В чем принципиальное отличие "свидомых" от "москалей"? Олег Неменский, сотрудник Российского института стратегических исследований
После событий "Кровавой пятницы" 2 мая в Одессе стала особенно заметна психологическая пропасть между двумя сторонами конфликта, которые принялись обсуждать произошедшее. У одних зрелище сожжённых в Доме профсоюзов тел вызвало бурное злорадство, даже ликование, а другие в ужасе задают вопрос: как же можно радоваться смерти, гибели людей, да ещё и своих соотечественников? Это же бесчеловечно!
Гражданское противостояние на Украине – это конфликт в первую очередь межкультурный. "Украинцы" и "русские" в этом конфликте – не разные этносы, а разные позиции, разные мировоззрения. Теми или другими становятся сейчас не по паспорту и даже не по языку. Это хорошо чувствуют некоторые украинские комментаторы: для них нет "гражданской войны" – это конфликт не внутри одной нации, а между чужими друг для друга сообществами. Одно из них – "сознательно украинское", а другое… ну, какое-то другое. Они называют его "москальским", и стремятся искоренить, уничтожить. читать дальше Большинство представителей русской стороны по паспорту записаны украинцами. Формальная советская украинизация отложилась на самосознании – и вполне русские по культуре люди привыкли думать, что они украинцы, просто русскоязычные. В Славянске по переписи 73% украинцев. А нет – в конфликтных условиях сразу выяснилось, что это неправда.
Город по культуре русский. И весь Юго-Восток – преимущественно русский.
В разворачивающемся противостоянии свидомо-украинская сторона пассионарна. Они готовы наступать, убивать, зачищать. Русские же психологически просто не подготовлены к этой враждебности. Для них "воевать с украинцами" странно, неправильно, так не должно быть. Они привыкли считать украинцев, даже западенцев, частью своего народа, либо же "братским народом" – немного другим, но тоже своим. Русские идут на противостояние без азарта, они его не хотят. Воины самообороны – это "грустные солдаты", они не молятся богу войны.
А вот для "свидомых" украинцев это нормально, и даже желанно. Их самосознание предполагает конфликт с русскими, с Россией, со всеми "москалями". В их картине мира этот конфликт существует постоянно, разве что сейчас он стал более открытым, честным – так это же и хорошо! Такова их идеология, таково было и воспитание.
Для "сознательно украинской" стороны нет и не может быть милости к сожжённым заживо оппонентам – они просто лишаются человеческого статуса и права на сострадание. Что у молодёжи в Интернете, что у солидной публики гостей в студии программы Савика Шустера радость от убийства десятков человек в Одессе одинакова. Голосов с той стороны, призывающих к иному отношению к трагедии, нет либо почти нет. Даже траур объявлен не по ним, а по погибшим солдатам в Донбассе. Значит, дело не в ребячестве, не в чьей-то конкретной глупости. Дело в самом украинстве.
На самом деле, в определённых обстоятельствах такое злорадство нормально. Для времени войны. Радоваться смерти врага на войне нормально, достойно. Просто русско-культурные люди на Украине в большинстве своём до сих пор не поняли, что они на войне. А "сознательные украинцы" освоились с этой мыслью, молодые так и просто с ней выросли. В сознании свидомого идёт война всегда, и не на жизнь, а на смерть. Война именно с русскими, с русскостью. Просто украинская сторона живёт в состоянии войны, а русские до сих пор этого не поняли.
Украинцем можно быть не по языку или происхождению. Любой украинский националист объяснит, что украинец – это тот, кто за Украину. Согласно этой логике, быть украинцем – это значит занимать в войне с русскими украинскую сторону. И биться – словами, кулаками, пулемётами – что по ситуации актуальнее. Если ты увидел эту войну, и решил в ней участвовать – то ты уже украинец. А язык – дело наживное. Если же не хочешь воевать, хотя бы словесно, то ты - москаль. "Москали – это все те, кто против Украины". "Горите, русские!", - кричали ребята, забрасывая Дом профсоюзов коктейлями Молотова.
А вот русские отказываются называть противостоящих им "украинцами". Для них это неприемлемо. Так сложилось в нашей культуре, что русские вообще не воюют с народами, они воюют со злом. А зло для русского человека не может ассоциироваться с целым народом. Поэтому русские готовы воевать не с украинцами, а с фашистами. И вот это для русского человека даже моральный долг.
Фашизм для русских ассоциируется с бесчеловечностью. Это что-то совсем иное, чем политическое учение. Это вообще не про "корпоративное государство". Так получилось, что фашистами у нас в своё время назвали напавших на страну нацистов, а что такое нацизм – большинство семей знает не из книжек, а по своему родовому опыту. В самом общем смысле, фашизм для русских – это что-то принципиально недопустимое. То, чего быть не должно. Что надлежит искоренять всеми силами, иначе будет ужас и погибель. И слово "фашист" часто употребляется как ругательство – когда человек хочет выразить наивысшую степень неприятия.
Фашизм осознаётся как идеология "античеловеческая". Это очень важный момент. Русские, хотя и прошли через официальный атеизм, и в наши дни не очень-то воцерковлённый народ, а всё же имеют в своей культуре мощные христианские основания. По своей этике это сейчас, наверное, один из самых христианских народов, что проявляется и в общем отвержении новых, откровенно антихристианских "западных ценностей". А христианство подарило нам понятие о человечестве – как о цельной, родственной и равной внутри себя общности. Для русских все нравственные понятия должны иметь общечеловеческий характер, быть всеобщими независимо от делений этнонациональных, политических, расовых, конфессиональных и прочих.
Так вот "фашизм" в современной русской культуре – это именно отрицание человечества, то есть общечеловеческого взгляда на вещи. Согласно с этим понятием для "фашиста" нет единого человечества, а есть люди, недолюди и нелюди. Когда немцы пришли на Русскую землю, они продемонстрировали такой подход на практике. Они относились к русским не как к людям. Для них не было ничего общечеловеческого. Для них были "немцы" и "русские" как совершенно разные существа, к которым и нужно было относиться совершенно по-разному.
Такой "фашизм", то есть отрицание общей человечности, оправдывает любую жестокость в отношении к недолюдям. Для фашиста нет моральных преград перед уничтожением и мучением иных существ, если это целесообразно. Русские запомнили эту немыслимую бесчеловечность. И теперь нередко сильную жестокость называют "фашизмом". Это то мировоззрение, которое радикально противоречит русскому сознанию.
Однако надо понимать, что этого "табу" нет в большинстве других культур. Его нет и в западном мировоззрении. Тот же нацизм был очень органичным проявлением западной культуры. Да и либерализм во многом на этом же основан – он был неотъемлемой частью колониальных идеологий, из которых нацизм и вырос. Отрицание человечности лежит и в основе русофобской мысли: противопоставление всего европейского всему русскому чаще всего идёт на основе бинарных оппозиций, последняя из которых – люди vs нелюди.
Исторически так сложилось, что украинская идеология основана на русофобии – она воспроизводит все русофобские идеологемы, все противопоставления. В том числе и старую расистскую мысль, что русские – не славяне, а "грязнокровки". А грязнокровки по тем понятиям – это и есть недолюди. А ещё они "азиаты", "варвары", "рабы" и т.д.
Украинство предполагает дерусификацию, то есть вывод человека из понятий русской культуры. Если почитать комментарии "свидомых" украинцев по событиям в Одессе, то утверждение: "их не жалко – они не люди" проходит в них рефреном. Так, украинская идеология основана на той самой форме мысли, которую русские называют "фашизмом", и которую считают принципиально недопустимой.
И бесчеловечная жестокость, проявляемая украинскими активистами, это ярко подтверждает. Русские знают: отказ другим людям в человеческом статусе автоматически лишает человечности самого отказывающего. И он начинает проявлять жестокость, природой не предполагаемую. Задохнувшихся сторонников федерализации, выпадавших из окон Дома профсоюзов, на земле старались добить, потому что главная цель – физически уничтожить. А сбитого лётчика в Славянске спасают и лечат – потому что он уже вышел из боя, и теперь он просто человек, к которому и относиться надо по-человечески. Это радикальное различие культур, и Украина теперь разделяется именно между ними.
Раскол на Украине сейчас не языковой и не политический. Он пролегает между теми, для кого ещё актуальны понятия русской культуры, и теми, кто находится в ином мировоззренческом поле. Между теми, для кого важнее всего общая человечность – и теми, для кого её нет: есть только "украинцы" и "москали" как вечные противники. Для русского война – это ситуация. Для свидомого украинца – это вся жизнь. Украинская идентичность дана в борьбе с противоположностью – с русскими, и без этой борьбы она не существует. Если ты жалеешь сгоревшего "колорада" – значит, ты не сознательный украинец. Получается – не совсем украинец. А то и гляди – москаль! rian.com.ua/view/20140505/347145430.html
Не осилил. Каштанов, крупнейший, как известно, специалист в области дипломатики и в этой книге он пытается определить основные направления финансовой политики русского правительства в 15-16 вв., на основе содержания иммунитетных (льготных) грамот выдаваемых русским монастырям. То есть, основная идея автора состоит в том, чтобы выявить набор налоговых льгот предоставляемых правительством монастырям, проследить за его изменением во времени и определить таким образом основные принципы налоговой политики правительства. А поскольку автор с давних пор придерживается заблуждения убеждения, что льготные грамоты монастырям правительство выдавало руководствуясь исключительно политическими соображениями, выявленные им изменения содержания этих грамот он пытается увязать с политикой правительства в соответствующий период в целом. В идеале это должно было бы позволить реконструировать основные принципы финансовой (точнее говоря, налоговой, поскольку расходы государства автор в принципе не рассматривает) политики правительства в обозначенный период. Но поскольку тезис о политической подоплеке раздачи льгот монастырям явно ложен, никакой системы в действиях правительства автору, ну, по крайней мере, в большинстве случаев, выявить, с помощью означенного метода, не удается. Хотя сам он и утверждает обратное. Работу эту, таким образом, можно считать неудачным научным экспериментом, а вопрос открытым.
читать дальшеПо Каштанову, на 1389 год все Московское/Владимирское великое княжество (т.е. без Нижегородского, Тверского и Рязанского великих княжеств, Новгорода(?) и Пскова) платило 5000 рублей в год. В 1401-1433 гг. - 7000 рублей в год (из них 1500 за присоединенное Нижегородское великое княжество). Ахмат в конце 70-х годов 15 века требовал с Ивана III 4800 рублей.
Во второй половине 16 века в России 254 монастыря (150 вотчинных и 104 ктиторских), к середине 17 века - 482.
Хорошая книга. Идеологически она, разумеется, безбожно устарела, что и неудивительно (впервые издана в 1949 году, у меня второе исправленное издание 1951 года). Автор, понятное дело, всячески пытается натянуть сову на глобус, изображая восстание Болотникова крестьянской войной и выискивая всюду классовую борьбу. Местами это выглядит смешно, местами не очень, особенно когда автор опускается до прямых передергиваний. Все это, конечно, приходится фильтровать. Но, при всем при этом, работа автором проделана огромная, собраны и проанализированы все доступные материалы, фактический ход и события восстания восстановлены во всей возможной полноте. Что, собственно, и позволяет труду Смирнова оставаться базовым исследованием по теме уже много десятилетий. Отдельное удовольствие доставляет работа автора с источниками и их анализ. Ну и язык. Теперь так уже не пишут. В общем, для подготовленного читателя знакомого с реалиями эпохи книга ценнейшая.
О начальном этапе восстания известно мало. Начинается оно, вероятно, в июне 1606 года. Толчком к восстанию послужила смена новым царем Василием Шуйским (провозглашен царем 19 мая 1606 г, коронован 1 июня) воевод в провинциальных городах. Князь Григорий Шаховской, один из соратников свергнутого Лжедмитрия (убит 17 мая 1606 года), назначенный воеводой Путивля, по прибытии в город поднимает мятеж, объявив горожанам, что «царь Дмитрий» жив. К восстанию вскоре присоединяетсяь вся Северская земля (Чернигов, Новгород-Северский и пр.) и часть «польских» городов (Елец, Кромы и пр.). Центром мятежа до конца 1606 года остается Путивль, где сидит Шаховской, бывший у мятежником видимо кем-то вроде главы правительства. Сюда же, в Путивль вскоре прибывает из Польши Иван Болотников (беглый боевой холоп князя Телятевского, затем казак, попавший в татарский плен и проданный в Турцию на галеры, освобожденный венецианцами и возвращающийся через Германию и Польшу в Россию). В Польше Болотников перехватывается Михаилом Молчановым, ближайшим подручным Самозванца, после смерти хозяина бежавшим в Польшу. Молчанов, выдает себя за «чудесно спасшегося царя Дмитрия» и направляет Болотникова в Путивль с грамотой назначающей того «большим воеводой царя Дмитрия».
Тем временем, собрав войска, во второй половине июля царь Василий посылает их на подавление восстания. Основные силы армии (Ю. Н. Трубецкой) направляются к Кромам, другая ее часть (И. М. Воротынский, «5000 всадников») к Ельцу. Города осаждаются, однако взять их не удается. В августе, на помощь Кромам из Путивля выступает Болотников, терпит поначалу неудачу в боях с авангардом Трубецкого, но затем наносит его армии полное поражение (только убитыми царская армия потеряла будто бы 8000 человек). Трубецкой отходит к Орлу, а затем к Калуге. Другое войско повстанцев («1300 всадников»), которым командует «веневский сотник» Истома Пашков (по мнению Смирнова также вышедшее из Путивля) наносит поражение Воротынскому под Ельцом. Воротынский отступает к Туле. Поражения правительственных войск приводят к расширению района восстания (Орел, Мценск, Новосиль).
В сентябре Шуйский собирает новую армию в районе Калуги (И. Шуйский), усиливая остатки войск Трубецкого царским дворовым полком. Во второй половине месяца сюда подходит Болотников. Калуга переходит на его сторону. 23 сентября армии встречаются в бою в 7 верстах от города. Результат сражения непонятен. Разрядные книги сообщают об успехе Шуйского, иностранцы о победе Болотникова [Смирнову естественно вторая версия нравится больше]. Однако, в любом случае, после битвы армия Шуйского отходит к Москве.
Одновременно, другая армия повстанцев, во главе с Пашковым, через Новосиль выходит к Туле. Отход царской армии из под Калуги и наступление Пашкова приводит к массовому переходу на сторону повстанцев городов Украинного и Берегового разрядов (Тула, Венев, Кашира, Епифань), а также Карачева и Брянска. К восстанию присоединяются служилые люди Тулы и окрестных городов (Венев, Епифань и пр.) и рязанское дворянство во главе с Г. Сумбуловым (перебегает из войска Воротынского) и П. Ляпуновым (поднимает против Шуйского Рязань, Михайлов, Зарайск). Воротынский с остатками войска уходит к Москве.
От Калуги, Болотников, через Алексин и Серпухов (переходят на его сторону) движется к Москве, сбивая на р. Лопасня высланный против него заслон (кн. Кольцов-Мосальский). Сменившему Кольцова-Мосальского князю Скопину-Шуйскому, в бою на р. Пахре удается, однако, остановить продвижение повстанцев и, возможно, даже отбросить их назад.
Тем временем, армия Пашкова выходит к Коломне и берет ее приступом. Выдвинувшиеся из Москвы основные силы армии Шуйского ( Ф. Мстиславский, к ним присоединяется и Скопин-Шуйский подошедший с Пахры) терпят сокрушительное поражение под с. Троицкое и откатываются к Москве.
7 октября Пашков занимает подмосковное село Коломенское и становится здесь лагерем, ожидая подхода Болотникова.
Что делает Болотников после поражения на Пахре неясно. По одной версии, он соединяется с армией Пашкова у Коломны, по другой, идет прямиком на Москву и соединяется с Пашковым уже в Коломенском; по версии Смирнова он движется к Коломенскому заложив крюк с заходом в уезды к западу от Москвы (Можайск, Звенигород, Волок Ламский)[во что верится с трудом]. В любом случае, его армия подходит к Коломенскому, уже занятому армией Пашкова 23 октября.
Осада Москвы продолжалась почти два месяца (7(?) октября - 2 декабря 1607). Город не был окружен, армия мятежников стояла лагерем к юго-востоку от Москвы, в Коломенском, перекрывая дороги с юга и юго-востока. Города к западу и северо-западу от Москвы (Волок Ламский, Можайск, Звенигород, Руза и пр.) также контролировались мятежниками (отложились в сентябре -начале октября), перекрывая путь к столице. Однако дороги на Владимир и Ярославль оставались свободными. Общая численность армии мятежников будто бы доходила до 100 000 (60 000 - Болотников, 40 000 - Пашков) или даже 187 000. После соединения в Коломенском силы мятежников возглавил Болотников, Пашков отошел на второй план, отношения с Болотниковым у него по-видимому не сложились. Единого целого эта армия не составляла, представляя собой набор разнокалиберных отрядов во главе со своими полевыми командирами. Среди них источники выделяют самого Болотникова (костяк его отрядов составляли видимо беглые холопы, в том числе и боевые), Истому Пашкова (среди его людей было много служилой мелкоты из украинных и береговых городов, Тула, Венев, Кашира), Юрия Беззубцева (казаки?). Отдельно держались отряды рязанских дворян (Ляпунов, Сумбулов).
Правительственные силы находились внутри города, концентрируясь в Замоскворечье, у Калужских и Серпуховских ворот. Отряды оборонявшие здесь стены Москвы возглавлял осадный воевода кн. Д. В. Туренин, мобильным резервом, костяк которого составил государев двор, командовал вылазной воевода М. В. Скопин-Шуйский. Силы оставшиеся в распоряжении правительства, после поражений в предыдущих боях были невелики, казна пуста, социальная обстановка внутри города крайне напряжена и в любой момент грозила обернуться взрывом. Правительство Шуйского предпринимало отчаянные меры, собирая к Москве все возможные силы (сбор отрядов дворянского ополчения, очередной сбор даточных), выжимая недоимки с налогоплательщиков, собирая деньги с монастырей.
Обе стороны вели также активную идеологическую войну, стремясь подорвать позиции друг друга. Болотников засылал в Москву своих агитаторов с подметными письмами, пытаясь спровоцировать мятеж. Его политическую позицию серьезно ослабляло отсутствие, хоть в каком-либо виде, самого царя Дмитрия, от лица которого он будто бы выступал. Шуйский пытался расколоть ряды повстанцев, принимая законы облегчающие положение холопов и крестьян, использовал для обличения мятежников церковь и одновременно вел тайные переговоры с отдельными полевыми командирами.
О собственно боевых действиях под Москвой известно немного. Заняв Коломенское 7 октября, повстанцы не проявляли никакой активности до подхода основных сил (23 октября). Впрочем, и потом инициатива принадлежала командирам Шуйского. Царские войска чуть ли не ежедневно совершали вылазки из города, ведя, с переменным успехом, бои с повстанцами. Центрами столкновений были, район Данилова монастыря на правом, и Симонова монастыря (занят отрядом царских стрельцов) на левом берегах Москвы-реки.
Во второй половине ноября положение повстанцев стало быстро ухудшаться. 15 ноября на сторону Шуйского в полном составе перешли отряды рязанцев во главе с Ляпуновым и Сумбуловым (500 человек, посчитаны только дети боярские?). Одновременно, правительству удалось добиться успеха к западу от Москвы. К Можайску и Волоку Ламскому (Волоколамску) из Москвы были высланы отряды кн. Д. И. Мезецкого и окольничего И. Ф. Крюк-Колычева. В то же время, оставшиеся верными Шуйскому отряды тверских и смоленских дворян перешли в наступление на города захваченные повстанцами в смоленском и тверском регионах. Наступающие с двух сторон одновременно царские войска очистили от мятежников Дорогобуж, Вязьму, Волок Ламский и Можайск, открыв дороги на Смоленск и Тверь. Соединившиеся в районе Можайска отряды смолян (Г. Полтев), Крюк-Колычева и, вероятно, Мезецкого двинулись к Москве.
К концу ноября активизировались и повстанцы решив, наконец, установить полную блокаду города. 26 ноября часть армии Болотникова выдвинулась к Рогожской слободе, перерезав дорогу на Владимир, а передовой ее отряд вышел в район Красного села, пытаясь перекрыть путь на Ярославль. Пытаясь сорвать наступление повстанцев Шуйский решился атаковать основные силы Болотникова у Коломенского. 27 ноября царская армия, во главе с самим государем выступила из Калужских ворот. Выдвинувшийся ей навстречу Болотников в бою у Донского монастыря потерпел поражение и отступил в свой лагерь с большими потерями. В тот же день, у Красного села, Истома Пашков неожиданно перешел со своими людьми на сторону правительства (численность перебежчиков по разным источникам от 400-500 до нескольких тысяч человек, в основном вероятно дети боярские из вышеуказанных городов), окончательно похоронив план окружения Москвы и серьезно деморализовав армию повстанцев.
28-29 ноября к Москве подошли смоленские отряды (см. выше). Усилившийся Шуйский (помимо смолян, в город подходили и другие подкрепления, например 27 ноября пришло 200-400 стрельцов/даточных из Холмогор) решился дать потрепанному Болотникову решающее сражение. 2 декабря царская армия под общим командованием Михаила Скопина-Шуйского вышла из Москвы и двинулась к Коломенскому. Навстречу ей выдвинулся Болотников. Решающая битва произошла у деревни Котлы. Болотников снова был разбит и отступил в Коломенское. Царская армия, преследуя его, осадила укрепленный лагерь мятежников. Три дня лагерь повстанцев обстреливался артиллерийским огнем, пока, наконец, не был подожжен. Болотников с остатками армии бежал через Серпухов в Калугу. Часть его войск отступила в Тулу. Еще один крупный отряд казаков (будто бы в 10 000) был окружен в еще одном лагере мятежников в подмосковной деревне Заборье и сдался. Таким образом к 5 декабря армия Болотникова под Москвой была наголову разгромлена. Источники говорят о 10 000 - 20 000 пленных и чуть ли не 20 000 убитых. Многие пленные были казнены.
Калужский период читать дальшеРазвивая успех, царская армия во второй половине декабря 1606 года осадила Калугу. Болотников, однако, успел привести в порядок свои еще довольно многочисленные отряды (одной огнестрельной пехоты с ним от Москвы пришло будто бы 10 000) и оказывал упорное сопротивление. Осада Калуги затянулась более чем на пять месяцев. Помимо Калуги царские войска осаждали также Венев, Алексин, Козельск, Михайлов, но также неудачно. Успех был достигнут только восточнее, в Мещере и Верхнем Поволжье (Муром, Арзамас, Алатырь, Чебоксар; регион восстал против Шуйского в октябре-ноябре 1607 года, под влиянием событий в центре страны, однако восстание развивалось здесь изолированно, безо всякой связи с Болотниковым). Посланные из Москвы воеводы (И. С. Воротынский, Г. Пушкин, С. Ададуров) в декабре 1606 - январе 1607 года вернули под контроль Шуйского Муром, Алатырь, Арзамас и Свияжск.
Тем временем на сцене появились новые действующие лица. В январе (?) 1607 года, на помощь Болотникову, из Путивля в Тулу пришел «царевич Петр»* с большой армией (будто бы, 30 000 человек ). Вместе с ним пришли и прочие лидеры повстанцев - князья Телятевский и Шаховской. Руководящий центр восстания, таким образом, переместился из Путивля в город на Упе. По пути в Тулу повстанцы (Телятевский) разбили войска Шуйского осаждавшие Венев (кн. А. В. Хилков) отошедшие к Кашире (конец января - начало февраля).
Придя в Тулу, Лжепетр выслал на помощь Болотникову войско под командованием князя В.Ф Масальского (будто бы 26 000 человек). Однако южнее Калуги, на реке Вырка, оно было встречено выдвинувшейся из под Калуги трехполковой царской ратью (И. Н. Романов) и полностью разгромлено (конец февраля). Повстанцы понесли огромные потери, потеряв артиллерию и обоз. Князь Масальский был ранен и попал в плен, где и умер.
Примерно в тоже время (конец февраля - начало марта) царская армия добилась успеха к северо-востоку от Тулы. Выступив из Каширы, царское войско (кн. Хилков), усиленное пришедшими из Поволжья отрядами Пушкина и Ададурова, взяло приступом важный острог Серебряные Пруды. А на следующий день разбило здесь же пришедшее на выручку острогу войско мятежников. Командовавший им еще один князь Масальский (Иван) попал в плен.
Развивая успех, во второй половине марта царские войска попытались овладеть Тулой (И. Воротынский, от Алексина) и Дедиловым (Хилков от Серебряных Прудов). Однако потерпели тяжелую неудачу. Воротынский был разбит вышедшим из Тулы Телятевским и отброшен к Алексину. Войско Хилкова также было разбито, потеряв убитым второго воеводу Ададурова и откатилось к Кашире.
Вслед за этим, уже в начале (?) мая, повстанцы вновь попытались деблокировать Калугу и на этот раз удачно. Князь Телятевский, выйдя к Калуге, на реке Пчельне разгромил высланное против него трехполковое войско (кн. Б. П. Татев и А. Черкасский). Царское войско понесло огромные потери (будто бы только убитыми 14 000), погибли оба воеводы. Поражению, вероятно, способствовала измена - казачьи отряды сдавшиеся Шуйскому под Москвой, в Заборье (до 4000) перебежали в ходе битвы к Телятевскому. Бежавшие в лагерь царских войск под Калугу остатки армии Татева вызвали там панику, усугубленную вылазкой Болотникова. Деморализованная армия Шуйского в беспорядке, бросив часть артиллерии откатилась к Серпухову.
Телятевский, после победы, вернулся в Тулу, туда же вскоре перешел с большей часть своих войск и Болотников. Силы мятежников соединились.
*«Царевич Петр» Он же Лжепетр, он же Илейка Муромец. Самозванец выдававший себя за никогда не существовавшего сына царя Федора Ивановича. Зимой 1605-1606 года провозглашен на Тереке терскими казаками. В начале 1606 года отряды терских казаков (будто бы около 4000) под его формальным (?) руководством двинулись вверх по Волге на Москву. В мае 1606 года, под Свияжском, казаки, узнав о свержении Лжедмитрия I повернули обратно, уйдя затем на Дон. В ноябре 1606 (?) Лжепетр, с армией пополнившейся волжскими и донскими казаками (будто бы 10 000) пришел в Путивль, где отметился зверскими казнями содержащихся здесь пленных бояр и дворян.
Тульский период читать дальшеСразу же после неудачи под Калугой Шуйский стал собирать новую армию в Серпухове. Ядро ее составили войска отступившие из под Калуги. К ним присоединились дополнительно собранные отряды поместной конницы, казанских, арзамасских, романовских татар, черемисов и чувашей. Был проведен массовый набор даточных (в Белозерском уезде, например, брали по 6 человек с сохи, 3 конных, три пеших). Был мобилизован и двор. Общая численность армии будто бы достигала 100 000 -150 000 человек. К концу мая основные силы армии сосредоточились в Серпухове - трехполковое войско (М. Скопин-Шуйский), Царский полк (И. Шуйский, Смирнов почему-то называет его дворовыми полками) и, отдельно, татарские отряды (князь П. Урусов). Здесь же был и наряд в том числе и большой (осадная артиллерия). Еще один полк (А. В. Голицын), усиленный отрядами рязанцев (П. Ляпунов, Сумбулов, Ф. Булгаков).) стоял в Кашире. Пока собиралась армия Шуйского, Болотников вновь выступил в поход на Москву. Армия, возглавляемая самим Болотниковым и князем Телятевским (в источниках 30 000 - 38 000 человек, донские, терские, яицкие казаки и прочая сволочь, отряды стрелков, наряд ) выдвинулась из Тулы к Кашире и 5-6 июня 1607 года была перехвачена и разбита каширским полком Голицина на реке Восме, к юго -западу от Каширы. Решающую роль в победе сыграли рязанские отряды. Возможно также, часть армии Болотникова (до 4000 человек) в ходе сражения перебежала на сторону правительственных войск, способствовав их успеху. Потери Болотникова были катастрофическими, убитыми и пленными он потерял будто бы св. 27 тысяч человек. Развивая успех, царская армия (соединенные силы М. Скопина-Шуйского и Голицына) двинулась к Туле и 12 июня снова разбила Болотникова на реке Вороньей, к юго-западу от города, загнав его отряды в Тулу и осадив ее. 30 июня сюда подошел и сам Шуйский с оставшимися силами, по дороге овладев Алексиным (29 июня). Осада Тулы затянулась почти на четыре месяца. Город был хорошо укреплен и имел два кольца обороны - каменную крепость и укрепленный деревянной стеной с 19 башнями посад. Здесь находились основные силы повстанцев (будто бы 20 000 человек) вместе со всеми их лидерами - Болотниковым, Телятевским, Шаховским, «царевичем Петром», что и предопределило упорство сопротивления. Подробности осады Тулы неизвестны, по некоторым сообщениям, Шуйский неоднократно пытался штурмовать город, оборонявшиеся активно сопротивлялись постоянно совершая вылазки. За время осады, войска Шуйского, высланные из под Тулы, успели отбить у повстанцев Белев, Болхов, Лихвин, Дедилов, Крапивну и Одоев, сожгли Брянск (позднее занятый войсками Лжедмитрия II) и осадили Козельск. Тем временем, обстановка в стране снова стала стремительно ухудшаться. Еще в мае в Стародубе объявился новый самозванец, 12 июня открыто провозгласивший себя «царем Дмитрием» (Лжедмитрий II) и начавший собирать там войска. В начале сентября его армия выступила на помощь Туле. 20 сентября Лжедмитрий II занял Брянск. 8 октября его войска разбили царский отряд осаждавший Козельск (князь В. Масальский). (узнав о падении Тулы Лжедмитрий II повернул обратно уйдя в Карачев) Появление нового врага и нарастающая деморализация собственной армии заставили Шуйского активизировать усилия. В августе - начале октября, по предложению одного из провинциальных дворян, под Тулой, на реке Упе была выстроена плотина, перекрывшая реку. Город был затоплен, что сделало положение осажденных, страдавших от осады и голода, совсем уж невыносимым. 10 октября 1607 года Тула сдалась. Восстание Болотникова закончилось.
Обстоятельства при которых сдалась армия мятежников неясны, возможно, между ними и царем было заключено какое-то соглашение. С большинством рядовых мятежников обошлись довольно гуманно распустив их по домам (где они немедленно примкнули к новому самозванцу). «Царевич Петр» был повешен в Москве, Болотников сослан в Каргополь и через полгода утоплен, Шаховской сослан в вологодские места (бежал, примкнул к Лжедмитрию II), судьба Телятевского неизвестна.
Читая ленту с откликами на события в Одессе, я замечаю, что наибольшее впечатление на русскую публику произвела даже не гибель людей, и даже не то, как они погибли. А всеукраинское ликование по этому поводу. Причём ликование, разделяемое именно что всеми – от футбольных фанатов и до вершин украинского политикума (например, Юлии Тимошенко).
Тут нужно иметь в виду вот какой момент.
Русские вообще народ жалостливый. Не добрый, нет – добрых народов вообще не бывает - но жалостливый. Это сильно мешает жить, так как создаёт русским репутацию слабачков и хлюпиков и к тому же позволяет ими манипулировать. Можно убить сотню-другую русских, потом попасть к ним в плен и выжить, даже если про тебя «будут знать». Надо только выглядеть достаточно жалко и при этом не вызывать брезгливости. Тогда сердобольные старушки тебе ещё хлебушек с молочком носить будут. Причём без толчёного стекла, которого могла бы добавить в угощение старушка, скажем, немецкая (у которой убили сына).
Но это одна сторона дела. А другая состоит в том, что та же самая жалостливость имеет и оборотную сторону. Русский убийство простит, жестокость тоже как-нибудь объяснит и в итоге простит, а вот откровенное наслаждение процессом и ликование по этому поводу – уже нет. У других народов это не так: им важно, что убили своего, важно также, что убили жестоко, мучили. Ну а что радовались, пели и плясали – это никого особо уже не волнует, дело-то естественное, «все бы на их месте радовались». Русский же заводится именно на стадии песни и пляски вокруг трупов.
Ещё раз повторю: это не очень хорошо. Реагировать – то есть ощущать прилив ненависти – надо на стадии «убили». В крайнем случае «замучили». Но это всё благие пожелания, а покамест – имеем то, что имеем.
Так вот, украинские товарищи умудрились задеть именно это место. Прояви они больше выдержки и долю фарисейства, пролей они хоть несколько крокодиловых слёз – с русскими можно было бы и дальше играть в традиционную игру «а мы чего, а мы ничего». Но событие было СЛИШКОМ ВКУСНЫМ, чтобы сдержать порывы. В том числе и на уровне публичной политики...
А мне, наоборот, крайне не понравилась, особенно вот этой вот «художественностью». И написано плохо и переведено и английский патриотизм автора зашкаливает. Отчего читать про Столетнюю, например, войну совершенно невозможно.
www.facebook.com/angela.aravina?fref=ufi Анжела Аравина у меня куртка пахнет горелой резиной и на ней кровь... и с одной стороны ужас, когда вспоминаю лица мёртвых, а с другой стороны гордость, и ничего не могу с этим поделать
Сергей Боровский 2 ч. назад Одесса причастилась Майданом. Видел хипстеров с накрученными усами, за 5 минут сменивших айфоны на напалм, дам с маникюром под сто евро, долбивших брусчатку стулом модного кафе, негра, орущего на сумасшедшую красную старушку "я тоже фашист?". Теперь мы точно часть Украины. Но не той с симулякрами-вышиванками, а молодой, злой и динамичной. Без сегодняшней мясорубки было нельзя, увы
Напротив, славянские языки предпочитают слово, произошедшее, вероятно, от названия реки Неман, которая протекает близ западной границы России. Интересно, что это граница между Россией и Польшей, и тем не менее поляки называют Германию Niemcy. Страну на западе прозвали в честь реки на востоке. www.inosmi.ru/world/20140502/219985205.html
Возможности полевого рассмотрения диалектных антропоцентрических глаголов (на материале тульских говоров) Автором рассматриваются возможности полевого подхода к анализу диалектных антропоцентрических глаголов, распространенных на территории тульских говоров. В качестве примера приведен анализ лексико-семантического поля глаголов физического воздействия.
Опять наткнулся в интернет-магазине, лежит всего за 200 рублей, ажно в двух изданиях, не первый год. Не берут, видимо. А между тем, это отличная обзорная работа по духовно-рыцарским орденам Средневековья. Помимо надоевших всем тамплиеров, а также госпитальеров и тевтонцев, тут в кои-то веки освещены испанские ордена - Сантьяго, Калатрава и пр. и всякие совсем уж малоизвестные. Ордена в Палестине, ордена на Пиренеях, ордена в Прибалтике, численность, организация, материальная база и пр. и пр. Написано при этом прекрасным языком и столь же хорошо переведено. Даже карты есть. Отличная книга.
По Каштанову, на 1389 год все Московское/Владимирское великое княжество (т.е. без Нижегородского, Тверского и Рязанского великих княжеств, Новгорода(?) и Пскова) платило 5000 рублей в год. В 1401-1433 гг. - 7000 рублей в год (из них 1500 за присоединенное Нижегородское великое княжество). Ахмат в конце 70-х годов 15 века требовал с Ивана III 4800 рублей.
Оказывается, Стрелков, командующий нашими парнями в Славянске, рекон-дроздовец. С одной стороны, реконы вызывают у меня некоторые сомнения. С другой, можно рассчитывать, вероятно, на правильное отношение к украинщине. И реальный опыт войны в Боснии радует. Это как раз то, что нужно.
ЗЫ. И воспоминания его о русских добровольцах в Боснии я, оказывается, читал в «Солдате удачи» еще.