ЗЫ. не, Алексеева не было. Покинув эфир, Коля начал пинать декорации и то ли сломал, то ли вывихнул ногу. Теперь подает в суд на РТР за членовредительство
читать дальшеХорошая серия. Шон Бин, правда, всё так же неправдоподобен в роли феодала. Ну не бывает таких феодалов. К счастью. Зато блондинчик, наконец, допрыгался. На что он расчитывал-то, дурачок? Сестрица его матереет на глазах, приятно смотреть.
ЗЫ. Кстати, с блядями, которые не прячут свои высеры под кат и вообще спойлерят, нужно поступать также как с блондинчиком, только заливать с другой стороны, чтоб подольше помучились
Outsourced-то закрыли оказывается. читать дальшеПидорасы, блядь. Веселый же был сериал. Нет бы какую-нибудь унылую читать дальшехуету вроде Чака или Community закрыть. читать дальшеЕбитесь конем, твари. Радживчик
Королевство/The Kingdom (2007) Хороший крепкий боевик, живой и динамичный. Несмотря на тему, традиционного американского пафоса практически нет, а патриотизма нет вообще, что удивительно. Морализаторства тоже нет. Арабы показаны живыми людьми, а не ходячими пропагандистскими штампами, главный герой-саудовец так и вообще положительный герой, причем живой и симпатичный. Актерский состав неплохой. Джейми Фокс в роли негра ни разу не раздражает, что тоже необычно. Атмосфера тягостная передана хорошо. В общем, хороший фильм.
Папа его опять же, Василий Тёмный vs. Шемяка и Ко. Сплошной ангст и драма. В мильон раз интересней, чем какая-то унылая война Роз, с каким-то там унылым Ричардом III, сгинувшим в унылом английском болоте.
Ну вот Иван III кроет же как бык овцу и какого-то там сраного Генриха VIII с его местечковыми страстями и внука своего припадошного, не говоря уж о сраных Борджиа. И ни одна же сволочь ни книжки не написала хорошей, ни фильма не сняла, не говоря уж о сериале. А тут же материала интереснейшего горы, и на любой вкус, бери и ешь.
Как известно, в "предсмертном письме", сочиненном на всякий случай за несколько дней до самоубийства, Маяковский написал:
"Всем. В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. ... Лиля - люби меня. Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь - спасибо".
И в приписке: "...В столе у меня 2000 руб. - внесите в налог".
Как минимум трое из упомянутых тут субъектов расстроились.
читать дальшеВероника Витольдовна была очень удручена тем, что В.В. таким манером заявил о том, что она его любовница, на весь Советский Союз и даже самому товарищу правительству. На тот момент ее роман с Маяковским не оглашался и она этой огласки очень боялась; Маяковский все грозился ей, что вот сейчас пойдет и всё как есть расскажет ее мужу, Яншину, а она плакала, ломала руки и умоляла не говорить. Специфика ситуации состояла в том, что Яншин (как и все окружение) был о деле осведомлен, но проводил решительный водораздел между "все всё знают, но мне, Яншину, открыто никто об этом не говорит" и "мне, Яншину, об этом кто-то (а тем более сам Маяковский или Вероника Полонская) прямо сказал" - первое он считал ни за что, второе - за скандал и оскорбление, подлежащее страшным мстям; потому-то Полонская панически боялась и сама ему об этом сказать, и Маяковскому это позволить, и всё оттягивала (к безутешности Маяковского) час объяснения с Яншиным на этот счет. На этом фоне записка Маяковского была тем самым способом разглашения дела не одному Яншину, а всему белу свету. Полонская специально и подробно обсуждает в своих записках на эту тему, не было ли это место записки, как и самое самоубийство, способом отомстить ей (и Яншину) и испортить ей жизнь за то, что она не торопилась уйти от Яншина - и только написав об этом достаточно для того, чтобы у читателя в голове эта идея утвердилась, пишет, что нет, наверное все-таки не для этого. Надо сказать, что одновременно призывать "всех" не сплетничать о причинах смерти покойного и тем же "всем" сообщать, что В.В.Полонская есть член его "семьи" - характерный маяковскизм.
Лиля Брик несколько удручилась тому, что Полонская была включена в "семью" наряду с ней самой, Лилей.
Товарищ же правительство совершенно не могло взять в толк, чего ради оно должно кормить всю эту ораву, устраивая ей сносную жизнь, и почему Маяковский именно ему, правительству, их всех на попечение завещает. Маяковский на тот момент в глазах товарища правительства был сомнительный субъект, который:
- с начала 1926 упорно ставил вместе со всей своей компанией на Троцкого (Осип Брик, которого в 1924 уволили из ГПУ, где он служил, за прогулы /Лиля Брик была более удачлива и сохранила свой статус осведомительницы-помощницы ГПУ, состоящей там в этом качестве на учете/ - так вот, Осип Брик в январе 1926 раскачался, заявил, что он больше "не выдерживает" курса правящей группы, примкнул к троцкистской оппозиции, явился на прием к Троцкому и обеспечил себе и своим его покровительство на ближайшие несколько лет; кто ж его знал, что оно таким боком потом обернется);
- окопался в "Комсомольской правде" (тоже тянувшей к оппозиции; ее редактор Тарас Костров - тот самый, кто пригрел Маяковского и кому адресовано "Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви" - в 1928 вылетел из газеты за выступления против линии Сталина на стороне оппозиции, причем снимал его лично Сталин, и лично же и ласково объяснял т. Кострову, что не снять его никак нельзя: выступление его - "шалость", но если оставить его редактором, то все газеты решат, что и им позволены такие же "вольности");
- в поэме "Хорошо" (1927) помянул Троцкого и заядлых троцкистов (Антонова-Овсеенко, Лашевича, Муралова), но товарища Сталина и его клевретов не помянул и читал таким манером "Хорошо" все время в своих разъездах...
и т.д.
Товарищ правительство всего за несколько месяцев до того нашло полезным крепко ударить всей компании по ушам, молниеносно арестовав (8 января) и расстреляв (в середине февраля) Владимира Силлова, одного из членов компании, фанатичного коммуниста и при этом действительного активного троцкиста - как вспоминал потом Шкловский, Силлов "был троцкист, служил в штабе и передавал Троцкому сведения»; однако, кроме того, Силлов был одним из соратников Маяковского и лефовцев, его казнь вызвала у М. и Ко шок, оторопь и бегство врассыпную.
Поэтому товарищ правительство могло бы разве что недоумевать желанию тов. Маяковского переложить на него бремя снабжения пятерых тётенек трех разных фамилий.
Зато очень обрадовались беспризорники и нищие, которые стали жалостно петь по вагонам и т.д. подражания этой записке. Особенно распространено это было от Киевщины до Одессы (включительно). Я знал раньше только один вариант:
Товарищ-правительство, пожалей мою маму и белую лилию сестру (*), в столе лежат две тыщи, пусть фининспектор взыщет, а я себе спокойненько помру.
Выяснилось, что были и другие варианты:
Товарищ правительство, корми мою Лилю, корми мою маму и сестёр, в столе лежат две тыщи, пусть фининспектор взыщет, а я себе спокойненько помёр.
И наиболее близкий к оригиналу:
Товарищ правительство, Корми мою маму, Полонскую, сестёр и Лилю Брик, В столе лежат две тыщи, Их фининспектор взыщет, А сплетничать покойный не привык!