[EricMackay]

Можно заметить, что правящий слой состоял из лиц очень разного достатка. Среди богатейших людей страны были фельдмаршал кн. А.Д. Меншиков (136 тыс. душ), обер-камергер гр. П.Б. Шереметев (74 тыс.), кабинет- министр кн. А.М. Черкасский (70 тыс.), малороссийский гетман гр. К.Г. Разумовский (53 тыс.), сенатор А.Л. Нарышкин (вместе с братом, 42 тыс.), верховник кн. А.Г. Долгоруков (36 тыс.), канцлер гр. Г.И. Головкин (30 тыс.), верховник кн. В.Л. Долгоруков (25 тыс.). За потомками именитого человека Г.Д. Строганова – гр. А.С., бар. А.Г. и С.Г. Строгановыми – числилось, в общей сложности, свыше 60 тыс. крестьян. Однако похвастаться такими огромными вотчинами могли лишь немногие. В среднем (по медианным показателям), представители правящего слоя 1725-1762 гг. владели 623 душами крепостных.
У 43% лиц в собственности находилось менее 500 душ, у 12% – менее 100. Например, статскому советнику А.Ф. Евлахову принадлежало 58 крестьян, бригадиру Я.Г. Островскому – 50, нижегородскому вице- губернатору М.И. Макшееву – 30, а обер-секретарю Сената, статскому советнику Д.И. Невежину – лишь 11. Первый вице-президент Вотчинной коллегии, воевода Санкт-Петербурга Ф.С. Мануков крепостных вообще не имел.

...Проанализируем как связаны между собой происхождение владельцев и размеры их собственности. Выделим в составе русской части элиты 1725-1762 гг. четыре группы. К боярским, аристократическим (первая группа) отнесем фамилии, представители которых служили в чинах боярина и окольничего до 1613 г. и смогли сохранить это высокое положение при Романовых. Во вторую группу включим роды, члены которых достигли любого из четырех думных чинов с 1613 г. до 1689 г. В третью группу выделим дворянские фамилии (в том числе, дьяческие), представители которых не входили в Думу до начала правления Петра I. К четвертой группе отнесем недворян.
...Несмотря на значительное обновление правящего слоя (согласно табличным данным, к традиционной элите принадлежали только 33% лиц, а к «новичкам» – 67%), владельческие позиции думных фамилий были еще очень сильны и в руках представителей I-II групп концентрировалось более половины крестьян (56%). В среднем, по медианным показателям, на одного вотчинника из I группы приходилось свыше 3 тыс. крепостных, а из II группы – около 1 тыс. душ. Представители III группы (выходцы из московского, реже из городового дворянства) составляли численное большинство, но имели в общей сложности лишь 19% крестьян, а на одного владельца из этой группы приходилось менее 400 душ. Интересно, что по данному показателю они отставали как от недворян (741 душа), так и от иноземцев (450 душ).

...По мнению правительства, критерием материального достатка дворянина являлось наличие у него 70-100 и более душ крестьян. Так, в соответствии с указом 1740 г., при отставке от военной службы владелец более 70 душ должен был поставить в армию одного или нескольких рекрут. Для собственников 20-70 душ сдача рекрут заменялась денежным сбором, а с владельцев менее 20 душ предписывалось «ничего не брать». Фактически, власть обозначила ту границу (70 душ), при достижении которой дальнейшее сокращение числа работников подрывало благосостояние землевладельцев. Для собственников самых мелких вотчин (менее 20 душ) считались непосильными даже денежные выплаты. С середины 1760-х гг. таких дворян увольняли в отставку только после получения с них подписки «о непрошении впредь пропитания». К этой беднейшей страте в 1678 г. относились 47% российских помещиков, в 1719 г. – 60%, а в 1777 г. – 59%28. Из таблицы следует, что в составе правящего слоя доля таких мелких владельцев была на порядок ниже – лишь 3%.
Разумеется, бедными людьми они не являлись. Например, в 1740 г. губернаторы получали жалование от 809 до 1288 руб., а президенты коллегий – 1058-1800 руб. Оклад вышеупомянутого вице-президента Вотчинной коллегии Ф.С. Манукова тоже составлял весьма крупную сумму (более 500 руб.), но его доходы от «челобитчиковых дел», по всей видимости, были гораздо значительнее. Об этом говорят его приобретения. Например, еще будучи в чине дьяка с годовым окладом в 85 руб. он смог позволить себе купить московский двор в районе Арбата за 1400 руб.
Жалование военных чинов, как правило, было выше, нежели у гражданских лиц. Согласно армейскому Штату 1720 г., оклад бригадира составлял 840 руб., генерал-майора – 1800 руб., генерал-лейтенанта – 2160 руб., генерал-аншефа – 3600 руб., а генерал-фельдмаршала – 7000 руб. Все перечисленные суммы позволяли вести обеспеченную жизнь во время службы, однако после отставки мелкие вотчинники, как и те, кто не имел крепостных вовсе, могли рассчитывать «за своим неимуществом» лишь на назначенный им пенсион. Отметим, что некоторые иноземцы – среди них генерал-майор И.И. Шульц, действительные статские советники В.А. Ламб, А.М. Фливерк и другие – не имели деревень и владели лишь несколькими дворовыми людьми, поэтому удельный вес мелких душевладельцев среди иноземцев выше (11%), нежели у представителей других социальных групп.
Доля особо крупных собственников, которым принадлежало 1000 и более душ, была самой высокой среди аристократии – 82%. К богатым землевладельцам также относились около половины (49%) представителей думных фамилий из II группы, 40% иноземцев и 37% недворян. Наименее предприимчивыми в расширении своих владений, как уже отмечалось выше, являлись выходцы из московского дворянства (23%).

...Доля личной собственности представителей элиты в общем фамильном богатстве у разных слоев дворянства была неодинакова. Если у представителей думных фамилий, землевладение которых, как правило, формировалось на протяжении нескольких поколений, доля личной собственности в родовой составляла лишь 19-22%, у московских фамилий, которые не достигали думных чинов – 27%, то у новичков, только что выбившихся на самый верх социальной лестницы из непривилегированных слоев населения – 61%, а у иноземцев – и вовсе 85%. Вследствие этого устойчивость вотчинного фонда старых и новых родов кардинально различалась. Благосостояние старых фамилий мало зависело от краткосрочной придворной конъюнктуры, смены монарха и опалы отдельных представителей рода. Например, кнн. Долгоруковым, несмотря на неоднократную конфискацию имений, удалось в первой половине XVIII в. не только сохранить, но даже расширить свою собственность: в 1700 г. за представителями рода числилось 28 тыс. крестьян, по I ревизии – 69 тыс., а по III ревизии – 51 тыс. Напротив, положение новых фамилий являлось непрочным. Так, сын «полудержавного властелина» генерал-аншеф кн. А.А. Меншиков являлся очень крупным землевладельцем (ему принадлежало более 3 тыс. крепостных), но по уровню богатства он никогда, даже отдаленно, не был близок к своему отцу.

Из каких источников формировалась собственность представителей элиты? К сожалению, в своих сказках служилые люди указывали их крайне редко. Как правило, авторы сказок не делали различия между унаследованными, пожалованными, купленными имениями и особо выделяли только «женино приданое».
Но даже эти отрывочные сведения заслуживают внимания. Во-первых, можно заметить группу лиц, чаще всего русских невысокого происхождения и иноземцев, у которых основным или даже единственным способом приобретения вотчин являлись царские пожалования. Так, за потомком рассыльщика из Старорусского уезда действительным камергером П.В. Лялиным числилось 968 пожалованных ему крестьян и лишь 14 душ «отцовских и купленных». Все имения лейб-кампанцев генерал-майоров Д.С. Журавлева (из крестьян), Я.И. Игнатьева (из церковников), гардеробмейстера П.Г. Евреинова (из купечества) и президента Мануфактур-коллегии француза А.И. де Брессана были пожалованы им из дворцовых волостей.

Одним из важнейших способов расширения землевладения являлся выгодный брак. Среди лиц, у которых вотчины, полученные в качестве приданого, превышали размерами их собственные, мы видим разных лиц от аристократии до незнатного дворянства: кабинет-министра А.П. Волынского (1455 душ приданых из 2641 души, 55%), действительного камергера гр. И.И. Воронцова (2000 из 2655 душ, 75%), статского советника А.А. Гринькова (205 из 295 душ, 69%), генерал-майора, астраханского губернатора А.С. Жилина (193 из 247 душ, 78%), действительного статского советника П.Т. Квашнина- Самарина (170 из 227 душ, 75%), бригадира П.Г. Свечина (160 из 240 душ, 67%), вице-президента Ревизион-коллегии кн. Г.И. Шаховского (720 из 970 душ, 74%). У капитан-командора С.Я. Лаптева (207 душ) и статского советника П.К. Пушечникова (754 души) все населенные имения являлись придаными их жен, а своих крепостных не было вовсе. Значительную долю вотчин, принадлежавших действительному камергеру П.Ф. Балку (600 из 1503 душ, 40%), канцлеру гр. М.И. Воронцову (1912 из 5754 душ, 33%), тайному советнику И.И. Дивову (250 из 800 душ, 31%), обер-прокурору Синода кн. А.С. Козловскому (1286 из 3102 душ, 41%), главному судье Главной дворцовой канцелярии Я.А. Маслову (577 из 1459 душ, 40%) и обер-гофмейстеру гр. М.К. Скавронскому (2082 из 8197 душ, 25%), тоже составляло приданое...
Нередко, чтобы приумножить свои владения, служилые люди прибегали к покупке соседних вотчин. Так, по подсчетам С.М. Троицкого, 20-25% крепостных, принадлежавших кн. А.Д. Меншикову, гр. И.А. и П.И. Мусиным-Пушкиным, являлись купленными. «Прежних выездов» иноземец генерал-майор Н.Л. Клячковский сначала вотчин не имел, но за годы своей службы приобрел в общей сложности 220 крестьян. Среди способов расширения своих владений также встречаются выкуп родовых вотчин (А.П. Волынский) и раздача денег взаймы под залог имений (А.И. Тараканов).

Удавалось ли представителям чиновной верхушки периода «дворских бурь» поддерживать свою состоятельность на уровне старой московской элиты?
Как изменилось материальное положение правящего слоя после отмены при Петре I поместных раздач? Чтобы ответить на эти вопросы, сравним размеры душевладения правящего слоя послепетровского периода и думных людей второй половины XVII-начала XVIII вв. По моим расчетам, медианный размер душевладения членов Боярской думы в это время довольно сильно колебался и составлял в 1653 г. – 1531 душу, в 1678 г. – 845 душ, а в 1700 г. – 1040 душ. Обратим внимание, что аналогичный показатель по правящему слою 1725-1762 гг. ниже всех перечисленных значений – 623 души.
...В первые пять лет после смерти Петра Великого на одного представителя элиты в среднем приходилось 1055 душ (медиана), что сопоставимо с уровнем 1700 г. Столь же высоким показатель был в 1747-1751 гг. – 1088 душ. Минимальная обеспеченность правящей элиты крепостными отмечалась в 1736-1741 гг. (737 душ) и 1752-1762 гг. (660-737 душ). Таким образом, средние размеры душевладения представителей правящего слоя за изучаемое время снизились в 1,6 раза.
...За 1725-1762 гг. доля представителей элиты, владевших 1000 и более душ крестьян, уменьшилась с 62% до 41%. Лишь в начале елизаветинского правления (1741-1746 гг.) можно заметить непродолжительную обратную динамику – рост с 48% до 58%.

Одной из основных причин снижения обеспеченности элиты являлся рост ее численности. В конце XVII в. думные чины носило около 150-160 лиц. В первые годы после смерти Петра Великого правящий слой страны насчитывал немногим менее 200 человек, а на рубеже 1750-60-х гг. – более 350 лиц. Кроме того, до присоединения польских областей к России при Екатерине II правительство не располагало возможностями для массовых пожалований населенных имений. За отличия по службе оно предпочитало награждать чинами, а не крепостными крестьянами. В XVII столетии самый высокий уровень чинопроизводства наблюдался в 1676-1693 гг. Думные чины за этот период были пожалованы 325 раз (в бояре – 94, в окольничие – 119, в думные дворяне – 93, в думные дьяки – 1941), то есть, в среднем 18 случаев в год. Для сравнения, по моим подсчетам, в 1725-1730 гг. (до начала правления Анны Иоанновны) состоялось 290 пожалований чинов 1-5 классов, в среднем по 58 ежегодно. То есть интенсивность чинопроизводства при Екатерине I и Петре II – первые годы, когда Табель о рангах обретала реальное содержание – была поистине беспрецедентной. В 1730-1735 гг. ежегодно «генеральские» чины жаловались в среднем 31 раз, в 1736-41 гг. – 53, в 1741-46 гг. – 45, в 1747-51 гг. – 25, в 1752-1756 гг. – 67, а в 1757-1762 гг. – 85. Обратим внимание, что далеко не все повышения были вызваны необходимостью замещения тех или иных свободных вакансий и явно носили наградной характер.

...Размеры собственности представителей элиты были очень тесно связаны с длительностью пребывания в составе правящего слоя и полученным чином. Служилые люди, сумевшие удержаться на вершине чиновной лестницы свыше 30 лет, имели в среднем 4793 души крестьян (медиана), от 21 года до 30 лет – 2013 душ... Вотчины новичков, напротив, были гораздо скромнее: лица, состоявшие в «генеральских» рангах от 2 до 5 лет, имели 451 душу, 1 год – лишь 282 души. Достигшие фельдмаршальского ранга (1 класс Табели о рангах) владели 9576 душами, а получившие бригадирский ранг (5 класс) – только 351 душой крестьян.

...Подведем основные итоги. В состав правящего слоя, к которому отнесены лица достигшие 1-5 классов Табели о рангах, находившиеся на действи тельной службе, а также члены высших органов власти, руководители центральных и губернских учреждений, в 1725-1762 гг. входило 1159 человек, в том числе 772 русских (67%) и 387 иноземцев (33%). Из них вотчины в Европейской России имели 790 лиц: 709 русских представителей элиты (92%) и 81 иноземец (21%). Суммарно за ними числилось свыше 1,8 млн. м.п. крепостных. По данным I и III ревизий, правящая элита владела 21-24% помещичьих крестьян страны.
Правящий слой состоял из лиц очень разного достатка: от бескрестьянных и мелких помещиков до владельцев десятков тысяч крепостных. Тем не менее для изучаемого периода понятия «чиновная аристократия» и «земельная аристократия» если не совпадали, то были очень близки. В сравнении с общей массой российского дворянства представители элиты являлись весьма крупными душевладельцами. В среднем, по медианным показателям, на одного представителя правящего слоя приходилось 623 души крестьян. Доля мелких владельцев, за которыми числилось до 20 душ, в целом по России составляла от 47% до 60%, а в составе элиты – лишь 3%. Вместе с тем отмечу, что ликвидация Петром I поместных раздач отрицательно сказалась на благосостоянии не только широких кругов дворянства, но даже относительно узкого по составу и близкого к трону правящего слоя. По размерам душевладения чиновная верхушка «эпохи дворцовых переворотов» заметно отставала от думных людей второй половины XVII-начала XVIII вв.

Считается, что после замены поместных окладов денежным жалованием сложившаяся в Московском государстве прямая связь землевладения и дворянской службы исчезает. Мои расчеты говорят об обратном: успешная служба способствовала сохранению и расширению собственности, а размеры вотчинного фонда были тесно связаны со скоростью карьеры, полученными чинами и длительностью пребывания в составе правящего слоя. Залогом успешной карьеры являлись родственные связи во власти, протекция, богатство и привилегированные виды службы. В этом отношении наиболее выгодным являлось положение боярской аристократии: 84% лиц имели родственников в составе элиты, 53% служили в гвардии, 56% – на придворной, 21% – на дипломатической службе. Доля тех, кто сделал быструю карьеру, тоже была самой высокой (56%), а на одного вотчинника в среднем приходилось более 3000 крепостных. По мнению П.В. Седова, «создание регулярной армии и развитие бюрократического аппарата в начале XVIII в. сделали царскую власть настолько устойчивой, что она уже не нуждалась в поддержке Думы». Однако, как видим, даже к середине столетия, в окружении множества неродовитых дворян и иноземцев, вошедших в правящий
слой, власть и влияние прежнего боярства никуда не исчезли. Старинная аристократия, получив новые чины, сохранила свой статус «элиты в элите» и осталась надежной опорой самодержавия. Анализ также выявил, что самые слабые позиции для карьерного роста и расширения собственности имелипредставители московского дворянства. Напротив, возможности иноземцев для интеграции в состав российской элиты недооценивались в литературе.

Материалы I и III ревизий наглядно показывают, что вхождение в первой половине XVIII столетия представителей новых фамилий в состав правящей элиты страны вело к перераспределению вотчинного фонда (это подтверждает мои выводы, сделанные ранее на основе данных о родовой собственности). В 1719-1762 гг. доля крепостных, принадлежавших представителям думных фамилий, снизилась с 63% до 51%, а у новичков (русских и иноземцев), напротив, выросла с 37% до 49%. Этот процесс затронул почти все районы Европейской России, включая исторический центр, где владельческие позиции думных фамилий были традиционно сильны, но особенно ярко он проявился в Черноземном крае. Если в конце XVII в., после отмены политики «заказных городов», земли здесь активно приобретали московские думные чины64, то теперь их примеру следовал правящий слой имперского периода. Рост вотчин представителей новых фамилий привел к тому, что ко времени III ревизии старая элита по размерам собственности уступила свое преимущество на плодородном юге страны.

Черников С. В. Власть и собственность. Населенные имения правящей элиты России 1725-1762 гг. // Cahiers du Monde russe, 63/2, Avril-juin 2022