При упоминании об огромных и будто бы неуязвимых животных, которые несли на себе башни со стрелками и сражались при поддержке пехоты, сама собой возникает аналогия с современными танками. Выражение «слоны – танки древности»[1] давно укоренилось не только в популярной, но и научной литературе – правда, во втором случае его уместность вызвала сомнения уже с самого начала. Очевидно, его автор – некий капитан Р. Эди, опубликовавший в 1926 г. статью о танках[2]. Однако сославшийся на него известный английский антиковед У. Тарн сразу указал на то, что «фактически у слонов на войне были три сферы применения – щит против вражеской кавалерии, атака вражеской пехоты и прорыв укрепленной позиции; только в последнем слонов можно сравнить с танками, и именно в этом они обычно успеха не имели»[3]. К тому же выводу пришел и американский исследователь Р. Гловер: «Сравнение слона с танком не совсем корректно. Танк неуязвим для пуль и может прорывать полевые укрепления. Слон не мог похвастаться ни тем, ни другим, к тому же имел тонкую нервную систему и легко терял самоконтроль»[4]. В противном случае, развил свою мысль историк в другой статье, проще всего было бы выбрать ровную местность, собрать побольше слонов и бросить их вместе с пехотой в сокрушительную атаку – но древние военачальники редко так поступали[5].



читать дальшеУже битва Александра Македонского с индийцами на р. Гидасп (326 г.[6]) и первые войны диадохов выявили как сильные, так и слабые стороны элефантерии; именно ветераны Гидаспа и прежде всего Селевк (будущий правитель Азии и основатель царской династии), координировавший там действия македонской пехоты[7], смогли по достоинству оценить новое оружие[8]. Оказалось, что слонов можно остановить и даже опрокинуть на собственные войска с помощью импровизированных «минных полей» (досок с гвоздями, как при осаде Мегалополя в 318 г., или иных приспособлений аналогичного действия, как в битве при Газе в 312 г.[9]). Животные от боли приходили в ужас и ярость и отказывались подчиняться приказам, особенно в случае ранения или гибели погонщика[10]. При штурме Пирром Аргоса «слон... по кличке Никон, ища раненого вожака, упавшего с его спины, несся навстречу отступавшим, гоня и опрокидывая вперемешку врагов и друзей, пока, наконец, не нашел труп и, подняв его хоботом и подхватив обоими клыками, не повернул назад, словно взбесившись, валя наземь и убивая всех встречных» (Plut. Pyrrh. 33)[11].

Все известные попытки задействовать боевых слонов при штурме укреплений и в городском бою (осада Пердиккой Верблюжьей крепости в 321 г., осада Полисперхонтом Мегалополя, штурм Аргоса Пирром в 272 г.) окончились неудачей, так что в качестве «сокрушающих стены» (Ctes. Ind. 3) слоны себя не проявили. В этой связи представляется странным то, что здесь не был задействован индийский опыт – «Артхашастра» помещает «взламывание стен, ворот и башен» в число задач боевых слонов (Artha. X. 4), и они действительно активно использовались при осаде крепостей[12]. Хотя возможно, что эллинистические правители набирали инструкторов и дрессировщиков в тех индийских царствах, где не знали такой традиции. Неизвестно также, почему пример Мегалополя оказался не востребован в Аргосе ни самим Пирром (Полисперхонта, по словам Плутарха, эпирский царь высоко ценил[13]), ни горожанами, которые не приняли никаких мер по обороне города от слонов.

Как показало сражение при Гидаспе, опытная пехота вполне могла бороться со слонами, пусть и неся ощутимые потери; отдельных слонов можно было изолировать, окружать и стараться вывести из боя, используя при этом в том числе и специальное оружие (топоры и кривые мечи[14]). При этом слоновые дивизии никогда не были «бронетанковыми». Основную нагрузку по защите животного нес сопровождавший его эскорт из легкой пехоты (App. Syr. 18); что до бронирования самих слонов, сохранившейся в источниках информации слишком мало для каких-либо обобщений. Неизвестно, насколько распространено было бронирование всего тела слона – возможно, это были единичные случаи[15], и обычно ограничивались защитой ног и головы. Ступни, брюхо, уши, глаза и виски слона оставались уязвимыми. Птолемей (будущий египетский фараон Птолемей I Сотер) в битве за Верблюжью крепость лично остановил атаку вражеских слонов, ослепив переднего сариссой. При этом слона действительно было куда проще напугать, чем убить. При Рафии (217 г.), где селевкидская элефантерия сражалась с птолемеевской (Polyb. V. 84), из 175 участвовавших в битве животных погибло в бою или от ран двадцать одно. Слоны, оставшиеся без погонщиков, становились легкой добычей победителей.

Единственным известным примером атаки слонами фаланги (в войнах эллинистических правителей друг с другом[16]) является битва при Критополе (320 г.), но там ситуация была уникальной[17]. Б. Бар-Кохва считает, что слоны успешно действовали против фаланги еще и в битве при Панионе (200 г.) – генеральном сражении 5-й Сирийской войны[18], хотя отнюдь не все исследователи считают, что это сражение можно реконструировать по сохранившемуся рассказу Полибия (Polyb. XVI. 18-19). Пирр при Гераклее (280 г.) бросил слонов уже на ослабленного противника с целью не разбить, а добить его; к тому же римляне до этого со слонами дела не имели. Таким образом, «танковая» атака элефантерии становилась возможной только в тех редких случаях, когда «контрмеры были невозможны или неадекватны»[19] - как, например, в битве при Аускуле, когда слоны Пирра прорвали римские баррикады.

Р. Гловер предложил сравнивать слонов не с танками, а с кавалерией, хотя еще Асклепиодот относил слонов к «верховой силе», имеющей три разновидности: «одна сила – конная, другая же действует посредством колесниц, а третья – посредством слонов» (Asclep. I. 3)[20]. Говоря о шоковом эффекте кавалерийской атаки, сметавшей все на своем пути, ученый отметил, что в этом отношении ценность атаки слонов была много выше: «слон не только был больше и массивнее, но располагал собственным оружием – он давил и расшвыривал людей ногами, рвал бивнями и нес на себе вооруженных солдат»[21]. Внушаемый слонами страх и был их главным козырем: «его эффект на людей и лошадей проходит красной нитью по всей истории элефантерии»[22]. Лошадей приходилось специально дрессировать, чтобы они не пугались слонов, а неподготовленную пехоту и прежде всего варваров слоны могли деморализовать одним своим видом; так всего 16 слонов Антиоха I в 270-х гг. помогли ему наголову разгромить галатов (Luc. Zeux. 11). Возможно, только в этом смысле и можно согласиться с капитаном Эди: психологический шок от встречи с боевыми слонами для тех, кто раньше их не видел (галаты против армии Антиоха, римляне против армии Пирра), действительно можно сравнить с эффектом от появления первых танков в 1916 г.

Таким образом, эллинистические военачальники предпочитали использовать элефантерию против конницы. Б. Бар-Кохва образно отозвался о слонах как о «живых шлагбаумах»[23], и именно так слоны использовались в битве при Ипсе (301 г.) – едва ли не самом известном сражении, выигранном с их помощью[24]. В качестве «живого щита» для защиты собственной конницы и прикрытия ее маневров элефантерия хорошо показала себя, в частности, в сражениях между Антигоном и Эвменом в 317-316 гг. (Паретакена, Габиена)[25] «Даже несколько слонов могли лишить врага поддержки, которую он мог ожидать от своей многочисленной конницы», - отмечает Р. Гловер[26]. В атаку элефантерию бросали преимущественно в тех случаях, когда предполагалось сражение с неприятельским слоновым корпусом (Рафия), против варваров с целью ошеломить и рассеять их («Битва слонов») или для довершения разгрома противника (Критополь, Гераклея). К тому же скорость такой атаки, особенно в общем наступлении с тяжелой пехотой, не могла быть высокой, и слоны могли превратиться в большую и медлительную мишень для вражеских стрелков[27]. Если слоновыми корпусами обладали обе противоборствующие армии (как в сражениях при Паретакене и Габиене), они старались «разменять» их и решить исход битвы иными средствами[28].

Как отмечает Г. Скаллард, «безусловно, для эллинистических полководцев применение элефантерии в бою было сродни азартной игре с большими ставками – невозможно было предсказать, как слоны себя поведут. Вместе с тем следует помнить, что несмотря на дороговизну и специфику в использовании слонов, от элефантерии не спешили отказываться, а Селевк I в свое время счел, что несколько сот слонов стоят всей северо-западной Индии»[29]. Безусловно, риск при использовании боевых слонов был велик – как, впрочем, мог быть велик эффект от их надлежащего использования[30]. У римских источников по вполне понятным причинам на этот счет могло иметься свое мнение, но, как ни парадоксально, боевых слонов использовали и сами римляне[31]. Уже на закате античности римский историк Вегеций в своем трактате «О военном деле» подробно останавливается на методах борьбы со слонами, «чтобы, если представится необходимость, мы знали, что нужно противопоставить столь огромным чудовищам» (Veget. Epit. Rei Milit. III. 23).

Говоря о надежности боевых слонов, следует подчеркнуть, что хорошо выдрессированные животные в известном смысле были более предсказуемы, чем, к примеру, широко распространенные тогда наемники и особенно наемники-варвары. Сомнительно, чтобы диадохи и их потомки стремились обзавестись дорогостоящим, но бесперспективным оружием, беречь его и заботиться о нем только лишь из соображений престижа и моды. К тому же элефантерия и не считалась основой армии, а тем более ультимативным оружием победы. Количество боевых слонов в эллинистических армиях обычно было небольшим и исчислялось десятками (полутысячный корпус Селевка – исключение). Они относились к категории специальных войск и имели весьма ограниченный круг тактических задач. Успех был возможен только при тесном взаимодействии элефантерии с пехотой и конницей. Наладить таковое и являлось первоочередной обязанностью полководца. Пирр дважды разгромил римлян всего с двадцатью слонами, а Антиох I галатов – с шестнадцатью.

[1] См., например, Шофман А.С. Античные «танки» // ВИ. 1977. № 6. С. 213-216.
[2] Tarn, W. Hellenistic Military and Naval Developments. Cheshire, 1998. P. 95.
[3] Ibid.
[4] Glover, R. The Elephant in Ancient War // CJ. 1944. Vol. 39, No. 5. P. 258.
[5] Glover, R. The Tactical Handling of the Elephant // GR. 1948. Vol. XVII, No. 49. P. 5-6.
[6] Далее все даты – до н.э.
[7] Heckel, W. The Marshals of Alexander`s Empire. London, 1992. P. 235.
[8] Seibert, J. Der Einsatz von Kriegselefanten // Gymnasium. 1973. Bd. 26. S. 352-355.
[9] Диодор (Diod. XIX. 83.2) не поясняет, как эти приспособления выглядели. Исследователи реконструируют их по-разному (от аналога русского «чеснока» до столбов с железными цепями), сходясь в том, что это должно было быть нечто несложное – с возможностью быстро установить на поле боя.
[10] От атаки слонов пробовали защититься и обычными заграждениями, но известные примеры успеха не имели. При Аускуле (279 г. до н.э.) римляне установили на пути слонов Пирра повозки, оснащённые копьями и факелами (Dion. Hal. Rom. Ant. XX. 1.6-7) – но слоны, по разным данным, их или обошли, или прорвали. Во время пелопоннесской кампании Пирра спартанцы для защиты от элефантерии вырыли ров, а справа и слева от него вкопали в землю колесницы (Plut. Pyrrh. 27), но неизвестно, использовались ли слоны в боях за Спарту.
[11] Пер. С.А. Ошерова.
[12] Singh, S. Ancient Indian Warfare: With special reference to the Vedic period. Delhi, 1997. P. 84.
[13] Plut. Pyrrh. 8.
[14] При этом о топорах и кривых мечах как специальном оружии против слонов сообщает Курций (Curt. VIII. 14.28-29), которому ряд исследователей доверять не склонен. См., например, Baynham, E. Alexander the Great: The Unique History of Quintus Curtius. Ann Arbor, 1998.
[15] В 1-й книге Маккавейской упоминается «царская броня» на одном из селевкидских слонов (1 Макк. 6:47).
[16] Иногда в литературе можно встретить следующий тезис: атака слонов против пехоты оказывалась успешной лишь в том случае, если пехота пыталась встретить эту атаку, сплотившись в фалангу (см., например, Болдырев А.В., Боровский Я.М. Боевые слоны // Эллинистическая техника. Сб. статей под ред. акад. И.И. Толстого. М.-Л., 1948. С. 277; Шофман А.С. Античные… С. 216). Однако в данном случае здесь подразумевается не македонская фаланга, а плотный строй римской пехоты.
[17] Атака превосходящими силами деморализованного противника, фаланга которого не успела выстроиться для боя должным образом (см. Diod. XVIII. 44-45).
[18] Bar-Kochva, B. Judas Maccabaeus: The Jewish Struggle against the Seleucids. Cambridge, 2002. P. 18; The Seleucid Army: Organization and Tactics in the Great Campaigns. Cambridge, 1976. P. 80.
[19] Bar-Kochva, B. Judas… P. 18.
[20] Пер. А.К. Нефедкина (Нефёдкин А.К. Асклепиодот. Тактическое искусство // Para bellum. 2004. № 22. С. 11).
[21] Glover, R. The Elephant... P. 259.
[22] Scullard, H. Op. cit. P. 247.
[23] Bar-Kochva, B. Judas… P. 18.
[24] В битве против Антигона Одноглазого Селевк таким образом отрезал его конницу от основных сил (Plut. Demetr. 29).
[25] Billows, R. Antigonos the One-eyed and the Creation of the Hellenistic State. Berkeley, 1997. P. 127.
[26] Glover, R. The Elephant… P. 269. В качестве примера историк приводит «Битву слонов» с галатами.
[27] Glover, R. The Tactical… P. 6; Bar-Kochva. B. Judas… P. 18.
[28] Sabin, P. Land Battles // The Cambridge History of Greek and Roman Warfare. Vol. I. Cambridge, 2008. P. 420.
[29] Scullard, H. Op. cit. P. 249-250. Имеется в виду известное соглашение между Селевком и индийским царем Чандрагуптой, по которому последний получил власть над бывшими македонскими владениями в Индии в обмен на 500 слонов (Strab. XV. 2.9; Just. XV. 4; Plut. Alex. 62).
[30] Например, отсечение неприятельской конницы от основных сил (кульминационный момент битвы при Ипсе) или полный разгром вражеской армии невзирая на ее подавляющее превосходство в кавалерии («Битва слонов»).
[31] Подробнее об этом см., например, Банников А.В. О причинах прекращения использования боевых слонов в армиях античного Средиземноморья // Para Bellum. 2006. № 26. С. 54-65.