Исторические параллели, проведенные С. М. Каштановым и Б. И. Флорей, высвечивают архаичные пласты, действительно сохранявшиеся в хозяйственной и социальной жизни Московской Руси XIV-XV вв. и даже XVI в. Но на этой архаичной социально-экономической основе возникло государство вполне раннемодерного типа, которое обнаруживает немало общих черт с государствами Западной и Центральной Европы периода позднего Средневековья и начала Нового времени.
читать дальшеСреди этих черт, которые Московия разделяла со многими другими государствами той поры, Кивельсон отмечает бюрократизацию, рост административного аппарата, а также умение центральной власти договариваться с местными элитами, включая активное использование сетей патроната и клиентелы. Исследовательница полагает, что «публичный фасад» Московии сильно отличался от других европейских монархий раннего Нового времени, поскольку там не существовало ничего похожего на язык прав и конституций, парламентов и иных законодательных учреждений, язык, понятный во многих странах от Англии до Польши. Тем не менее, продолжает Кивельсон, Московское царство и наследовавшая ему Российская империя покоились на знакомом раннемодерном фундаменте, состоявшем из трех элементов: религиозной идеологии, бюрократии и насилия.
Соглашаясь в целом с этими наблюдениями ученого, хотел бы все же внести в них одну поправку: уже в русских источниках начала XVI в. можно заметить зарождение идеи общего блага, тесно связанной с последующим возникновением земских соборов, в недолгой деятельности которых проступают черты несомненного «фамильного сходства» с их более удачливыми «родственниками» — европейскими парламентами. Таким образом, даже идеологический «фасад» Московского царства не столь уж отличен от современных ему монархий, как может показаться на первый взгляд.

М. Кром «Введение в историческую компаративистику»