Помимо более или менее обычных случаев воровства и драк, военные власти как-то разбирались и с более сложными вопросами — например, решали, кому из наследников принадлежит спрятанный покойным хозяином дома кувшин с 400 рублями, по нормам восточного права вершили судьбу «девки» Зейнели и «женки» Ризахани, которые «были зговорены», но выходить «замуж не похотели»; наказывали «мужика» Мумина Али из деревни Чюкал за то, что «жил блудно з безмужнею женкою» 20 рублями, или брали едва ли понятный русскому человеку штраф в три рубля с компании гуляк, «которые будучи в ночное время тайно пили чихир и были пияне»; регулярно взимали сборы «с обывателей, которым по прошениям приказано женитца на спорных за другими мужиками девках». ...Самому Левашову пришлось разбирать случай с рештцем Идаятом Агасейновым и двумя его друзьями, которые «в ночное время… пили чихир и имели содомство», за каковое удовольствие поплатились штрафом в 50 рублей каждый, а еще десять рублей заплатил хозяин гостеприимного дома. В другой раз он решал конфликт внутри индийской общины Решта, когда один из ее членов, некий Багир Ругаев, «обусурманился» и «ел с мухаметанами чурека», после чего другие индийцы его «от себя отрешили и пить и есть с ним не стали».
И. Суриков Солнце Эллады. История афинской демократии
Как нетрудно догадаться из названия, книга о становлении, развитии, функционировании и гибели афинской демократии. Научпоп, но очень хороший. Хорош, помимо всего прочего, тем, что как раз механизм функционирования описан. Написано очень хорошо. Из минусов, разве что избыточное грекофильство автора местами, особенно в вопросе греко-персидских войн. Ну и Афинскую морскую державу автор щадит, прямо скажем.
Суд над Сократом и его осуждение навсегда остались одним из самых мрачных пятен на «белых одеждах» афинской демократии... У Сократа было много талантливых учеников, и именно они впоследствии определили пути развития античной философской и общественно-политической мысли. Казнь учителя — казнь, в сущности, безо всякой вины — потрясла их до глубины души. Большинство их покинуло Афины. Кто-то так и остался на чужбине, кто-то потом возвратился. Но неприязнь к демократии сохранили практически все, и до конца жизни.
И. Суриков «Солнце Эллады. История афинской демократии»
В «золотой век» демократии, в годину славных побед над персами и создания могучей морской державы оказалось, что в сфере интеллектуального развития Афины довольно сильно отстают от главных культурных центров греческого мира, прежде всего от полисов Ионии. Выяснилось это, можно сказать, случайно. В правление Перикла и позже в Афины приехало немало философов с разных концов Эллады. Их привлекала жизнь в богатом, процветающем, свободном городе, где, казалось, можно было беспрепятственно излагать любые, самые радикальные взгляды. Однако вскоре стало вполне очевидно, что афинский демос в своей массе не готов воспринять эти философские новшества. Более того, заезжие знаменитости стали предметом самого настоящего озлобления. Анаксагор утверждает, что солнце — всего лишь раскаленная каменная глыба, а не бог Гелиос; судить Анаксагора! Протагор пишет, что о богах люди не могут знать ничего достоверного; судить Протагора! Приехал в Афины известный атеист Диагор с острова Мелос, заявлявший, что никаких богов нет совсем. Естественно, он был приговорен к смерти. А когда Диагор бежал, спасаясь от казни, афинский суд назначил награду за его голову. Наконец, выше нам уже приходилось говорить о суде над Сократом, и мы помним, что в официальном обвинении там фигурировало то же самое преступление — безбожие. В свете всех этих фактов, может быть, стоило бы пересмотреть распространенное в науке мнение, согласно которому античная языческая религия была исключительно «терпимой» к инакомыслию, что она никак не сковывала свободу самых неортодоксальных взглядов.
И. Суриков «Солнце Эллады. История афинской демократии»
Обратим еще внимание вот на какое интересное обстоятельство. Агрессивные, экспансионистские устремления были характерны преимущественно для сторонников радикальной демократии. Чем умереннее, консервативнее был политик во внутриполитических вопросах, тем более миролюбиво выступал он в делах внешнеполитических... Нам предстоит увидеть, как афинская демократия после Перикла становилась еще более радикальной, и убедиться, что отмеченная здесь закономерность продолжала сохраняться. Главными «ястребами» по-прежнему были наиболее демократичные деятели... Связь демократии и агрессии — не случайное совпадение, а закономерность. Жители свободного, демократического государства более предприимчивы, они всегда готовы к новшествам и переменам, не удовлетворены существующим положением вещей, а стремятся ко все большему и большему. Они не знают покоя. Кроме того, убежденность в том, что их политический строй — самый лучший, заставляет их и другим нести тот же строй, пусть даже понадобится навязать его силой.
И. Суриков «Солнце Эллады. История афинской демократии»
С удовольствием съездил бы еще раз на поле Бородинского сражения, но без машины там делать нечего. Это как раз тот редкий случай когда машина приносит пользу человеку.
Из единственного недочета книги можно указать неточность в подписи иллюстрации № 23 «А.Широкорад у пищали «Инрог». По вкладу, который внес автор со своей книгой «Артиллерия Древней Руси» в историю отечественного оружиеведения, иллюстрацию надо было назвать «Пищаль «Инрог» у А.Широкорада». www.facebook.com/alexei.lobin/posts/94178936588...
Знаменитый журнал «Москва» хотят выставить из легендарного помещения на Старом Арбате. Хотят вселить на наше место турфирму…», — рассказал главред «Москвы» Владислав Артемов. svpressa.ru/culture/article/131081/
Журнал-то ладно, но там при журнале очень хороший букинистический магазин. И недорогой
22 апреля 1733 года принц принял начальство над войсками на Кавказе вместо временно командовавшего генерала Левашёва и стал титуловаться главнокомандующим. Главным местопребыванием его было укрепление Св. Креста (ныне — Будённовск). ru.wikipedia.org/wiki/Людвиг_Вильгельм_Гессен-Г...
Это другая крепость Святого креста, долбоебы. И находилась она в северном Дагестане
Книга сложная, местами очень сложная, но крайне ценная и полезная. Получил, наконец, ясное представление по многим интересовавшим меня вопросам (выть, кризис конца века и проч.). Ну и не могу не отметить, что Колычева в небольшую (200 страниц) книжку вместила больше, чем некоторые граждане в восьмисотстраничные талмуды.
читать дальшеПоземельные описания и соха читать дальшеСоха - условная окладная единица исчисления государственных налогов и повинностей. Она известна с XIII века (использовалась для взимания татарской дани). В XV веке она использовалась как окладная единица в центральных уездах, однако единой сохи не существовало, в разных регионах использовалась своя местная соха (московская, новгородская, вероятно тверская и проч.) Первое генеральное описание Русского государства приходится на 1497/98 - 1503/04 годы. Всего было описано 22 или 23 уезда (помимо этого в 1495 - 1504/05 гг. были описаны новгородские пятины). Одной из важнейших целей описания было зафиксировать принадлежность селений, а также ввести на всей территории страны окладную единицу - соху. Соха не имела еще стандартного характера, ее размер определялся социальным статусом владения, местными традициями и условиями (в центральных уездах от 100 до 300 четвертей). Пустоши в сохи не клались, вотчинные земли не описывались, река, леса, озера, бортни описывались в отдельных книгах. При подготовки переписи была, видимо проведена большая подготовительная работа по уточнению системы мер и величин - появляется аршин, вводится стандартная десятина (2400 кв. саженей, 80 сажень на 30). Ей измеряются, вероятно, дворцовые земли (остальные меряются четвертями). Второе валовое описание производится в 1536 - 1545 годах. Связано оно было, видимо, с происходившим в стране массовым поместным верстанием. Начинает распространяться стандартная соха (800/1000 четвертей, пока только на дворцовых/поместных землях). Вотчинные земли по прежнему не учитываются. Вотчинникам, дворцовым и черносошным крестьянам впервые начинают выдаваться сотные грамоты, фиксирующие право пользования землей, размер податей и повинностей с нее. Третья генеральная перепись, по мнению Колычевой*, была проведена в 1558 - 60-х годах. Важнейшей ее стороной стало повсеместное введение нормированной большой сохи, зависящей от качества и принадлежности земли (800 четей доброй - 1000 средней -1200 худой на поместных и вотчинных землях и т. п.). Впервые начинают учитываться вотчинные и черносошные земли, а также сенокосы, леса и проч. Внедряется метод одабривания земли (пересчет средней и худой земли в добрую, для улучшения учета, получил распространение только на поместных землях). В это же время, видимо, в сохи начинают класть не только живущие земли, но и пустые, что приводит вскоре к тяжелым последствиям. В первой половине 70-х годов (1571 - 1575 гг.), на фоне разразившегося кризиса впервые проводится дозорное описание наиболее разоренных уездов (25 уездов). Сюда направляются дозорщики, фиксирующие масштабы разорения и запустевшие земли. В 1585 - 1587 гг. производится последняя в XVI веке генеральная перепись. От предыдущих она отличается, главным образом, необычайной точностью учета окультуренной земли. Освобождается от налогов арендуемая крестьянами наезжая пашня, вероятно обеляется господская запашка.
* Обычно ее связывают со Стоглавым собором и относят ее начало на начало 50-х.
Феодальная рента читать дальше Выть и рента Выть - условная окладная единица исчисления крестьянских повинностей в пользу землевладельца. Первоначальное значение слова выть - часть, доля. Впервые оно упоминается в 1434 году. Во второй половине XV века вытью в центральных уездах стали называть участок земли выделенный в надел крестьянину (платившему за это подати и выполнявшему повинности в пользу землевладельца). Позднее (в 60-х годах XV века) под вытью стали понимать не только земельный надел, но и окладную единицу. Еще позднее она перестает совпадать с крестьянским наделом - уже в первой половине XVI века на выть приходилось 2-3 крестьянских хозяйства, а концу века и того больше (до 4-8). В конце XV века появляется стандартная нормированная выть (5 десятин в одном поле), первоначально на дворцовых землях, затем, на протяжении XVI века распространяясь и на другие виды земель. Размер выти (как и размер ренты с нее), по мнению Колычевой, формировались под влиянием норм обычного права, сложившихся в центральной России. Обычной нормой взимания пошлины, штрафа, процента и т. д. было соотношение «на пять шестой» (т. е. 1/5, 20%). Таким же был и примерный размер феодальной ренты. В сознании русского крестьянина укоренилось представление, что обрабатываемый им надел является его собственностью, доходами от которой он может распоряжаться единолично. Взамен он должен обработать какую-то часть хозяйской земли, доход от которой поступал землевладельцу. Доход землевладельца, в соответствии с этим представлением, формировался не за счет крестьянского надела, а за счет господской земли. При введении нормированной выти правительство, видимо, вынуждено было считаться с этими сложившимися представлениями. В результате на выть клалось 5 десятин земли в одном поле (крестьянский надел) + дополнительная десятина (2 в двух полях) господской земли, обрабатывавшаяся в качестве платы за пользование наделом. Во второй половине XVI века правительство и землевладельцы перестают постепенно считаться с традицией и переходят на уменьшенную стандартную выть размером в 5 десятин (при сохранении прежнего размера ренты). Рента с выти получалась в форме барщины (теоретически обрабатывалось господское поле размером от 16,6 до 20% от крестьянских наделов, 1 десятина на выть, к концу века уже 1,5 десятины на выть).* Вместо барщины мог взиматься фиксированная натуральная рента (хлебом), что в условиях нестабильного сельского хозяйства центральной России теоретически было выгоднее землевладельцам. Размер натуральной ренты зависел от местных условий и мог составлять от 8 до 24 четвертей ржи и овса с выти. Стандартная денежная рента составляла примерно 1 рубль с выти.
* К барщине обычно прилагались другие отработочные повинности - сенокосная и проч. Барщина могла и превышать указанные значения, но за счет отмены дополнительных повинностей.
Рента в дворцовых владениях Земля в дворцовых комплексах описывалась, как правило стандартной вытью, в первой половине века в 5, во второй, в 6 десятин. Помимо пашенной земли на выть клались сенокосы и лес и стандартная выть второй половины века, таким образом, включала 6 десятин пашни, 20-30 копен сена и 1 десятину леса. На практике, размер выти колебался в зависимости от качества земли (6 десятин доброй = 7 десятин средней = 8 десятин худой), наличия сенокосов и леса (при их нехватке в выть добавляли пашненную землю) и проч., приспосабливаясь к местным условиям. С конца 80-х годов выть утрачивает поземельный характер и теперь долями выти описываются фактически крестьянские дворы. Рента на дворцовых землях взималась, в основном, в форме натурально-денежного оброка. На протяжении XVI века в центральных уездах дворцовое ведомство целенаправленно сокращало использование барщины, заменяя ее оброком и во второй половине века барщина встречается уже только в окраинных районах испытывавших нехватку рабочих рук. Барщинная земля располагалась отдельно от крестьянской, в селе (центре дворцового владения), куда для ее обработки приезжали крестьяне. Доля ее составляла примерно 14 -17% от общей площади земель дворцового владения. Норма отработки в центральных районах в первой половине века составляла 2 десятины (в двух полях - 1 десятина озимого и 1 дес. яри) на выть и 0,9 - 1,4 десятины (в двух полях) на двор. Во второй половине XVI века тяжесть барщины растет, норма отработки увеличивается примерно в 1,5 раза, до 3 десятин на выть. Растет и доля барщинных земель в дворцовых комплексах, увеличиваясь до 21 - 30%. Подавляющее большинство крестьян дворцовых владений было обложено натурально-денежными повинностями. Главной из них был хлебный оброк - посопный хлеб (или посп), взимавшийся натурой - рожью и ячменем (как правило, в соотношении 1 к 1,5). Размер сбора колебался в зависимости от местных условий и во второй половине века составлял от 8 до 24 четвертей* с выти. Промысловые селения вносили вместо хлеба продукты своего помысла (мед, рыба и проч.). Помимо отработки барщины или сбора поспа крестьяне платили также небольшую сумму денег за столовый запас (или мелкий доход) - (условный) набор продуктов который они должны были предоставлять землевладельцу (полть мяса, баран, гусь, курица, яйца, масло, сыр, сметана, иногда тетерева, ягоды, грибы, орехи и проч. лесные дары). В дворцовых владениях мелкий доход всегда взимался в денежной форме - по 30 - 40 денег с выти. С учетом других выплат (дань, посошный корм, за солому и проч.) с выти взималось по 40-60 денег. Размер ренты мог увеличиваться за счет полной или частичной отмены государственных налогов и повинностей. Помимо надельной земли дворцовые крестьяне использовали и арендуемую. В аренду бралась дворцовая же земля (пустоши и перелог). В середине века арендуемая пашня еще клалась в сохи, но к концу века уже не описывалась ни сошным, ни вытным письмом (т. е. с нее не брались ни государственные налоги, ни владельческая рента). Крестьяне-арендаторы платили за нее только фиксированный оброк - 6 денег за четверть земли, вне зависимости от ее качества (на 80-е годы)**. Помимо этого платилась также пошлина с общей суммы оброчных денег (10 денег с каждого рубля).
* В данном случае, мера объема, ~ 4 пуда. ** В середине века оброк за четверть земли был меньше - 4 деньги, но с учетом платившихся тогда с нее госналогов общая сумма была, вероятно, примерно такой же.
Рента черносошных крестьян Земли черносошных крестьян до начала 60-х годов не описывались вытным письмом, позднее, в центральных уездах в выть клалось 12 четвертей доброй земли; на севере (где выть продолжала называться обжей) - 10 четвертей; на Двине (здесь выть также фигурировала под устоявшимся традиционным названием - малая сошка) - также 12 четей. Сена и на выть и на обжу давалось по 30 копен. На практике размеры выти могли сильно колебаться, приспосабливаясь к местным условиям. Черносошные крестьяне, во второй половине века, почти полностью выплачивали ренту деньгами. Главной ее составляющей был оброк за наместничий окуп, введенный после отмены наместничества, как правило, 1 рубль с выти/обжи (+12 денег пошлины). Помимо этого платились небольшие деньги за мелкий доход и посошный корм и небольшие же поборы натурой (рыба, мед, зерно).
Рента в вотчинах духовенства Монастырские земли во второй половине века, как правило, клались в выть (местами называемую жеребьем), чаще всего размером в 10 четвертей пашни, без учета качества (в отличии от дворцовой она не была стандартизирована и разброс размеров выти был достаточно широким). На монастырских землях использовались и барщина и оброк, форма ренты зависела от местных условий. Норма барщины была стандартной - 2 десятины (1 озимая + 1 яровая) на выть. В 90-х годах барщина также как и на дворцовых землях увеличивается в 1,5 раза, до 3 десятин на выть, но к началу следующего века возвращается к старой норме. Барщина могла сочетаться с натуральным хлебным оброком (с заменой части барщины оброком). Денежный оброк тоже был стандартным (как правило 1 рубль с выти). Помимо отработки/оброка крестьяне также выплачивали монастырю аналог столового запаса/мелкого дохода - набор продуктов (в отличии от дворцовых чаще всего натурой, а не деньгами) и небольшую сумму денег. И кроме того, выполняли некоторые повинности - повозную (перевозка монастырских грузов на своих лошадях и повозках, наиболее тяжелая), дровяную, сенокосную, строительную и проч. Повинности могли заменяться денежным эквивалентом. К концу века доля барщины на монастырских землях возрастает, по мнению автора, под давлением правительства, заинтересованного в увеличении налогооблагаемой базы.
Рента в имениях светских землевладельцев Существовала определенная разница между поместными и вотчинными землями. В первой половине века правительство, видимо, воспринимало поместную землю как разновидность дворцовой. Земля здесь измерялась четвертями и была положена в стандартные выти. Господской запашки изначально, видимо, вообще не предусматривалось, крестьяне облагались смешанной денежно-натуральной рентой, которая должна была полностью обеспечить помещика всем необходимым. Исключением были только окраинные уезды, испытывавшие нехватку рабочих рук (Казань и проч.). В вотчинах правительство до середины века не регламентировало ни размер выти, ни размер ренты. В последующем, рента и в поместьях и в вотчинах взималась в различных формах, применяясь к местным условиям - барщина (те же стандартные 2 десятины с выти), хлебный оброк, барщина + хлебный оброк, денежный оброк и т д. (см. выше).
Государственные налоги читать дальшеГосударственное налогообложение в центральных уездах в последней четверти века автор рассматривает в основном на материалах Иосифо-Волоцкого монастыря. На 1581/82 год земские уезды платили 38,5 рублей с сохи (полоняничные - 13,46 рублей и дань* - 25 рублей), дворовые меньше - всего 25 рублей с сохи (полоняничные деньги). После окончания Ливонской войны, вопреки существующему мнению, сокращения налогов не произошло. На 1583/84 год земские уезды платят даже больше - 43 рубля с сохи (дань - 25 руб. и полоняничные деньги - 18 рублей), а дворовые меньше - 18 рублей (полоняничные деньги). После смерти Ивана Грозного и ликвидации удела, бывшие дворовые уезды теряют налоговые привилегии, резко сокращается (до 2 рублей с сохи) величина полоняничных денег, вводится новый налог - на подмогу ямским охотникам (охотничьи деньги). На 1587/88 год центральные уезды платят по 32 - 38 рублей с сохи (20-22 рубля - дань/ямские деньги, 2 рубля - полоняничные, 10-14 охотничьи). После 1589 года происходит сокращение налогов, в 1592/93 - 1600 годах они сохраняются на уровне 12 рублей с сохи (10 руб. охотничьи, 2 руб. полоняничные). Помимо перечисленного все население во второй половине века платило также кормовые деньги («белый корм»), составлявший обычно 1,56 руб. с сохи.
Разорение крестьянства под тяжестью государственных налогов автор иллюстрирует материалом того же Иосифо-Волоцкого монастыря. До отмены тарханов, на 1580 год монастырь получал примерно** 747 рублей в год ( 512 руб. с вытей, 186 руб. оброка и 49 руб. за аренду земли). После отмены тарханов, на 1581/82 год монастырь получил 658 рублей (331 руб. с вытей, 132,5 руб. оброка и 194,5 руб. за аренду). Еще 330 рублей собрало с крестьян государство (недоимка составила 2,5%). К 1589/90 году поступления монастыря сократились до 271 рубля (75 руб. с вытей, 69 руб. оброка и 127 руб. за аренду). Государство собрало 303,5 руб. налогов (недоимка возросла до 13,3%). Как видно, введение государственных налогов сразу увеличивает налоговую нагрузку крестьян примерно в 1,5 раза. После чего происходит стремительное сокращение масштабов обработки земли, в первую очередь за счет надельной (за 1581/82 - 1589/90 гг. примерно в 4 раза) и перемещением крестьянской активности на арендуемую землю, с которой госналоги не брались. При этом тяжесть государственного налогообложения оставшихся наделов возрастает в 4 раза (с 1 до 4 рублей), экономически добивая оставшихся на них крестьян.
* Что представляет собой «дань» в данном случае неясно, по одной версии это термин обозначавший совокупность всех прочих налогов, по другой (самой Колычевой) все-таки самостоятельный налог, специальный побор с земщины. ** Как оговаривается сама автор, цифры неполные и показывают только тенденцию.
Экономический кризис второй половины XVI века читать дальшеКризис второй половины века, по мнению автора, развивался следующим образом. В 50-60 годах кризис начинает проявляться в некоторых, преимущественно окраинных, уездах. Частыми становятся неурожаи (вызванные явным ухудшением климатических условий), нередко приводящие к голоду, периодически вспыхивают эпидемии (1551/52 год - Новгород, Псков, Свияжск и проч.; 1566 год - Шелонская пятина, Полоцк, Великие Луки, Смоленск, Псков и т. д.). На южной окраине ситуация усугубляется татарскими набегами, в восточных уездах - черемисскими войнами, в западных - Ливонской войной. В 60-х годах едва ли не главной причиной нарастающего разорения становится рост государственных налогов. Особенно тяжелая обстановка складывается на Северо-Западе, здесь в некоторых пятинах уже к середине века население сократилось на 12-15% по сравнению с 1500 годом, параллельно сокращалась и площадь обрабатываемой земли. Кризис развивается и на Севере - в Двинском уезде, например, площадь пустующей пашни в 1552 -1558 гг. увеличилось с 10 до 40%. Тем не менее, по мнению автора, эти кризисные проявления носили локальный характер, не влияя существенно на экономику страны в целом. В Замосковном крае, вплоть до начала 60-х годов, не наблюдается признаков упадка, местами фиксируются даже рост населения и посевных площадей. Однако к концу десятилетия тенденция к запустению начинает проявляться и здесь. В целом, к началу 70-х годов страна балансирует на грани тяжелого кризиса.
Начало кризису положила опустошительная эпидемия (вероятно, чумы) прокатившаяся по стране в 1571-1572 годах. Эпидемией были затронуты практически все центральные и северные уезды. На севере и северо-западе (Руза, Новгород, Псков, Двина и пр.) мору сопутствовал голод. Помимо этого (1571 год) южные и центральные уезды подверглись опустошительному нашествию Девлет-Гирея, а северо-западные - опричному погрому Ивана Грозного (1570 год). Последствия были катастрофическими, практически полностью была уничтожена Москва (здесь погибло и множество беженцев из Подмосковья), опустели многие города - полностью разорена Кашира (татарами сожжены посад и крепость), в Муроме к 1573 году запустело от эпидемии 83% посадских дворов, опустела Коломна (эпидемия) и т. д. В Московском уезде к 1573/74 году в помещичьих хозяйствах обрабатывалось не более 7% посевных площадей. К 1573/74 году эпидемия и голод отступают, отменяется опричнина, однако кризис не только не прекращается, но и усиливается. В Московском уезде, например, к 1576 -1578 гг. запашка в помещичьих хозяйствах сокращается до символических 1,8% (т.е. поместная система здесь практически перестает существовать). В Коломенском уезде не обрабатывается 70-80% пашни, в Каширском запустело 62% помещичьей и 76,5% монастырской земли и т. д. Углубление кризиса, по мнению Колычевой, было связано, в первую очередь, с демографическими последствиями эпидемии 1571-1572 гг. - нарушением нормального воспроизводства населения, нехваткой рабочих рук, изменением половозрастного состава населения, образованием большого числа неполных семей, неспособных обрабатывать землю в прежнем объеме, оттоком наиболее трудоспособного населения в более благополучные районы. Демографические проблемы усугублялись резким ростом налогового гнета - с 60-х годов и до 1573 года (фактически еще дольше) правительство клало в сохи не только живущую пашню, но и пустую (т. е. налоги брались в не только с обрабатываемой земли, но и с пустой). Наложившись на возникшие демографические проблемы подобная практика стремительно добивала оставшееся крестьянское население, разоряя его окончательно. Правительство принимает различные меры для борьбы с кризисом - временно освобождает от государственных налогов население некоторых имений, раздает на льготных условиях пустующие поместные земли новикам, увеличивает (за счет тех же земель) поместные оклады помещикам. С конца 70-х в Московском уезде пустующие земли начинают продаваться в вотчины. Рассчитывая на освоение пустующих земель монастырями правительство активно раздает им тарханные грамоты. Однако все эти меры особого эффекта не дают. Таким образом, 70-е годы XVI века проходят под знаком жесточайшего кризиса, главными центрами которого становятся центр и северо-запад Замосковного края, и, отчасти, южные уезды.
В начале 80-х годов, несмотря на окончание Ливонской войны (1582 год) ситуация продолжает ухудшаться. Кризис охватывает новые территории и слои населения. В 1581/82 году правительство явочным порядком отменяет тарханы (опять же, по мнению автора, принято считать, что это произошло позднее, в 1584 году), что приводит к резкому увеличению налоговой нагрузки на монастырских крестьян и их массовому разорению. Выделяются 4 центра кризиса - Северо-Запад, Центр, Среднее Поволжье и Вологодский уезд. Тяжелое положение сохраняется в Московском уезде, на 1584 - 1586 гг здесь обрабатывается всего 13,4 % посевных площадей (поместных всего 1%, т. е. еще меньше чем в 1578 году). 85% поместий заброшено и не имеют хозяев. Еще хуже ситуация в Новгородском крае, где обрабатывается всего 5,6% земли. В Вологодском уезде обрабатывается всего 19% дворцовых земель (1583/84 год), к концу 80-х доля обрабатываемой пашни падает до 12,6% (1589/90 год) и т. д. В тоже время, в южных уездах наблюдаются признаки восстановления. В Тульском уезде, например, доля необрабатываемой земли сократилась - с 85,7% (1584/85 год) до 67,6% (1587-1589 гг.).
В 90-х годах начался процесс восстановления. Колычева не согласна с традиционной точкой зрения на 90-е годы XVI века, как на время выхода из кризиса, считая, что кризис преодолен не был и выход из него лишь наметился. Московский уезд оставался по-видимому разоренным, восстановление здесь шло медленно. Такая же картина наблюдалась в уездах к северу и северо-востоку от Москвы (Дмитров, Переяславль-Залесский, Суздаль). Здесь не обрабатывалось 60 и более процентов сельскохозяйственной земли. Местами (Владимир, Муром) ситуация даже ухудшалась (по сравнению с 70-ми годами). Оставались разоренными и западные уезды Замосковья (Руза и, особенно, Можайск), а также Нижегородский уезд. Относительное благополучие наблюдалось на северо-востоке, севере и северо-западе Замосковья (Ярославль, Кострома, Ростов, Галич, Углич, Кашин, Старица). В Ярославле, Костроме, Галиче, Пошехонье, Кашине эксплуатируется 2/3 и более сельскохозяйственных земель, в Старице чуть более половины. При благоприятных условиях полное восстановление хозяйства могло быть здесь достигнуто в течении ближайших 10 -15 лет. Относительно благополучными были и южные уезды. Запустение центральных районов и отток населения из центра, способствовали быстрой колонизации Казанского края, Прикамья и южных районов. В целом, по мнению автора, страна к концу XVI века не вышла из кризиса. Большие массивы посевных площадей оставались невозделанными или обрабатывались наездом. Подавляющее большинство заброшенных земель заросло лесом, что осложняло их рекультивацию. Численность населения в центральных уездах не достигала докризисного уровня. Экономика оставалась крайне ослабленной.
В. Дорошенко Торговля и купечество Риги в XVII веке
Книга неплохая, узнал немало интересного, в частности, что Рига вовсе не была центром хлебного экспорта, как утверждали некоторые, а совсем наоборот, вывозила в основном техническое сырье, пеньку, главным образом. Возникло правда впечатление, что автор собрал ее из нескольких отдельных работ - он периодически повторяется и, что совсем странно, у него местами и выводы с цифрами в разных главах различаются. Все это, конечно, вызывает у читателя беспокойство и неуверенность в завтрашнем дне.
читать дальшеМорская торговля читать дальшеСезон навигации в Риге продолжался примерно полгода, как правило, со второй половины апреля до начала октября/первой половины ноября. Пик навигации приходился на летние месяцы. Любекские суда стояли под разгрузкой/загрузкой, в среднем, примерно месяц, голландские, в среднем, 2-3 недели*. За сезон торговое судно могло совершить несколько (чаще всего 2-3) рейса в Ригу и обратно. Быстроходные голландские флейты успевали за сезон дважды сходить по маршруту Рига-Лиссабон. Бо́льшая часть судов (59% на 1689 год) приходила в Ригу незагруженными, чаще всего из Англии (80%) и Нидерландов/Швеции (по 65%). Средняя грузоподъемность судов к середине XVII века составляла 123 - 147 ластов (80% судов пришедших в 1645 году имели грузоподъемность от 100 ластов и выше). Впоследствии размер судов приходивших в Ригу постепенно уменьшался (уже в 1678 г. судов на 100 ластов и больше пришло только 53%) и к началу XVIII века средняя грузоподъемность судов снизилась до 93 (1704 г.) и даже 65 ластов (1708 г.). Наиболее крупными были голландские суда (в среднем 112 - 174 ласта, максимум до 450 ластов), наименее крупными, шведские (40 - 80 ластов). Собственным торговым флотом Рига до середины XVII века не обладала. В 60-х годах, подталкиваемые шведскими властями, рижане обзавелись небольшим торговым флотом (не более дюжины судов одновременно, средней грузоподъемностью 130 ластов). Суда принадлежали городским купцам (как правило, нескольким сразу, на паях) и комплектовались иностранными экипажами (голландцы, датчане, немцы, шведы и проч.). Доля рижских судов в товарообороте и судоходстве города не превышала 7-8%. В последней четверти XVII века в Риге появилась и собственная верфь, но строили на ней, в основном, шведские военные корабли, а в 1680 году она перешла в собственность шведской казны. Бо́льшая часть рижских перевозок осуществлялась голландскими судами, на них же приходилась и основная часть дальних рейсов через Датские проливы. Во второй половине века постепенно росла доля англичан и датчан. Основная масса внутрибалтийских перевозок приходилась на суда из Любека. За 1557 - 1630 гг. из Риги через Зунд прошло 8 655 судов (6% от общего числа судов), в среднем по 127 судов*** в год. Пик торгового судоходства пришелся на 90-е годы XVI века - в среднем, 228 судов в год. В годы польско-шведских войн (1600 - 1629 гг.) показатель сократился, в среднем, до 80 судов в год (в наиболее тяжелые годы не больше 15-16). Во второй четверти XVII века рижское судоходство достигло пика своего развития - в 1646 - 1650 гг. из рижского порта, в среднем, уходило 502 судна в год (включая внутрибалтийские перевозки). В третьей четверти века на фоне идущих войн оно вновь сократилось - в среднем, 181 судно в 1661 - 1665 гг. , а в последней четверти века вновь восстановилось - 414 судов в 1691 - 1695 гг. Начавшаяся Северная война снова обрушила показатели судоходства - 196 судов в 1701 - 1705 гг. Рижское судоходство, таким образом, сильно зависело от внешних обстоятельств, достигая максимума в годы длительного мира (между Ливонской и польско-шведскими войнами; между польско-шведскими войнами и русско-польской, русско-шведской и польско-шведской войнами; между вышеперечисленными войнами и Северной войной) и резко сокращаясь в период затяжных войн. При этом, в мирное время основная часть (от 2/3 до 3/4) торговых судов направлялась из Риги через Датские проливы в Атлантику, во время же затяжных войн этот показатель резко падал, примерно до 1/5. Среди портов Прибалтики Рига прочно доминировала, между 1557 и 1630 гг. на нее приходилось ~70% всех судов из Эстляндии, Курляндии и Лифляндии, прошедших через Зунд. Такая же картина наблюдается и в дальнейшем. При этом в конце XVI - первой трети XVII вв. рижское судоходство в 4-5 раз уступало кенигсбергскому и в 10-15 раз данцигскому. Во второй половине века Рига уступала только Данцигу, который в 70-х годах XVII века посещало ок. 700 судов ежегодно.
* Часть из них приходила без груза, кроме того голландцы предпочитали ввозить/вывозить крупные партии товаров, имея дело с меньшим числом купцов. ** Такая же картина наблюдалась и почти во всех остальных балтийских портах (например, Данциг в начале XVII века имел всего ок. 20 торговых судов). Единственным исключением был Любек, к концу XVI века имевший ок. 250 торговых судов и строивший их по нескольку десятков в год. Позднее, при герцоге Якове фон Кеттлере (1640 - 1682) своим торговым флотом обзавелась Курляндия (всего 60 крупных и 20 мелких судов, но не более дюжины одновременно). *** Здесь и ниже только суда проходившие через Датские проливы, общее число судов примерно на 40% больше за счет внутрибалтийской торговли.
Экспорт читать дальшеОсновными продуктами рижского экспорта были пенька, лен, конопляное и льняное семя, «лесные товары» (древесина, зола, поташ, деготь) и хлеб. Помимо этого вывозились также шкуры, воск и сало. Главным экспортным товаром в XVII веке была пенька. Экспорт ее постепенно возрастал и в абсолютных и в относительных показателях, в 1596 году пенька составляла 25% рижского экспорта, в 1699 году уже 38%, в этом же году вывоз достиг максимума и в натуральных единицах - было вывезено 88 670 берковцов. Пенька вывозилась двух видов - чистая (90% вывоза) и полевка или очески. Большая часть пеньки доставлялась по Двине из Белоруссии, где скупалась, через посредников, у местных крестьян. Вторым по значимости экспортным товаром был лен. Его доля в вывозе медленно росла, с 15% в конце XVI века до 18 - 23% в середине XVII века. К концу XVII века, из-за падения спроса, доля льна в экспорте Риги упала до 6 - 9%. Максимума вывоз льна достиг в 1648 году - 33 960 берковцов. Лен скупался у крестьян Лифляндии и Литвы. Помимо льна вывозилось и льняное семя двух видов - посевное и маслобойное. Вместе они составляли 12 - 19% экспорта. Максимум вывоза посевного семени был достигнут в 1650 году - 49 700 бочек, маслобойного в 1695 году - 56 000 бочек. Посевное семя вывозилось, главным образом, в Вестфалию, отчасти в Голландию, где его использовали для выращивания высококачественного льна. К концу века резко вырос спрос на маслобойное семя, потребляемое промышленностью. Посевное семя также закупалось у лифляндских, литовских и курляндских крестьян, а маслобойное в Белоруссии (?). В огромных количествах вывозилось конопляное семя. Доля его в экспорте его выросла с 4% (1596 год) до 10 -18% в XVII - начале XVIII вв. Максимум вывоза был достигнут в 1695 году - 196 000 бочек. Конопляное семя (как и маслобойное льняное) доставлялось по Двине из отдаленных районов и в военное время его привоз катастрофически сокращался. К концу века спрос на конопляное семя и его вывоз начали быстро сокращаться. «Лесные товары» были представлены золой, поташем, деловой древесиной и мачтовым лесом. Вместе они составляли 6 -14% рижского экспорта. Пик вывоза поташа и золы пришелся на середину XVII века, во второй половине века их экспорт сильно упал, что было вызвано в первую очередь истощением лесов. Такая же ситуация складывалась и с экспортом деловой древесины. Лесные товары закупались изначально у местных лифляндских дворян, после истощения местных запасов у магнатов в Литве и Белоруссии. Однако и там к концу века наблюдалось истощение лесных богатств что печально сказывалось на их экспорте. Относительно благоприятной была только ситуация с экспортом мачт (300 - 700 штук ежегодно в 90-х годах). Экспорт хлеба был нестабилен и сильно колебался в зависимости от урожая и других факторов, составляя от 1 до 10-16% экспорта. Вывозилась рожь закупаемая, в основном, у местных лифляндских помещиков. В целом, в вывозе хлеба Рига значительной роли не играла. Таким образом, основу рижского экспорта (70-75%) составляли технические культуры (пенька, лен) и их семена. Экспорт Риги в XVII веке существенно отличался от более раннего. Так, экспорт пеньки, льна, льняного и конопляного семени развился только с конца XVI века. С начала XVII века начался вывоз поташа. Вывоз лесных товаров (золы и дегтя) по сравнению с предыдущим веком сильно упал. Сократился и вывоз хлеба. Резко сократился экспорт воска (в XV веке главного продукта вывоза) и шкур. Экспорт пушнины исчез как класс. Большую часть всех экспортных товаров (кроме льна) вывозили голландцы (в вывозе конопляного и льняного маслобойного семени их доля достигала 75%). Лен и посевное семя вывозили главным образом Любек и другие немецкие города. Англичане вывозили, в основном, пеньку и лесные товары (поташ и мачтовый лес), шведы - хлеб. При этом, поскольку голландцы вели в основном посредническую торговлю, конечного потребителя вывозимых ими товаров установить затруднительно.
Импорт читать дальшеОсновными продуктами рижского импорта были соль, сельдь, вина и ткани. Соль составляла 20-30% импорта, к концу века ее доля начала снижаться, сократившись в первые годы XVIII века до 15,7%. Соль ввозилась в основном из Франции (Ла-Рошель), Португалии (Сетубал) и Испании. Это была грубая серая соль, часть ее потреблялась в Риге, но большая часть вывозилась дальше, в Лифляндию и ВКЛ. Максимума импорт соли достигал в середине XVII века - в среднем ок. 8 000 ластов, к началу XVIII в. снизившись до 3 000 ластов, в среднем в год. В небольших количествах (20-30 ластов) ввозилась также высококачественная белая люнебургская соль (она стоила в 4 раза дороже серой и предназначалась для господского потребления), доставлявшаяся через Любек. Вино составляло 15-20% рижского импорта. Ввозились, в основном, французские вина (максимум - 2150 бочек, 1686 год), а также рейнские (1006 бочек, 1655 год) и испанские (384 бочки, 1639 год). Пик ввоза сельди пришелся на середину XVII века - в среднем, ок. 1100 ластов в год, к началу XVIII в. ввоз снизился до, в среднем, 280 ластов в год. Параллельно сократилась и доля сельди в импорте - с 5,4% в середине XVII века, до 1,7% в начале следующего. Сельдь ввозилась в основном фламандская, отчасти датская. Таким образом, на соль, сельдь и вино приходилась примерно половина рижского импорта. Оставшуюся половину рижская таможня, как правило, зачисляла в т. н. «смесь» (Mischmasch), в состав которой входили самые разные товары - текстиль, металлоизделия, специи и проч., вычленить которые довольно сложно. В целом, смесь можно подразделить на три большие группы - ткани, колониальные товары и промышленные изделия. Ткани составляли, видимо, 8-16% от всего импорта. Среди них абсолютно преобладало сукно (73 - 89%), голландское, английское и немецкое. Ввозились также шелковые ткани (6-25%) и льняное полотно (1-6%). Колониальные товары (специи, сладости, фрукты, сахар, табак и проч.) составляли не менее 10% импорта. К концу XVII века резко вырос ввоз сахара (5 000 - 6 000 фунтов в 1640 году - 64 800 в 1681 году) и, особенно, табака (с 1 000 - 2 000 фунтов в 1640 году до 516 000 фунтов в 1706 году). К началу XVIII века один табак составлял уже до 16% от всего импорта Риги. Почти весь табак импортировался из Голландии. Промышленные товары (металлоизделия, железо, цветные металлы, бумага, стекло и проч.) составляли не более 10% импорта. В этой группе рос импорт железа и стали, ввозившихся из Швеции, к концу века они составляли ~ 4% импорта. Помимо этого импортировалось еще и пиво (почти целиком из Германии), иногда в очень значительных количествах, однако его импорт был, видимо, нестабилен. Ввозились импортные товары в основном на судах из Голландии и Любека (до 60% всех товаров, по стоимости), однако, как и в случае с экспортом, голландцы и любекчане выступали в первую очередь в качестве посредников. Импорт, в отличии от экспорта, был менее чувствителен к внешним потрясениям и затяжные войны сказывались на нем не так заметно.
Внешнеторговый баланс и проч. читать дальшеРига была, в первую очередь экспортным портом. На протяжении XVII века экспорт превосходил импорт в 1,5 - 2 раза (как уже выше говорилось, значительная часть торговых судов, приходила в Ригу в балласте, ничего не привозя). Разница между экспортом и импортом покрывалась за счет ввоза денег (главным образом серебра). Для расчетов с западными партнерами активно использовались также векселя. Рижская торговля имела, в целом, посреднический характер*. Рижский купец скупал у производителей товар и продавал его прямо в Риге западным купцам, их представителям или просто шкиперам торговых судов. В обратном направлении следовали импортные товары. Торговля эта в значительной степени осуществлялась в кредит. Западные контрагенты (в первую очередь голландцы и любекчане) кредитовали рижских купцов, в счет будущих поставок**. Те, в свою очередь, кредитовали поставщиков, авансируя поставки товара. Подобная схема ставила рижскую (и вообще балтийскую, такая же картина наблюдалась в Данциге и прочих балтийских портах) торговлю в сильнейшую зависимость от ее западных партнеров. На 1650 - 1652 гг. совокупный товарооборот Риги составлял примерно 2 000 000 - 3 000 000 талеров., импорт в 1699 году чуть больше 1 000 000 талеров. В Прибалтике Рига в XVII веке являлась крупнейшим портом, уступая Ревелю только в вывозе хлеба, а курляндским портам (Либава, Виндава) в вывозе деловой древесины. Город обслуживал (и в плане экспорта и в плане импорта) экономическую область включавшую в себя Лифляндию, большую часть ВКЛ (Литву и Восточную Белоруссии***) и Смоленщину.
* Что обеспечивалось, помимо всего прочего, запретом на прямую торговлю между «гостями» приезжавшими для покупки или продажи товара и фактически между производителями товара и его конечными потребителями. ** Для кредитования будущих поставок в основном и использовалось привозимые в Ригу деньги. Собственно торговля часто осуществлялась в форме натурального обмена - товар на товар. *** Западная Белоруссия ориентировалась на Кенигсберг. Герцоги соседней Курляндии препятствовали участию своих подданных в рижской торговле, стремясь направить внутренние торговые потоки в свои собственные порты.
Единицы измерения читать дальшеАвтор использует судя по всему рижские ласты и берковцы (хотя четко этого и не оговаривает). 1 рижский ласт = 2 100 кг. 1 рижский берковец (он же шипфунт) = 167,2 кг
Пошлины читать дальшеЭкспорт и импорт облагался пошлинами - акцизом (в среднем 2%), портовой (порторий, введена Стефаном Баторием, тоже примерно 2%), лицентой (4 - 6% в зависимости от товара, введена шведами в первой половине XVII века) и Anlage (до 1668 года - Landzoll, введена шведами в 1658 году, пошлина за доставку товара сухопутным/речным транспортом, ~ 3%?). Помимо этого существовали разнообразные мелкие пошлины не игравшие особой роли. С экспортных товаров бралось в среднем 10-15% их стоимости, с импортных больше - 11-19% (с табака даже 47%). Лицента обеспечивала обеспечивала примерно 50,2% сборов, Anlage - 25,5%, акциз - 13,2% и порторий - 11,1%. Риге доставались акциз и 1/3, позднее, 1/2 портовой пошлины (+ всякие мелкие пошлины), остальное шло в польскую, затем шведскую казну, получавшую в конце XVII века примерно 80% пошлин. Суммы получались довольно внушительные. Так, в 1650 -1652 гг. только портовая пошлина составляла, в среднем, 40 000 талеров в год, а акциз, в среднем, 58 700 талеров в год.
Рижское купечество читать дальшеРижское купечество было объединено в Большую гильдию, на 1648 год в ней числилось примерно 400 бюргеров (полноправных граждан) из которых торговлей реально занимались не более 300. Помимо бюргеров торговлей занимались (часто совершенно самостоятельно) также т. н. «ученики», приказчики, а также иностранцы, с учетом которых рижских купцов было, вероятно более 400 человек. Купцы делились, в общем, на три больших группы. Первую (100 бюргеров + 30 учеников) составляли экспортеры, занимавшихся т.н. «русской торговлей» (пенька, конопляное и маслобойное льняное семя, «лесные товары» из Литвы, Белоруссии и Смоленщины). На эту группу приходилось 2/3 рижского экспорта. Вторую группу (70 человек) составляли экспортеры специализировавшиеся на т. н. «крестьянской торговле» (лен и льняное семя из Лифляндии, Литвы и Курляндии) и обеспечивавшие оставшуюся 1/3 экспорта. Третью группу составляли купцы торгующие, в основном, импортным товаром. Товарной специализации практически не существовало, торговали самым разным товаром, однако существовала специализация на экспорте или импорте. Крупные экспортеры, как правило, не занимались всерьез торговлей импортом и наоборот. Экспортеры были представлены почти целиком рижанами и, как правило, бюргерами. Среди импортеров, наоборот, имелось довольно много иностранцев. Концентрация экспорта была достаточно велика и со временем росла. На 1641 год 20% всего экспорта приходилось на 10 купцов, примерно половина экспорта - на 45 экспортеров. К концу века на два десятка купцов приходилась уже половина экспорта. Торговля импортом была более демократичной, здесь даже в конце столетия первые 8 купцов контролировали только 1/5 импорта, а первые 30 купцов примерно 43% импорта. Крупные экспортеры часто образовывали торговые династии, из поколения в поколение занимая видные позиции в рижской торговле. Среди импортеров эта тенденция была выражена гораздо слабее. Влиятельные купцы-экспортеры занимали господствующее положение в купеческой Большой гильдии, а благодаря этому и в городском руководстве Риги, избираясь в городской совет - рат (14 ратманов, половина из них представители крупного купечества, другая половина профессиональные чиновники -«канцеляристы», тоже часто выходцы из влиятельных купеческих семей), а также бургомистрами (4 человека). Помимо торговли рижское купечество занималось также ростовщичеством и вкладывало деньги в городскую недвижимость и покупку земли. Вершиной развития для рижского купца было получение дворянского звания от польского или шведского короля.
Царская торговля с Ригой читать дальшеПосле возвращения Смоленска (1654 год) здесь появились дворцовые волости (Поречье, Каспля), ведавшиеся Смоленским приказом. В дворцовых волостях было налажено производство пеньки, поташа, золы и деловой древесины. С осени 1658 года, несмотря на продолжавшуюся войну (еще в 1656 году Рига осаждалась русскими войсками), часть производимых товаров, через посредников продавалась в Ригу, доставляясь по Двине. По окончании русско-польской войны (1667 год) торговля с Ригой велась, в основном, при посредничестве литовских магнатов и шляхты Витебского воеводства и тамошнего купечества. Через них же в Риге закупались и импортные товары. Объем торговли был, в целом, невелик, не превышая нескольких тысяч рублей ежегодно. Подобная торговля продолжалась вплоть до Северной войны.
Разное читать дальшеГрузовая повозка в начале XVII века добиралась из Риги в Вильно в среднем 9 дней, в Варшаву - 21 день. Тоннаж голландского торгового флота в конце XVI века ~ 250 000 ластов. Зерновые доходы лифляндских помещиков (середина XVI века?) примерно 20 000 ластов в год (господская запашка + оброк с крестьян). Собственно дворянское потребление, вместе с семенным фондом - 4000-5000 ластов в год. Потребление Риги (10 000 -12 000 чел.) - 2 000 ластов в год. Остальное могло идти на экспорт. В конце XVI века многие имения выбрасывали на рынок 30-50% зерна.
Занимательная арифметика. В книжном магазине "Москва" роскошно изданный "Блокадный дневник" Ольги Берггольц стоит 5570 рублей. На сайте издательства эта книга стоит 4500 рублей. На стенде РГАЛИ на ММКЯ эта книга стоит 3500 рублей. www.facebook.com/alexander.dyukov.9/posts/10010...
Ну и кто его будет читать даже за 3500? Издали они.