А. Давыдов Нелегальное снабжение российского населения и власть. 1917 - 1921.: Мешочники
Слишком много публицистики.
читать дальше1917 год читать дальшеМешочничество как явление появилось еще до большевистского переворота. Важную роль в этом сыграла продовольственная политика Временного правительства. 25 марта (7 апреля) 1917 г. им была введена хлебная монополия (закон «О передаче хлеба в распоряжение государства»), в соответствии с которым все «излишки» (за исключением необходимого минимума) хлеба у производителей объявлялись собственностью государства и подлежали передаче государственным органам по твердым ценам. Свободная торговля хлебом запрещалась. На практике введение монополии привело только к ухудшению ситуации с хлебозаготовками и снабжением, за февраль - март 1917 г. было заготовлено менее 60% запланированного. В мае 17-го в целях экономии масла и сахара была запрещена выпечка и продажа белого хлеба, булок и печенья. По мнению автора это и стало толчком к развитию мешочничества - в крупные города из Поволжья немедленно повезли ставший дефицитом белый хлеб, муку, булки и баранки. Проблема голода еще не стояла и везли именно дефицитный высококачественный товар - белую пшеничную муку-сеянку и т. п. Основную массу мешочников при этом составляли спекулянты перевозившие продукты для перепродажи. Летом 1917 г. к ним добавились мешочники - «потребители» покупавшие продукты для собственного пользования. Их число постоянно росло и осенью «потребители» уже составляли большинство мешочников. Для борьбы с мешочниками уже с июня 1917 г. на транспортных путях стали выставляться кордоны и заставы, в октябре было принято решение о создании особых заградительных отрядов из надежных частей. Однако стоявшие на кордонах и заставах солдаты не имели ни полномочий, ни, в большинстве случаев, желания бороться с перевозчиками. В июле - августе перевозка продовольствия частными лицами была запрещена, исключение делалось только для имеющих разрешения министра продовольствия и продовольственных управ, а также «лиц уполномоченных управами». В ответ профессиональные мешочники принялись массово обзаводиться справками от самых разных учреждений (домовых комитетов, воинских частей, заводов, больниц и проч.) дающих им право на перевозку хлеба. В целом, принимаемые правительством меры никакого практического эффекта не имели и приводили только к озлоблению населения и самих мешочников. Последние все чаще прибегали к запугиванию и прямому насилию по отношению к пытавшимся им препятствовать представителям властей. Свою лепту в провал борьбы с мешочничеством внесли и региональные власти, руководствовавшиеся прежде всего местными интересами. В некоторых регионах (Арзамас, Астрахань, Оренбургское войско, Н. Новгород и др.) осенью 17-го фактически была восстановлена свобода торговли продовольственными товарами. В целом, к концу 1917 г. определились уже и состав мешочников и основные формы и методы их деятельности. Часть мешочников возила продовольствие для собственного потребления, обычно из близлежащих районов, другие, бывшие по сути индивидуальными предпринимателями, везли продукты на продажу, совершая дальние челночные рейсы. Наиболее активную роль играли жители хлебопотребляющих регионов - москвичи, петроградцы, калужане и др. В отличии от более позднего времени среди мешочников 17-го года было очень много женщин и значительную долю составляли солдаты. Мешочники - предприниматели («ходоки») курсировали между хлебопотребляющими регионами центральной и северной части Европейской России и хлебопроизводящими областями, постепенно расширяя географию поездок. Первым ими было освоено Среднее Поволжье, затем мешочники появились в Центральном Черноземье и Малороссии, на востоке они ездили в Оренбург и добирались даже до Омска. На окраинах существовала своя специфика - из Баку ездили за хлебом в Ставропольскую губернию, в Закаспийскую область хлеб на верблюдах везли из Оренбургской губернии, Семипалатинской, Акмолинской, Тургайской областей. На Дальнем Востоке мешочники ездли в Маньчжурию, откуда везли не только (и не столько) продовольствие, но и промтовары (галантерея, ткани, обувь и т. д.) Масштабы перевозок еще не шли ни в какое сравнение с более поздними, но к концу года уже достигали значительных цифр. Так, из Екатеринославской губернии в октябре мешочники вывезли ок. 1 млн пудов хлеба, из Челябинского и Троицкого уездов Оренбургской губернии до 0,5 млн пудов и т. д. Городское население, пытаясь справиться с недостатком продуктов и проблемами распределения, стремительно самоорганизовывалось, объединяясь в домовые «общества» («общины», «артели»). Поначалу последние занимались коллективным отовариванием карточек (карточки собирались со всех жильцов и отоваривались все сразу, минуя очереди и по договоренности с властями, полученные продукты затем распределялись между жильцами), затем стали брать на себя функции потребительских кооперативов, открывая лавки, а позднее и самоснабжением, снаряжая ходоков - мешочников в хлебные районы (и снабжая их документами). Первые подобные общины появились летом 1917 г. в Петрограде и вскоре стремительно распространились по стране (Москва, Харьков, Н. Новгород, Томск, Тула и т. д.). К октябрю в крупных городах они охватывали до половины домовладений.
Конец 1917 - 1918 гг. читать дальшеНа протяжении 1918 г. мешочничество окончательно оформилось в параллельную систему снабжения. Если ранее мешочничество только дополняло государственную систему обеспечения продовольствием, компенсируя ее недоработки, то теперь служило уже фактически основным каналом снабжения городского населения, спасая его от вымирания. Условия для работы мешочников в 18-м году резко ухудшились - обычная поездка по железной дороге превратилась в опасную экспедицию, в ходе которой мешочник мог лишиться уже не только имущества, но и жизни. Передвигаться приходилось в полуразбитых вагонах безо всяких удобств, часто на крыше или буферной сцепке, ходившие безо всякого расписания поезда регулярно останавливались и потрошились разнообразными советскими заградотрядами и кордонами, подвергались нападениям банд и т. д. Из-за прогрессирующего обесценивания денег покупка хлеба все чаще подменялась натуральным обменом (на промтовары и проч.), что дополнительно усложняло процесс - мешочникам приходилось таскать объемные грузы в обе стороны. Ухудшение условий привело к изменению состава мешочников - число женщин резко сократилось, гораздо меньше стало и мешочников-потребителей, перевозивших продовольствие для себя и бывших наиболее легкой добычей для заградотрядников, бандитов и прочей сволочи. Основу мешочников теперь составляли «профессиональные» перевозчики, физически и морально способные переносить соответствующие трудности, обладающие необходимыми документами, часто вооруженные и всегда готовые дать отпор. Появились и организованные группы мешочников, состоящие из нескольких десятков или даже сотен перевозчиков. В городах они часто функционировали под видом кооперативов. Подобные группы иногда занимали под собственные нужды целые эшелоны, а для охраны собственных грузов нанимали вооруженную охрану. Организованные группы мешочников создавались и самими советскими структурами. Так, создаваемые в соответствии с декретом СНК «О привлечении к заготовке хлеба рабочих организаций» (август 1918 г.) пролетарские продовольственные отряды на практике, сплошь и рядом, представляли собой тех же мешочников. Такие же группы, с санкции руководства Наркомата путей сообщения, массово создавались железнодорожниками. Мешочник - потребитель перевозил в среднем 2-3 пуда хлеба, профессионал - в среднем, ок. 10 пудов. Основную массу мешочников по-прежнему составляли жители городов и сел хлебопотребляющих губерний. Направления их перемещений в целом оставались теми же - между потребляющими губерниями (Центр и Север) и районами богатыми хлебом (Юг, Украина, Среднее Поволжье, Западная Сибирь). Конкретные маршруты корректировались с учетом изменения линий фронтов, расположения заградотрядов и кордонов, особенностей местной политики советских и несоветских органов власти (так, в 1918 г. из-за введенных китайскими властями запретов временно прекратил функционировать маньчжурский маршрут). Основным распределительным центром нелегального снабжения выступала Москва. Государственный аппарат (включая продорганы) после большевистского переворота пришел в почти полное расстройство и едва функционировал - в декабре 1917 - мае 1918 г. план хлебозаготовок был выполнен всего на 14%. О какой-то определенной линии в области продовольственного снабжения в это время вообще говорить не приходится, по факту ее определяли власти на местах, с учетом интересов своих регионов. Местами (Астрахань, Царицын, Н. Новгород и т. д.) местные власти отменили хлебную монополию, восстановив свободу торговли. Продовольственное снабжение населения в первые месяцы советского правления почти целиком легло на плечи мешочников, масштабы мешочничества возросли невероятно. Советские власти весной 18-го предприняли попытку вновь наладить хлебозаготовки, организовав обмен хлеба на промтовары, однако она полностью провалилась - большая часть казенных промтоваров была разбазарена и разворована. Уже в мае 1918 г. большевистское правительство склонилось к жесткой линии в продовольственном вопросе - государственная хлебная монополия была подтверждена, Наркомпроду, как теперь именовалось продовольственное ведомство, были предоставлены чрезвычайные права для борьбы со спекуляцией и т. д. Была развернута борьба с мешочничеством, главную роль в которой играли многочисленные заградотряды на транспортных коммуникациях и массово насаждаемые в деревне комбеды. Это дало определенный результат - уже к концу лета продовольственное снабжение городов, в том числе и столиц, резко ухудшилось. В августе 1918 г. местные власти Петрограда и Москвы вынуждены были временно частично легализовать мешочничество - жителям столиц было разрешено легально ввозить по 1,5 пуда хлеба на человека. Фактически эти послабления распространились и на другие регионы. В сельскую местность хлынула волна «полуторапудников», значительную часть из которых фактически составляли профессиональные мешочники. За сентябрь 1918 г. только в столицы «полуторапудниками» было ввезено ок. 4 млн пудов хлеба (в 2 раза больше плановых и в 4 раза больше фактических поставок Наркомпрода), цены на продукты в Петрограде упали в 1,5 - 2 раза. Однако уже в октябре под давлением сторонников жесткой линии (прежде всего пресловутого наркомпрода Цурюпы) послабления были отменены и все вернулось на круги своя. В дальнейшем такая практика стала обычной - периоды некоторого ослабления контроля, позволявшие населению немного подкормиться, сменялись новыми всплесками ужесточения режима. В целом же жесткая линия себя не оправдывала, крестьяне, оказывавшие упорное сопротивление официальным хлебозаготовителям, охотно расставались с хлебом в пользу мешочников, продолжавших служить основным каналом продовольственного снабжения. Даже по официальным советским данным (октябрь 1918 г.) на долю мешочников приходилось 56% (68,4 млн) всего завоза хлеба в города (Наркомпрода - 44%, 53 млн пудов), фактически же она видимо была еще выше. К тому же казенные хлебозаготовки отчасти также обеспечивались за счет мешочников - продотряды нередко предпочитали отбирать хлеб у них, что было проще и безопасней экспедиций в деревню. Выставляемые против них кордоны мешочники преодолевали чаще всего с помощью взяток (иногда, впрочем, дело доходило и до вооруженных столкновений), подкупались и деятели комбедов и сотрудники разнообразных советских учреждений (что привело к дичайшему расцвету коррупции и взяточничества). Местные власти, а также и некоторые ведомства (прежде всего железнодорожное) жесткую продовольственную политику центра нередко фактически саботировали, закрывая глаза на деятельность мешочников или даже способствуя ей.
1919 - 1921 гг. читать дальшеСитуация с хлебозаготовками в 1919 - 1920 г. улучшилась* однако потребностей населения казенное распределение все равно не покрывало - по карточкам выдавалось, в среднем, не более четверти необходимого. Основным каналом снабжения оставалось мешочничество - с конца 1918 г. по конец 1919 г. (с октября по октябрь?) Наркомпрод доставил потребителям 54,4 млн пудов хлеба, мешочники - 82,2 млн. Сам характер мешочничества принципиальных изменений не претерпел. Из-за прогрессирующего расстройства железнодорожного транспорта и усиления контроля на нем больше стали использоваться гужевые перевозки, часть организованных групп мешочников превратилась фактически в торговые компании, использующие наемный труд, получило распространение «элитное» мешочничество (поездки за продовольствием советского начальства и приближенных к нему лиц) и т. д. Отмена «полуторапудничества» в октябре 1918 г. привела к новому ухудшению продовольственного снабжения городов и уже в январе 1919 г. власти снова пошли на уступки. По инициативе московского руководства (Каменев) был разрешен провоз (правда, только гужевым транспортом) «ненормированных» продуктов (картофель, овощи, молочные продукты, домашняя птица, мед, фрукты). Норма провоза «нормированных» (хлеб, мясо, масло, сахар) увеличена с 8 до 20 фунтов на человека. В Москве, Петрограде и многих других городах была разрешена свободная торговля ненормированными продуктами на рынках. В июле 1919 г. было отчасти возрождено «полуторапудничество» - рабочим возвращающимся из отпуска было разрешено провозить до 2 пудов хлеба, фактически под видом отпускников провозом хлеба сплошь и рядом занимались профессиональные мешочники, обзаведшиеся нужными документами. Вскоре последовало новое ужесточение - в августе 19-го из списка ненормированных продуктов был исключен важнейший из них - картофель, в ноябре запрещено «отпускничество» / «двухпудничество». Несмотря на это, благодаря вышеописанным послаблениям продовольственная ситуация в 1919 г. в целом оказалась менее напряженной чем в 18-м. В 1920 г. цикл послаблений - ужесточений продовольственного регулирования продолжился. С одной стороны периодически вводились льготы на провоз продовольствия (тех же 2 пудов) для отдельных групп населения - отпускным / демобилизованным солдатам, трудмобилизованным и т. д. С другой, вводились, например, ограничения на заготовки ненормированных продуктов - в части губерний они были «забронированы» за государством и т. д. Последний и наиболее острый приступ «военного коммунизма» у советских властей начался в самом конце гражданской войны (осень 1920 г.) и продлился до весны 1921 г. Была предпринята попытка полностью уничтожить частную торговлю (закрывались рынки и базары, в Москве была закрыта Сухаревка - главный распределительный центр не только столицы, но и всей России) и мешочничество, были запрещены продажа и провоз ненормированных продуктов и т. д. С весны 1921 г., после смены курса и введения нэпа ситуация начала (несмотря на отдельные рецидивы) постепенно улучшаться. Мешочничество, после резкого всплеска случившегося сразу после отмены военного коммунизма, начало постепенно отмирать.
* По Кондратьеву, за 1918 г. было заготовлено ок. 44 млн пудов, за 1919 г. - ок. 87 млн пудов, за январь - июль 1920 г. - ок. 60 млн пудов хлеба. Для сравнения, за 1917 г. - 289 млн пудов.
Наконец попал в Артиллерийский дворик ГИМа, а то как не придешь он закрыт. За Иверскими воротами, слева от Исторического музея расположен комплекс зданий Старого монетного двора. Его двор пару лет назад отреставрировали и теперь Исторический музей демонстрирует там пушки из своих запасников, в основном XVII века, дополнив их всякими мультимедийными перделками. Вход бесплатный, но работает он только летом, да и то не угадаешь. Вход через ворота посередине.
читать дальше10-фунтовая чугунная гаубица гаубица неизвестного происхождения, Европа (?), XVII - XVIII вв.
Морские 3/4 фунтовая и 12-фунтовая чугунные пушки, Россия, XVIII в.
Шведская бронзовая 3-фунтовая полковая пушка, 1684 г.
Турецкая 8-фунтовая бронзовая пушка , XVIII в.
Русская бронзовая пищаль, 3/4 гривенки (фунта), длина 2 аршина. Мастер Харитон Иванов, 1666 г., московский Пушечный двор.
Русская бронзовая пищаль, 2 гривенки, длина 3 аршина, 7 вершков. Мастер Осип Иванов, 1679 г., московский Пушечный двор.
Русская бронзовая пищаль, 2 гривенки, длина 2 аршина без чети. 1640-е годы, московский Пушечный двор.
Русская бронзовая пищаль, 2 гривенки, длина 3 аршина, 7 вершков. Мастер Мартьян Осипов, 1666 г., московский Пушечный двор.
Русская бронзовая пищаль, 1/2 гривенки, длина 2 аршина. XVI - начало XVII в.
Русская чугунная пищаль, 1/2 гривенки, длина 2 аршина. Тульские и Каширские заводы (?), середина - вторая половина XVII в.
Русская бронзовая пищаль, 2 гривенки, длина 1 аршина, 10 вершков. Мастер Тимофей Феоктистов, 1640-е годы, московский Пушечный двор.
Русская кованая железная пищаль, 1/3 гривенки, длина 3 аршина без чети. XVI - начало XVII в.
Русская бронзовая пищаль, 1 гривенка, длина 1 аршина, 10 вершков. Вторая четверть XVII в., московский Пушечный двор.
Что меня удивляет в месопотамской культуре, так это полное отсутствие карьеризма. Нет ни одного текста, где бы кто-то сдавал экзамен на чин или стремился получить высокую должность. Нет ни одного случая похвальбы своей должностью или рассказа, как человек ее получил. В древнем Египте такого через край. И главное - мы подробно узнаем о карьере из автобиографии, высеченной на могиле вельможи. Почему так? Сегодня, послушав на Youtube беседу Дмитрия Запольского с социологом Симоном Кордонским, я понял, в чем дело. Кордонский говорит, что существуют два вида справедливости - уравнительная и распределительная справедливость. При уравнительной все равны перед законом. А при распределительной люди получают блага от верховной власти. Именно это и объясняет различное отношение к карьере в Месопотамии и Египте. читать дальшеВ Египте централизованная система распределения продуктов, и каждый получает по чину. Но есть еще и милость фараона, который может внезапно возвысить человека. Отсюда стремление быть близким к божественному телу, карьерное рвение, множество наставлений насчет карьеры. А в Месопотамии царь такой же общинник, как и остальные. Община уравнивает всех в правах и старается дополнительно уравнять еще и в собственности. Поэтому зачем стремиться вверх по карьерной лестнице, если закон - небесный и земной - один для всех? То голод, то мор, то враг у ворот. И никакой царь не поможет выжить, каждый за себя и за свой род. Да и царь месопотамский, в отличие от египетского бессмертного бога, отправляется после смерти в ту же темную Страну-без-возврата, как и все его подданные. И потому от чиновников месопотамских автобиографии не дождешься. Они не считали свои должности достижениями. Так звезды совпали. Отсюда я делаю парадоксальный вывод. Но думаю, что он верный. Распределительная справедливость приводит не только к возникновению сословий, но и к индивидуализации людей в обществе. А уравнительная не приводит к сословиям и не способствует выделению личности из общества. Биография - функция от распределительной справедливости. Таким образом, общества делятся на натуроцентричные (с верховенством общины, закона и уравнительной справедливости) и антропоцентричные.
Выводы, к которым я прихожу после изучения вопроса с генезисом астрологии, оказываются связаны с теорией государства как такового. Астрология возникает в Месопотамии из астролатрии не ранее середины II тыс. То есть, это касситы. И именно в касситское время появляется сам аккадский термин для зодиака и изображения зодиакальных созвездий. И поначалу тут все просто. Предсказания создаются по тому же принципу, что и метеорологические сводки, но со включением туда позиции небесных тел. То есть, если завтра ветер, дождь и Солнце в соединении с Юпитером, то следует то-то и то-то на территории нашего города. В общем, метеорология. Человек в ту пору еще не виден. И тогда же, при касситах, начинают писать комментарии к названиям месяцев и праздников. А к концу касситов пишут таблицы соответствий между месяцами и созвездиями. Однако выводов не делают. Вавилонское государство того времени имеет средний масштаб, и еще мало способно на интеллектуальные прорывы мирового значения. Хотя в филологии и комментировании уже видны предпосылки для таких прорывов. читать дальшеА вот в эпоху Ассирийской империи появляется первый физиогномический трактат. То есть, черты лица уже начинают казаться символичными. И этот трактат поделен на 12 частей. Но эти 12 частей - месяцы календаря, а совсем не созвездия зодиака. И тогда же появляется табличка с перечнем болезней на каждый месяц календаря. И тогда же возникает серия табличек с предсказаниями на каждый календарный месяц. Государство в это время достигает пика своего могущества. И этот пик сказывается прежде всего в рациональном мышлении. Объединив несколько регионов Востока, имперские чиновники и ученые не могут позволить себе роскоши удариться в пустые словопрения. Проводится систематизация всех достижений науки от шумеров до касситского времени. Затем на основе этой систематизации делаются новые научные исследования. И результат таков: а) каждый месяц календаря связан с ухудшением самочувствия человека в какой-то области его организма, что выражается в специфической для такого самочувствия поведенческой реакции; б) ассирийские медики замечают, что для ребенка, родившегося в определенном месяце календаря, свойственна та же реакция. Только, в отличие от сменяющегося сезонно-месячного поведения коллектива, она имеет постоянный характер. В этом, собственно, и было открытие. И отсюда нужно было идти к большей рационализации, т.е. к увязыванию событий, происходящих с обществом в данном месяце и лежащих в основе одного списка, с событиями, происходящими со здоровьем в другом списке. Но тут Ассирийская империя рухнула. Весь огромный потенциал науки децентрализовался и рассредоточился по отдельным городам. Кроме того, произошла потеря аккадского языка как разговорного, и аккадоязычные ученые фактически переместились в гетто. Объем государственных задач, стоявших перед ними в империи, уменьшился до объема обязанностей в конкретном храме. А пришедшие после империи арамеи и персы ни по языку, ни по ментальности не понимали того, чем занимались высокоразвитые наследники шумеров и вавилонян до разгрома Ассирии. Именно тогда возобладала астральная мифология, которая уничтожила правильную, ритуально-календарную. Проблематика ассирийцев была мистифицирована. Уже не климатические явления каждого месяца, а сами созвездия и их символы (знаки) стали считаться покровителями индивидуальной человеческой судьбы. Это совпало с возникновением учения о первоэлементах и атомах. И на табличке V в. до н.э. мы уже видим ассоциации между знаками зодиака, знаками клинописи и первоэлементами мироздания. Первоначальная медико-психологическая гипотеза ассирийцев, не нуждавшаяся ни в планетах, ни в звездах, была уведена в мистико-философском направлении. И астрология возникла в эпоху упадка рационального знания жителей Месопотамии, сопровождавшуюся одновременным зарождением предпосылок философской мысли с ее спекулятивными абстракциями. Астрономия поздневавилонской эпохи была математизирована, каждый день каждого календарного месяца был расчислен по градусам и знакам микро-зодиака. Кроме гороскопов рождения, создавались и гороскопы смерти. Такого рода эпоха - результат гибели национальной культуры, существовавшей в имперских границах, уменьшения масштаба научных поисков и потери языка, на котором ученые общались со всеми остальными представителями своей цивилизации.
Jagdverbände на Восточном фронте, 1941-1943 гг. Задача данной работы - показать динамику изменения численности и интенсивности боевой работы немецкой истребительной авиации на Советско-Германском фронте в течение 1-го и 2-го периодов Великой Отечественной Войны. К сожалению, полные и достоверные данные об основном параметре, характеризующем интенсивность боевой деятельность авиации - количестве боевых вылетов, совершенных немецкими истребителями на Советско-Германском фронте за рассматриваемый промежуток времени, в моем распоряжении отсутствуют, а имеющихся отрывочных данных явно недостаточно для формирования цельной картины. Поэтому в этой работе будут рассмотрены только численность самолетного состава, общие потери и воздушные победы боевых частей немецких одноместных истребителей.
История Организации уполномоченного Главного артиллерийского управления по заготовлению снарядов по французскому образцу генерал-майора С. Н. Ванкова 1915-1918 гг.
Отчет генерала Ванкова и его сотрудников о собственной деятельности, подготовленный и изданный в 1918 г. В 2006 г. переиздан с добавлением предисловия и приложений. Сам отчет несколько путаный, что неудивительно, учитывая время составления, но ценности его этот факт не уменьшает.
читать дальшеНачало работы читать дальшеНачиная с осени 1914 г. нараставший снарядный кризис заставил французское руководство приступить к мобилизации гражданских производств для изготовления снарядов. В начале 1915 г. по соглашению между французским правительством и штабом Верховного Главнокомандующего в Россию была направлена французская военно-техническая миссия во главе с майором (позднее подполковником и полковником) Пио. Ее задачей было оказание помощи России в организации производства снарядов на гражданских заводах. 17 (30) января 1915 г. миссия* прибыла в Петроград. Предложения миссии, в общем, сводились к организации производства на гражданских заводах упрощенной 3-дюймовой гранаты французского образца. Прибытие миссии не вызвало особой радости у Главного артиллерийского управления (ГАУ) - там сомневались и в необходимости дополнительного увеличения производства снарядов и в безопасности самой французской гранаты. Только через две недели после прибытия миссия была принята генерал - инспектором артиллерии вел. кн. Сергеем Михайловичем и дело сдвинулось с мертвой точки. К работе над проблемой был привлечен опытный артиллерист, бывший офицер болгарской армии, перешедший после 1886 г. на русскую службу, генерал-майор Семен Николаевич Ванков, занимавший пост начальника Брянского арсенала. После основательного изучения вопроса** 28 февраля (13 марта) Ванков представил вел. кн. Сергею Михайловичу доклад, признав возможным организацию производства снарядов на гражданских заводах и предложив создать для управления этим делом специальное управление во главе с директором - распорядителем, наделенным широкими правами. Этот доклад был положен в основу всей дальнейшей работы. 19 марта (1 апреля)*** после доклада Главковерху (потребовавшему увеличивать производство снарядов всеми способами) вел. кн. Сергей Михайлович предписал ГАУ обеспечить размещение заказов на снаряды на гражданских производствах, поручив организацию этого дела ген. Ванкову. Первоначальный размер заказа должен был составить 1 000 000 гранат и по 1 010 000 взрывателей и трубок к ним. 6 (19) апреля ГАУ представило соответствующий план на утверждение Военного совета, 9 (22) апреля он был одобрен Военным советом и 22 апреля (5 мая) утвержден императором. Подготовительные работы были начаты еще до официального решения вопроса - в марте изготовлены опытные образцы продукции, условно распределены между заводами будущие заказы, в апреле определены цены на продукцию и т. д. К 10 (23) мая уже 37 заводов приступили к работам по изготовлению корпусов снарядов, 12 - к изготовлению взрывчатых веществ для них, три - к изготовлению необходимых лекал и инструментов.
* Всего 14 чел., в основном инженеры - офицеры запаса, знакомые с гражданским производством, многие из них уже бывали в России и знали русский язык. Впоследствии состав миссии увеличился еще на 10 чел. ** Ванков лично провел несколько совещаний с московскими заводчиками и осмотрел московские заводы, командированные им офицеры осмотрели заводы харьковского района, было начато изготовление опытных образцов гранат и т. д. *** В другом месте указана иная дата -16 (29) апреля.
Организация и комплектование читать дальшеВо главе организации стоял Уполномоченный ГАУ (ген. Ванков) со своим Управлением, официально начавшим работу 22 апреля (5 мая) 1915 г. В июне 1915 г. оно состояло из отдела по техническим вопросам, отдела по заведованию личным составом, канцелярии, бухгалтерии и юридической части. Позднее появились статистическая часть (с июня 1916 г. - отдел распределения материалов), отдел хозяйственной части, отдел поверочных инструментов, чертежный отдел, консультационное бюро (для решения научно - технических вопросов) и собственный артиллерийский полигон*. В январе 1917 г. был создан также отдел комплектования нижними чинами, занимавшийся учетом и распределением по заводам откомандированных из армии солдат - рабочих. Для координации работы на местах все заводы выполняющие заказы организации были сведены в местные районы, во главе которых стояли заведующие (прикомандированные к управлению генералы и штаб-офицеры). Всего было создано 7 районов: летом - осенью 1915 г. были образованы Южный (Харьковская, Полтавская, Екатеринославская, Таврическая губернии, Область Войска Донского, Сев. Кавказ и Баку), Одесский (Одесса, Херсон, Николаев, Елисаветград), Киевский (Киевская и Черниговская губернии), Тамбовский (Н. Новгород, Тамбов, Воронеж, Саратов и др.) и Петроградский (Петроградский район и Финляндия). В феврале 1916 г. к ним добавились Ярославский (Ярославская, Костромская, Вологодская губернии и Иваново-Вознесенск) и Московский (Московская, Смоленская, Тульская, Калужская, частично Тверская и Владимирская губернии и проч.). Деятельность предприятий будущего Московского района первое время направлялись непосредственно центральным управлением организации, располагавшимся в Москве. После выделения Московского района под непосредственным контролем управления осталось несколько предприятий разбросанных по стране (в том числе и снаряжательный завод Второва). Непосредственно на предприятиях управление было представлено приемщиками, помощниками приемщиков и браковщиками. Приемщик наблюдал за производством и осуществлял приемку снарядов на 3 - 5 заводах (в редких случаях, при удаленном расположении, на одном). Приемщику в помощь придавались браковщики, число которых зависело от количества порученных ему заводов и масштаба производства (а также помощник, выполнявший функции его заместителя). По мере развития дела организация приемки усложнилась - с сентября 1916 г. приемщики делились уже на просто приемщиков, старших приемщиков и главных приемщиков, такое же разделение было установлено и у браковщиков. Личный состав управления состоял, в основном, из прикомандированных офицеров русской службы и вольнонаемных. Офицеры французской миссии выполняли роль технических консультантов, в некоторых случаях назначаясь и на руководящие посты, так, французы некоторое время руководили статистической частью и отделом поверочных инструментов управления, а также Киевским районом. Приемщики набирались из обер-офицеров (преимущественно прапорщиков) с высшим техническим образованием и вольнонаемных инженеров (позднее также из лучших браковщиков), браковщики из числа лиц окончивших низшие и средние технические училища, студентов технических вузов, мастеров - практиков и т. п. Браковщики поначалу были вольнонаемными, позднее к ним добавились прикомандированные солдаты (соответствующие необходимым требованиям). Часть вольнонаемных приемщиков и браковщиков являлась белобилетниками, остальные получали отсрочку. Вольнонаемным приемщикам назначался оклад в 100 - 200 руб. (позднее - до 450 руб.), офицерам, помимо жалованья по чину и квартирных, выплачивались суточные (3 - 10 руб.). Браковщики получали 50-75 руб. в месяц. Общая численность личного состава организации к 1 января 1918 г. достигала 962 чел., в т. ч. 246 чел. в центральном управлении, 18 заведующих районами, снаряжательным заводом и полигоном и их помощников, 609 приемщиков, браковщиков и лаборантов (75 приемщиков, 70 помощников приемщиков и 464 браковщика и лаборанта), 89 прочих. С начала 1917 г. в распоряжение ген. Ванкова (с августа 1916 г. назначенного еще и инспектором тяжелых снарядов Центрального района) передавались также мобилизованные в армию рабочие, откомандированные в тыл для распределения по заводам. Учетом и распределением этих солдат-рабочих также занималось управление Ванкова. На заводах за контроль над ними отвечали приемщики, в некоторых случаях (когда таких солдат на заводе набиралось до роты) специально назначенные заведующие командами солдат-рабочих. На 1(14) августа 1917 г. за управлением их числилось 4355 чел.
* Клементьевский полигон в районе Можайска, для испытания производимых организацией снарядов. Открыт 20 июля (2 августа) 1917 г.
Производство читать дальшеОсновной продукцией выпускаемой предприятиями организации Ванкова стала, как и планировалось, стальная 3-дюймовая граната французского образца. От русской она отличалась прежде всего упрощенной конструкцией корпуса и детонаторной трубки (взрывателя). Помимо фугасных гранат, выпускавшихся по французским чертежам привезенным миссией Пио, производились также химические («УС»), чертежи для которых были разработаны совместно специалистами миссии и техотдела Управления Ванкова. В 1916 - 1917 гг. было налажено также производство 48-линейных и 6-дюймовых бомб из сталистого чугуна. Было подготовлено и производство 8-, 11- и 12-дюймовых фугасных и 48-линейных химических бомб из сталистого чугуна и 155-мм стальных фугасных гранат (для французских пушек), однако валовый их выпуск так и не начался - в условиях нарастающего развала заводы опасались браться за выполнение новых заказов, а ГАУ не желало идти навстречу промышленникам и смягчать условия выполнения контрактов (в плане цены и выплаты неустоек). Организация Ванкова была привлечена и к снабжению союзной румынской армии. Для Румынии выпускались стальные 75-мм фугасные гранаты (тип «Р»), летом 1917 г. были даны также наряды на выпуск 57-мм и 105-мм гранат из сталистого чугуна и 57-мм стальных гранат, однако их выпуск не был начат по тем же причинам, что и снарядов для русской армии.
Организация Ванкова не только оказывала заводам-контрагентам техническую поддержку, но и вынуждена была заниматься решением других вопросов - освобождения специалистов от призыва в армию, снабжения транспортом, сырьем и материалами и т. д. Необходимых (и запрашиваемых им) полномочий в этих сферах Ванков так и не получил, что отчасти компенсировалось настойчивостью и энергией и самого уполномоченного и его сотрудников. В части снабжения материалами организация приняла на себя обеспечение предприятий - контрагентов сталью (заводы сами изготавливающие сталь, обеспечивали себя самостоятельно). Поначалу сталь оптом закупалась у синдиката «Продамет» и распределялась по предприятиям, за пуд (мартеновской) стали для гранат весной - летом 1915 г. платили 3,25 руб., для запальных стаканов - 2,25 руб. С сентября 1915 г. пуд стали для гранат стоил уже 3,9 руб., позднее цена только росла, поднявшись до 4,35 руб. Сталь для запальных стаканов постепенно подорожала с 2,25 до 4,25 руб. за пуд. С конца 1915 г. для изготовления снарядов начала использоваться бессемеровская сталь, а в производство активно внедряться штамповка. При активном участии организации Ванкова металлургические заводы оснащались соответствующим оборудованием. Закупки стали постепенно сворачивались (ею снабжались только механические заводы не имеющие собственного производства стали) и организация переключалась на заказ штампованных заготовок снарядных корпусов непосредственно на металлургических заводах. За изготовление заготовки корпуса штамповкой из казенной стали платили по стандартной таксе - 1,5 руб/шт. При штамповке корпуса из собственной стали завод получал от 3 до 4 руб. за штуку, причем организация стремилась к понижению расценок по мере развертывания производства (во время установки производства платили по 4 руб., затем цена сокращалась до 3,75 руб., 3,5 руб. и даже 3 руб.). В общей сложности, организацией Ванкова было закуплено (округляя) 4 536 000 пудов стали разных типов, 9 587 001 штампованных 3-дюймовых и 4 508 57-мм стаканов (вместе со штамповками стали набралось св. 9 млн пудов). Собственно снарядное производство складывалось из выпуска трех основных компонентов - корпусов снарядов (стаканов), запальных стаканов и детонаторных трубок. Проще всего оказалось наладить производство стальных корпусов гранат, однако и в этом случае постановка производства потребовала огромных усилий со стороны специалистов организации. В 1915 г. для полной наладки производства корпусов на заводе требовалось в среднем не менее 5 - 6 месяцев, в 1916 г. за счет накопленного опыта укладывались уже в 2 - 3 месяца. Корпуса поначалу целиком изготавливались сверлением стальных заготовок, позднее, как уже говорилось, стала широко использоваться штамповка, с последующей механической обработкой штампованного стакана, что позволило существенно нарастить производство. За корпус изготовленный сверлением из поставленной стали организация Ванкова платила в 1915 г., как правило, от 8,5 до 10 руб. (также с постепенным понижением расценок). В 1916 г. за корпус изготовленный сверлением платили 8,5 руб., за механическую обработку штампованного стакана - от 6,5 (обработка только с наружной стороны) до 7,25 (обработка с наружной и внутренней стороны). Цена корпуса изготовленного из собственной стали к 1917 г. снизилась с 12,75 руб до 10,5 руб.
Изготовление запальных стаканов, более сложных в производстве чем корпуса (они состояли из 4 отдельных деталей), встретило куда больше трудностей. Долгое время их выпуск существенно отставал от производства корпусов (недостающие стаканы приходилось заказывать во Франции). Проблему удалось решить за счет внедрения в 1916 г. штамповки (2 из 4 деталей), что привело к резкому росту производительности (и падению себестоимости). К началу 1917 г. выпуск запальных стаканов догнал (а затем и перегнал) выпуск корпусов гранат. За запальный стакан изготовленный сверлением из стали предоставленной организацией Ванкова последняя платила изначально 3,3 руб., позднее 3 руб., при использовании штампованных деталей цена понижалась до 2,4 - 2,62 руб.
Наибольшие трудности встретило изготовление детонаторных трубок. Трубка Шнейдера обр. 1914 г. состояла из 12 частей, требовавших точной механической обработки или штамповки, обеспечить требуемое качество производства оказались способны лишь несколько предприятий, а нужного количества не смогли производить и они. Выпуск трубок систематически отставал от выпуска корпусов и запальных стаканов, недостающее количество получалось (по заказам организации Ванкова) из Франции. Русские заводы производили трубку (упрощенной конструкции) Шнейдера обр. 1914 г. с замедлителем. Во Франции закупалась трубка 24/31 обр. 1899 г. мгновенного действия. При отсутствии и тех и других выстрелы при сборке могли комплектоваться и трубками других типов.
Во Франции, из-за нехватки мощностей для производства стальных снарядов, с конца 1914 г. была налажена отливка снарядов крупного калибра из сталистого чугуна (чугуна с присадками стали). На фронте они появились в январе 1915 г. и по ходу войны их производство все время расширялось. В конце 1915 г. французская техническая миссия предложила генералу Ванкову наладить производство подобных снарядов и в России. У ГАУ и Арткома это предложение опять-таки не вызвало большого энтузиазма, однако все-таки было принято. Для производства были поначалу выбраны 6-дюймовые снаряды. 3 (16) апреля 1916 г. Арткомом был утвержден чертеж 6-дюймовой бомбы, в мае началась подготовка к производству снарядов нового типа. Большая часть заказов на отливку 6-дюймовых снарядов из сталистого чугуна была размещена на заводах Донбасса.
Всего организацией Ванкова было подписано 442 договора с 369 предприятиями всех типов, от мелких мастерских до крупных заводов. Основная масса продукции производилась предприятиями промышленно развитых Московского, Южного и Петроградского районов, остальные играли существенно меньшую роль. Около 100 предприятий Московского района к 1 января 1918 г. сдали св. 5,555 млн корпусов; ок. 4 млн запальных стаканов и 2,6 млн детонаторных трубок. Южный район (ок. 50 предприятий) был основным поставщиком стали и чугуна, заводы Донбасса дали 91% стали, 90% штампованных стаканов, 94% отлитых корпусов из сталистого чугуна (всего чугуна до 5 млн пудов). Корпусов гранат районом было сдано ок. 4,7 млн; запальных стаканов всех типов - ок. 1,3 млн (не считая отдельных деталей), детонаторных трубок - ок. 0,4 млн. Петроградский район (7 крупных заводов) корпусов почти не делал, однако был лидером по производству наиболее сложной продукции - детонаторных трубок. Здесь же находился единственный завод организации (петроградский Росс. з-д АО Оптического и механического производств) занимавшийся сборкой трубок (в 1917 г. его филиал был открыт в Москве). К 1 января 1918 г. район сдал ок. 2,6 млн трубок (собрано 9,2 млн) и ок. 2,47 млн запальных стаканов. В Одесском районе работало ок. 70 предприятий, в основном мелких. Большую часть производства района обеспечивал крупный завод АО «Эльворти» в Елисаветграде. Всего район сдал ок. 1,1 млн корпусов и 4,55 млн запальных стаканов (последние почти все - завод «Эльворти»). В Киевском районе (56 предприятий) значительных производств почти не было, район дал всего ок. 0,56 млн корпусов гранат (и ок. 0,09 млн корпусов 6-дюймовых бомб) и ок. 0,26 млн запальных стаканов. Тамбовский район развитой металлобрабатывающей промышленности не имел, однако смог сдать ок. 1 млн корпусов и ок. 0,387 млн запальных стаканов. По Ярославскому району точных данных не приводится.
Помимо выпуска снарядов организация Ванкова организовала также производство комплектов лекал и прочих поверочных инструментов, обеспечивая ими своих приемщиков (а позднее, за минимальную плату и сами заводы). Поверочные инструменты проектировались сначала специалистами французской миссии, а позднее - соответствующим отделом управления, после чего заказывались у производителей (в основном у московского з-да «Дукс» - ок. 60% инструментов). Всего по заказам организации было выпущено ок. 27 000 шт. поверочных инструментов.
Снаряжение (мелинитом и химическими веществами) выпущенных заводами организации снарядов производилось на снаряжательном заводе известного московского предпринимателя Н. А. Второва. Завод был устроен на площадях химической фабрики немецкой фирмы «Байер», реквизированной в мае 1915 г. и переданной в аренду Второву. Первая очередь завода была запущена уже в конце июня (середине июля)1915 г., вторая - в ноябре 1915 г. Плановая мощность завода составляла 750 000 снарядов в месяц, однако впоследствии выяснилось, что он может снаряжать вдвое-втрое больше выстрелов. Это позволяло заводу не только полностью удовлетворять потребности организации Ванкова, но и брать заказы на стороне. За снаряжение 3-дюймовой гранаты завод Второва получал от 2,25 до 2,88 руб.
Окончательная сборка выстрелов производилась Отделом огнестрельных припасов (Лабораторией) Московского артиллерийского склада. В отличии от завода Второва, с резко возросшей нагрузкой военного времени он не справлялся. До 1 января 1918 г. здесь было собрано 7 521 304 3-дюймовых гранат французского образца (в т. ч. 5 136 954 мелинитовых и 2 384 350 химических ?!). Еще 952 815 гранат (французских?) было до 1 августа 1917 г. отправлено в другие места в несобранном виде. На ту же дату здесь в несобранном виде оставалось 1 158 198 гранат французского образца (946 377 мелинитовых и 212 221 химических).
Результаты читать дальшеОрганизация Ванкова получила заказы на производство для русской армии:
Произведено, по отчету организации: - 13 683 334 корпуса, 12 250 865 запальных стаканов и 8 428 235 (3 521 260 снаряженных и 4 906 975 неснаряженных) детонаторных трубок для 3-дюймовых гранат французского образца; - 488 487 корпусов и 730 294 запальных стаканов 6-дюймовых бомб; - 104 956 корпусов 48-линейных бомб (+ 646 512 запальных стаканов «УС» неуказанного типа, вероятно 3-дюймовых)
Из 13 683 334 корпусов 3-дюймовых гранат сдано снаряженными на Московский артиллерийский склад - 8 399 236, выдано для снаряжения УС - 2 921 969 (всего - 11 321 205 шт.) Из 488 487 корпусов 6-дюймовых бомб сдано снаряженными на Московский артиллерийский склад - 225 911, выдано для снаряжения УС - 134 692 шт (всего 360 603 шт.).
Всего за время войны русская промышленность (по Барсукову) произвела 28 744 600 3-дюймовых гранат и 3 938 321 6-дюймовых бомб, таким образом, организация Ванкова обеспечила 47,6% всего отечественного выпуска 3-дюймовых гранат и 12,4% выпуска 6-дюймовых бомб.
Качество и эффективность снарядов организации оценивались высоко. Московские мелинитовые гранаты со взрывателем мгновенного действия считались лучшими (Барсуков).
Ликвидация читать дальше20 декабря 1917 (2 января 1918) г., в связи с окончанием боевых действий, организации было предписано прекратить производство снарядов. Были созданы ликвидационная часть и контрольная комиссия, занимавшиеся окончательными расчетами с заводами и увольнением сотрудников. В марте 1918 г. на родину отбыла французская миссия, в июне - июле 1918 г. были уволены последние сотрудники центрального управления организации и она прекратила свое существование.
Swedish garrisons in Poland, Spring 1656 In Spring of 1656 Swedish garrisons stayed in 31 Polish cities. They numbered about 34.000 men, while a field army was around 15.300 men (9.600 of foot, 5.000 of cavalry & 300 dragoons) Swedish garrisons in Poland, Spring 1656
С. В. Карпенко Очерки истории белого движения на юге России / Белые генералы и красная смута
Фактически это одна и та же книга, «Генералы» - несколько расширенный вариант «Очерков». Последние, на мой взгляд, даже лучше, автор там больше сосредотачивается на экономических вопросах. Основной плюс обеих книг - освещение экономических реалий белого Юга, чему вообще внимания уделяется крайне недостаточно. Минусы - оголтелый гиперкритицизм автора (из-за которого я, в свое время, эти книги и не осилил с первого раза, очень уж раздражал), склонность к излишней гиперболизации («бешеные спекулянты бешено спекулировали») и, в целом, нежелание (ну или недостаточное желание) учитывать контекст происходящего.
1917 - 1918 годы читать дальшеСогласно записям самого ген. Алексеева* (видимо неполным) с 17 (30) ноября 1917 г. по 11 (24) февраля 1918 г. он получил из различных источников ок. 15,5 млн руб. 12 млн руб. (78,1%) были получены от донского правительства**; 1,32 млн руб (8,6%) от «деятелей» Ростова; 0,975 млн руб. (6,4%) взаймы на полгода под проценты у «особого источника» (видимо ростовский миллионер Н. Парамонов); 0,360 млн руб. (2,3%) из Москвы, от тамошних предпринимателей; 0,305 млн руб. (2%) от «французской миссии» (из Киева или Ясс); 0,404 млн руб. (2,6%) небольшие пожертвования от разных лиц. До начала «Ледяного похода» было потрачено видимо ок. 9,5 млн руб., в среднем 3 млн в месяц (по 600 тыс. руб. на каждую тысячу чинов). Солдаты армии в декабре 1917 г. получали по 30 руб, офицеры на должностях рядовых - 100 руб., в январе 1918 г. - по 50 и 150 руб., с февраля 1918 г. - по 150 и 270 руб. соответственно. Семейные с февраля получали небольшую прибавку. Офицеры на командных должностях получали больше, максимальную зарплату получал командующий армией - 1000 руб. в месяц. К началу 1-го Кубанского похода в казне армии оставалось ок. 6 млн рублей. За 80 дней похода Алексеевым было выдано ок. 4,5 млн рублей, из них 1,065 млн на жалованье (300 тыс. в феврале, 400 тыс. в марте и 365 тыс. в апреле) и 3,435 млн на «текущие уплаты», большей частью на покупку лошадей, телег, одежды и обуви. Приход составил ок. 100 тыс. руб. кредитными билетами и 150 тыс. руб. акциями, облигациями и т. п., реквизированными в кассах станичных и сельских правлений, железнодорожных станций и т. п. в Ставропольской губернии и Кубанской области. В апреле Алексеев выдал 1,935 млн рублей (1,32 млн на текущие расходы; 0,365 млн на жалованье и 0,250 млн. на оставленных в Дядьковской раненых). Ок. 1 млн руб. армия получила из казны присоединившегося кубанского руководства, принявшего на себя также (будущую) оплату реквизиционных квитанций которыми оплачивались изымаемые у казаков лошади, продукты и проч. К началу (середине) июня 1918 г. в казне армии оставалось ок. 4,5 млн руб. В мае - июне Краснов передал армии (обещанные еще Калединым, из тех же хрущовских денег) 4 млн руб. (позднее видимо еще какие-то суммы). Во второй половине июля по гарантийному письму от французского посольства удалось получить в ростовских банках еще 10 млн руб. (содержание армии на 1,5 - 2 месяца)***. Перед началом 2-го Кубанского похода кубанское правительство взяло на себя обязательство снабжать армию продовольствием и фуражом и продолжать оплачивать реквизиционные квитанции. В дальнейшем, вплоть до обретения собственной территории армия существовала в основном за счет средств Кубани и Дона.
* Какие-то деньги ростовские предприниматели жертвовали и Корнилову и со второй половины января 1918 г. у него появился свой денежный фонд, однако размер его неизвестен. ** Фактически это были казенные суммы Ростовского отделения Госбанка. Прибывший на Дон в декабре 1917 г. заместитель министра финансов Временного правительства А. Г. Хрущов распорядился выдать донскому правительству часть средств со счетов отделения. Половину полученного Каледин негласно передал Алексееву. *** Единственное значимое поступление денег от союзников.
Гражданское управление читать дальшеПолной свободой действий в области государственного строительства, экономики и финансов командование Добрармии и ВСЮР обладало только на территориях «русских» губерний. В казачьих областях действовали местные правительства в руках которых находились не только местное управление, но и финансовая, налоговая, таможенная (а на Дону еще и денежная) политика. Проведение любых «общегосударственных» мер требовало переговоров и согласований (чаще всего безуспешных) с казачьими правительствами. Освобождение первых неказачьих областей потребовало создания гражданской администрации, в июле - августе 1918 г. при штабе Добрармии была образована небольшая гражданская часть, в занятые губернии - Ставропольскую и Черноморскую, назначены военные губернаторы (полковники П. Ф. Глазенап и А. П. Кутепов), подчинявшиеся непосредственно командующему армией. 18 (31) августа Алексеев утвердил «Положение об Особом совещании при Верховном руководителе Добровольческой армии», в соответствии с которым при последнем фактически создавалось гражданское правительство, состоявшее из начальников профильных отделов (квазиминистерств) и функционировавшее на правах совещательного органа. 25 сентября (8 октября) 1918 г. после кончины ген. Алексеева Деникин принял звание Главнокомандующего, соединив в своих руках командование армией и управление занимаемой территорией. В январе - марте 1919 г. структуры управления ВСЮР были окончательно сформированы. Штаб Главкома Добрармии был развернут в штаб Главкома ВСЮР, в составе 9 управлений. Особое совещание, в соответствии с утвержденным 2 (15) февраля «Положением об Особом совещании при Главнокомандующем ВСЮР», сделалось высшим законосовещательным и исполнительным органом, выполнявшим на территории Юга функции старых Совета министров и Государственного совета. Его отделы были развернуты в управления, фактически, министерства (внутренних дел, земледелия, продовольствия, путей сообщения, торговли и промышленности, финансов и проч.). Помимо начальников управлений, в состав Особого совещания входили по должности начальник штаба Главкома, главный начальник снабжений и главный начальник военных сообщений. Председателем Особого совещания в октябре 1918 - сентябре 1919 г. был ген. А. М. Драгомиров, с 11 (24) сентября - ген. А. С. Лукомский. До середины лета 1919 г. ставка Главкома и Особое совещание размещались в Екатеринодаре, с июля - августа 19-го в Таганроге и Ростове соответственно. 17(30) декабря 1919 г., на фоне общего кризиса, Особое совещание было преобразовано в более компактное Правительство при Главнокомандующем ВСЮР и к концу декабря эвакуировано в Новороссийск. 10 (22) января 1920 г. Лукомский был заменен ген. А. П. Богаевским, сохранившим и пост донского атамана (и фактически так и не вступившим в должность). В феврале 1920 г., в рамках компромисса с казаками, правительство при Главкоме было заменено коалиционным Южнорусским правительством во главе с Н. М. Мельниковым (главой донского правительства), однако к работе оно фактически так и не приступило и 16 (29) марта было распущено Деникиным. Система местного управления и органов правопорядка устанавливались утвержденными в марте 1919 г. «Временным положением о гражданском управлении» и «Временным положением о Государственной страже». В соответствии с ними функции поддержания общественного порядка возлагались на новосозданную военизированную полицию - Государственную стражу, а система местного управления становилась трехуровневой: начальник уезда - губернатор - главноначальствующий области. Область состояла обычно из нескольких губерний, главноначальствующий соединял в своих руках и военную и гражданскую власть (т. е. фактически являлся генерал-губернатором). К осени 1919 г. территория ВСЮР включала в себя 4 области - Северокавказскую, Новороссийскую, Харьковскую, Киевскую, Черноморскую губернию (с правами области), казачьи области - Кубань и Дон, а также часть Саратовской и Воронежской губерний (здесь функции главноначальствующих выполняли командующие Кавказской и Донской армий соответственно). Денежное содержание чиновников складывалось из оклада, кормовых денег по интендантским нормам и прибавки на семью. Служащие уездных и губернских учреждений кормовых и семейных надбавок не получали - считалось что у них есть свое «домашнее обзаведенье» - жилье и подсобное хозяйство. В ноябре 1918 г. оклад чиновника IX класса составлял 300 руб. в месяц, II класса (члены Особого совещания) - 666 руб., прибавка на семью - 250 руб.в месяц. В декабре 1918 г. оклады были увеличены в 1,5 раза и сохранялись на таком уровне до декабря 1919 г. В апреле 19-го была дополнительно введена прибавка на дороговизну, выплачивавшаяся всем, вне зависимости от класса должности, но различавшаяся по регионам (от 250 руб. на Кубани до 650 руб. в Крыму). Основная масса чиновников центральных управлений в апреле - ноябре 1919 г. получала 1500 - 1800 руб. в месяц. Стоимость месячного «пищевого пайка» на одного человека в Екатеринодаре за это время выросла с 300 до 900 руб. (в Ростове цены были выше на 10-15%). С учетом расходов на жилье к концу лета 19-го зарплаты чиновника едва хватало на минимальное обеспечение семьи из 3-4 человек. В первой половине декабря 1919 г. оклады чиновников были повышены до 700 (XIV класс) - 1000 (IX класс) - 1400 (VII класс) - 4000 (II класс) рублей. Сверх того была установлена прибавка на дороговизну - 75% от кормового оклада (для не получающих кормового оклада - 100%). Чиновники VI - II классов дополнительно получали довольствие по должности - от 500 до 5000 руб. С декабря 1919 г. основная масса чиновников получала 2500 - 3000 руб в месяц. Стоимость месячного пищевого пайка на человека в Екатеринодаре к этому времени поднялась до 1150 руб., в Ростове - до 1500 руб. Последовавший в начале 1920 г. скачок цен и вовсе съел все прибавки, сократив жалованье чиновников до 25 - 30% «голодного минимума» одного человека. Недостаточное содержание чиновников естественно способствовало распространению коррупции и всяческих злоупотреблений.
Финансы, бюджет и денежная политика читать дальшеДенежное обращение характеризовалось типичными для гражданской войны чертами - одновременным хождением разных дензнаков, с разной курсовой стоимостью, денежным голодом, разменным кризисом и т. д. В обращении на территории Юга находились деньги добольшевистских правительств России - «керенки», «романовские» и «думские» рубли, украинские карбованцы и гривны, закавказские боны, советские деньги, разнообразные местные суррогаты и т. д. Единственным производителем «белых» дензнаков долгое время оставалась Ростовская экспедиция заготовления государственных бумаг, здесь, с мая 1918 г.*, печатались собственные дензнаки донского правительства - донские рубли («ермаки»). С лета 1918 г. часть выпущенных денег передавалась командованию Добрармии / ВСЮР, кубанскому и терскому правительствам. Последующие попытки командования ВСЮР установить полный контроль над ростовским эмиссионным центром успеха не имели - донское правительство расставаться с ним не желало, как по экономическим, так и по политическим соображениям. В силу этого командование ВСЮР было вынуждено организовать выпуск собственных денег - казначейских билетов главного командования ВСЮР («колокольчиков»). В конце августа (начале сентября) 1919 г. начала работу экспедиция ВСЮР в Новороссийске, в октябре - ноябре были запущены Одесская и Киевская (на некоторое время также и Симферопольская), вскоре, по понятным причинам, прекратившие работу. В начале 1920 г. еще одна экспедиция была организована (с использованием оборудования киевской, одесской, позднее и новороссийской) в Феодосии. Начиная с 5 (18) февраля 1920 г. она печатала параллельно и донские и добровольческие деньги, к 1 (14) мая выпустив 8,9 млрд рублей (4 млрд донских, 4,9 млрд ВСЮР). Ростовская экспедиция с 1 (14) января 1918 г. по 15 (28) октября 1919 г. выпустила 9,202 млрд донских рублей, из которых 4,493 млрд пошло в казну правительства Дона; 3,982 млрд получило командование ВСЮР (почти все в 1919 г.), оставшиеся 0,727 млрд руб. - правительства Терека, Кубани и Крыма. Всего же экспедициями донского правительства и командования ВСЮР до марта 1920 г. было напечатано ок. 30 млрд руб. (в т. ч. 15 - 20 млрд экспедициями ВСЮР). Несмотря на значительные масштабы эмиссии денег повсеместно не хватало и денежный голод был перманентным явлением. В октябре, на пике военных успехов, было принято решение заказать в Англии новые денежные знаки на 22 млрд руб. С января 1920 г. они начали прибывать в Новороссийск, однако пускать в обращение их сочли бессмысленным. Советские деньги белыми властями теоретически не признавались, суррогаты северокавказских советских правительств подлежали неэквивалентному обмену в течении короткого времени, «пятаковки» же первоначально планировалось полностью аннулировать. Позднее позиция правительства несколько смягчилась - в июне 1919 г. был разрешен обмен некоторой части денег (до 500 рублей, в течении короткого времени), однако вскоре из-за распространившихся махинаций он был прекращен, а в августе 19-го все советские деньги были аннулированы. Несмотря на аннулирование они продолжали широко использоваться в прифронтовой зоне, как населением, так и войсками. Восстановление нормального функционирования денежной системы финансовому руководству ВСЮР представлялось невозможным до победы в гражданской войне. Масштабы инфляции на территории Юга России можно отчасти (на Кубани она была ниже чем в других регионах) оценить по изменению цен на продовольствие в Екатеринодаре. Суточный пищевой паек на одного человека 1 марта 1918 г. здесь стоил 2,17 руб., 1 марта 1919 г. - 9,96 руб., 1 ноября 1919 г. - 26,6 руб., 1 февраля 1920 г. - 110,8 руб., 1 марта 1920 г. - 208,15 руб. В марте - июле 1918 г. (при большевиках) среднемесячная инфляция составляла 7,8%; в августе 1918 - феврале 1919 гг. (после занятия города белыми и при продолжающихся боях на Кавказе) - 33%; в марте - апреле 1919 г. (после смещения фронта на север) - 11,5%; в мае - октябре 1919 г. (наступление ВСЮР на Москву) - 19%; в ноябре 1919 - феврале 1920 г. (отступление ВСЮР) - 89 - 107%. За 1 ф. ст. в июне 1919 г. в южных городах давали 600 - 700 рублей, за франк - 16 руб.; в январе 1920 г. в Новороссийске 1 фунт стоил уже 6 000 руб., франк - 150-160 руб.
Доходы казны складывались, главным образом, из разнообразных налогов и пошлин. Прямые налоги в условиях гражданской войны собирались крайне скверно. Несмотря на это Управление финансов пыталось все же получать какие-то доходы и этим путем - повышало ставки прямых налогов, пыталось собирать недоимки за 1917 - 1918 гг., ввело 100-рублевый подымный и подомный сбор. Существенно больший доход приносили разнообразные косвенные налоги, в т. ч. акцизы. На продажу ряда товаров (сахар, спиртные напитки) была введена государственная монополия. Таможенные пошлины удерживались на невысоком уровне - 10%, для стимулирования необходимого импорта. Размеры доходов бюджета за 1919 г. неизвестны, отчасти о них можно судить по проекту бюджета на 1920 г., в соответствии с которым планировалось получить ок. 20 млрд руб, в т. ч. от прямых налогов - 1 млрд, пошлин - 1 млрд и косвенных налогов - 18 млрд руб. Основными статьями расходов были содержание армии и госаппарата, субсидирование казенной промышленности, транспорта и внешней торговли, финансовая поддержка местных самоуправлений и кредитование частной промышленности и торговли. Большая часть средств тратилась, естественно, на войну - до 75% (с учетом расходов на перевозки) уходило на содержание армии (и ок. 10% на борьбу с повстанцами). Из гражданских ведомств самые значительные средства поглощало Управление внутренних дел, особенно его местные учреждения и Государственная стража. В последней к сентябрю 1919 г. числилось уже 77,5 тыс. чинов (в 20 губернских, краевых и городских бригадах). Дополнительную нагрузку на бюджет создавало превентивное формирование структур администрации и Государственной стражи для еще не занятых территорий. Точные цифры расходов также неизвестны, по заявлению начальника Управления финансов Бернацкого, с января по октябрь 1919 г. было потрачено 9 млрд руб., из которых на армию пошло 4 млрд, на нужды железных дорог - 3 млрд, ок. 1 млрд - на содержание Государственной стражи и менее 1 млрд на все прочие расходы. По мнению автора, примерно 60% расходов (5 - 6 млрд руб.) было покрыто доходами бюджета, образовавшийся дефицит покрывался эмиссией. Фактические доходы и расходы на армию были существенно выше, поскольку часть их покрывалась разнообразными контрибуциями, пожертвованиями, разной степени добровольности, благодарного населения и, в еще большей степени, «самоснабжением» (см. ниже), общие размеры и стоимость которых определить невозможно. Бюджет на 1919 г. вероятно не составлялся вовсе, на 1920 г. был разработан летом - осенью 1919 г. (см. выше).
Внешних займов правительству ВСЮР получить не удалось, частные банки боялись рисковать, а иностранные государства готовы были предоставлять займы только в обмен на концессии, на что не готов был идти Деникин, не желавший торговать Родиной. Не удалось воспользоваться и средствами контролируемыми бывшими послами и зарубежными финансовыми агентами империи. После большевистского переворота деньги почти всех посольств были арестованы местными властями. Часть денег удалось отстоять послам во Франции и Великобритании, послы в Японии и США смогли их сохранить вовремя переведя на личные счета. Так, посол в США Б. А. Бахметьев перевел на собственные счета 56 - 58 млн долларов, которыми распоряжался (практически бесконтрольно) вместе с финансовым агентом в США С. А. Угетом. От передачи сколько - нибудь значимых сумм Белому движению он всячески уклонялся. Аналогично вели себя финансовый агент в Японии К. К. Миллер и Русская заграничная делегация в Париже возглавляемая Сазоновым, Маклаковым и Львовым. Честно распорядились контролируемыми средствами только агенты в Лондоне фон Замен и Париже А. Г. Рафаилович. В итоге, к началу февраля 1920 г. командование ВСЮР даже теоретически могло получить из этого источника не более 1,5 млн ф. ст. (сколько получило реально, неизвестно), включая и часть денег правительства Колчака. Таким образом, практически единственным способом пополнения валютных фондов правительства Юга России оставалась внешняя торговля.
* Фактически даже с января 1918 г., выпуск донских денег был начат правительством Каледина, продолжен большевиками, а затем и Красновым.
Проблемы снабжения читать дальшеЗа снабжение войск и населения продовольствием (а армии и фуражом) отвечал Отдел продовольствия Особого совещания, позднее развернутый в Управление продовольствия. Местный его аппарат состоял из управлений губернских уполномоченных по продовольствию (уполпродов) и канцелярий уездных представителей уполномоченного. Продовольствие закупалось у населения через частных посредников-комиссионеров и затем распределялось по нарядам интендантств, городских и земских управ и т. д. До середины лета 1919 г. сохранялась введенная еще Временным правительством хлебная монополия и скупка велась по твердым ценам. Крестьяне не горели желанием сдавать хлеб по низким твердым ценам, что приводило к хроническим срывам поставок. В силу этого военные интендантства вынуждены были сами заниматься заготовкой продовольствия в прифронтовой полосе и в тылу. При этом, хлеб в прифронтовых районах часто вынужденно закупался по высоким рыночным ценам или обменивался на захваченные войсками трофейные промтовары (мануфактуру и т. п.). Уже к началу лета 1919 г. эта практика укоренилась и войска принялись накапливать в обозах необходимые для обмена промтовары. Заготовка продовольствия по нарядам интендантств велась и в тыловых районах - на Кубани, в Ставропольской губернии и т. д., причем в казачьих областях через местные продовольственные ведомства (при этом из-за нехватки денег с ними рассчитывались ассигновками, что служило постоянным предметов недовольства, прежде всего, кубанцев). Пытаясь решить возникающие проблемы снабжения, правительство 13 (26) июля 1919 г. отменило хлебную монополию, разрешив свободную торговлю хлебом. Одновременно, для снабжения армии была введена обязательная хлебная повинность (5 пудов с десятины), с оплатой казной по твердым ценам. К улучшению положения с заготовками эта мера не привела. Крестьяне по-прежнему не желали сдавать хлеб по твердым ценам, повсеместно срывая выполнение повинности. Более-менее успешно она выполнялась только в прифронтовой зоне, где войска принуждали к этому крестьян силой. Из-за той же нехватки денег с крестьянами рассчитывались реквизиционными квитанциями, а с осени принялись отбирать хлеб и вовсе без оплаты. 17 (30) декабря 1919 г. не оправдавшее ничьих надежд Управление продовольствие было ликвидировано, его функции переданы начальнику снабжений ВСЮР. Недостатки снабжения войска вынуждены были компенсировать «самоснабжением» - боевые трофеи (вооружение, боеприпасы, униформа) использовались для ведения боевых действий и обеспечения пополнений, промтовары - для обмена на продовольствие и т. д. Со временем фронтовые части обзавелись внушительными обозами, в которых хранилось захваченное. Часть добычи начала реализовываться в тылу, вырученные средства пополняли полковые кассы и использовались для необходимых закупок, часть выручки (со временем, все большая) оседала в карманах реализаторов и связанных с ними лиц. Фонды реализации также, чем дальше, тем больше, пополнялись не только за счет трофеев, но и за счет прямого грабежа населения. Осенью 19-го это стало уже обычной практикой. Материальное положение офицеров армии было не лучше чем у чиновников. С конца 1918 г. офицерское жалованье составляло от 450 (прапорщик) до 3000 (главнокомандующий) руб. в месяц*. На протяжении 1919 г. были введены прибавки «на семью» и «на дороговизну», однако размер основного жалованья не менялся. Только в конце 1919 г. оно было увеличено до 700 (прапорщик) - 5000 (главнокомандующий) руб., что едва покрывало прожиточный минимум. В лучшем положении находились фронтовые офицеры, имевшие возможность питаться и обмундировываться в частях, в худшем - тыловики (при отсутствии других доходов, естественно) и офицерские семьи в тылу.
* Донские казаки в Донской армии и кубанцы служившие в Добровольческой армии получали зарплату от своих правительств, причем (по политическим соображениям) более высокую чем добровольцы (а донцы более высокую, чем кубанцы).
Внешняя торговля читать дальшеВо внешней торговле деникинское правительство стремилось к усилению централизованного контроля за ввозом и вывозом. Активным сторонником подобной позиции был В. А. Лебедев - начальник Отдела, а затем и Управления торговли и промышленности. Предпринятая им в феврале - марте 1919 г. попытка поставить все экспортно - импортные операции под контроль крупной государственно - частной монополии («Южно - русского общества для внешней торговли») не удалась из-за сопротивления предпринимателей и других ведомств, однако государственное регулирование в этой области на протяжении почти всего 19-го года усиливалось. Экспортно-импортные операции осуществлялись частными фирмами, соответствующие разрешения им выдавал отдел торговли Управления торговли и промышленности. Выдача разрешения на вывоз обуславливалась обязательным обратным ввозом определенного количества необходимых армии и населению товаров. Вывоз некоторых товаров периодически запрещался вовсе, так, с декабря 1918 г. был запрещен экспорт шерсти, с начала 19-го продовольственного зерна и т. д. Весной-летом 1919 г. важнейшие виды сырья (зерно, шерсть, кожи, табак, уголь) были запрещены к частному вывозу - «забронированы» за государством. Их вывоз мог производиться только фирмами - контрагентами государственных ведомств. Относительно свободно можно было вывозить железо, соль, поташ и др. Летом 1919 г. для усиления контроля за внешнеэкономической деятельностью было создано несколько межведомственных комиссий, важнейшей из которых была Комиссия по обороне, возглавляемая начальником Военного управления (позднее председателем Особого совещания) ген. А. С. Лукомским. Комиссия рассматривала и утверждала все контракты связанные с армейскими поставками. Усиление госконтроля с одной стороны позволило несколько упорядочить внешнюю торговлю, с другой - сопровождалось стремительным ростом коррупции и всяческих злоупотреблений. Введенные ограничения массово обходились с помощью взяток и «откатов» (достигавших половины ожидаемой прибыли). Помимо этого систему госконтроля подрывал торговый и таможенный сепаратизм казачьих областей. Казачьи правительства не только самостоятельно регулировали внешнюю торговлю, игнорируя введенные Особым совещанием запреты и ограничения, но и позволяли использовать свою территорию и порты для ввоза и вывоза товаров предпринимателям из «русских» областей. Внутренний товарообмен ограничивался системой собственных запретов (Кубань ограничивала вывоз в другие области зерна*, Дон - угля, Терек - нефтепродуктов) и внутренних таможенных постов («рогаток») на границах казачьих областей**. Попытки добиться компромисса с казаками успеха не имели и в сентябре - октябре 1919 г. Особое совещание вынуждено было установить торговую блокаду Дона и Кубани. К октябрю 1919 г. малоэффективность созданной системы была признана правительством, В. А Лебедев подал в отставку. 9 (22) декабря 1919 г. были утверждены новые правила внешней торговли (т. н. «Правила 9 декабря»). Бронирование было отменено, вывозить было разрешено любые товары, кроме полностью запрещенных к вывозу (лошади, скот, рожь, овес, кожа, овчина, уголь, консервы, мануфактура, медикаменты, железнодорожные материалы), разрешение на вывоз выдавалось отделом торговли Управления торговли и промышленности при наличии гарантии банка или залога, при условии обязательного обратного ввоза товаров или отчисления части валютной выручки (10-22%). При этом вывоз, продажа товара и обратный импорт должны были вестись при участии и под контролем заграничного торгового агента Управления. Таким образом, декларируя «раскрепощение» внешней торговли, правительство фактически ввело еще более жесткие правила ее регулирования. Введение новой системы не привело к принципиальному улучшению ситуации во внешней торговле, а в условиях нарастающего развала она вскоре и вовсе перестала нормально функционировать.
* Запасы вывозного хлеба на Кубани в 1919 г. достигали 80 - 100 млн пудов. ** Первыми внутренние таможни установили кубанцы в конце лета 1918 г. Таможенные посты беспрепятственно пропускали грузы для армии и транзитные, прочий вывоз требовал разрешения, уплаты сборов и обратного ввоза промтоваров.
Помощь союзников читать дальшеОбщие расходы Великобритании на снабжение ВСЮР составили в ноябре 1918 - марте 1920 г., по разным данным, от 17,5 до 32 млн ф. ст. По данным итогового отчета руководителя британской военной миссии ген. Холмена с марта 1919 по март 1920 г. было поставлено*: - 74 танка (56 Mk.V и 18 «Уиппетов»); - 6 бронеавтомобилей «Роллс-ройс»; - 100 (196) самолетов; - 1200 орудий (907, в т. ч. 491 18-фунтовая пушка; 181 4,5-дюймовых гаубиц; 60 60-фунтовых пушек; 61 6-дюймовая и 8 8-дюймовых гаубиц; 106 3-дюймовых минометов Стокса); - ок. 2 000 000 снарядов (1 938 092 шт.); - 6100 пулеметов (6177, в т. ч. 1913 «Виккерсов» и 4264 «Льюиса»); - 200 000 винтовок (198 015 русских, SMLE и Ross); - 500 000 000 патронов; - 500 000 комплектов униформы (520 000); - 629 автомобилей (402 грузовика и 227 легковых, у автора - медицинских); - 279 мотоциклов; - 12 тыловых (на 500 коек каждый) и 25 полевых госпиталей.
* Часть из указанного фактически видимо была доставлена уже позднее - в апреле - июне 1920 г. В скобках - поставленное Деникину, по L.Kopisto «The British Intervention in South Russia 1918-1920».
29 марта (11 апреля) 1920 г. приказом Главкома ВСЮР №2925 было объявлено новое «Положение об управлении областями занимаемыми Вооруженными силами на Юге России». В соответствии с ним Правитель и Главнокомандующий принимал на себя всю полноту военной и гражданской власти. Состоявшие в непосредственном подчинении Главкома его помощник по гражданской части, начальник штаба и начальники управлений (военного, морского, гражданского, хозяйственного, иностранных сношений и государственного контроля) составляли Совет при Главнокомандующем, с функциями совещательного органа. В соответствии с соглашением, заключенным Главкомом 2 (15) апреля с атаманами Донского, Кубанского, Терского и Астраханского казачьих войск, последние признавали его высшей военной и гражданской властью, при сохранении автономии казачьих областей. 22 июля (4 августа) в развитие предыдущего было подписано новое соглашение, яснее определявшее границы полномочий Главкома и казачьих властей. Председатели правительств казачьих войск были введены в состав Совета при Главкоме, с правом решающего голоса. На практике они играли, по большей части, роль свадебных генералов и не всегда даже приглашались на заседания Совета 6 (19) августа приказом №3504 Врангель присвоил себе титулы Правителя Юга России и Главнокомандующего Русской армией, а Совет при Главкоме переименовал в Правительство Юга России. Совет при Главкоме, таким образом, выполнял функции правительства белого Юга. Он собирался, в среднем, два раза в неделю (всего 54 раза), принятые решения утверждались приказами Главкома. Председательствовал на заседаниях Совета первоначально помощник и (с июня 20-го) начальник штаба Главкома ген. П. Н. Шатилов, с июня - приехавший из Парижа А. В. Кривошеин*, назначенный 6 (19) июня помощником Главкома по гражданской части (т. е. фактически премьер - министром).
Начальником штаба Главкома в начале марта - июне 1920 г. являлся ген. П. С. Махров, 6 (19) июня его сменил ген. П. Н. Шатилов, ранее бывший у Врангеля начальником штаба в Кавказской и Добровольческой армиях. Штаб состоял из управлений двух генерал-квартирмейстеров. Управление 1-го генерал-квартирмейстера включало общий, оперативный, организационный, разведывательный, агентурный отделы и отдел связи, а также управления генерал-инспекторов пехоты, кавалерии, артиллерии и авиации (помимо прочего ведали инженерно-техническими и артиллерийским снабжением своих родов войск). Должность 1-го генерал-квартирмейстера занимал полковник (позднее генерал) Г. И. Коновалов. Управление 2-го генерал-квартирмейстера включало отделы общий, политический (агитация и пропаганда на фронте, в тылу и на вражеской территории), иностранных сношений, военно-цензурный, особый (контрразведка)* и управление дежурного генерала. Должность 2-го генерал-квартирмейстера занимал генерал А. П. Архангельский. Комплектованием, снабжением и тыловым обеспечением Русской армии и Черноморского флота ведали Военное управление (генерал В. Е. Вязьмитинов) и Морское управление (его начальник одновременно являлся командующим флотом, до апреля 20-го вице-адмирал А. М. Герасимов, в апреле - октябре вице-адмирал М. П. Саблин, с октября вице-адмирал М. А. Кедров), а также Главное интендантство, Главное военно-инженерное и Главное военно-санитарное управления и Управление начальника военных сообщений (транспорт и связь).
Гражданские ведомства 29 марта (11 апреля) приказом Главкома были сведены в четыре управления - Гражданское, Хозяйственное, Иностранных сношений и Государственного контроля. Объединение носило во многом механический характер и позднее административная структура неоднократно менялась. Гражданское управление ведало внутренними делами, земледелием и землеустройством, юстицией и народным просвещением. Во главе управления был поставлен С. Д. Тверской (бывший воронежский губернатор и главноначальствующий Харьковской губернии). В апреле отдел юстиции был выделен в самостоятельное Управление юстиции, во главе которого встал сенатор Н. Н. Таганцев, наделенный правами министра юстиции. В качестве местных учреждений управлению подчинялись Симферопольский окружной суд и эвакуированная в Крым Харьковская судебная палата. 15 (28) июня из управления было выделено еще одно ведомство - Управление земледелия и землеустройства, на которое была возложена задача проведения земельной реформы. Во второй половине июля в состав этого ведомства из Управления промышленности и торговли был передан отдел заготовок древесного топлива, преобразованный в лесной отдел и ведавший, одновременно и сохранением лесов и организацией заготовок дров. Главой управления был назначен сенатор Г. В. Глинка, еще один соратник Столыпина, бывший начальник Переселенческого управления. Хозяйственное управление должно было ведать вопросами финансов, продовольствия, торговли, промышленности и путей сообщения. Однако уже 1 (14) апреля оно было разделено на два ведомства - Управление финансов и Управление снабжений. Управление финансов состояло из кредитного, акцизно-монопольного, счетно-казначейского отделов и отдела таможенных сборов. Кредитному отделу подчинялись местные отделения Госбанка через которые проходило финансирование госучреждений, армии и флота. Акцизно-монопольный отдел ведал сбором косвенных налогов и фискальными монополиями. Отдел таможенных сборов отвечал за сбор таможенных пошлин, ему подчинялись таможенные заставы (всего - 13) в портах Крыма и Северной Таврии. Во главе управления стоял бывший министр финансов Временного правительства и правительства Деникина М. В. Бернацкий. Управление снабжений представляло собой поначалу конгломерат военных и гражданских учреждений. В него входили артиллерийское, интендантское и ветеринарное управления, инженерно-технический отдел и отделение ремонтирования конского состава. Гражданскую часть составляли отделы промышленный, продовольственный, горный и топлива, торговых портов и мореплавания. Начальником управления Врангель назначил еще одного хорошо знакомого ему военного - ген. П. Э. Вильчевского, бывшего начальника снабжений Кавказской армии. 15 (28) июня это громоздкое ведомство было также разделено. По настоянию Кривошеина из управления были выделены гражданские отделы, после чего оно сосредоточилось на снабжении армии. Выделенные отделы (промышленный, продовольственный, горный и топлива, торговых портов и мореплавания) составили новое Управление промышленности и торговли. Во главе ведомства был поставлен известный крымский землевладелец и финансист В. С. Налбандов, принадлежавший к правому крылу кадетской партии и занимавший пост государственного контролера в краевом правительстве С. С. Крыма. Промышленный отдел управления вел учет предприятий и отвечал за их кредитование, отдел горный и топлива занимался как добычей топлива в Крыму, так и его закупками на внешнем рынке. Отдел продовольствия через конторы своих уездных уполномоченных занимался закупками хлеба, скота и продуктов. Самым большим (почти половина сотрудников управления) был отдел торговли. Отделение внутренней торговли отдела, отвечавшее за борьбу со спекуляцией, состояло, по сообщению автора, из одного сотрудника (начальника), занимавшегося исключительно фиксацией изменения цен. Остальные сотрудники отдела трудились в существенно более привлекательном отделении внешней торговли. Все отделы управления имели своих уполномоченных губернского, уездного и городского уровня (с конторами при них), а также торговые агентства (представительства) за границей (численность их штатов превышала численность центрального аппарата). Попытки сократить разбухшие штаты управления успеха не имели из-за ожесточенного сопротивления чиновников. Отдел путей сообщения после расформирования Хозяйственного управления был в апреле передан в состав Гражданского, затем преобразован было в самостоятельное управление (ему были подчинены Южные железные дороги и строительство дороги Джанкой - Перекоп), однако уже через несколько дней передан в Управление начальника военных сообщений. В октябре отдел снова был выделен в самостоятельное Управление путей сообщения, на пост начальника которого был приглашен бывший министр путей сообщения империи Э. Б. Кригер-Войновский. Управление государственного контролера (Государственный контроль) осуществляло контроль за расходованием бюджетных средств. До июня 1920 г. должность Государственного контролера занимал А. А. Васильев, смененный прибывшим из Парижа Н. В. Савичем. Управление иностранных сношений возглавил П. Б. Струве. Всего, таким образом, в составе врангелевского правительства функционировало 10 - 11 центральных управлений (министерств) в которых работало ок. 5 000 гражданских чиновников. На их содержание в апреле - ноябре 1920 г. было потрачено 10 - 12 млрд рублей. Помимо центрального правительства, располагавшегося в новой столице белого Юга Севастополе, сохранялся и губернский аппарат управления Таврической губернии в Симферополе (еще примерно 5 000 чиновников, вместе с уездными и волостными властями). В силу понятных причин они дублировали друг друга. Для управления прифронтовой зоной 11 (24) мая при командирах корпусов были созданы управления заместителей по гражданской части. «Начграчи» наделялись правами губернатора и подчинялись параллельно еще и начальнику Гражданского управления. Их задачей являлось скорейшее создание гражданской администрации на очищенных от большевиков территориях (управлений начальников уездов, городской и сельской стражи), с дальнейшей передачей ее в подчинение гражданских управлений. Однако эта мера себя не оправдала и во второй половине июля управления были расформированы.
Эффективность работы администрации, по мнению автора, снизилась даже по сравнению с деникинским периодом. В победу уже мало кто верил, охваченные апатией чиновники на службе сплошь и рядом отбывали номер или решали личные вопросы. Волокита, формализм, казнокрадство и взяточничество процветали. Периодические попытки сократить разбухший аппарат успеха не имели. Состояние чиновничества во многом объяснялось его скверным материальным положением. Месячное жалованье чиновника XIV - VII - IV классов составляло в мае 20-го 7 000 - 16 000 - 27 000 руб. соответственно и вместе со всеми надбавками покрывало 5 - 25% семейного прожиточного минимума (семьи из трех человек)***. В сентябре оклады были удвоены, но уже в октябре инфляция съела прибавку и жалованье снова стало покрывать 5 - 10% прожиточного минимума. В особенно тяжелом положении находились приезжие, успевшие уже зимой - весной 20-го распродать излишки имущества. В этих условиях чиновники естественно вынуждены были искать дополнительные источники дохода.
* Бывший министр земледелия империи и соратник Столыпина. ** С начала мая возглавлялся генерал-лейтенантом Е. К. Климовичем, бывшим директором департамента полиции империи (выведен из подчинения 2-го генкварта или нет, неясно) *** В марте 1920 г. составлял 23 000 руб., в апреле - 61 000, в мае - 150 000, в июне - 144 000, в июле - 152 000, в августе - 214 000, в сентябре - 325 000, в октябре - 535 000 руб.
Финансы, бюджет и денежная политика читать дальшеВ налоговой политике ведомство Бернацкого делало упор на косвенное обложение, в первую очередь, на акцизное обложение наиболее популярных товаров (на спиртные напитки, табак, соль, сахар, чай, кофе). Доля акцизов в их стоимости достигала 30%. Ставка таможенного сбора, для стимулирования импорта, удерживалась на низком уровне - в среднем ок. 4%. За апрель - сентябрь 20-го таможенные сборы принесли ок. 850 млн руб. (при стоимости импорта в 27,5 млрд). Вместе с прямыми налогами казна ежемесячно собирала ок. 1 млрд руб. Расходы бюджета Управление финансов делило на «нормальные» и «чрезвычайные». В число первых входили траты на содержание госаппарата, Государственной стражи (полиции), и субсидирование гражданской промышленности. Они, в целом, покрывались собираемыми налогами. К чрезвычайным были отнесены расходы на армию и флот, содержание беженцев, строительство и восстановление железных дорог, закупку топлива и продовольствия, закупку товаров для экспорта (зерно и проч.). Дефицит по чрезвычайным расходам составил за 1920 г. ок. 250 млрд руб. и покрывался в основном за счет эмиссии. Выпуском денег занималась Феодосийская экспедиция заготовления государственных бумаг. К сентябрю 20-го здесь работало 11 печатных машин, а общий штат экспедиции достигал 470 человек. Экспедиция начала свою работу в феврале и уже за первый ее месяц выпустила 225 млн руб. В марте было напечатано 2,3 млрд, в апреле - 6,4 млрд, в мае - 8,8 млрд, в июне - 17 млрд, в сентябре - 45 млрд (при плане в 60 млрд), план на октябрь составлял 150 млрд руб. Всего с февраля по октябрь было выпущено ок. 177 млрд руб., что позволило покрыть примерно 70% дефицита бюджета. Еще одним источником средств для покрытия дефицита являлся валютный фонд правительства. Основу его составляли деньги хранившиеся в константинопольских банках, частью на счетах Управления финансов, частью (на случай возможного «секвестра» союзниками) на счетах доверенных лиц. На текущие расходы шли деньги со счетов Управления, суммы хранившиеся на личных счетах не расходовались, составляя «валютный резерв», размеры их неизвестны. На июль 1920 г. валютный фонд правительства составлял 450 млн франков, к середине октября сократившись до 100 - 150 млн*. По мнению автора, этой суммы для снабжения одной только армии могло хватить лишь до января 1921 г. Основным источником пополнения фонда был казенный экспорт зерна, давший ок. 100 - 150 млн франков. Помимо этого Врангель попытался добыть денег у бывших русских послов и финансовых агентов в Европе и Америке - Бахметева и прочей сволочи, направив Бернацкого в длительную загранкомандировку. Несмотря на активное сопротивление вышеуказанных субъектов некоторые средства удалось добыть. Так, финансовый агент в Японии К. К. Миллер перевел 100 000 фунтов (из имевшихся 600 000), с Бахметева и финансового агента в США С.А.Угета удалось, в общей сложности (до 1 июля 1921 г.), содрать 5,4 млн долларов и т. д. После признания Врангеля Францией в октябре от французов был получен товарный кредит на 100 млн франков, однако использовать его уже не успели. Денежное обращение на территории контролируемой врангелевским правительством характеризовалось теми же основными чертами, что и в других регионах - денежным голодом, разменным кризисом, засоренностью разными типами дензнаков и лажем на них. В Крыму помимо донских кредитных билетов и казначейских билетов командования ВСЮР, ходили «романовские» и «думские» деньги, «керенки», украинские (гетманские?) карбованцы, деньги Крымского краевого правительства. Советские деньги теоретически не признавались, однако на практике широко использовались населением и войсками, в первую очередь, в прифронтовой зоне. Больше всего ценились, как и везде, деньги дореволюционных правительств. Так, в июле - августе «романовские» деньги были в 40-60, «думские» в 13, «керенки» в 4, карбованцы в 1,5 раза дороже казначейских билетов командования ВСЮР. «Донской» рубль ценился вдвое дороже «добровольческого». «Керенки», «романовские» и «думские» рубли, как и везде, превратились в средство накопления и спекуляций. Несмотря на огромные масштабы эмиссии денег хронически не хватало. Цены на продовольствие в апреле - октябре выросли в 16 - 20 раз, на промтовары в 12 - 15 раз, на топливо в 50 раз. Имел место и разменный кризис - крестьяне Северной Таврии отказывались, например, принимать самые крупные 10 000-рублевые купюры, требуя более мелких денег. Решить проблемы денежного обращения ведомство Бернацкого рассчитывало с помощью денежной реформы, с заменой всей денежной массы денежными знаками нового образца. В августе в Крым были доставлены отпечатанные в Англии новые денежные знаки на сумму 22 млрд руб. (заказанные еще в 1919 г., см. выше) и оборудование для их производства, однако провести реформу так и не решились. Помимо русских денег, в Крыму и Северной Таврии широкое хождение имела иностранная валюта. Курс ее постоянно рос, помимо прочего, из-за большого спроса со стороны торговцев и госучреждений. За май - октябрь он вырос в среднем в 10-12 раз, резко подскочив (на 2000%) перед эвакуацией. С июля по октябрь биржевая стоимость английского фунта выросла с 28 000 до 105 000 руб., франка - с 500 до 2 100 руб., доллара - с 7 500 до 9 000 руб.
* Т. е. по курсу приводимому самим автором (см. ниже), 225 млрд (июль) - 210 / 315 млрд рублей (октябрь) соответственно. Таким образом, выходит, что потрачено было 300, а с учетом доходов от экспорта зерна даже примерно 400 млн франков, что, даже по июльскому курсу, составляет 150 - 200 млрд рублей и должно было покрыть большую часть чрезвычайных расходов безо всякой эмиссии. Автор всего этого никак не объясняет.
Помощь союзников читать дальшеВ июне официальная помощь со стороны Англии прекратилась*, 11 (24) июня британское правительство приняло решение отозвать из Крыма военную миссию (625 чел., покинула Севастополь 14(27) июня) и прекратить поддержку белых силами британского флота. При Врангеле была оставлена небольшая миссия связи (4 офицера). Небольшое количество военных материалов передавалось белым местным английским командованием и позднее - по распоряжению Черчилля и за счет военного министерства. Местное британское командование, по приказу Черчилля, содействовало также закупкам военных материалов, осуществлявшимся представителями Русской армии в причерноморских странах и доставке военных грузов в Крым. Британские дипломаты, напротив, чинили препятствия работе белых снабженцев (сорванная закупка самолетов в Болгарии и т. п.). После прекращения британской помощи единственным (не считая трофеев) источником военных материалов стали собственные закупки армии и правительства. 10 (23) августа Правительство Юга России было официально признано Францией. В середине сентября французское правительство приняло решение о выделении Врангелю кредита в 100 млн франков. Переговоры об условиях займа затянулись до 9 (22) октября, условия его были крайне обременительными. Кредит предоставлялся в товарной форме, на его сумму во Франции закупались необходимые белым материалы. Для покрытия займа правительство Врангеля обязывалось продавать во Францию половину вывозимых зерна, шерсти, табака, кож и угля**, при этом половину вырученных за них денег направлять на погашение займа. Погасить его следовало не позднее 31 декабря 1921 г. Воспользоваться кредитом правительство уже не успело.
* По некоторым данным, в апреле - июне Врангелю было передано 202 орудия (143 18-фунтовых и 215 000 снарядов к ним; 59 4,5-дюймовых гаубиц; + 8 010 снарядов для 60-фунтовых пушек), 97 3-дюймовых минометов Стокса (+ 48 150 выстрелов к ним), 22 самолета, 863 пулемета (333 тяжелых «Виккерса» и 530 «Льюисов»), 38 365 винтовок и 72 миллиона винтовочных патронов, 58 000 комплектов униформы, 105 999 пар ботинок. ** Потенциально, видимо, поскольку собственного угля у Крыма не было, он целиком импортировался.
Внешняя торговля читать дальшеВ марте - апреле 1920 г. экспортно - импортные операции в Крыму почти прекратились. Торговцы опасались как захвата полуострова большевиками, так и возможных реквизиций товаров белыми властями. В мае, после укрепления позиций белых и гарантий свободы торговли, данных правительством Врангеля, торговые операции возобновились. Назначенный в конце марта представителем Врангеля при командовании союзников в Константинополе ген. А. С. Лукомский одновременно фактически выполнял функции главного торгового агента правительства. При нем был создан специальный совет из представителей всех ведомств имеющих отношение к вопросам снабжения и торговли (включая торгового агента в Константинополе). Совет имел право решать вопросы заключения договоров с торговыми фирмами и контроля перевозок казенных грузов. 15 (28) июля для более рационального расходования валюты вырученной от экспорта зерна была создана Междуведомственная комиссия во главе с Налбандовым. Ее задачей было рассмотрение и утверждение договоров на закупки заграничных товаров. Торговля велась в основном с причерноморскими портами и осложнялась нехваткой русских судов (часть из них была мобилизована на военные нужды) и дорогим фрахтом иностранных. Основу экспорта составлял вывоз зерна. Зерновые ресурсы самого Крыма были ограничены и не позволяли полностью обеспечить его собственное население, армию и беженцев. Занятие богатой хлебом Северной Таврии решало это проблему. В 1919 г. валовый сбор зерновых в Северной Таврии составил 80 млн пудов (1,28 млн т) пшеницы и ржи и 60 млн пудов (0,96 млн т) ячменя и овса*. После разнообразных изъятий (и красными и белыми) и удовлетворения собственных потребностей, у населения Северной Таврии могло оставаться до 50 млн пудов пшеницы и ржи и такое же количество фуражного зерна. За вычетом потребностей армии, городского населения и беженцев, за границу можно было теоретически вывезти ок. 30 - 40 млн пудов (0,48 - 0,64 млн т) фуражного зерна. Пшеницу было решено использовать только для внутреннего потребления и экспорт ее был запрещен (вывоз ржи и овса был запрещен и ранее), на роль экспортного товара был выбран ячмень. Вывоз поначалу велся в рамках разрешительно - компенсационой системы установленной Правилами 9 декабря. Разрешение на вывоз выдавалось предпринимателям Управлением торговли и промышленности (в течении 3 - 5 недель, взятки сильно ускоряли дело) под банковские гарантии или залог. Закупленное сырье вывозилось в иностранный порт и там продавалось при участии и под контролем торгового агента правительства. Часть полученной валютной выручки (в зависимости от товара от 10 до 22%, по ячменю - 12%) забирала казна, остальное (минус издержки) составляло прибыль предпринимателя. Часть разрешений выдавалась в обмен на обязательный последующий ввоз необходимых армии и населению товаров (на сумму прибыли полученной от продажи вывезенного). Крупные фирмы работать с Крымом первое время опасались и экспортно-импортные операции оказались отданы на откуп мелким компаниям. Последние прилагали максимум усилий для увеличения собственной прибыли и минимизации отчислений в казну, не скупясь на взятки и прибегая ко всяческим махинациям. Помимо этого, спекулятивная активность мелких торговцев способствовала быстрому росту цен на зерно в Северной Таврии и одновременному их падению в Константинополе. В результате, с апреля по июнь было вывезено всего ок. 1 млн пудов ячменя, валютные поступления казны оказались существенно ниже ожидаемых**. Для нормализации положения 1 (14) июля 1920 г. приказом №78 была введена государственная монополия хлебной торговли. По новой схеме, заключившие договор с Управлением торговли и промышленности частные фирмы, скупали зерно, доставляли его в порт погрузки, фрахтовали суда для перевозки и производили их погрузку. Реализацией зерна в заграничных портах занимались зарубежные торговые агенты правительства. Управление торговли оплачивало фирме-контрагенту 80% погруженного ячменя сразу в порту загрузки (по твердой договорной цене, рублями ВСЮР), а оставшиеся 20% после реализации груза торговым агентом (в иностранной валюте, по стоимости реализации). Новая схема экспорта оказалась удачной, позволив упростить процесс реализации зерна, усилить контроль за ее ходом и уменьшить коррупционную составляющую. Мелкие и средние предприниматели отодвинутые от экспорта зерна (по новой схеме типовой контракт на вывоз предусматривал закупку не менее 200 000 пудов, что было под силу только крупным фирмам) и прочие заинтересованные лица, лишившиеся доходов, развернули кампанию травли начальника Управления торговли и промышленности Налбандова, ничего им, впрочем, не давшую. Введение монополии в целом оправдало себя - вывоз зерна в июле - августе (по утверждению Налбандова) подскочил до 5 млн пудов. По другим данным, с августа по октябрь было вывезено 6 млн пудов ячменя, что принесло казне 100 - 150 млн франков. Всего же контрактов было подписано на 10 млн пудов (ок. 4 млн пудов не успели вывезти из Северной Таврии). Вывоз зерна шел через порты Скадовска, Хорлов, Геническа и проч., иногда с перегрузкой в Феодосии. Отсюда зерно шло в Константинополь, Смирну, Батум и проч. Помимо зерна, из Крыма вывозились также соль, льняное семя, табак и шерсть, по неполным данным, с февраля по август было вывезено ок. 1 000 000 пудов (из них св. 800 000 пудов соли). Львиную долю импорта составляли военные грузы ввозившиеся закупочными комиссиями ведомств и их фирмами - контрагентами. Таможней они не учитывались и объем их определить невозможно. Большую часть «гражданского» импорта составляли продовольственные товары, топливо, мануфактура и т. д. Топливо закупалось Гортопом (отделом горным и топлива) и его контрагентами в Поти, Батуме и Константинополе (часть угля была куплена в Англии и США, по очень высокой цене). С марта по октябрь было ввезено 4 000 000 пудов (64 000 т) угля, 364 000 пудов (св. 5 800 т) нефти, бензина и керосина (в т. ч. керосина 135 000 пудов), 25 000 пудов (400 т) масел. Общие потребности армии, флота, транспорта, промышленности и населения в угле ввоз покрывал примерно на 30%, в жидком топливе на 50% (керосина - примерно на 30%). Нефтепродукты доставлялись в железных бочках и на месте (Севастополь, Феодосия, Керчь) переливались в цистерны. Металла и металлоизделий хозяйственного назначения было ввезено 13 500 пудов (менее 1% потребностей крестьян), сельскохозяйственных машин и орудий - 7 000 пудов (5% потребностей сельского населения)***. Помимо вывоза зерна, частичное огосударствление внешней торговли имело место и в других сферах. Так, Гортоп, помимо работы с контрагентами, работал на внешних рынках и самостоятельно, посылая своих представителей с грузами в Батум и Константинополь.
* Урожай 20-го года оказался скверным из-за недорода в Крыму и недосева и засухи в Северной Таврии. ** Всего за 1920 г., по мнению автора, частные торговцы недоплатили в казну ок. 10 млн франков. *** Суть понятия «потребности» и методы его определения автор нигде не раскрывает, надо сказать.
Проблемы снабжения читать дальшеСобственных продовольственных ресурсов Крыма для полного обеспечения потребностей армии, беженцев и населения было недостаточно и весной 1920 г., после эвакуации на полуостров основных сил армии, были введены определенные ограничительные меры. 3 (16) апреля приказом Врангеля была введена карточная система распределения хлеба (фунт на человека в день), при выпечке пшеничного хлеба предписывалось добавлять 20% ячменя, введены три «мясопустных» дня в неделю и т. д. Создание карточной системы было поручено городским самоуправлениям, большинство из которых не имело для этого возможностей, в результате карточная система была (частично) введена только в Севастополе (в августе отменена и здесь). После занятия Северной Таврии ограничительные меры посчитали ненужными, 12 (25) июня приказом №52 была вновь декларирована «свобода торговли». Заготовка продовольствия велась по нескольким линиям. Для армии оно закупалось у крестьян Главным интендантством (в Крыму) и корпусными и дивизионными интендантствами (в Северной Таврии) по «твердым» казенным ценам (в несколько раз меньше рыночных). На практике нередко не платили и этого, фактически реквизируя зерно за символическую плату. Помимо этого, продовольствие закупалось продовольственным отделом Управления торговли и промышленности через своих уездных уполномоченных (уполпродов). В Северной Таврии их деятельность координировалась особоуполномоченным Управления. Уполпроды закупали продовольствие для населения и армии (по интендантским нарядам) также по твердым ценам, но для стимулирования крестьян до 25% стоимости товара могли оплачивать натурой - промтоварами (мануфактура, керосин, спички и т. д.) и сельскохозяйственным инвентарем из казенных фондов (товары для этой цели закупались казной за рубежом). На практике уполпроды сплошь и рядом не занимались закупками сами, а прибегали к услугам посредников (частных торговцев и фирм, кооперативов). Наконец, продовольствие (фуражное зерно) закупалось экспортерами, ориентировавшимися на цены зарубежного рынка (существенно более высокие) и легко платившими рыночную цену за зерно (причем значительную часть также промтоварами). В целом, подобная система обеспечивала заготовку нужного количества экспортного зерна и позволяла (летом - в начале осени) более - менее обеспечивать текущие потребности армии и населения, однако заготовка запаса до нового урожая была фактически сорвана. Ко времени отхода армии в Крым из необходимых (для армии?) 12,5 млн пудов было заготовлено только 0,4 млн (по другим данным, запас продовольствия в Крыму составлял 2,8 млн пудов пшеницы и 1,5 млн пудов ячменя), чего могло хватить только до конца года (января - февраля 1921 г.). Автор объясняет срыв хлебозаготовок конкуренцией со стороны экспортеров, однако непонятно как экспорт ячменя мог помешать заготовкам использовавшейся для внутреннего потребления пшеницы. По оценкам других авторов (В. Ж. Цветков) основной причиной срыва хлебозаготовок было нежелание крестьян расставаться с хлебом на предлагаемых им условиях. Даже при оплате четверти стоимости хлеба промтоварами закупочные цены не устраивали производителей, предпочитавших придержать его до лучших времен. Отчасти это дополнялось видимо и сложностями подвоза (нехватка подвижного состава железных дорог и т. п.). Цены на продовольствие в городах Крыма в марте выросли на 100%, в апреле - на 130%, в мае - на 190%, летом рост цен резко замедлился, в июне составив 10%, в июле - 20%, в августе - 35%. В сентябре цены выросли на 75%, в первой половине октября на 75 - 100%, во второй - на 150%. Выше всего цены были в прибрежных городах Крыма (особенно на Южном берегу), ниже всего в Симферополе, где почти не было войск и беженцев. В городах Северной Таврии цены держались ниже крымских на 50 - 100%.
Колоссальная и постоянно растущая разница курсов рублей и иностранной валюты продолжали подстегивать бешеную валютную спекуляцию. Как грибы росли банковские отделения и меняльные конторы, занимавшиеся торговлей и продажей валюты. Продавая валюту на 5% выше покупной цены, они наживали баснословные барыши. (С. В. Карпенко)
И вот так у него везде - «бешеная спекуляция», «бешеные барыши», «бешеные все», а как доходит до конкретики, так 5 - 10%.
Перед Семилетней войной посланник Чернышев сообщил о том, что у него дьячок пьёт беспробудно, и уговоры бесполезны, он отсылает его в Россию на первом корабле. Дьячок в объяснительной написал, что он на 100 рублей в год тут жить не может, потому от отчаяния пьёт с утра до вечера. mos-art.livejournal.com/1423295.html?thread=977...
В магазине «Библио - глобус» такие непосредственные люди трудятся, я гляжу. То они мне срывали новогодний заказ и удаляли списки отложенных книг, а теперь, оказывается, вообще грохнули мою регистрацию в их интернет - магазине, вместе со всеми накопленными скидками. Безо всякого предупреждения, естественно. Очень мило.
Е. Соколов Денежная и бюджетная политика Советской республики в 1917 – начале 1921 г.
Познавательно, но автор часто повторяется и недостаточно подробен там, где хотелось бы.
читать дальшеДенежная политика до октября 1917 г. читать дальшеВ ходе Мировой войны денежная эмиссия стала одним из главных источников дохода государства. На 1 июля 1914 г. в обращении находилось кредитных билетов на сумму в 1 630,4 млн руб., на 1 марта 1917 г. уже на 10 044 млн руб. Таким образом, до Февральской революции было выпущено около 8 500 млн руб. Финансовое положение страны постепенно ухудшалось, цены за 1916 г. выросли примерно вдвое, внутренняя покупательная способность рубля с начала войны упала почти в 4 раза, до 26-27 довоенных копеек. Для покрытия резко увеличившегося спроса на денежные знаки Экспедиция заготовления государственных бумаг была переведена на двухсменный график работы, нарастив производство с довоенных 500 000 - 600 000 листов (4 000 000 - 5 000 000 руб.) в день, до 2 000 000 - 2 200 000 листов (20 000 000 - 30 000 000 руб.) в сутки. Помимо этого в обращение были выпущены упрощенные дензнаки 1-рублевого достоинства. Несмотря на все это, во второй половине 1916 г. наметилась нехватка денежных знаков, особенно крупного достоинства (25 и 100 руб.). После Февральской революции финансовая система страны начала стремительно разваливаться. Резкое увеличение зарплат и прочие мероприятия правительства резко подхлестнули спрос на денежные знаки. Деньги печатались в огромных количествах, в марте - октябре 1917 г. кредитных билетов было выпущено на сумму ок. 9 500 млн, к 1 ноября 1917 г. в обращении находилось бумажных денег на сумму в 19 577,9 млн руб. Весной 1917 г. был организован выпуск 5-рублевых дензнаков упрощенного типа, в июне начали печатать 1000-рублевые купюры, в сентябре начался выпуск «керенок» - казначейских знаков достоинством в 20 и 40 рублей (выпускались по типу консульских марок неразрезанными листами), предпринимались попытки использовать в качестве денег казначейские облигации. Однако все это не давало результата, спрос на деньги по-прежнему превышал предложение. Уже весной 1917 г. рост цен опережал рост эмиссии в 2-3 раза, в июне в 4 раза, в августе - сентябре, в связи с реализацией урожая, темп эмиссии ненадолго обогнал рост цен, однако уже в октябре цены поднялись на 37%, а эмиссия увеличилась на 11,4%. В среднем, увеличение денежной массы на 1% сопровождалось ростом цен на 5,4%. Нехватка денег привела к появлению в провинции местных суррогатов, а выпуск разнокалиберных дензнаков к появлению лажа на них. Покупательная способность рубля к октябрю опустилась до 10 довоенных копеек. Таким образом, ко времени большевистского переворота денежная система находилась уже в состоянии почти полного расстройства.
Переход к политике «военного коммунизма» читать дальшеРуководство и сотрудники Госбанка большевистскую власть не признали и сотрудничать с ней отказались. 14(27) ноября служащие банка объявили забастовку, практически полностью парализовав его работу. Месяц спустя - 14 (27) декабря большевистским правительством были национализированы частные банки и уже на следующий день их сотрудники также объявили забастовку, присоединившись к своим коллегам из Госбанка. Банковская система России оказалась почти полностью парализована. Часть служащих вернулась на работу во второй половине января 1918 г., однако полностью восстановить работоспособность банковской системы удалось только к апрелю 1918 г., когда банковские служащие согласились прекратить сопротивление и вернуться к работе. Из-за забастовки рассылка денег на места почти полностью прекратилась и уже в декабре центр фактически предоставил местным Советам право самим добывать себе средства. Основным способом пополнения средств сделались «революционные контрибуции». К 8 апреля 1918 г., по неполным данным, этим путем местными советскими властями было добыто ок. 400 млн рублей, к ноябрю 1918 г. - 816,5 млн руб.* Узаконенный грабеж вызывал недовольство населения и способствовал росту сепаратизма местных Советов, помимо прочего, тративших награбленные деньги совершенно бесконтрольно. Еще одним источником дохода (и денежных знаков) для местных властей стала эмиссия денежных суррогатов. Выпускать собственные боны на местах принялись еще до прихода большевиков к власти, с конца 1917 г. эта практика распространилась широчайшим образом (несмотря на сопротивление Наркомфина, санкционировавшего ее только осенью 1918 г.). К весне 1918 г. наметилась некоторая стабилизация политической и финансовой обстановки - сопротивление режиму было, казалось, почти подавлено, забастовка банковских служащих прекратилась и т. д. На местах обозначился переход от контрибуций к регулярному налогообложению (хотя попытка Наркомфина в марте 1918 г. вообще запретить контрибуции и не удалась). В начале мая декретом «О единстве кассы» советским учреждениям было предписано держать денежные средства на счетах казначейства или Народного банка (бывший Госбанк) и проводить денежные платежи через их кассы. Это позволило отчасти улучшить контроль за расходованием средств (в августе 1918 г. эти требования были распространены и на предприятия национализированной промышленности). Масштабы эмиссии в мае резко сократились и держались на низком уровне вплоть до осени 18-го, такая же картина наблюдалась и с ценами. Единства взглядов по вопросу финансово - денежной политики среди большевистского руководства не наблюдалось. Небольшая его часть (нарком финансов в марте - августе 1918 г. И. Э. Гуковский, Г.Я. Сокольников) выступала за быстрейшую стабилизацию финансовой системы, опираясь на традиционные методы - собираемость налогов, сокращение расходов, нормализацию кредита и т.д. Отмирание денежного хозяйства она считала делом далекого будущего. Однако большая часть большевистского руководства занимала гораздо более радикальную позицию, отличавшуюся только степенью упоротости. Совершенно упоротые (Г. Л. Пятаков) отрицали вообще всякую необходимость денег при социализме и выступали за скорейшее их уничтожение. Составлявшие наиболее многочисленную группу умеренно упоротые (Бухарин, Ленин), выступали за ликвидацию денежного хозяйства в ближайшей обозримой перспективе, после некоторого переходного периода. Летом 1918 г., на фоне развертывания полномасштабной гражданской войны, в денежной политике большевиков начали происходить радикальные изменения. В августе 1918 г. И. Э. Гуковский был, как чересчур вменяемый, снят с поста наркома финансов. Его место занял Н. Н. Крестинский, представитель группы умеренно упоротых. Под руководством нового наркома Наркомфин начал проводить линию на вытеснение денежного обращения из хозяйственной системы республики. Подобный подход соответствовал общей линии большевистского режима, вступившего на путь быстрого свертывания рыночных отношений. Декретом от 28 июня 1918 г. Совнарком национализировал практически всю крупную промышленность. Последовательно проводилась строгая централизация в управлении государственными предприятиями, что повлекло за собой переход на сметное финансирование и распределение как денег, так и продукции через главки. Наркомфину и Народному банку в этой схеме отводилась роль «расчетно-кассового аппарата» выдающего деньги по требованию ВСНХ. В конце января 1919 г. по инициативе Крестинского был принят декрет «О расчетных операциях», целью принятия которого было устранение денежных отношений внутри государственного хозяйства. В соответствии с ним все взаимные расчеты между советскими учреждениями и предприятиями должны были производиться бухгалтерским способом без участия дензнаков. Расчетные операции между советскими учреждениями и предприятиями теперь должны были производиться исключительно через Нарбанк или казначейство путем ассигновок, чеков или переводом сумм со счета на счет. Расплата наличными допускалась лишь при мелких покупках на сумму не свыше 5 000 руб. В марте 1919 г. декретом «О финансировании государственных предприятий» вся промышленность была переведена на сметное финансирование, полностью контролировавшееся ВСНХ. Наркомфин фактически лишался какого-либо влияния на работу промышленности и контроля за расходованием средств. Национализированная промышленность, почти целиком убыточная, перешла на содержание госказны, добывавшей средства на ее содержание путем эмиссии и т. д. Официальный курс на ликвидацию рыночных отношений привел не к отмиранию рынка и денег, а к формированию паралелльной большевистскому государству системы нелегальной торговли и снабжения («мешочники» и проч.) в которую была, так или иначе, вовлечена большая часть населения. Денежные знаки потреблялись ею во все возрастающих количествах. «Вольный» рынок, с одной стороны, подрывал финансово-экономическую политику Советской власти, но, с другой стороны, большевики сами не могли без него обойтись. Без рынка Советское правительство не получало бы доходов от денежной эмиссии. Снабжение государственных учреждений и предприятий также происходило при участии вольного рынка. Население за счет нелегальной торговли отчасти покрывало свои потребности в продовольствии, что позволило ему продержаться до конца Гражданской войны.
* Всего на протяжении 1918 г. в обращении в стране находилось ок. 60 млрд руб.
Денежная политика большевиков читать дальшеПосле недолгой попытки стабилизировать денежную систему в 1918 г. большевики прочно встали на путь создания эмиссионного хозяйства. Царское правительство за время войны расширило эмиссионное право Госбанка с 300 млн. до 8,4 млрд руб сверх золотого покрытия, Временное правительство довело его до 16,5 млрд руб., большевики в октябре 1918 г. - до 50 млрд руб. В мае 1919 г. все ограничения эмиссии были вообще сняты - декретом Совнаркома Народному банку предоставлялось право выпуска кредитных билетов сверх установленной в октябре 1918 г. нормы - «в пределах действительной потребности народного хозяйства в денежных знаках». Неограниченная эмиссия служила не только основным источником доходов советского режима, но и подрывала денежные системы антибольшевистских правительств. Помимо этого она воспринималась как способ уничтожения капитализма и экономической мощи буржуазии - «красный печатник фабрики государственных знаков Наркомфина обстреливал из своих печатных станков тыл буржуазии и буржуазной интеллигенции, думавших отсидеться на своих денежных капиталах, пока не придет на белом коне белый царский генерал и не вернет им власть», а также и средство ускорения отмирания денег, к которому стремилась большевистская власть. В 1919 г. темпы обесценивания дензнаков в Советской России резко возросли. В первой половине года количество бумажных денег, выпущенных в обращение, увеличилось на 63,7 %. Во второй половине 1919 г. темп эмиссии вырос почти в 2 раза. Количество выпущенных в обращение денег возросло на 124,4 %. Такая же тенденция сохранилась и в 1920 г. Полугодовой темп выпуска дензнаков увеличился до 127 - 128 %. С начала 1920 г. масса бумажных денег в обращении росла в среднем на 1/4 - 1/3 ежемесячно. Одновременно последовал еще больший скачок общего уровня товарных цен. В первой половине 1919 г. он был в 32 - 33 раза выше, чем в первой половине 1914 г., во второй половине 1919 г. - в 65 раз. В 1920 г. товарные цены росли еще быстрее. В первой половине 1920 г. они были выше уровня цен первой половины 1914 г. в 147 раз, а во втором полугодии в 324 раза. Помимо этого стремительное обесценивание денег привело к быстрой натурализации заработной платы. По некоторым данным, доля денежной зарплаты уменьшилась с 93,8 % во втором полугодии 1917 г. до 6,8 % в первой четверти 1921 г. Первые полтора года большевики печатали только деньги старых образцов - «романовские», «думские» и «керенки». Из-за нехватки наличности, особенно мелких купюр, в январе - мае 1918 г. в оборот были пущены казначейские облигации и купоны и облигации госзаймов. Первые собственно советские дензнаки - расчетные знаки 1-, 2- и 3-рублевого достоинства упрощенного типа («образца 1919 г.», «мотыльки», фактически аналог «керенок», выпускались листами по 10 штук на каждом) были выпущены только в феврале 1919 г. В мае 1919 г. были выпущены первые советские кредитные билеты («образца 1918 г.», «пятаковки» или «пензенки») номиналом от 1 до 1000 руб. Первоначально предполагалось заменить ими все прочие денежные знаки, проведя денежную реформу, однако в итоге от этого отказались. К осени 1919 г. в РСФСР обострился денежный голод, совпавший с очередным витком разменного кризиса - не хватало одновременно дензнаков и крупного и мелкого достоинства. В октябре 1919 г. в оборот были дополнительно введены расчетные знаки обр. 1919 г. достоинством в 15, 30 и 60 рублей и кредитные билеты обр. 1918 г. достоинством в 5 000 и 10 000 рублей. В марте 1920 г. были введены «расчетные знаки РСФСР» достоинством в 100, 250, 500, 1 000, 5 000, 10 000 руб., от предыдущих они отличались, в основном, внешним видом (и названием, термин кредитные билеты было решено больше не использовать). В ноябре 1920 г. для преодоления очередного разменного кризиса в оборот были введены «расчетные знаки РСФСР обр. 1920 г.» достоинством в 1, 3, 5, 10, 25 и 50 руб. Фактически это было второе издание «мотыльков», но в еще более примитивной форме (печатались в одну краску). Помимо советских денег большевики продолжали печатать и денежные знаки царского и Временного правительств. В отличии от советских денег они принимались на всей территории России и в большинстве сопредельных стран. Больше всего ценились «николаевские» денежные знаки. Они принимались не только на всей территории России, но и в Польше и Прибалтике (где использовались в качестве денежных единиц до введения собственных валют), в Бухаре, Хиве, Персии, Афганистане, Китае, Константинополе. Сами большевики использовали их для внешней торговли (в первую очередь со странами Востока), выдачи субсидий собственным наркоматам и прочим организациям, снабжали ими части Красной Армии, прифронтовые советские органы, советских агентов на территории противника, заграничные компартии и т. д. «Романовскими» деньгами была в значительной мере выплачена контрибуция Германии (6 млрд марок) - всего немцы получили 92 тонны золота, и 203,635 млн рублей кредитными билетами (в т. ч. 135,757 млн «николаевскими», остальное «думскими»). Производство «романовских» денег ограничивалось, главным образом, высокой себестоимостью и сложностью изготовления. Производились они только в Петрограде и Москве (прочие деньги печатались также в Пензе и Перми). К середине сентября 1918 г. ежедневная средняя производительность ЭЗГБ по «царским» купюрам составляла: кредитных билетов достоинством в 1 руб. - 500 тыс. экземпляров, 3 руб. - 290 тыс., 5 руб. - 550 тыс., 25 руб. - 55 тыс., 50 руб. - 7 тыс., 100 руб. - 20 тыс. и 500 руб. - 21 тыс. «Царские» дензнаки производились до 1922 г. Всего с ноября 1917 г. по 1922 г. было выпущено ок. 13 млрд «николаевских» рублей (из них 6 млрд в 1918 г., в т. ч. 2,707 млрд - купюрами 500-рублевого достоинства). До 1919 г. производились купюры всех достоинств, в 1920 г. преимущественно 100- и 500-рублевые, позднее - только 500-рублевые билеты обр. 1912 г. «Керенки», более дешевые и простые в изготовлении, выпускались в гораздо большем количестве - к концу 1920 г. их было выпущено в обращение на сумму 38,7 млрд рублей. В 1919 г. купюры кредитных билетов 1918 г. составили 74,8% эмиссии, расчетные знаки РСФСР 1919 г. - 2%, дензнаки прежних правительств - 23,2%; в 1920 г. кредитные билеты 1918 г. - 36%, расчетные знаки 1919 г. - 63,5%, дензнаки прежних правительств - 0,5%; к концу гражданской войны доля расчетных знаков выросла до 96,6 %, а кредитных билетов значительно сократилась и составила 3,4%.
Особенности денежного обращения и распределения денег читать дальшеЕдиная денежная система за время гражданской войны фактически распалась на отдельные районы со свои набором находящихся в обращении денежных единиц и курсовым соотношением. Разница между официальным и рыночным курсом различных образцов денежных знаков (денежный лаж) появилась уже в 1917 г. - «царские» деньги ценились выше, чем деньги Временного правительства, в дальнейшем положение только усугублялось. На цену дензнаков оказывало влияние большое количество факторов: 1) прочность политического режима в связи с его успехами или неудачами на фронтах; 2) хозяйственные и географические особенности региона, где выпускались или имели хождение дензнаки; 3) финансово-экономическая политика местных властей; 4) качество и количество эмитируемой валюты; 5) насыщенность местного рынка теми или иными видами дензнаков; 6) острота денежного голода; 7) наличие или отсутствие разменного кризиса; 8) физический износ купюр и т.д. Лаж породил специфическое строение денежной массы, ставшее характерным для всего периода гражданской войны. Бумажные дензнаки с более - менее устойчивой ценностью использовались как средство накопления и товар, а каналы обращения заполнялись обесценивающимся «худыми» деньгами, в задержке которых у себя никто не был заинтересован. В результате «лучшие» денежные знаки исчезали из обращения, что приводило к усилению денежного голода. Подобная картина наблюдалась на всей территории страны, вне зависимости от политического режима. К «лучшим» относились деньги дореволюционных правительств - «царские», «думские» и «керенки» (местами также облигации и купоны Государственного казначейства и госзаймов) Они принимались на всей территории страны, что позволяло осуществлять межрегиональный товарообмен, сохраняя их у себя, население страховало свои сбережения на случай смены политического режима. «Романовские» деньги повсеместно ценились существенно выше любых других. Так, в Петрограде в первой половине 1920 г. за «царскую» купюру в 500 руб. давали 8 000 руб. совзнаками, за «катеньку» (100 руб.) - до 1 500 руб. За «думские» деньги переплачивали в шесть раз, за «керенки» в три раза. В октябре 1920 г. 1 000 руб. «царскими» деньгами в купюрах по 500 руб. оценивались уже в 60 000 - 75 000 руб. совзнаками и в 4 000 - 4 600 руб. «керенками». На Дальнем Востоке в июле 1920 г. за один «николаевский» билет достоинством в 500 руб. давали 3 доллара, за 100 руб. - 70 центов. В то же время, за 4 000 руб. совзнаками можно было получить лишь 1 доллар. Аналогичная картина наблюдалась и на рынках сопредельных стран - на ноябрь 1919 г. в Бухаре 500 руб. образца 1912 г. оценивались в 1500 руб. «керенками», 100 руб. образца 1914 г. - в 400 руб. «керенками». В Китае «царский» рубль оценивался в 16 коп. золотом, «керенский» – в 14 коп., а туркестанский – в 1 коп. Существовала и региональная специфика, так, на юге России «лучшими» деньгами считались «царские» кредитные билеты в 100 и 500 руб., за ними шли «думские» купюры в 1 000 и 250 руб. и третье место занимали краткосрочные обязательства Государственного казначейства (принимались за границей). «Катенька» (100 руб.) при этом ценилась выше пятисотрублевой купюры. Свободный оборот иностранной валюты и золота на советской территории был запрещен с июля 1918 г. Подпольные операции с ними были широко распространены на окраинах, но в центральных районах большого распространения не получили. Курсы иностранной валюты и золота здесь были относительно низкими. Так, фунт стерлингов в Москве 24 января 1918 г. стоил 43 руб. «царскими» деньгами, 1 мая 1918 г. - 55 руб., в октябре 1918 г.: 60-70 руб. Таким образом, курс поднялся за год приблизительно на 100 %, а товарные цены за тот же период выросли почти на 600 %. К середине 1920 г. курс рубля по отношению к фунту стерлингов в Москве упал в 1 000 - 1 200 раз по сравнению с довоенным временем, а покупательная способность рубля по отношению к товарам - в 6 000 - 7 000 раз. Следовательно, внутреннее обесценивание рубля превышало его внешнее обесценивание в 6 раз. С учетом падения покупательной способности фунта в самой Англии в 3 раза, превышение внутреннего обесценения российских дензнаков над внешним составило около 100%. Главным объектом купли - продажи на подпольном валютном рынке (в Москве он функционировал в подворотнях Ильинки) были русские бумажные деньги. В начале 1920 г. большая часть России оказалась под контролем большевиков и в зоне хождения советских дензнаков. Колоссальные объемы эмиссии последних приводили ко все большему падению их покупательной способности. В результате, советские дензнаки окончательно вытеснили из обращения «царские», «думские» и «керенки», дореволюционные деньги были почти полностью тезаврированы. К началу 1921 г. удельный вес дореволюционных дензнаков составлял 8,9 % всей денежной массы (в т. ч. «романовских» - 2,4 %). Эмиссия совзнаков обесценивала не только большевистские, но и тезаврированные старые деньги, с окончанием гражданской войны внутренний лаж окончательно исчез. Аналогичная картина наблюдалась и в сопредельных странах - уже к марту 1921 г. курс старых денег повсеместно резко понизился и они почти перестали приниматься. Во второй половине 1922 г. все денежные знаки дореволюционного времени, Временного правительства и эпохи военного коммунизма были изъяты из обращения. Одной из характерных черт денежного обращения 1917 - 1921 гг. стал хронический денежный голод. Первые его признаки проявились еще в годы Мировой войны, со временем положение все больше ухудшалось, к середине 1917 г. сделавшись уже очень напряженным. После прихода к власти большевиков страна вступает в эпоху перманентного денежного голода, временами усиливавшегося или ослабевавшего, но никогда не исчезавшего. Периодическое усиление денежного голода обуславливалось отчасти сезонным фактором - весной и осенью спрос на деньги резко усиливался (посевная и реализация урожая), отчасти положением на фронтах - свежезанятые большевиками регионы требовали огромного количества дензнаков для поддержания экономики и укрепления советской власти. Иногда эти факторы совпадали (весна 1919 года). Денежный голод способствовал развитию натурального распределения и снабжения, что парадоксальным образом только усиливало потребность в денежных знаках - расширение бесплатного отпуска населению продуктов и услуг сокращало поступление денег в казну, одновременно увеличивая потребность в деньгах для оплаты той части продуктов и услуг которую само государство не могло получить бесплатно или по твердой цене. Денежный голод оказывал влияние и на структуру советского денежного обращения. Наркомфин пытался бороться с ним путем резкого повышения номиналов выпускаемых дензнаков. Так, с третьего квартала 1919 г. прекратилась эмиссия денежных знаков ниже рубля, в четвертом квартале 1919 г. появились кредитные билеты достоинством в 5 000 и 10 000 руб., составившие 16,4 % всей эмиссии и компенсировавшие прекращение выпуска дензнаков достоинством меньше 1 руб. и сокращение эмиссии прочих купюр низкого достоинства (от 1 до 40 рублей). Подобная практика сохранялась и позднее - эмиссия денежных знаков крупного достоинства вытесняла выпуски дензнаков мелких и средних номиналов. Порой подобный подход приводил к серьезным затруднениям - когда наркомат повышал номинал быстрее, чем происходило обесценение дензнаков на рынке, последний не принимал эти купюры. Как средство обращения они ему были не нужны, а совзнаками как средством сбережения к тому времени население уже не пользовалось. Денежный голод приобретал форму разменного кризиса - граждане сталкивались со спекуляцией при размене крупных купюр и испытывали серьезные проблемы при оплате продуктов. Если же Наркомфин долго сохранял прежний номинал происходило засорение оборота мелкими купюрами и покупатели на рынке расплачивались «мешками» денежных знаков. Прямым порождением денежного голода стала проблема снабжения деньгами государственных и хозяйственных органов. В 1918 г. складывается система распределения денежных знаков действовавшая в течении всего периода военного коммунизма. Наркомфин разверстывал наличность, произведенную в Экспедиции заготовления государственных бумаг, по «вертикали» и «горизонтали». По «вертикали» эмиссия распределялась между центральными ведомствами, откуда наличность направлялась подведомственным им учреждениям и предприятиям на местах. По «горизонтали» деньги разверстывались между провинциальными финорганами, которые их распределяли по своему усмотрению. На практике, эта система, со всеми ее атрибутами («бронировка» и т. п.) приводила к систематическому зависанию (и обесцениванию) денежных средств в кассах, постоянным столкновениям центральных и местных органов и т. д. Несмотря на некоторое улучшение ситуации в 1919 - 1920 гг. выстроить эффективный механизм снабжения деньгами советских учреждений и хозяйственных органов Наркомфину так и не удалось.
Унификация денежного обращения читать дальшеОдной из важнейших проблем вставших перед советскими финансовыми органами оказалась задача очищения денежной системы от разнообразных суррогатов и денег небольшевистских правительств. Проблема денежных знаков несоветских правительств впервые остро обозначилась в конце 1918 г., когда красными были заняты обширные области ранее контролировавшиеся враждебными им властями (Украина, Дон и т. д.). Первоначальные попытки просто аннулировать несоветские дензнаки приводили к острому финансовому кризису в занятых районах и не менее острому недовольству населения. Это вынудило Наркомфин действовать более гибко - с конца февраля 1919 г. прием и обмен несоветских денег госорганами запрещался, однако допускалось их использование в частном обращении. Беднейшая часть рабочих и служащих получала компенсацию в виде выплаты зарплаты за небольшой промежуток времени (обычно две недели) «общероссийскими» деньгами. Местами была проявлена еще большая гибкость - так, на Украине были объявлены действительными гетманские карбованцы, остававшиеся в обращении и обменивавшиеся на совзнаки вплоть до 1920 г. В ноябре 1919 г. схема вновь была изменена - несоветские деньги снова полностью аннулировались*, местным рабочим и служащим выплачивалась компенсация советскими деньгами в размере месячного оклада, пришлым красноармейцам, служащим и проч. - в размере двухнедельного оклада. Аннулирование несоветских денег при этом должно было происходить не автоматически, а по решению местных советских властей, в подходящий для этого момент. Проблем возникающих на местах подобная схема не решала - месячный оклад, полученный частью трудящихся, не компенсировал утраты сбережений, большая часть населения (включая сочувствующих большевикам) не получала никаких компенсаций, местные власти норовили аннулировать несоветские деньги в самый неподходящий момент, провоцируя денежный голод** и т. д. С другой стороны, местные власти нередко вовсе игнорировали указания Наркомфина об аннулировании несоветских денег, не только сохраняя их в обращении, но и продолжая их выпуск (так, ростовская экспедиция еще в июне 20-го печатала добровольческие и донские деньги). В третьем квартале 1920 г. Наркомфин предпринял попытку полностью очистить денежное обращение от несоветских денег. В апреле - июне на места были разосланы предписания аннулировать несоветские денежные знаки везде где это еще не сделано, с выплатой месячной /двухнедельной компенсации красноармейцам и части трудящихся. Обращение и прием аннулированных дензнаков требовалось немедленно прекратить. Параллельно, в апреле - мае 1920 г. Наркомфин распорядился отсылать в Москву все поступающие в местные кассы деньги дореволюционного образца (романовские, думские, керенки). Дальнейшему выпуску в оборот они не подлежали. В июле 20-го это решение было подтверждено секретным циркуляром Наркомфина (временное исключение делалось для прифронтовых губерний), заодно запретившим и использование в обороте облигаций и купонов. Еще одной проблемой были суррогаты выпускавшиеся местными большевистскими правительствами. Осенью 1918 г. выпуск местных денег был официально санкционирован Совнаркомом - в сентябре право печатать собственные денежные знаки получила Туркестанская ССР, в октябре - Терская область и т.д. Фактически местные суррогаты к этому времени уже вовсю печатались явочным порядком. Так, на Северном Кавказе на протяжении 1918 г. обращалось ок. 100 разных типов денежных знаков, печатавшихся 10 учреждениями (Армавирским, Пятигорским, Екатеринодарским, Владикавказским и Ставропольским отделениями Госбанка, Кизлярским и Грозненским казначействами и т.д.). Вместе с отступающими советскими войсками большое количество этих дензнаков попало на основную территорию РСФСР (в первую очередь, в Астрахань). Часть из них (свыше 21 млн руб.) была обменяна на совзнаки в Астрахани, оставшиеся развезены (военными?) по другим городам, где их также меняли на совзнаки, однако только красноармейцам. Такой же практики Наркомфин придерживался и позднее - денежные суррогаты, выпущенные провинциальными советскими органами, беспрепятственно обменивались на общероссийские дензнаки, в соотношении 1:1. Исключением стал Туркестан. Местное большевистское правительство (задним числом денежные выпуски санкционировались центром) печатало деньги («временные кредитные билеты Туркестанского края», «туркбоны») в совершенно гомерических масштабах . Всего в 1918 - 1920 гг. бон было выпущено примерно на 100 млрд руб. Покупательная способность туркбон (печатавшихся со временем уже и на оберточной бумаге) падала параллельно с наращиванием их выпуска. Фактически эмиссия служила единственным источником дохода местного советского правительства - в 1919 г. все прочие доходы покрыли только 2% расходной части бюджета. Местные советские ведомства не утруждали себя даже предоставлением смет, сразу обращаясь с требованием кредитов. После восстановления сообщения Туркестана с РСФСР обмен туркбон на советские дензнаки был формально санкционирован Совнаркомом (апрель 1919 г.), однако усилиями Наркомфина, опасавшегося наплыва туркестанских суррогатов, фактически был предельно ограничен. После длительной подготовки, в январе - феврале 1921 г. был произведен обмен туркбон на советские дензнаки в соотношении 10:1 и проблема «ташкентских денег» была, в целом, решена. В целом, к началу 1921 г. Наркомфину удалось достичь больших успехов в деле очищения денежной системы от суррогатов и денег небольшевистских правительств. Единственным исключением стала территория Дальневосточной республики. Здесь, помимо разнообразных общероссийских и местных денег широко использовалась иностранная валюта - японская иена (Приморье), китайский даян (Амурская область), маньчжурский янчен (Забайкалье). Правительство ДВР выпускало собственные деньги («буферки») курс которых был приравнен к советскому рублю. Летом - осенью 1920 г. правительство ДВР организовало обмен денег белых правительств на «буферки» и советские дензнаки (в соотношении 100:1), запретив одновременно хождение иностранной валюты. Успеха реформа не достигла, не удалось, в частности, вытеснить из обращения иностранную валюту. В Приморье, после майского переворота 1921 г. и прихода к власти правительства Меркуловых, почти единственным средством платежа стала японская иена.
* При этом часть несоветских денег - находившихся в кассах частей Красной армии, местных «общеполезных демократических организаций» (профсоюзы и т. п.) и т. д. все же обменивалась на советские по курсу 1:1. ** Так, возникший из-за отмены в Сибири колчаковских денег денежный голод вынудил советские власти в феврале 1920 г. пустить в оборот облигации и купоны Временного правительства, используя их вместо денег. К августу 1920 г. в обращении в Сибири их оставалось на сумму ок. 300 млн руб.
Бюджеты читать дальшеБюджет на 1918 г. начал составляться структурами Временного правительства летом 17-го. Поскольку начало финансового года предполагалось в перспективе сдвинуть с 1 января на 1 июля, бюджет составлялся только на первое полугодие (январь - июнь 1918 г.). До октября сформировать бюджет не успели, в дальнейшем, по понятным причинам, работа над ним приостановилась и возобновилась фактически только в начале 1918 г. Из-за царящего в советских учреждениях хаоса она велась крайне медленно, 22 июня бюджет был представлен Совнаркому, 11 июля был утвержден СНК. Обыкновенных доходов за первое полугодие 18-го было исчислено в сумме 2,8 млрд руб., расходов - 17,6 млрд руб. (обыкновенных - 12,3 млрд, чрезвычайных - 5,3 млрд). Бюджет имел «гадательный» характер и слабо соотносился с реальностью - уже задним числом выяснилось, что доходов было собрано менее половины, а расходов произведено меньше трети прописанного. Работа над бюджетом на второе полугодие 1918 г. велась не менее бодро - он был утвержден 3 декабря 1918 г. Отношение к действительности этот бюджет имел почти такое же как и предыдущий. Доходов обыкновенных было исчислено на 2,7 млрд руб. (с чрезвычайными - 12,7 млрд), расходов на 29 млрд руб. Впоследствии оказалось, что чрезвычайных доходов бюджет так и не получил, а реальные расходы составили менее половины запланированного (наркоматы систематически завышали представляемые сметы, запрашивая много больше чем могли потратить). Финансовое планирование советских ведомств вообще поражало своей экономической эффективностью, так, на первое полугодие 1919 г. на содержание железных дорог запрашивалось 6 млрд руб. (доходов ожидалось не более 900 млн), речного и морского транспорта - 700 млн (доходов - 303 млн, «на поступление которых полностью мало надежды»), на финансирование национализированной промышленности - 11 млрд (доходов предполагалось получить меньше 1/3 этой суммы, «причем поступление и этой трети весьма сомнительно») и т. д. Огромные деньги тратились на содержание чудовищно разросшегося госаппарата - в центральных и местных учреждениях (без учета ВЧК, ведомств здравоохранения и социального обеспечения) административного персонала к 1917 г. числилось 220 019 чел., к 1918 г. - 299 108 чел., к 1919 г. - 649 504 чел. В ведомстве внутренних дел аппарат увеличился с 23 237 до 241 949 чел., военном и морском - с 15 988 до 90 952 чел. и т. д. Бюджет на первое полугодие 1919 г. был утвержден 30 апреля 1919 г., его доходная часть определялась в 20,3 млрд, расходная - в 50,7 млрд руб. Составление бюджета на вторую половину 1919 г. затянулось до конца января 1920 г., опубликован он был в феврале 20-го, а официально утвержден был в 1921 г. Доходная часть бюджета определялась в 28,6 млрд, расходная - в 164 млрд руб. На 1920 г. предполагалось впервые составить годовой бюджет (январь - декабрь). Работа над ним велась с невиданной быстротой - уже в августе 1921 г. проект бюджета был передан в Совнарком и 21 августа 1921 г. утвержден последним. Доходная часть бюджета 1920 г. определялась в 159,6 млрд, расходная - в 1 215 млрд руб., дефицит составил более триллиона рублей. Дефицит бюджета на протяжении описываемого периода (даже с учетом оптимистического бюджета первой половины 1919 г.) составлял в среднем ок. 80%, иногда приближаясь и к 90%. Покрывался он исключительно эмиссией, размер которой, судя по всему, превысил 1,2 трлн рублей.