Е. Соколов
Денежная и бюджетная политика Советской республики в 1917 – начале 1921 г.Познавательно, но автор часто повторяется и недостаточно подробен там, где хотелось бы.
читать дальшеДенежная политика до октября 1917 г.
читать дальшеВ ходе Мировой войны денежная эмиссия стала одним из главных источников дохода государства. На 1 июля 1914 г. в обращении находилось кредитных билетов на сумму в 1 630,4 млн руб., на 1 марта 1917 г. уже на 10 044 млн руб. Таким образом, до Февральской революции было выпущено около 8 500 млн руб. Финансовое положение страны постепенно ухудшалось, цены за 1916 г. выросли примерно вдвое, внутренняя покупательная способность рубля с начала войны упала почти в 4 раза, до 26-27 довоенных копеек.
Для покрытия резко увеличившегося спроса на денежные знаки Экспедиция заготовления государственных бумаг была переведена на двухсменный график работы, нарастив производство с довоенных 500 000 - 600 000 листов (4 000 000 - 5 000 000 руб.) в день, до 2 000 000 - 2 200 000 листов (20 000 000 - 30 000 000 руб.) в сутки. Помимо этого в обращение были выпущены упрощенные дензнаки 1-рублевого достоинства. Несмотря на все это, во второй половине 1916 г. наметилась нехватка денежных знаков, особенно крупного достоинства (25 и 100 руб.).
После Февральской революции финансовая система страны начала стремительно разваливаться. Резкое увеличение зарплат и прочие мероприятия правительства резко подхлестнули спрос на денежные знаки. Деньги печатались в огромных количествах, в марте - октябре 1917 г. кредитных билетов было выпущено на сумму ок. 9 500 млн, к 1 ноября 1917 г. в обращении находилось бумажных денег на сумму в 19 577,9 млн руб. Весной 1917 г. был организован выпуск 5-рублевых дензнаков упрощенного типа, в июне начали печатать 1000-рублевые купюры, в сентябре начался выпуск «керенок» - казначейских знаков достоинством в 20 и 40 рублей (выпускались по типу консульских марок неразрезанными листами), предпринимались попытки использовать в качестве денег казначейские облигации. Однако все это не давало результата, спрос на деньги по-прежнему превышал предложение. Уже весной 1917 г. рост цен опережал рост эмиссии в 2-3 раза, в июне в 4 раза, в августе - сентябре, в связи с реализацией урожая, темп эмиссии ненадолго обогнал рост цен, однако уже в октябре цены поднялись на 37%, а эмиссия увеличилась на 11,4%. В среднем, увеличение денежной массы на 1% сопровождалось ростом цен на 5,4%. Нехватка денег привела к появлению в провинции местных суррогатов, а выпуск разнокалиберных дензнаков к появлению лажа на них. Покупательная способность рубля к октябрю опустилась до 10 довоенных копеек.
Таким образом, ко времени большевистского переворота денежная система находилась уже в состоянии почти полного расстройства.
Переход к политике «военного коммунизма»
читать дальшеРуководство и сотрудники Госбанка большевистскую власть не признали и сотрудничать с ней отказались. 14(27) ноября служащие банка объявили забастовку, практически полностью парализовав его работу. Месяц спустя - 14 (27) декабря большевистским правительством были национализированы частные банки и уже на следующий день их сотрудники также объявили забастовку, присоединившись к своим коллегам из Госбанка. Банковская система России оказалась почти полностью парализована. Часть служащих вернулась на работу во второй половине января 1918 г., однако полностью восстановить работоспособность банковской системы удалось только к апрелю 1918 г., когда банковские служащие согласились прекратить сопротивление и вернуться к работе.
Из-за забастовки рассылка денег на места почти полностью прекратилась и уже в декабре центр фактически предоставил местным Советам право самим добывать себе средства. Основным способом пополнения средств сделались «революционные контрибуции». К 8 апреля 1918 г., по неполным данным, этим путем местными советскими властями было добыто ок. 400 млн рублей, к ноябрю 1918 г. - 816,5 млн руб.* Узаконенный грабеж вызывал недовольство населения и способствовал росту сепаратизма местных Советов, помимо прочего, тративших награбленные деньги совершенно бесконтрольно.
Еще одним источником дохода (и денежных знаков) для местных властей стала эмиссия денежных суррогатов. Выпускать собственные боны на местах принялись еще до прихода большевиков к власти, с конца 1917 г. эта практика распространилась широчайшим образом (несмотря на сопротивление Наркомфина, санкционировавшего ее только осенью 1918 г.).
К весне 1918 г. наметилась некоторая стабилизация политической и финансовой обстановки - сопротивление режиму было, казалось, почти подавлено, забастовка банковских служащих прекратилась и т. д. На местах обозначился переход от контрибуций к регулярному налогообложению (хотя попытка Наркомфина в марте 1918 г. вообще запретить контрибуции и не удалась). В начале мая декретом «О единстве кассы» советским учреждениям было предписано держать денежные средства на счетах казначейства или Народного банка (бывший Госбанк) и проводить денежные платежи через их кассы. Это позволило отчасти улучшить контроль за расходованием средств (в августе 1918 г. эти требования были распространены и на предприятия национализированной промышленности). Масштабы эмиссии в мае резко сократились и держались на низком уровне вплоть до осени 18-го, такая же картина наблюдалась и с ценами.
Единства взглядов по вопросу финансово - денежной политики среди большевистского руководства не наблюдалось. Небольшая его часть (нарком финансов в марте - августе 1918 г. И. Э. Гуковский, Г.Я. Сокольников) выступала за быстрейшую стабилизацию финансовой системы, опираясь на традиционные методы - собираемость налогов, сокращение расходов, нормализацию кредита и т.д. Отмирание денежного хозяйства она считала делом далекого будущего. Однако большая часть большевистского руководства занимала гораздо более радикальную позицию, отличавшуюся только степенью упоротости. Совершенно упоротые (Г. Л. Пятаков) отрицали вообще всякую необходимость денег при социализме и выступали за скорейшее их уничтожение. Составлявшие наиболее многочисленную группу умеренно упоротые (Бухарин, Ленин), выступали за ликвидацию денежного хозяйства в ближайшей обозримой перспективе, после некоторого переходного периода.
Летом 1918 г., на фоне развертывания полномасштабной гражданской войны, в денежной политике большевиков начали происходить радикальные изменения. В августе 1918 г. И. Э. Гуковский был, как чересчур вменяемый, снят с поста наркома финансов. Его место занял Н. Н. Крестинский, представитель группы умеренно упоротых. Под руководством нового наркома Наркомфин начал проводить линию на вытеснение денежного обращения из хозяйственной системы республики. Подобный подход соответствовал общей линии большевистского режима, вступившего на путь быстрого свертывания рыночных отношений. Декретом от 28 июня 1918 г. Совнарком национализировал практически всю крупную промышленность. Последовательно проводилась строгая централизация в управлении государственными предприятиями, что повлекло за собой переход на сметное финансирование и распределение как денег, так и продукции через главки. Наркомфину и Народному банку в этой схеме отводилась роль «расчетно-кассового аппарата» выдающего деньги по требованию ВСНХ.
В конце января 1919 г. по инициативе Крестинского был принят декрет «О расчетных операциях», целью принятия которого было устранение денежных отношений внутри государственного хозяйства. В соответствии с ним все взаимные расчеты между советскими учреждениями и предприятиями должны были производиться бухгалтерским способом без участия дензнаков. Расчетные операции между советскими учреждениями и предприятиями теперь должны были производиться исключительно через Нарбанк или казначейство путем ассигновок, чеков или переводом сумм со счета на счет. Расплата наличными допускалась лишь при мелких покупках на сумму не свыше 5 000 руб.
В марте 1919 г. декретом «О финансировании государственных предприятий» вся промышленность была переведена на сметное финансирование, полностью контролировавшееся ВСНХ. Наркомфин фактически лишался какого-либо влияния на работу промышленности и контроля за расходованием средств. Национализированная промышленность, почти целиком убыточная, перешла на содержание госказны, добывавшей средства на ее содержание путем эмиссии и т. д.
Официальный курс на ликвидацию рыночных отношений привел не к отмиранию рынка и денег, а к формированию паралелльной большевистскому государству системы нелегальной торговли и снабжения («мешочники» и проч.) в которую была, так или иначе, вовлечена большая часть населения. Денежные знаки потреблялись ею во все возрастающих количествах.
«Вольный» рынок, с одной стороны, подрывал финансово-экономическую политику Советской власти, но, с другой стороны, большевики сами не могли без него обойтись. Без рынка Советское правительство не получало бы доходов от денежной эмиссии. Снабжение государственных учреждений и предприятий также происходило при участии вольного рынка. Население за счет нелегальной торговли отчасти покрывало свои потребности в продовольствии, что позволило ему продержаться до конца Гражданской войны.
* Всего на протяжении 1918 г. в обращении в стране находилось ок. 60 млрд руб.
Денежная политика большевиков
читать дальшеПосле недолгой попытки стабилизировать денежную систему в 1918 г. большевики прочно встали на путь создания эмиссионного хозяйства. Царское правительство за время войны расширило эмиссионное право Госбанка с 300 млн. до 8,4 млрд руб сверх золотого покрытия, Временное правительство довело его до 16,5 млрд руб., большевики в октябре 1918 г. - до 50 млрд руб. В мае 1919 г. все ограничения эмиссии были вообще сняты - декретом Совнаркома Народному банку предоставлялось право выпуска кредитных билетов сверх установленной в октябре 1918 г. нормы - «в пределах действительной потребности народного хозяйства в денежных знаках».
Неограниченная эмиссия служила не только основным источником доходов советского режима, но и подрывала денежные системы антибольшевистских правительств. Помимо этого она воспринималась как способ уничтожения капитализма и экономической мощи буржуазии - «красный печатник фабрики государственных знаков Наркомфина обстреливал из своих печатных станков тыл буржуазии и буржуазной интеллигенции, думавших отсидеться на своих денежных капиталах, пока не придет на белом коне белый царский генерал и не вернет им власть», а также и средство ускорения отмирания денег, к которому стремилась большевистская власть.
В 1919 г. темпы обесценивания дензнаков в Советской России резко возросли. В первой половине года количество бумажных денег, выпущенных в обращение, увеличилось на 63,7 %. Во второй половине 1919 г. темп эмиссии вырос почти в 2 раза. Количество выпущенных в обращение денег возросло на 124,4 %. Такая же тенденция сохранилась и в 1920 г. Полугодовой темп выпуска дензнаков увеличился до 127 - 128 %. С начала 1920 г. масса бумажных денег в обращении росла в среднем на 1/4 - 1/3 ежемесячно. Одновременно последовал еще больший скачок общего уровня товарных цен. В первой половине 1919 г. он был в 32 - 33 раза выше, чем в первой половине 1914 г., во второй половине 1919 г. - в 65 раз. В 1920 г. товарные цены росли еще быстрее. В первой половине 1920 г. они были выше уровня цен первой половины 1914 г. в 147 раз, а во втором полугодии в 324 раза.
Помимо этого стремительное обесценивание денег привело к быстрой натурализации заработной платы. По некоторым данным, доля денежной зарплаты уменьшилась с 93,8 % во втором полугодии 1917 г. до 6,8 % в первой четверти 1921 г.
Первые полтора года большевики печатали только деньги старых образцов - «романовские», «думские» и «керенки». Из-за нехватки наличности, особенно мелких купюр, в январе - мае 1918 г. в оборот были пущены казначейские облигации и купоны и облигации госзаймов. Первые собственно советские дензнаки - расчетные знаки 1-, 2- и 3-рублевого достоинства упрощенного типа («образца 1919 г.», «мотыльки», фактически аналог «керенок», выпускались листами по 10 штук на каждом) были выпущены только в феврале 1919 г.
В мае 1919 г. были выпущены первые советские кредитные билеты («образца 1918 г.», «пятаковки» или «пензенки») номиналом от 1 до 1000 руб. Первоначально предполагалось заменить ими все прочие денежные знаки, проведя денежную реформу, однако в итоге от этого отказались.
К осени 1919 г. в РСФСР обострился денежный голод, совпавший с очередным витком разменного кризиса - не хватало одновременно дензнаков и крупного и мелкого достоинства. В октябре 1919 г. в оборот были дополнительно введены расчетные знаки обр. 1919 г. достоинством в 15, 30 и 60 рублей и кредитные билеты обр. 1918 г. достоинством в 5 000 и 10 000 рублей.
В марте 1920 г. были введены «расчетные знаки РСФСР» достоинством в 100, 250, 500, 1 000, 5 000, 10 000 руб., от предыдущих они отличались, в основном, внешним видом (и названием, термин кредитные билеты было решено больше не использовать).
В ноябре 1920 г. для преодоления очередного разменного кризиса в оборот были введены «расчетные знаки РСФСР обр. 1920 г.» достоинством в 1, 3, 5, 10, 25 и 50 руб. Фактически это было второе издание «мотыльков», но в еще более примитивной форме (печатались в одну краску).
Помимо советских денег большевики продолжали печатать и денежные знаки царского и Временного правительств. В отличии от советских денег они принимались на всей территории России и в большинстве сопредельных стран.
Больше всего ценились «николаевские» денежные знаки. Они принимались не только на всей территории России, но и в Польше и Прибалтике (где использовались в качестве денежных единиц до введения собственных валют), в Бухаре, Хиве, Персии, Афганистане, Китае, Константинополе. Сами большевики использовали их для внешней торговли (в первую очередь со странами Востока), выдачи субсидий собственным наркоматам и прочим организациям, снабжали ими части Красной Армии, прифронтовые советские органы, советских агентов на территории противника, заграничные компартии и т. д. «Романовскими» деньгами была в значительной мере выплачена контрибуция Германии (6 млрд марок) - всего немцы получили 92 тонны золота, и 203,635 млн рублей кредитными билетами (в т. ч. 135,757 млн «николаевскими», остальное «думскими»).
Производство «романовских» денег ограничивалось, главным образом, высокой себестоимостью и сложностью изготовления. Производились они только в Петрограде и Москве (прочие деньги печатались также в Пензе и Перми). К середине сентября 1918 г. ежедневная средняя производительность ЭЗГБ по «царским» купюрам составляла: кредитных билетов достоинством в 1 руб. - 500 тыс. экземпляров, 3 руб. - 290 тыс., 5 руб. - 550 тыс., 25 руб. - 55 тыс., 50 руб. - 7 тыс., 100 руб. - 20 тыс. и 500 руб. - 21 тыс.
«Царские» дензнаки производились до 1922 г. Всего с ноября 1917 г. по 1922 г. было выпущено ок. 13 млрд «николаевских» рублей (из них 6 млрд в 1918 г., в т. ч. 2,707 млрд - купюрами 500-рублевого достоинства). До 1919 г. производились купюры всех достоинств, в 1920 г. преимущественно 100- и 500-рублевые, позднее - только 500-рублевые билеты обр. 1912 г.
«Керенки», более дешевые и простые в изготовлении, выпускались в гораздо большем количестве - к концу 1920 г. их было выпущено в обращение на сумму 38,7 млрд рублей.
В 1919 г. купюры кредитных билетов 1918 г. составили 74,8% эмиссии, расчетные знаки РСФСР 1919 г. - 2%, дензнаки прежних правительств - 23,2%; в 1920 г. кредитные билеты 1918 г. - 36%, расчетные знаки 1919 г. - 63,5%, дензнаки прежних правительств - 0,5%; к концу гражданской войны доля расчетных знаков выросла до 96,6 %, а кредитных билетов значительно сократилась и составила 3,4%.
Особенности денежного обращения и распределения денег
читать дальшеЕдиная денежная система за время гражданской войны фактически распалась на отдельные районы со свои набором находящихся в обращении денежных единиц и курсовым соотношением. Разница между официальным и рыночным курсом различных образцов денежных знаков (денежный лаж) появилась уже в 1917 г. - «царские» деньги ценились выше, чем деньги Временного правительства, в дальнейшем положение только усугублялось. На цену дензнаков оказывало влияние большое количество факторов: 1) прочность политического режима в связи с его успехами или неудачами на фронтах; 2) хозяйственные и географические особенности региона, где выпускались или имели хождение дензнаки; 3) финансово-экономическая политика местных властей; 4) качество и количество эмитируемой валюты; 5) насыщенность местного рынка теми или иными видами дензнаков; 6) острота денежного голода; 7) наличие или отсутствие разменного кризиса; 8) физический износ купюр и т.д.
Лаж породил специфическое строение денежной массы, ставшее характерным для всего периода гражданской войны. Бумажные дензнаки с более - менее устойчивой ценностью использовались как средство накопления и товар, а каналы обращения заполнялись обесценивающимся «худыми» деньгами, в задержке которых у себя никто не был заинтересован. В результате «лучшие» денежные знаки исчезали из обращения, что приводило к усилению денежного голода. Подобная картина наблюдалась на всей территории страны, вне зависимости от политического режима.
К «лучшим» относились деньги дореволюционных правительств - «царские», «думские» и «керенки» (местами также облигации и купоны Государственного казначейства и госзаймов) Они принимались на всей территории страны, что позволяло осуществлять межрегиональный товарообмен, сохраняя их у себя, население страховало свои сбережения на случай смены политического режима.
«Романовские» деньги повсеместно ценились существенно выше любых других. Так, в Петрограде в первой половине 1920 г. за «царскую» купюру в 500 руб. давали 8 000 руб. совзнаками, за «катеньку» (100 руб.) - до 1 500 руб. За «думские» деньги переплачивали в шесть раз, за «керенки» в три раза. В октябре 1920 г. 1 000 руб. «царскими» деньгами в купюрах по 500 руб. оценивались уже в 60 000 - 75 000 руб. совзнаками и в 4 000 - 4 600 руб. «керенками». На Дальнем Востоке в июле 1920 г. за один «николаевский» билет достоинством в 500 руб. давали 3 доллара, за 100 руб. - 70 центов. В то же время, за 4 000 руб. совзнаками можно было получить лишь 1 доллар.
Аналогичная картина наблюдалась и на рынках сопредельных стран - на ноябрь 1919 г. в Бухаре 500 руб. образца 1912 г. оценивались в 1500 руб. «керенками», 100 руб. образца 1914 г. - в 400 руб. «керенками». В Китае «царский» рубль оценивался в 16 коп. золотом, «керенский» – в 14 коп., а туркестанский – в 1 коп.
Существовала и региональная специфика, так, на юге России «лучшими» деньгами считались «царские» кредитные билеты в 100 и 500 руб., за ними шли «думские» купюры в 1 000 и 250 руб. и третье место занимали краткосрочные обязательства Государственного казначейства (принимались за границей). «Катенька» (100 руб.) при этом ценилась выше пятисотрублевой купюры.
Свободный оборот иностранной валюты и золота на советской территории был запрещен с июля 1918 г. Подпольные операции с ними были широко распространены на окраинах, но в центральных районах большого распространения не получили. Курсы иностранной валюты и золота здесь были относительно низкими. Так, фунт стерлингов в Москве 24 января 1918 г. стоил 43 руб. «царскими» деньгами, 1 мая 1918 г. - 55 руб., в октябре 1918 г.: 60-70 руб. Таким образом, курс поднялся за год приблизительно на 100 %, а товарные цены за тот же период выросли почти на 600 %.
К середине 1920 г. курс рубля по отношению к фунту стерлингов в Москве упал в 1 000 - 1 200 раз по сравнению с довоенным временем, а покупательная способность рубля по отношению к товарам - в 6 000 - 7 000 раз. Следовательно, внутреннее обесценивание рубля превышало его внешнее обесценивание в 6 раз. С учетом падения покупательной способности фунта в самой Англии в 3 раза, превышение внутреннего обесценения российских дензнаков над внешним составило около 100%.
Главным объектом купли - продажи на подпольном валютном рынке (в Москве он функционировал в подворотнях Ильинки) были русские бумажные деньги.
В начале 1920 г. большая часть России оказалась под контролем большевиков и в зоне хождения советских дензнаков. Колоссальные объемы эмиссии последних приводили ко все большему падению их покупательной способности. В результате, советские дензнаки окончательно вытеснили из обращения «царские», «думские» и «керенки», дореволюционные деньги были почти полностью тезаврированы. К началу 1921 г. удельный вес дореволюционных дензнаков составлял 8,9 % всей денежной массы (в т. ч. «романовских» - 2,4 %). Эмиссия совзнаков обесценивала не только большевистские, но и тезаврированные старые деньги, с окончанием гражданской войны внутренний лаж окончательно исчез. Аналогичная картина наблюдалась и в сопредельных странах - уже к марту 1921 г. курс старых денег повсеместно резко понизился и они почти перестали приниматься.
Во второй половине 1922 г. все денежные знаки дореволюционного времени, Временного правительства и эпохи военного коммунизма были изъяты из обращения.
Одной из характерных черт денежного обращения 1917 - 1921 гг. стал хронический денежный голод. Первые его признаки проявились еще в годы Мировой войны, со временем положение все больше ухудшалось, к середине 1917 г. сделавшись уже очень напряженным. После прихода к власти большевиков страна вступает в эпоху перманентного денежного голода, временами усиливавшегося или ослабевавшего, но никогда не исчезавшего. Периодическое усиление денежного голода обуславливалось отчасти сезонным фактором - весной и осенью спрос на деньги резко усиливался (посевная и реализация урожая), отчасти положением на фронтах - свежезанятые большевиками регионы требовали огромного количества дензнаков для поддержания экономики и укрепления советской власти. Иногда эти факторы совпадали (весна 1919 года).
Денежный голод способствовал развитию натурального распределения и снабжения, что парадоксальным образом только усиливало потребность в денежных знаках - расширение бесплатного отпуска населению продуктов и услуг сокращало поступление денег в казну, одновременно увеличивая потребность в деньгах для оплаты той части продуктов и услуг которую само государство не могло получить бесплатно или по твердой цене.
Денежный голод оказывал влияние и на структуру советского денежного обращения. Наркомфин пытался бороться с ним путем резкого повышения номиналов выпускаемых дензнаков. Так, с третьего квартала 1919 г. прекратилась эмиссия денежных знаков ниже рубля, в четвертом квартале 1919 г. появились кредитные билеты достоинством в 5 000 и 10 000 руб., составившие 16,4 % всей эмиссии и компенсировавшие прекращение выпуска дензнаков достоинством меньше 1 руб. и сокращение эмиссии прочих купюр низкого достоинства (от 1 до 40 рублей). Подобная практика сохранялась и позднее - эмиссия денежных знаков крупного достоинства вытесняла выпуски дензнаков мелких и средних номиналов.
Порой подобный подход приводил к серьезным затруднениям - когда наркомат повышал номинал быстрее, чем происходило обесценение дензнаков на рынке, последний не принимал эти купюры. Как средство обращения они ему были не нужны, а совзнаками как средством сбережения к тому времени население уже не пользовалось. Денежный голод приобретал форму разменного кризиса - граждане сталкивались со спекуляцией при размене крупных купюр и испытывали серьезные проблемы при оплате продуктов. Если же Наркомфин долго сохранял прежний номинал происходило засорение оборота мелкими купюрами и покупатели на рынке расплачивались «мешками» денежных знаков.
Прямым порождением денежного голода стала проблема снабжения деньгами государственных и хозяйственных органов. В 1918 г. складывается система распределения денежных знаков действовавшая в течении всего периода военного коммунизма. Наркомфин разверстывал наличность, произведенную в Экспедиции заготовления государственных бумаг, по «вертикали» и «горизонтали». По «вертикали» эмиссия распределялась между центральными ведомствами, откуда наличность направлялась подведомственным им учреждениям и предприятиям на местах. По «горизонтали» деньги разверстывались между провинциальными финорганами, которые их распределяли по своему усмотрению. На практике, эта система, со всеми ее атрибутами («бронировка» и т. п.) приводила к систематическому зависанию (и обесцениванию) денежных средств в кассах, постоянным столкновениям центральных и местных органов и т. д. Несмотря на некоторое улучшение ситуации в 1919 - 1920 гг. выстроить эффективный механизм снабжения деньгами советских учреждений и хозяйственных органов Наркомфину так и не удалось.
Унификация денежного обращения
читать дальшеОдной из важнейших проблем вставших перед советскими финансовыми органами оказалась задача очищения денежной системы от разнообразных суррогатов и денег небольшевистских правительств.
Проблема денежных знаков несоветских правительств впервые остро обозначилась в конце 1918 г., когда красными были заняты обширные области ранее контролировавшиеся враждебными им властями (Украина, Дон и т. д.). Первоначальные попытки просто аннулировать несоветские дензнаки приводили к острому финансовому кризису в занятых районах и не менее острому недовольству населения. Это вынудило Наркомфин действовать более гибко - с конца февраля 1919 г. прием и обмен несоветских денег госорганами запрещался, однако допускалось их использование в частном обращении. Беднейшая часть рабочих и служащих получала компенсацию в виде выплаты зарплаты за небольшой промежуток времени (обычно две недели) «общероссийскими» деньгами. Местами была проявлена еще большая гибкость - так, на Украине были объявлены действительными гетманские карбованцы, остававшиеся в обращении и обменивавшиеся на совзнаки вплоть до 1920 г.
В ноябре 1919 г. схема вновь была изменена - несоветские деньги снова полностью аннулировались*, местным рабочим и служащим выплачивалась компенсация советскими деньгами в размере месячного оклада, пришлым красноармейцам, служащим и проч. - в размере двухнедельного оклада.
Аннулирование несоветских денег при этом должно было происходить не автоматически, а по решению местных советских властей, в подходящий для этого момент.
Проблем возникающих на местах подобная схема не решала - месячный оклад, полученный частью трудящихся, не компенсировал утраты сбережений, большая часть населения (включая сочувствующих большевикам) не получала никаких компенсаций, местные власти норовили аннулировать несоветские деньги в самый неподходящий момент, провоцируя денежный голод** и т. д. С другой стороны, местные власти нередко вовсе игнорировали указания Наркомфина об аннулировании несоветских денег, не только сохраняя их в обращении, но и продолжая их выпуск (так, ростовская экспедиция еще в июне 20-го печатала добровольческие и донские деньги).
В третьем квартале 1920 г. Наркомфин предпринял попытку полностью очистить денежное обращение от несоветских денег. В апреле - июне на места были разосланы предписания аннулировать несоветские денежные знаки везде где это еще не сделано, с выплатой месячной /двухнедельной компенсации красноармейцам и части трудящихся. Обращение и прием аннулированных дензнаков требовалось немедленно прекратить. Параллельно, в апреле - мае 1920 г. Наркомфин распорядился отсылать в Москву все поступающие в местные кассы деньги дореволюционного образца (романовские, думские, керенки). Дальнейшему выпуску в оборот они не подлежали. В июле 20-го это решение было подтверждено секретным циркуляром Наркомфина (временное исключение делалось для прифронтовых губерний), заодно запретившим и использование в обороте облигаций и купонов.
Еще одной проблемой были суррогаты выпускавшиеся местными большевистскими правительствами. Осенью 1918 г. выпуск местных денег был официально санкционирован Совнаркомом - в сентябре право печатать собственные денежные знаки получила Туркестанская ССР, в октябре - Терская область и т.д. Фактически местные суррогаты к этому времени уже вовсю печатались явочным порядком. Так, на Северном Кавказе на протяжении 1918 г. обращалось ок. 100 разных типов денежных знаков, печатавшихся 10 учреждениями (Армавирским, Пятигорским, Екатеринодарским, Владикавказским и Ставропольским отделениями Госбанка, Кизлярским и Грозненским казначействами и т.д.). Вместе с отступающими советскими войсками большое количество этих дензнаков попало на основную территорию РСФСР (в первую очередь, в Астрахань). Часть из них (свыше 21 млн руб.) была обменяна на совзнаки в Астрахани, оставшиеся развезены (военными?) по другим городам, где их также меняли на совзнаки, однако только красноармейцам.
Такой же практики Наркомфин придерживался и позднее - денежные суррогаты, выпущенные провинциальными советскими органами, беспрепятственно обменивались на общероссийские дензнаки, в соотношении 1:1. Исключением стал Туркестан. Местное большевистское правительство (задним числом денежные выпуски санкционировались центром) печатало деньги («временные кредитные билеты Туркестанского края», «туркбоны») в совершенно гомерических масштабах . Всего в 1918 - 1920 гг. бон было выпущено примерно на 100 млрд руб. Покупательная способность туркбон (печатавшихся со временем уже и на оберточной бумаге) падала параллельно с наращиванием их выпуска. Фактически эмиссия служила единственным источником дохода местного советского правительства - в 1919 г. все прочие доходы покрыли только 2% расходной части бюджета. Местные советские ведомства не утруждали себя даже предоставлением смет, сразу обращаясь с требованием кредитов.
После восстановления сообщения Туркестана с РСФСР обмен туркбон на советские дензнаки был формально санкционирован Совнаркомом (апрель 1919 г.), однако усилиями Наркомфина, опасавшегося наплыва туркестанских суррогатов, фактически был предельно ограничен. После длительной подготовки, в январе - феврале 1921 г. был произведен обмен туркбон на советские дензнаки в соотношении 10:1 и проблема «ташкентских денег» была, в целом, решена.
В целом, к началу 1921 г. Наркомфину удалось достичь больших успехов в деле очищения денежной системы от суррогатов и денег небольшевистских правительств. Единственным исключением стала территория Дальневосточной республики. Здесь, помимо разнообразных общероссийских и местных денег широко использовалась иностранная валюта - японская иена (Приморье), китайский даян (Амурская область), маньчжурский янчен (Забайкалье). Правительство ДВР выпускало собственные деньги («буферки») курс которых был приравнен к советскому рублю.
Летом - осенью 1920 г. правительство ДВР организовало обмен денег белых правительств на «буферки» и советские дензнаки (в соотношении 100:1), запретив одновременно хождение иностранной валюты. Успеха реформа не достигла, не удалось, в частности, вытеснить из обращения иностранную валюту. В Приморье, после майского переворота 1921 г. и прихода к власти правительства Меркуловых, почти единственным средством платежа стала японская иена.
* При этом часть несоветских денег - находившихся в кассах частей Красной армии, местных «общеполезных демократических организаций» (профсоюзы и т. п.) и т. д. все же обменивалась на советские по курсу 1:1.
** Так, возникший из-за отмены в Сибири колчаковских денег денежный голод вынудил советские власти в феврале 1920 г. пустить в оборот облигации и купоны Временного правительства, используя их вместо денег. К августу 1920 г. в обращении в Сибири их оставалось на сумму ок. 300 млн руб.
Бюджеты
читать дальшеБюджет на 1918 г. начал составляться структурами Временного правительства летом 17-го. Поскольку начало финансового года предполагалось в перспективе сдвинуть с 1 января на 1 июля, бюджет составлялся только на первое полугодие (январь - июнь 1918 г.). До октября сформировать бюджет не успели, в дальнейшем, по понятным причинам, работа над ним приостановилась и возобновилась фактически только в начале 1918 г. Из-за царящего в советских учреждениях хаоса она велась крайне медленно, 22 июня бюджет был представлен Совнаркому, 11 июля был утвержден СНК. Обыкновенных доходов за первое полугодие 18-го было исчислено в сумме 2,8 млрд руб., расходов - 17,6 млрд руб. (обыкновенных - 12,3 млрд, чрезвычайных - 5,3 млрд). Бюджет имел «гадательный» характер и слабо соотносился с реальностью - уже задним числом выяснилось, что доходов было собрано менее половины, а расходов произведено меньше трети прописанного.
Работа над бюджетом на второе полугодие 1918 г. велась не менее бодро - он был утвержден 3 декабря 1918 г. Отношение к действительности этот бюджет имел почти такое же как и предыдущий. Доходов обыкновенных было исчислено на 2,7 млрд руб. (с чрезвычайными - 12,7 млрд), расходов на 29 млрд руб. Впоследствии оказалось, что чрезвычайных доходов бюджет так и не получил, а реальные расходы составили менее половины запланированного (наркоматы систематически завышали представляемые сметы, запрашивая много больше чем могли потратить).
Финансовое планирование советских ведомств вообще поражало своей экономической эффективностью, так, на первое полугодие 1919 г. на содержание железных дорог запрашивалось 6 млрд руб. (доходов ожидалось не более 900 млн), речного и морского транспорта - 700 млн (доходов - 303 млн, «на поступление которых полностью мало надежды»), на финансирование национализированной промышленности - 11 млрд (доходов предполагалось получить меньше 1/3 этой суммы, «причем поступление и этой трети весьма сомнительно») и т. д.
Огромные деньги тратились на содержание чудовищно разросшегося госаппарата - в центральных и местных учреждениях (без учета ВЧК, ведомств здравоохранения и социального обеспечения) административного персонала к 1917 г. числилось 220 019 чел., к 1918 г. - 299 108 чел., к 1919 г. - 649 504 чел. В ведомстве внутренних дел аппарат увеличился с 23 237 до 241 949 чел., военном и морском - с 15 988 до 90 952 чел. и т. д.
Бюджет на первое полугодие 1919 г. был утвержден 30 апреля 1919 г., его доходная часть определялась в 20,3 млрд, расходная - в 50,7 млрд руб.
Составление бюджета на вторую половину 1919 г. затянулось до конца января 1920 г., опубликован он был в феврале 20-го, а официально утвержден был в 1921 г. Доходная часть бюджета определялась в 28,6 млрд, расходная - в 164 млрд руб.
На 1920 г. предполагалось впервые составить годовой бюджет (январь - декабрь). Работа над ним велась с невиданной быстротой - уже в августе 1921 г. проект бюджета был передан в Совнарком и 21 августа 1921 г. утвержден последним. Доходная часть бюджета 1920 г. определялась в 159,6 млрд, расходная - в 1 215 млрд руб., дефицит составил более триллиона рублей.
Дефицит бюджета на протяжении описываемого периода (даже с учетом оптимистического бюджета первой половины 1919 г.) составлял в среднем ок. 80%, иногда приближаясь и к 90%. Покрывался он исключительно эмиссией, размер которой, судя по всему, превысил 1,2 трлн рублей.
@темы:
история,
книги,
ГВ,
СТ,
конспект