[EricMackay]

В. Пенской
«Янычары» Ивана Грозного: стрелецкое войско во 2-й половине XVI - начале XVII вв.

Есть интересные моменты, но я большего ожидал, прямо скажем.

Пищальники
Более-менее массово ручное огнестрельное оружие в русских землях начинает использоваться видимо к концу XV века. Примерно тогда же, в конце XV - начале XVI вв., в источниках появляются и пищальники. Позднее этим термином обозначались вооруженные ручным огнестрельным оружием пехотинцы, однако поначалу пищальниками могли называться и пушкари обслуживавшие артиллерийские орудия - пищали и оружейники - производители ручного огнестрельного оружия (сами же его и применявшие). Их социальный статус также был неясен.
Впервые пищальники упоминаются в 1485 г., в грамоте вел. кн. рязанского Ивана Васильевича, предписывающей поставить в Переяславле-Рязанском новый храм (и приписать в приход к нему местных серебряников и пищальников). Что представляли собой последние неизвестно (предположительно неких мастеровых).
В 1500 г. переписная книга Водской пятины фиксирует пищальников в новгородских пригородах Орешке (6 человек), Кореле (9 человек) и Копорье (один). Эти пищальники именуются уже «холопами великого князя», а дворы их числятся нетяглыми (т. е. видимо служилые люди). В 1510 г., в ходе поглощения Пскова, Василий III, по сообщению псковской летописи, прислал в город 1 000 казенных пищальников и воротников. В 1517 г. в грамоте Василия III упоминаются ярославские казенные пищальники - 98 чел. и т. д.
Таким образом, в ходе правления Василия III сформировалась уже достаточно многочисленная группа казенных пищальников - служилых людей, содержащихся казной на постоянной основе и имеющих соответствующий статус. При этом, как пишет автор, «похоже казенные пищальники были специалистами широкого профиля и могли обращаться не только с ручным огнестрельным оружием, но возможно, и с лехким нарядом ... варить зелье и изготавливать боеприпасы».
Помимо этого, при необходимости, с посадского и сельского тяглого населения набирались (в порядке повинности - «пищального наряда») дополнительные контингенты пищальников. Эти «зборные» люди с «огненным боем» были, по мнению автора, «узкими специалистами, составляя пехоту, вооруженную ручным огнестрельным оружием». Оружием, боеприпасами и прочим они обеспечивались за счет соответствующего тяглого населения. При этом, по мнению автора, частые мобилизации привели к формированию среди тяглого населения особой прослойки людей («младших сыновей», как он их называет) фактически большей частью живших войной и кормившихся военным делом, но формально остававшихся тяглыми. Из числа этих квазипрофессионалов рекрутировались и казенные пищальники и, позднее, стрельцы и городовые казаки.
Числом (при массовых наборах) они видимо превосходили казенных пищальников - в 1512 г. Псков должен был выставить для осады Смоленска 1 000 пищальников, Новгород с округой, для похода на Казань в 1546 г. - 2 000 (половину конных). По сохранившимся спискам, в самом Новгороде с 4 202 дворов был взят 1 271 пищальник; в Старой Руссе, с 1473,5 дворов - 260; в Яме, со 177 дворов - 32; в Порхове, с 68 дворов - 12 и т. д. В среднем видимо один пищальник выставлялся от 5 - 6 тяглых дворов. Помимо пищали (и коня для конного) у каждого должен был иметься боезапас - по 12 гривенок (фунтов) пороха и свинца (т. е. примерно 300 выстрелов).
С конца 1530-х годов натуральный «пищальный наряд» начинает постепенно заменяться денежной выплатой - «пищальными деньгами» (впервые упоминаются в жалованной грамоте в августе 1538 г.).

Учреждение стрелецкого войска
Стрелецкое войско, по мнению автора, было учреждено видимо в первой половине июля 1550 г. Создание его он связывает, в первую очередь, со стремлением верховной власти обзавестись надежной военной силой, находящейся всегда под рукой - на случай внутриполитических осложнений (параллельно, с теми же целями, формировалась и «избранная тысяча»). Помимо этого имелся возможно и некий идеологический мотив (тут автор ссылается на мнение О. В. Курбатова) - подражание «книжным» византийским образцам. Особой военной необходимости в создании стрелецкого войска автор не видит. Не согласен он, в целом, и с фантазиями С. А. Нефедова насчет османского влияния и формирования стрелецкого войска по образцу янычар. Образцом для стрельцов, по его мнению, служили скорее польско-литовские пешие наемные роты.

Структура, организация и численность
Изначально стрелецкое войско состояло из 3 000 бойцов, сведенных в 6 статей (приказов) по 500 чел. в каждой. Уже вскоре численность стрельцов начала расти и к 1557 г., по мнению автора, достигала 8 000 чел. (5 000 в Москве и по 1 000 московских стрельцов в Казани, Астрахани и Пскове).
К московским стрельцам вскоре добавились городовые. По мнению автора массовое формирование стрелецких гарнизонов по городам началось после взятия Полоцка (февраль 1563 г.). В 60-х годах XVI в. стрелецкие гарнизоны появляются во многих «украинных» городах на южной и западной границе и в Поволжье. Так, в поволжском Лаишеве на 1567/68 г. имелось не менее 25 стрелецких дворов, в росписи войска выставленного против Девлет-Гирея в 1572 г. упоминаются стрельцы из Чернигова (300 чел.), Рязани (100 чел.), Стародуба, Новгорода-Северского и Рославля (по 50 чел.), Епифани (35 чел.), Почапа (30), Венева (20) - всего 635 стрельцов и 10 начальных людей. К участию в ливонском походе 1577 г. привлекались стрелецкие контингенты из Полоцка (700 чел.), Ругодива / Нарвы (300 чел.), Ивангорода (200 чел.), Орешка и Корелы (по 170 чел.) и т. д.
После учреждения опричнины в 1565 г. к московским и городовым добавились еще и опричные стрельцы. Их численность автор оценивает примерно в 2 000 чел. Отдельный от земских корпус стрельцов продолжал существовать и после ликвидации опричнины - в росписи похода 1577 г. «земские» и «государевы» стрельцы расписаны отдельно. При этом последние также разделены - на государевых дворовых и дворовых городовых. Вероятно делились на дворовых и городовых и опричные стрельцы.
Собственные стрельцы некоторое время имелись у боярина кн. И. Ф. Мстиславского - в принадлежащих ему Веневе (пешая сотня) и Епифани (пешая сотня и конная полусотня). В 1578 г. собственными стрельцами обзавелся Соловецкий монастырь - царским указом ему было предписано набрать и содержать стрелецкую сотню для защиты от шведов.
К началу правления Федора Ивановича (1584 год) на службе находилось, по предположению автора, около 12 000 стрельцов, из которых (по Флетчеру) примерно 7 000 в Москве (2 000 стремянных - бывших опричных / дворовых и 5 000 московских) и 5 000 по городам. Позднее численность стрельцов продолжала расти, в частности - за счет строительства новых городов на южной границе. Так, по росписи войска посланного против Самозванца в 1604 г., украинные города выставляли уже ок. 1 300 пеших стрельцов (Рязань - 200; Воронеж, Елец, Михайлов - по 100; Крапивна - 63; Пронск, Зарайск, Ряжск, Козельск, Епифань, Данков, Алексин - по 50 и т. д).
Общую численность стрельцов к началу XVII в. автор оценивает в 20 000 чел.(!), причем принимает эту цифру в качестве нижнего (!!) предела. Относительно московских стрельцов он приводит сообщения Маржерета (10 000), Ст. Немоевского (9 приказов на начало лета 1606 г.) и данные М. Ю. Романова (на начало лета 1606 г. 8 приказов + 2 посланы в Астрахань с Ф. И. Шереметевым). При этом он предпочитает отталкиваться от цифр Маржерета, а «видимое несовпадение сведений Маржерета» и даже Немоевского объясняет тем, что «возможно... француз описывал состояние московского стрелецкого корпуса на самое начало XVII в., а Немоевский - после бурных событий начала Смуты» (!!!). Если же верить Немоевскому и Романову общая численность московских стрельцов - при численности обычного приказа в 500 и Стремянного в 600 чел. (как указывает сам автор) не превышала 4 600 - 5 100 чел*.
За время Смуты численность и московских и городовых стрельцов сократилась. Московские приказы были довольно быстро восстановлены - уже в 1613 г. имелось на службе 8 приказов (число приказов не менялось до 1631 г., когда было сформировано еще три), в которых на 124 (1615/16) г. числилось ок. 4 300 чел.
Городовые стрельцы серьезно пострадали за время Смуты, так, в Брянске из 300 стрельцов к 124 году осталось 177, во Пскове из 1 000 - 400 и т. д. Всего на 1615/16 г. по городам (без Казанского дворца) числилось 6 959 стрельцов (вместе с планируемым прибором, фактически меньше), вместе с московскими - примерно 11 000, с Казанским дворцом - примерно 14 000 - 15 000 чел.
Автор приводит также данные о численности стрельцов на 139 (1630/31) год - 30 722 чел. (19 540 чел. в ведении Стрелецкого приказа и 11 182 чел. в ведении Казанского дворца). Тут стоит отметить, что из 19 540 чел. ведавшихся Стрелецким приказом, минимум 4 095 чел. составляли городовые казаки, а собственно стрельцов имелось чуть более 15 000 (в т. ч. 4 000 московских в 8 приказах). Также можно заметить, что основной прирост численности стрельцов дали города Казанского разряда (Поволжье, Сибирь), а не восстановленные гарнизоны Стрелецкого приказа (и предположить что более 15 000 стрельцов в последних не было и до Смуты).
Во главе приказа стоял стрелецкий голова (сын боярский), сотнями командовали сотники (также дети боярские), сотня делилась на полусотни во главе с пятидесятником (из стрельцов) и на десятки во главе с десятниками (из стрельцов же). Десятников в сотне имелось восемь - пятидесятник командовал еще и одним из десятков своей полусотни.
Стрельцы ведались Стрелецкой избой, позднее именовавшейся Стрелецким приказом. Возникновение этого ведомства автор (вслед за Лисейцевым) относит к рубежу 60 - 70-х гг. XVI в. (впервые упоминается в 1571/72 г.). До появления Стрелецкой избы стрельцы ведались видимо (по крайней мере, в судебном отношении) введенным боярином «у которого будут в приказе стрелецкие дела». Автор считает, что стрельцы ведались большим дворецким или казначеем, а в походах с государем подчинялись самому государю, оружничему и дворовым воеводам. При этом, будучи частью двора, стрельцы находились видимо вне ведения Разряда и им не учитывались (отсюда отсутствие стрельцов, в начальный период их существования, в разрядным записях). После учреждения опричнины опричные стрельцы продолжали вероятно ведаться опричным дворцом, а земские ведались сначала земским дворецким, а позднее специально созданной Стрелецкой избой.

* В росписи армии посланной против Самозванца в 1604 г. (всего св. 26 000 чел.) московских стрельцов 1 673 чел. (4 приказов - Ратмана Дурова, Афанасия Резанова, Казарина Бегичева, Семена Башмакова), украинных городов - 1 380 чел., всего стрельцов - 3 053 чел.

Комплектование и жалованье
Основным источником пополнения стрельцов были разнообразные вольные люди. Тяглых посадских, пашенных крестьян и «крепостных всяких людей» теоретически брать запрещалось, хотя на практике тяглецов нередко прибирали. Прибираемые должны были быть «собою добры и молоды и резвы и из пищалей стрелять горазды».
С новоприбранного бралась поручная запись, формуляр которой в описываемый период видимо еще не устоялся и мог достаточно существенно различаться от места к месту. Обычно новоявленный стрелец обещал служить стрелецкую службу, не изменять государю, «не отъезжать в Литву, Крым, Немцы» или иные государства, не красть, не разбойничать, не промышлять краденым и не укрывать татей и разбойников, не держать корчму и блядню и не играть зернью. За новоприбранного ручались также поручители из числа уже служивших, с которых при неисполнении кандидатом своих обязательств взималась пеня - «что государь укажет».
Служба теоретически была бессрочной, однако стрельцы могли быть отставлены - за «худобу, старость, увечье» или «воровство». Отставленные стрельцы могли жить на своих старых дворах (Ладога, 1598 год) и позднее снова привлекаться к службе (Смоленск, 1608 год). На «убылые места» - вместо погибших, дезертировавших или отставленных стрельцов сразу же набирались новые.
При учреждении стрелецкого войска в 1550 г. жалованья рядовым стрельцам было положено по 4 руб. в год (по тогдашним ценам - чуть менее 67 пудов ржи). Помимо этого стрельцы получали двор в стрелецкой слободе. Позднее (вероятно в 1560-х годах) к денежному добавилось хлебное жалованье, дававшееся натурой. К началу XVII в. (по Маржерету) рядовым московским стрельцам давалось по 4-5 руб., «капралам» - до 10, сотникам - от 12 до 20, «капитанам» - от 30 до 60 руб., а также (всем стрельцам) по 12 четей ржи и 12 четей овса.
Городовым ряжским стрельцам в 1587 году давалось 2 с четвертью рубля на рядового стрельца, 2 с половиной - на десятника и 10 руб. - сотнику.
Соловецкий монастырь в 1593 г. обещал рядовому стрельцу 3 рубля в год и по три чети ржи и ячменя (при этом стрелец, служа летом на Соловках, «пил и ел монастырское», а зимой, в Сумском остроге - «свое жалованье годовое»).
Кн. И. Ф. Мстиславский на 1570/1571 гг. давал пешим епифанским стрельцам 0,6 руб. в год (десятнику - рубль), хлеба по 10 четей ржи и 10 четей овса и пуд соли. Конным - 0,75 руб. (десятнику - рубль, пятидесятнику - 2 руб.), по 10 четей ржи и овса и пуд соли. Конным стрельцам давали также по 8 четей пашни (в одном поле) «в Диком поле», предполагалось, что после обустройства она заменит хлебное жалованье. Веневские стрельцы получали от 0,5 до 0,75 руб. деньгами (десятники - рубль), по 8 четей ржи и 10 овса и пуд соли.
К концу XVI в. казенным городовым стрельцам украинных городов также давались земельные дачи (надо полагать также вместо хлебного жалованья, хотя автор этого не оговаривает) - в 101 (1592/93) году елецким стрельцам давали по 10 четей (в одном поле). При Годунове в «польских городах» для обеспечения хлебом служилых людей была заведена десятинная пашня, пахать которую должны были и стрельцы.
В «безгосударственное» время Смуты жалованье стрельцам платили земские миры. В Устюжне в 1612? году рядовым стрельцам давали по 3 руб., десятникам - «по 3 с четью», пятидесятникам - по 3,5 руб. и сотнику - 10 руб. (пятидесятникам и десятникам еще и по 6 четей ржи и столько же овса). Белозерским стрельцам давали по 4,25 руб и по 6 четей ржи и овса.
Жалованье выдавалось обычно раз в год, иногда раз в полгода, из Стрелецкого приказа или местных средств - по памяти из Стрелецкого приказа. Деньги полагалось давать лично в руки, под роспись, сам процесс фиксировался специальной книгой, отсылавшейся затем в приказ.
Примерно в 1560-х годах сначала городовым, а затем и московским стрельцам разрешили в свободное от службы время заниматься ремеслом и торговлей - ради приработка. В Казани по описанию 1566-1568 гг. ремеслом и торговлей занимались примерно 20% (13 + 7) стрельцов, в Свияжске примерно на тоже время - 35%.
В военное время, для минимизации грабежей собственного населения, стрельцам могло выдаваться дополнительное денежное и хлебное жалованье - в 1555 и 1591 годах давали по полтине на человека деньгами + хлеб, крупы, сено лошадям.
Стрелецкие головы и сотники, будучи детьми боярскими, имели поместные оклады и могли получать поместья, прибавки к окладам и пр.

Вооружение и платье
Основным оружием стрельцов было ружье - фитильная пищаль / ручница или пищаль с кремневым замком, чаще именовавшаяся самопалом. Фитильные пищали («с жагрой»), изначальное вооружение стрельцов и пищальников, к концу XVI в. оказались сильно потеснены пищалями с кремневым замком. К началу XVII в. ими вооружались московские и какая-то часть городовых стрельцов. Пищали стрельцы получали казенные, по Немоевскому московские стрельцы получали от казны только ствол с замком, а ложем должны были обзаводиться сами. Большинство тогдашних русских пищалей (включая видимо и стрелецкие) имели калибр 10 - 15 мм и гладкий круглый ствол. Порох и свинец стрельцам также давала казна, но пули себе они лили сами - в пулелейках. Снаряжение стрельца состояло видимо из пороховницы, натруски, лядунки (сумки для пуль) и сумки-вязни (для фитиля и прочих принадлежностей). Бандельеры начали широко использоваться вероятно не ранее начала 1630-х годов.
Холодное оружие использовалось стрельцами только для самообороны. Насчет его состава ясности нет. Казной оно не выдавалось и видимо приобреталось самими стрельцами (иногда, по ситуации, могло выдаваться и из местных арсеналов). Бердыши в описываемый период они вероятно еще не использовали и вооружались некими боевыми топорами и, позднее, также саблями.
Стрелецкие головы и сотники сохраняли привычное им вооружение детей боярских - саадак + сабля. Как были вооружены пятидесятники и десятники неизвестно.
Доспехов сами стрельцы не носили, однако их головы и сотники и здесь могли сохранять привычное им защитное вооружение - пансырь, шлем и пр.
Униформы как таковой стрельцы не имели, нося «частично регламентированный гражданский костюм». Обычный набор платья состоял из полотняных портков и рубах, пары сапог, суконных кафтанов (простого и теплого) и однорядки, опушенного мехом колпака, шубы и плаща - епанчи (по подсчетам автора этот набор стоил минимум 6,5 - 7 руб.). Стрельцы одного приказа носили верхнюю одежду стандартной расцветки - кафтаны, шапки, штаны одного цвета / цветов. К середине XVII в. московским стрельцам ежегодно, а городовым - периодически, казна выдавала ткань на пошив парадных цветных кафтанов, однако когда появилась подобная практика неизвестно. Шились кафтаны и пр. видимо в самих же приказах - тамошними мастерами.

* Чаще всего видимо «свицким» - шведским или «шкоцким» - шотландским: по типу, а не месту изготовления, замки обоих типов делались и в России. «Свицкий» позднее видимо стал называться «русским», а «шкоцкий» представлял собой голландский или англо-голландский замок - см. А. Н. Чубинский «Конструкции замков огнестрельного оружия и их наименования в русских источниках XVI - начала XVIII века»

Служба
Начиная с 1552 г. ни одно более-менее заметное военное мероприятие не обходилось без участия стрельцов. Московские стрельцы (по 2-3 приказа и больше) регулярно ходили в дальние походы, к полковой службе привлекались и городовые стрельцы. При этом удельный вес стрельцов в составе русских армий был невелик - обычно не более 5-10% бойцов.
В классической «московской» военной системе пехота играла второстепенную роль, предназначаясь в основном для обороны и осады городов и крепостей. В полевых боях основную роль играла конница. Стрелецкая пехота обладала высокой огневой мощью, но в ближнем бою была крайне уязвима, особенно для конницы противника. На поле боя она обычно занимала какое-нибудь «крепкое место» - сильную позицию (естественную и / или искусственно укрепленную), откуда и вела огонь, поддерживая собственную конницу. При отсутствии такой позиции для защиты использовался обоз / вагенбург - пехота вела огонь «одернувшись» обозными телегами.
Использовался также, в основном против татар, гуляй-город.
При осадах широко использовались окопы (стрельцы активно «закапывались» и под Казанью и под Полоцком), а также туры и щиты - мантелеты. Во время штурма основной задачей стрельцов также видимо являлась огневая поддержка штурмующих, ближнего боя они стремились избегать.
Для повышения мобильности стрельцам в походах могли даваться лошади (казенные или собранные с населения) или подводы.
В мирное время стрельцы несли в своих городах караульную (обычно охраняя ворота и государственные учреждения) и полицейскую службу. Московские стрельцы во второй половине XVII в. отвечали и за тушение пожаров, однако когда была заведена такая практика неизвестно.