенные головы отказывались служить под началом и кн. Б. Мышецкого и М. Дмитриева и т. д.

* Помимо этого известно о ранении в этом бою еще одного знатного татарина - «Ширинбеева сына» Саян-мурзы, позднее зарезанного в Гадяче сумским казаком-полонянником.

Июль - октябрь 1668 года
читать дальше


Разгром татар под Севском привел к серьезному изменению стратегической ситуации. Оставшиеся татары покинули Дорошенку и ушли в Крым. Удержать Левобережье без помощи татар Дорошенко видимо не надеялся и в начале июля ушел с правобережными полками в Чигирин*, оставив наказным гетманом левого берега Демьяна Многогрешного. [На Левобережье остался также младший брат гетмана Андрей, сидевший с войсками в Гадяче].
Кн. Куракин 17 июля получил приказ передать часть сил (дворян и детей боярских, копейщиков и рейтар приписанных ранее к Белгородскому полку, всего ок. 5 тыс. чел.) более энергичному кн. Ромодановскому и общая численность Большого полка сократилась до 15,6 тыс. человек - 2 853 чел. поместной конницы (1 762 московских чина и 1 091 городовой), 1 549 рейтар, 3 461 драгун, 3 928 солдат выборных полков и 3 845 стрельцов. В двух из 9 рейтарских полков оставались видимо лишь начальные люди, а еще в двух людей было примерно на роту.
19 июля кн. Куракину было приказано идти к Нежину и Чернигову, где продолжали сидеть в осаде царские гарнизоны. 20 июля в сход к нему было приказано идти и стоявшему в Ахтырке кн. Ромодановскому.
Местнические конфликты не оставляли Большой полк. Назначенный 20 июля третьим воеводой полка кн. Александр Иванович Лобанов-Ростовский сходу ударил челом на кн. П. И. Хованского, «меньше которого ему быть нельзя». Кн. Хованский, в свою очередь, подал иск о бесчестьи. Москва осталась верна прежней линии («служба сказана без мест») и кн. Лобанова было указано посадить в тюрьму.
28 июля М. Дмитриев с большим отрядом (15 сотен поместной конницы, 2 рейтарских полка и стрелецкий приказ) был отправлен в рейд под Воронежец, Кролевец и Короп и взяв Воронежец вырубил там черкас-изменников.
Вместо Нежина кн. Куракин зачем-то пошел к Глухову, осадив его 1? августа. Уже 6 августа он получил из Москвы многословный выговор [судя по стилистике, надиктованный лично Алексеем Михайловичем] и новый приказ идти к Нежину. К Нежину упорный Куракин так и не пошел, ссылаясь на нездоровье и получил новый приказ - передать большую часть войск кн. Ромодановскому, а самому с товарищами и оставшимися войсками стоять в Путивле. К 15 августа кн. Куракин с оставшимися пришел в Путивль, где и стоял до конца кампании, эпизодически посылая небольшие отряды в рейды против изменников (под Коропов, Недригайлов и пр.). [судьба Глухова осталась не проясненной].

Кн. Ромодановский большую часть июля оставался в районе Ахтырки. 10 июля товарищ князя Петр Скуратов взял «изменничий город» Грунь (в походе участвовали и калмыки, приехавшие в Ахтырку продавать лошадей). 23 июля сам кн. Ромодановский взял штурмом Опошню, где скопилось много изменников (Полтавский полк во главе с полковником Константином Кублицким). Русские войска, судя по значительному числу раненых понесли ощутимые потери, однако черкасы были разбиты, был захвачен и их обоз (полковик Кублицкий, впрочем, сумел спастись).
3 августа кн. Ромодановский выступил из Груни к Путивлю, на соединение с кн. Куракиным. К этому времени его войско включало небольшое число московских чинов и белгородских дворян и детей боярских, копейный полк с рейтарской шквадроной, 7 рейтарских полков, 5 солдатских полков, 3 стрелецких приказа (белгородский и 2 московских), белгородских донских казаков и 4 слободских полка, всего - 12 381 чел. (25 московских чинов, 315 белгородских дворян и детей боярских, 1 372 чина копейного полка (включая 364 рейтар), 5 558 рейтар, 3 133 солдата, 1 665 стрельцов, 313 донских казаков, 216 вольных черкас и русских разных чинов) плюс 2 021 слободской казак. Полковой наряд (в солдатских и слободских полках и стрелецких приказах) включал 43 медных и 3 железных пищали.
Большой полк кн. Куракина к августу существенно вырос, в основном видимо за счет новых контингентов московских чинов и городовых дворян. К имевшимся к началу июля 21 сотне московских чинов и 27 сотням городовых позднее добавились еще 14 сотен жильцов и 26 сотен городовых дворян. Общее число сотен поместной конницы выросло до 87 - 35 московских чинов (6 сотен стольников и стряпчих, 4 сотни московских дворян, 25 сотен жильцов) и 52 городовых. Общая их численность доходила до 9 466 чел.
Общая численность сотен московских чинов доходила до 2 899 чел. (122 стольника, 338 стряпчих, 366 дворян и 2 073 жильца), а с «детьми служившими за отцов» (29 чел.) и даточными (85 чел.) - до 3 013 чел.
Численность городовых сотен доходила до 6 453 чел. - 3 748 чел. из замосковных городов (включая ярославских и романовских татар и новокрещенов и вяземских казаков), 1 468 чел. - из городов рязанских, 974 чел. - из украинных городов (включая одоевских казаков) и 263 чел. из городов заоцких (включая новокрещенов разных уездов).

Росписи армии кн. Ромодановского в Черниговском походе не обнаружено и состав ее восстанавливается автором гипотетически. Вероятно она включала ок. 2/3 поместной конницы полка кн. Куракина, белгородский копейный полк, 12 рейтарских полков (4 белгородских и восемь из полка кн. Куракина), оба выборных полка, 5 солдатских белгородских, 6 стрелецких приказов (белгородский, один московский Белгородского полка и 4 из полка кн. Куракина), белгородских донских казаков и слободские казацкие полки. Всего примерно 24 000 чел. - 6 000 чел. поместной конницы, 5 500 рейтар и драгун рейтарских полков, 4 000 выборных солдат, 3 000 белгородских солдат, 2 600 стрельцов, 300 донских казаков и 2 000 казаков слободских.
27 августа кн. Ромодановский двинулся из Путивля к Нежину, выйдя к последнему 4 сентября. Узнав о приближении большой царской армии нежинские мещане и казаки (вместе с участвовавшими в осаде казаками лубенскими и запорожскими) уже 30 августа бежали из города. Узнав о бегстве врага нежинский воевода Иван Ржевский послал в город своих стрельцов, атаковавших уходивших казаков и взявших в бою знамя, три железных пушки и двух языков.
Бежавшие из города изменники укрепились в местечке Носовка (в 25 верстах к юго-западу от Нежина) и еще дважды (1 и 3 сентября) объявлялись в Нежине, однако были отбиты гарнизоном. Подошедший к городу кн. Ромодановский отправил к Носовке часть своих сил и выбил оттуда черкас, временно сняв угрозу городу.
По отписке И. Ржевского нежинский гарнизон за время осады и на вылазках взял 16 знамен, 8 пушек (4 медных и 4 железных), 92 затинные пищали и побил, будто бы, 10 000 черкас. Один из трофеев - «лутчею» медную пушку «Сокол», длиной в 2 сажени, забрал в свой полк кн. Ромодановский. Сам русский гарнизон за время осады потерял 138 чел. и к началу сентября включал 445 стрельцов и начальных людей.
Снабдив гарнизон Нежина припасами и усилив его московским стрелецким приказом Федора Нарышкина (461 чел.) кн. Ромодановский двинулся к Чернигову (9 сентября).
Чернигов к этому времени состоял из Нового города, окруженного земляным валом (с юга к нему примыкал также окруженный земляным валом посад - Третьяк) и Старого города, с деревянными стенами на валу. Внутри Старого города имелась еще и цитадель (Малый Верхний город), в которой и сидел в осаде русский гарнизон. Границу домонгольского Чернигова (гораздо более обширного) обозначал вал XII века, в военных целях не использовавшийся.
Армия кн. Ромодановского подошла к Чернигову 17 сентября. Наказной гетман Демьян Многогрешный, остававшийся и черниговским полковником, к этому времени стоял с войском в Седневе, к северо-востоку от города и силами изменников в Чернигове вероятно руководил наказной черниговский полковник Иван Самойлович.
Сдаваться изменники отказались и город был взят штурмом, подробности которого неизвестны. 19-20 сентября русские войска последовательно овладели Новым и Старым городом, оставшиеся изменники укрылись в Третьяке, который кн. Ромодановский штурмовать не стал, ввиду безнадежного положения осажденных [сдались около 30 сентября, после присяги Многогрешного].
Против Демьяна Многогрешного кн. Ромодановский послал, с частью войск (включавшей Второй выборный полк), своего сына кн. Андрея. 22 сентября последний разбил войско наказного гетмана (по показаниям пленных - 8 тысяч казаков, волохов и татар) у Седнева. Многогрешный укрылся в Седневе, а бывший с ним стародубский полковник Петр Рославец бежал в Березну. Уже на следующий день наказной гетман вступил в переговоры, желая вновь перейти под государеву высокую руку и позднее, вместе со старшиной целовал крест «на вечном подданстве великому государю».
Снабдив припасами гарнизон Чернигова (ко времени снятия осады - 336 солдат, стрельцов и начальных людей, 5 медных пищалей) и усилив его приказом московским стрельцов Матвея Спиридонова (474 чел., 6 пищалей медных и одна «большая длинная дробовая»), кн. Ромодановский двинулся к Салтыковой Девице (сотенному городу Нежинского полка), где встретился с Демьяном Многогрешным, повторившим присягу государю.

Тем временем, в стане изменников случились важные перемены. В августе 1668 года Дорошенко рассорился с Сечью и последняя выдвинула собственного гетмана - кошевого писаря Петра Суховея. Последнего поддержал и Крым и положение Дорошенко сделалось совсем невеселым. Впрочем татары традиционно не складывали все яйца в одну корзину и не отказывались поначалу и от поддержки Дорошенко.

В ходе Черниговского похода кн. Ромодановского П. Дорошенко оставался на правом берегу, в районе Секерной, ограничившись присылкой к Многогрешному небольшого отряда (400 - 500 казаков и татар). Однако в октябре 1668 года на левом берегу объявились куда более значительные силы - большое татарское войско во главе с калгой Крым-Гиреем (ок. 20 000 чел.). К последнему присоединился еще один младший брат гетмана - Григорий Дорошенко с несколькими левобережными полками (Полтавский, Миргородский, Лубенский), правобережным Брацлавским и частью запорожцев, всего примерно 7 - 8 тысяч чел. [Обстоятельства появления калги и Г. Дорошенко (бывшего ранее наказным гетманом Правобережья) автор не раскрывает и они появляются на сцене внезапно].
Кн. Ромодановский, двигавшийся в это время к Путивлю и не зная о появлении значительных сил врага, отправил в Москву сеунщиков - собственного сына кн. Андрея, сына своего второго воеводы Александра Скуратова и сына черниговского воеводы Михаила Толстого, в сопровождении двух рейтарских полков (ок. 600 чел.). 10 октября этот отряд был неожиданно актакован и разбит татарами у села Гайворон (юго-западнее Конотопа). Раненые сеунщики попали в плен, часть рейтар, укрывшись в болоте, позднее прорвалась к своим.
На следующий день татары и казаки атаковали уже основные силы кн. Ромодановского, однако опытный воевода построив армию табором / обозом благополучно дошел до Путивля (16 октября), на протяжении пяти дней отбивая атаки врага. Общие потери русской армии тем не менее оказались достаточно ощутимыми - 83 чел. убито и умерло от ран, 531 чел. пропал без вести, 42 чел. попало в плен и 456 было ранено**.
Неудачная попытка разбить русскую армию имела большие политические последствия - калга обвинил в неудаче Григория Дорошенко, последний отделился от армии и позднее ушел на правый берег, а большая часть бывших с ним казаков (Полтавский, Миргородский, Лубенский полки) под давлением татар признала гетманом Суховея. Сами татары с этого времени окончательно порывают с Дорошенкой и переключаются на поддержку Суховея.

В начале октября в Севск для усиления обороны прибыл генеральский полк Николая Баумана (сам генерал остался в Москве) - фактически бригада из двух 10-ротных солдатских полков (всего 803 чел.). Помимо него в Севске к этому времени находились два полка комарицких драгун - Якова и Варфоломея Ронортов (2 000 драгун и 180 солдат).

* Неожиданный уход Дорошенко на правый берег в литературе обычно связывался с изменой его супруги или с угрозой польского наступления на правый берег.
** Большая часть потерь, впрочем, пришлась на рейтар - 46 убитых, 366 пропавших без вести и 232 раненых - видимо следствие разгрома отряда кн. Андрея Ромодановского.

Окончание войны
читать дальше
Уже 19 октября 1668-го между кн. Ромодановским и калгой завязалась переписка, позднее к переговорам с татарами подключилась Москва. Обе стороны демонстрировали желание договориться и активные боевые действия уже не возобновлялись. Кн. Ромодановский в конце ноября ушел зимовать в Сунжу. Калга стоял на левом берегу до декабря и затем ушел на Правобережье.
Северную часть Левобережья условно контролировал присягнувший государю Демьян Многогрешный, южную - поддерживаемый татарами Петр Суховей, часть казаков продолжала поддерживать Дорошенку. Зона контроля Многогрешного постепенно расширялась - в декабре 1668-го государю присягнул Нежинский полк, в начале февраля 1669-го - Прилуцкий и. т. д
Уцелевшие русские гарнизоны Гетманщины продолжали сидеть в своих городах. Наилучшим, по-прежнему, было положение гарнизона Киева. П. В. Шереметев продолжал поддерживать и безуспешно осаждавшийся изменниками гарнизон Остра, периодически проводя туда «конвои» с припасами. В конце 1668 года остренские казаки присягнули государю, однако их лояльность и позднее вызывала большие сомнения (уже в январе 1669-го посланному в Москву сеунщику пришлось прорываться к Киеву с боем).
В процессе борьбы с изменниками П. В. Шереметев довольно активно сотрудничал с поляками. Так, в октябре 1668 года, по просьбе польного гетмана Дмитрия Вишневецкого, Шереметев послал отряд к местечку Стайки (в 45 верстах от Киева), где засели казаки Дорошенко, пытавшиеся блокировать польский гарнизон в Белой Церкви. Русский отряд, вместе с присоединившимся к нему польским полковником Пиво-Запольским, взял Стайки штурмом. Позднее тот же полковник Пиво, с отрядом в 350 чел., участвовал в очередной русской экспедиции в районе Остра.
В апреле 1669 года Шереметева на воеводстве сменил кн. Г. А. Козловский, большие перемены произошли и в составе киевского гарнизона.
В Чернигове продолжал сидеть с гарнизоном А. Толстой, ухитрявшийся даже оказывать помощь Многогрешному, посылая к нему своих стрельцов. В более тяжелом положении оказался гарнизон Нежина - после ухода кн. Ромодановского в октябре 1668 года он был вновь осажден изменниками и сидел в осаде до декабря того же года, когда Нежинский полк присягнул государю.
В наихудшем положении находился видимо гарнизон Переяславля, сильно сократившийся за время осады и сидевший с больным воеводой А. Чириковым (умер в апреле-мае 1669 года, сменен присланным из Киева жильцом Степаном Кондыревым) почти в полной изоляции.

18 января 1669 года в Москву прибыли посланцы Демьяна Многогрешного, бившие челом в своих винах и просившие вновь принять Левобережье под высокую государеву руку. Точку в конфликте должна была поставить казацкая рада, собираемая в Глухове.
Москву на ней представляли Артамон Матвеев и дьяк Григорий Богданов. Вместе с последними в Глухов должен был идти и кн. Ромодановский с Белгородским полком.
28 февраля А. Матвеев, Г. Богданов и кн. Ромодановский выступили из Севска, придя к Глухову 1 марта. 6 марта рада избрала гетманом Демьяна Многогрешного. Государю присягнули присутствовавшие на раде переяславский, прилуцкий, нежинский, киевский, стародубский и черниговский полковники (Лубенский, Миргородский и Полтавский полки оставались верны Суховею и присянули Многогрешному в конце 1669 года).
Статус Левобережья был зафиксирован Глуховскими статьями. Москва пошла на существенные уступки, поступившись сбором податей и пр., однако от вывода гарнизонов, на чем настаивали казаки, отказалась категорически. Царские гарнизоны остались стоять в Киеве, Чернигове, Новгороде-Северском, Переяславе и Остре.
В апреле 1670 года был заключен мирный договор с Крымом, формально прекративший шедшую с 1658 года войну, но продержавшийся всего два года.

По итогам войны был произведен подсчет потерь и издержек понесенных русским государством.
Согласно «Черновому списку» составленному в ноябре 178 (1669) года в Разряде и Посольском приказе всего к службе в полках и городах в 176 - 177 (1668 - 1669) годах привлекалось 103 052 человека. В 139 боях погибло (включая умерших от ран) 1 414 человек, попало в плен - 174 человека, ранено - 2 469 чел.
Финансовые издержки, по неполным данным (без учета стоимости посланных войскам пушек, пороховой и свинцовой казны, артиллерийских припасов, осадных приспособлений и пр.), составили св. 525 тыс. рублей.
На жалованье воеводам, начальным и ратным людям и на полковые расходы было истрачено 414 805 рублей (149 768 руб. «дано на Москве» и 265 037 руб. «послано с Москвы» и взято в городах Севского и Белгородского разрядов); на выплаты за раны, полонное терпение и выкуп из плена - 66 130 рублей и 4 134 ефимка; мушкетов, карабинов и пистолетов «послано с Москвы» на 35 694 рубля; сеунщикам, гонцам и пр. дано 4 303 рубля; ямщикам за прогон «для полковых всяких скорых посылок» - 3 807 рублей и т. д.
«Сметная роспись», составленная до просьбе А. Л. Ордина-Нащокина для второго Андрусовского съезда, уточняет цифры потерь - погибло и умерло от ран 520 человек, пропало без вести - 894 (всего 1 414).
Эта же роспись содержит перечень потерянного в разгромленных мятежниками Брюховецкого гарнизонах. Согласно росписи изменниками было захвачено денежной казны на 144 тыс. рублей, хлебных запасов 141 500 четвертей, 183 пушки, 255 затинных пищалей, животов на на 74 150 руб. и пр.
[Цифры эти вызывают, прямо скажем, сомнения. С трудом верится, что в небольших, страдающих от хронического недофинансирования малороссийских гарнизонах имелись столь значительные суммы (ср. например с общими расходами на кампанию). К числу потерянных орудий явно причислена, как минимум, вся артиллерия соответствую городов и т. д. Так, в малом городе Глухова, согласно отписке тамошнего воеводы, ко времени мятежа имелось 3 железных пушки (и к ним 100 ядер), а по росписи потеряно 30 пушек больших и малых и 3000 ядер к ним. Довольно большой гарнизон Полтавы (600 чел.) по отписке воеводы потерял денежной казны на 500 руб., а крохотные гарнизоны Батурина (60 человек) и Миргорода (48 чел.) согласно росписи соответственно 12 и 16 тысяч рублей и т. д.].

Наиболее отличившиеся городовые воеводы - нежинский, московский дворянин Иван Иванович Ржевский и черниговский, стольник Андрей Васильевич Толстой были щедро награждены - пожалованы в думные дворяне.
Из семи городовых воевод попавших в плен к Брюховецкому четверо (Клокачев*, Приклонский*, Загряжский*, Огарев) позднее достались Дорошенке и были отпущены. Лихачев**, Бибиков и Кологривов были отданы татарам, первые двое позднее выкуплены, Кологривов также вернулся из плена (в 1672 - 1675 годах воеводил в Сургуте).
Захваченные вместе с кн. А. Ромодановским Григорий и Александр Скуратовы и Михаил Толстой также вернулись из плена. Первый уже 1670-1671 году упоминается как полковой воевода в Белгороде, второй в 1682 году посылался с государевым делом в Курск, третий в 1682 году был воеводой в Верхотурье.
Более всего не повезло самому князю Андрею - просидев 13 лет в крымском плену, он был выкуплен в ноябре 1681 года и уже в мае 1682-го убит в Москве вместе с отцом во время стрелецкого бунта.

* Воеводы Батурина, Миргорода и Прилук соответственно.
** Воевода Сосницы

@темы: история, книги, СТ, early modern Russia, конспект