Сходство и различия русской и османской поместной системы.
Б. Н. Флоря
Тимар и поместьеОсобенности российского исторического процесса: Сборник статей памяти академика Л. В. Милова (к 80-летию со дня рождения) - М.: РОССПЭН, 2009.Особенности исторического пути развития России - вопрос, который был предметом постоянных размышлений Л. В. Милова. В поисках его решения исследователь обращался к сравнительно-историческим сопоставлениям. В труде его жизни - «Великорусском пахаре» большое место занимает последовательно проведенное сравнение исторических судеб русского земледелия и земледелия развитых стран Западной Европы.
Представляется, что решению этого вопроса, так волновавшего Л. В. Милова, могут способствовать и сопоставления исторических судеб отдельных институтов русского общества с исторической судьбой аналогичных институтов в обществах восточных. В этом плане особенно интересным может быть сравнение поместной системы Московской Руси XV - XVI вв. с функционировавшей в те же столетия тимарной системой такого соседа Русского государства, как Османская империя.
читать дальшеТимар был одной из главных форм землевладения Османской империи со второй половины XIV в. Тимар передавался его владельцу особым документом - «бератом», который выдавал или сам султан, или бейлербей - его наместник в большой области. В отличие от западноевропейского «феода» или «лена» этот акт не носил черт договора, содержавшего взаимные обязательства сеньора и вассала, а имел характер одностороннего пожалования, налагавшего обязательства только на его получателя. Обязательства эти состояли в том, чтобы постоянно находиться на территории того округа (санджака), где находится тимар и выходить в поход под знаменем наместника [1]. Передача тимара фиксировалась в податном описании - «дефтере», где фиксировалось количество домохозяйств, входящих в состав тимара, и то, в каком вооружении и с каким количеством слуг (вооруженных или невооруженных) тимариот должен был выступить в поход [2].
[1] Текст берата см.: Аграрный строй Османской империи в XV—XVII вв. М., 1963. С. 165.
[2] Текст таких записей в «дефтере» XV в. См.: Там же. С. 141—142.
Законы Сулеймана I устанавливали точные размеры норм несения службы для разных категорий тимаров [3]. В случае невыполнения служебных обязанностей тимариоту грозили суровые санкции. Так, в случае ухода из похода до его окончания тимариот терял годовой доход со своего тимара, в случае повторного нарушения он лишался тимара, о чем должна была вноситься соответствующая запись в «дефтер» [4]. Таким же наказаниям подвергался тимариот, покинувший территорию санджака [5]. В разное время по разному решался вопрос о том, как следует поступать с людьми, неспособными нести службу по старости или болезни. В одном из трактатов читается, что такой человек должен послать «бахшиш» в казну, а в другом такие люди фигурируют как лишенные тимаров и получающие «пенсии» из казны [6]. Традиция предусматривала, что тимар нельзя отнять у человека, способного нести службу, а после его смерти тимар должен перейти к его сыну; в случае его малолетства военную службу могли за него нести слуги [7]. Однако уже в некоторых трактатах указывалось, что из отцовского владения сын может получить только минимальный для тимара надел - «кылыдж» [8], а увеличения его он мог в дальнейшем добиваться успешной военной службой.
Исследование пометок в «дефтерах» о смене владельцев тимаров показало, что это правило соблюдалось, и сыновья получали тимары значительно меньшие, чем их отцы, хотя дети убитых в бою могли рассчитывать на большее, чем дети умерших. Вместе с тем достаточно часто дети тимариотов получали не отцовские, а другие тимары. Кроме того, власть почти ежегодно производила перераспределение тимаров между владельцами [9].
Возможности сопоставления правового статуса тимара и поместья на раннем этапе развития в известной степени ограничиваются тем, что многие нормы, определяющие этот статус, известны нам по свидетельствам документов середины XVI в., однако наблюдения исследователей Новгородских писцовых книг дают серьезные основания утверждать, что соответствующие нормы действовали уже в гораздо более раннее время.
[3] Текст таких записей в «дефтере» XV в. См.: Аграрный строй... С. 22—23.
[4] Аграрный строй... С. 23—24 (тексты законов Сулеймана I).
[5] Мутафчиева В. П. Аграрните отношения в Османската империя през XVI— XVII ВВ. София, 1962. С. 42.
[6] Аграрный строй... С. 101, 129.
[7] Мутафчиева В. П. Аграрните отношения... С. 42. См. также: Аграрный строй..- С. 101 (Трактат Али чауша из Софии).
[8] Аграрный строй... С. 111—112.
[9] Мутафчиева В. П. Аграрните отношения... С. 42, 61—62.
Поместье, как и тимар, было «землей великого князя», которая давалась помещику во временное владение. Это был акт одностороннего пожалования, оформлявшийся выданной владельцу грамотой [10]. Главной обязанностью помещика, как и тимариота, была военная служба. Соответствующие нормы устанавливали, с каким вооружением и с каким количеством военных слуг помещик должен являться на службу. Нормы эти четко зафиксированы в тексте «Боярской книги» 1556 г., но есть основание полагать, что они действовали и раньше [11]. Готовность детей боярских нести службу проверялась на смотрах. «Боярская книга» 1556 г. представляет собой записи, сделанные во время такого смотра, однако упоминания о «смотреньи» неоднократно встречаются в Новгородских писцовых книгах более раннего времени [12]. Поместье оставалось за помещиком до тех пор, пока он был в состоянии нести службу. В Новгородских писцовых книгах отмечены случаи утраты поместья в связи с отставкой от службы по старости [13]. Если у сына боярского оставались малолетние наследники, то им выделялась «на прожиток» часть отцовского поместья [14]. Выросший наследник - «новик» мог получить поместье, показав свою пригодность к службе на «смотреньи»[15]. Как и «тимариот», помещик за успешную службу мог получать «придачи» к первоначальному поместью [16].
Достаточно часто поместье отца переходило к его сыну или сыновьям, но так было не всегда. Государственная власть, руководствуясь своими соображениями, пересматривала состав владельцев поместий, перераспределяла земли между помещиками, могла отобрать у помещика часть его владения, не предоставляя компенсации [17].
[10] Самые ранние известные документы такого рода см.: Акты служилых землевладельцев XV — начала XVII в. Т. I / Сост. А. В. Антонов, К. В. Баранов. М., 1997. № 186; Т. IV / Сост. А. В. Антонов. М., 2008. № 91.
[11] См.: Аграрная история Северо-Запада России. XVI век. Новгородские пятины. Л., 1974. С. 39. Г. В. Абрамович связывает установление этих норм с поместным верстанием 1338—1339 гг. См.: Абрамович Г. В. Поместная политика в период боярского правления в России (1338—1343 гг.) // История СССР. 1979. № 4. С. 193-196.
[12] Аграрная история Северо-Запада России. XVI век. С. 39, 141.
[13] Там же. С. 82.
[14] Там же. С. 38-39.
[15] Там же. С. 39.
[16] О «придачах» см.: Там же. С. 40—41, 148.
[17] Там же. С. 36, 146—147; Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV — начало XVI вв. Л., 1971. С. 237.
Отмеченные черты правового статуса поместья, засвидетельствованные для данного периода прежде всего в практической деятельности администрации, находят близкие аналогии в юридическом статусе тимара.
Другая важная черта тимарной системы - тщательная фиксация государственной властью всех обязательств крестьянина по отношению к тимариоту. В «дефтере», где фиксировалась передача тимара новому владельцу, была четко обозначена сумма дохода, которая должна была поступать тимариоту с той или иной группы домохозяйств [18]. Право тимариота на получение такого дохода фиксировалось и в «берате» - султанской грамоте [19]. Кроме того, размеры разных видов поступлений в пользу тимариота фиксировались султанским законодательством [20]. Законодательство устанавливало и характер повинностей крестьян в пользу землевладельцев. Так, законы Мехмеда II предусматривали, что крестьянин должен строить дом для тимариота (позднее эта повинность была отменена), а законы Сулеймана I предусматривали, что крестьяне обязаны косить луга для тимариота, но не обязаны возить сено [21].
Сопоставим полученные результаты со сведениями русских источников.
Уже в двух самых ранних поместных грамотах 1482 г. отмечалось, что они передаются «з доходом денежным и хлебным по старине» [22]. Здесь важно выделить два момента. Во-первых, соответствующий документ передавал помещику право сбора с крестьян его владения разных видов дохода. Самого факта передачи владения было, очевидно, недостаточно. Во-вторых, доход этот должен был собираться «по старине», т. е. в том объеме, как он поступал прежним владельцам времени новгородской независимости: как уточнялось в грамоте 1490 г. - «со всем потому, как та волостка была» за прежним владельцем [23].
Это не было только словами. Раздаче владений помещикам предшествовала их перепись: так называемое старое письмо, в котором фиксировались размеры дохода, собиравшегося ранее новгородскими землевладельцами.
[18] Пример таких записей см.: Аграрный строй... С. 141—142.
[19] Там же. С. 165.
[20] См. такого рода предписания в законах Мехмеда II (Аграрный строй... С. 18—19). в законах Селима I (Книга законов султана Селима I. М., 1969. С. 41—46).
[21] Аграрный строй... С. 20, 33, 35.
[22] Акты служилых землевладельцев... Т. I. № 186; Т. IV. № 91.
[23] Акты служилых землевладельцев... Т. IV. № 466.
Данные этого «письма», как определенное руководство для писцов, зафиксированы в тексте cохранившихся новгородских писцовых книг рубежа XV - XVI вв. [24] Когда на рубеже XV - XVI вв. была проведена новая перепись, писцы корректировали доходы владельцев в соответствии с данными о хозяйственном состоянии их поместий ко времени проведения нового описания («нового письма»). Подробное описание крестьянских оброков и повинностей в писцовых книгах может иметь лишь одно объяснение - их размер фиксировался государственной властью, и помещики должны были с этим считаться.
Характерно, что в тексте так называемых «отдельных выписей», выдававшихся помещикам на их владения, их право на сбор дохода подтверждалось с одной существенной оговоркой: «А что... с тех обеж возмут себе и своим людем на пашню и... с тех... со крестьян своих пошлин не имать» [25]. Таким образом, если помещик отбирал у крестьян часть их земель, чтобы устроить свою пашню, то он не мог требовать с крестьян дохода, поступавшего ему с этих земель, когда они были во владении крестьян. Очевидно, что государственная власть с помощью разных мер регулировала отношения между крестьянами и помещиками, исходя из собственных интересов.
Сказанное позволяет наметить два общих важных признака тимарной и поместной систем. Тимар, как и поместье, был условным владением, собственность на которое принадлежала государству, и государство устанавливало размер поступлений в пользу владельца от переданного ему в держание владения.
Вместе с тем рассмотренный материал позволяет выделить уже на ранней стадии функционирования этих форм землевладения существенные различия между ними. Так, тимариот был обязан находиться на территории своего округа, но его пребывание в тимаре правилом не было. В законах Мехмеда II упоминается обязанность крестьян отвозить продукты («десятину» от разных видов продукции) к тимариоту в город [26]. В «дефтерах» также неоднократно упоминаются тимариоты, живущие в городах [27]. Тимариот мог завести на территории переданного ему владения собственное хозяйство, однако оно обычно не должно было превышать одного крестьянского надела.
[24] См.: Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV — начало XVI В. С. 13-14.
[25] Акты служилых землевладельцев... Т. III. № 198 (1498—1301 гг.); Т. IV. № 293 (1502 г.).
[26] Аграрный строй... С. 19.
[27] Мутпафчиева В. П. Аграрните отношения... С. 80.
Правда, законы Мехмеда II допускали расширение такого хозяйства за счет возможного присоединения пустующей крестьянской земли, но в этом случае такая земля облагалась бы налогами, обычными для крестьянских наделов [28]. В дальнейшем, однако, законодательство Сулеймана I запретило такую практику [29]. Как показало изучение дефтеров, далеко не каждый тимариот заводил собственное хозяйство. Так, в округе Арванид, судя по дефтеру 1431 г., из 335 тимаров такое личное хозяйство имелось только в 124. Такие хозяйства включали в себя главным образом сады и виноградники, но не пашню [30].
В отличие от тимариота помещик, как правило, жил в своем владении. В каждом из таких владений писцы отмечают господский двор, а в ряде случаев и дворы, где жила «челядь» господина. Уже в это время многие помещики заводили в своих владениях собственное хозяйство, о чем говорят уже приведенные выше данные «отдельных выписей». Помещики, получавшие поместья на территории Новгородской земли, старались, как показало исследование Новгородских писцовых книг, устраивать в своих владениях барскую запашку. Только в Водской пятине барская пашня появилась в 111 волостках, где ее раньше не было [31]. Это господское хозяйство было невелико по размерам, барская запашка обрабатывалась главным образом несвободной челядью помещика [32], но существование господского двора и господской запашки создавало такую связь между помещиком и поместьем, которая не существовала между тимариотом и тимаром. Стоит также отметить, что нормы службы разных категорий землевладельцев в османском законодательстве зависели от размера дохода тимариота, а в русском - от количества и качества земли его поместья [33]. Помещик располагал также некоторыми правами распоряжения землей своего поместья, которых не имел тимариот. Так, он мог производить обмены земли с соседями, подчас неравноценные [34].
[28] Аграрный строй... С. 17.
[29] Мутафчиева В. П. Аграрните отношения... С. 81.
[30] Там же. С. 82-83.
[31] Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV — начало XVI в. С. 330-331.
[32] Там же. С. 331 и сл.
[33] Ср. нормы службы по законам Сулеймана I (Аграрный строй... С. 22—23) и запи- си «Боярской книги» 1336 г.
[34] Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV — начало XVI в- С. 238; Аграрная история Северо-Запада России. XVI век. С. 147.
К этому следует добавить еще одно важное различие. Даже если тимариот жил на территории своего тимара, его отношения с крестьянами тимара ограничивались главным образом получением с них записанного в «дефтере» дохода. Правда, в руках тимариота находился общий надзор за хозяйственным состоянием тимара. Он контролировал переход крестьянских наделов от одного держателя к другому, взимая определенную плату («тала») за ввод во владение. Он мог отобрать надел у крестьянина, который его не обрабатывает, и передать этот надел другому [35]. Однако судебной властью над крестьянами тимариот не обладал, в судебном отношении крестьяне находились под властью местного судьи - кади, этот судья разбирал и споры между тимариотами и крестьянами [36].
В России первой половины XVI в. дело обстояло иначе. Уже к первым десятилетиям XVI в. относится целый ряд великокняжеских грамот на поместья, по которым помещикам предоставлялась судебная власть над крестьянами поместья, исключая лишь суд по важным уголовным преступлениям [37].
По заключениям исследователей-османистов, в описанных выше формах тимарная система функционировала вплоть до конца XVI в. Поместная система также не претерпела существенных изменений до середины XVI в. Продолжали сохраняться и те ее черты, которые сближали ее с тимарной системой. Юридический статус поместья оставался прежним. То же следует сказать и относительно возможного воздействия государственной власти на взаимоотношения землевладельца и крестьянина.
В первой половине XVI в. в этом отношении в основном сохранялись порядки, установленные в последние десятилетия XV в. Новое описание Новгородской земли, предпринятое в 30 - 40-х годах XVI в. [38], снова включало сведения о платах и повинностях крестьян в пользу помещиков. Во «ввозных грамотах», документах, извещавших крестьян о появлении у них нового владельца, им предписывалось, чтобы они этому владельцу «денежной, и хлебной, и мелкой доход давали потому ж, как есте давали прежним помещиком» [39].
[35] Аграрный строй... С. 17—18 (предписания законов Мехмеда 1).
[36] Мутафчиева В. П. Аграрните отношения... С. 69.
[37] Акты служилых землевладельцев... Т. IV. № 481, 126 и др.
[38] О нем см.: Аграрная история Северо-Запада России. XVI в. С. 5—6.
[39] Акты служилых землевладельцев... Т. IV. № 214 (1553 г.), 400 (1554 г.) и др.
Таким образом, в отношениях между помещиком и крестьянином должна была соблюдаться «старина», и писцовое описание, как и ранее, играло в этом отношении роль своеобразного инструмента контроля.
Хотя уже в «отдельной выписи» 1502 г. указывалось: «А что Офонасей с сыном прибавят на крестьянех своих доходов, и они в том волны, толко б было не пусто, чтоб великих князей дань и посошная служба не залегла» [40], но на практике государственная власть была еще далека от того, чтобы предоставить помещику полную самостоятельность в его действиях по отношению к крестьянам его поместья.
Исследователям аграрной истории России конца XV - XVI вв. принадлежит ряд интересных сопоставлений писцовых описаний рубежа XV - XVI вв. и писцовых описаний 30 - 40-х годов XVI в. Исследователи писцовых описаний различных новгородских пятин констатировали, что за прошедшее время нормы повинностей и платежей на землях, розданных помещикам в XV - начале XVI в. с определенной земельной единицы сохраняли традиционный характер (во многих случаях в писцовом описании указывалось - «а новый доход потому ж») [41]. Исследователи отметили также, что одновременно значительно увеличились размеры барской запашки [42]. Однако такие действия государственная власть, как было показано выше, допускала на известных условиях («и им с тех обеж на крестьянех своего доходу не имать»), которые, как показывают результаты изучения писцовых описаний, землевладельцы соблюдали. Таким образом, связь помещика с поместьем за первую половину XVI в. заметно укрепилась, но государственная власть осуществляла достаточно эффективный контроль за доходами помещиков.
Интересно отметить, что в русской общественной мысли середины XVI в. выдвигались проекты преобразований, которые в случае их осуществления, привели бы к тому, что статус помещика оказался бы приближен к статусу тимариота.
В сочинениях Ивана Пересветова «воинник» постоянно готов вести войну, никогда не выпускает оружия из рук, и за свою военную службу получает жалованье из казны.
[40] Акты служилых землевладельцев... Т. IV. № 293.
[41] Аграрная история Северо-Запада России. XVI век. С. 47, 83 - 88, 126, 131, 286-287.
[42] Там же. С. 42, 82,136,130.
Средства, из которых выплачивалось это жалованье, должны были собирать не воины и не военачальники, а посланные на места «кадыи», которым принадлежала и судебная власть над населением [43].
И. С. Пересветов был, впрочем, открытым энтузиастом османских порядков. Однако аналогичные тенденции прослеживаются и в проекте преобразований, подготовленном в середине XVI в. Ермолаем Еразмом. Проект предусматривал, что государственная власть ограничит все выплаты в пользу землевладельцев пятой частью урожая, а сами землевладельцы будут жить в городах, всегда готовые нести воинскую службу [44]. Очевидно, что современники рассматривали такую возможность эволюции поместной системы, как вполне реальную. Во второй половине XVI в. эволюция поместной системы пошла, однако, в другом направлении.
Ряд фактов, достаточно широко известных, указывает на то, что именно в эти десятилетия исчезает такой важный признак поместной системы, как регулирование государственной властью доходов помещиков и одновременно прослеживаются ее действия, направленные на укрепление барского хозяйства.
Так, уже 1541 г. датирована грамота на имение в Старицком уезде, в которой крестьянам предписывалось, чтобы они нового владельца «слушали во всем и оброк ево платили, чем вас изоброчит, и пашню его пахали, где себе учинит» [45]. Согласно этому документу, право землевладельцев устанавливать размеры оброка с переданных им крестьян и заставлять их пахать господскую пашню выступает, как некая общая норма. К 50-м годам XVI в. относится уже целый ряд таких ввозных грамот, относящихся к поместьям в центральных уездах Русского государства [46]. С начала 60-х годов документы с таким формуляром стали выдаваться и на поместья в Новгородской земле [47].
[43] Пересветов И. С. Сочинения. М; Л.. 1956. С. 152-153,155-156,174-175. Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века. М., 1984. С. 654, 656, 658, 660.
[45] Акты служилых землевладельцев... Т. IV. № 17.
[46] Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во второй половине XVI в. М., 1970. С. 23.
[47] Акты служилых землевладельцев... Т. IV, № 39, 469. В 30-х годах XVI в. ввозные грамоты на поместья в Новгородской земле следовали еще старому формуляру, подтверждавшему право землевладельца на получение разных видов дохода, «как... давали прежним помещиком» (Там же. № 214, 252, 239 и др.).
То, что эти перемены формуляра означали и важные изменения роли государственной власти в регулировании отношений между крестьянами и землевладельцами, определенно подтверждает тот факт, что при проведении новой переписи Новгородской земли в начале 80-х годов XVI в. сведения о повинностях крестьян в пользу землевладельцев перестали включаться в текст писцовых книг [48]. Это означало окончательный отказ государственной власти от вмешательства в отношения между землевладельцем и его крестьянами.
Следует при этом отметить, что государственная власть теперь не только допускала возможность расширения барского хозяйства, но и сама содействовала его образованию. Так, уже в грамоте 1559 г. крестьянам предписывалось выполнять свои обязанности по отношению к помещикам, «доколе за ними то поместье писцы наши... опишут и измерят, и учинят за ними пашни по нашему наказу» [49]. Таким образом, теперь одной из обязанностей писцов стало устройство в поместьях барской запашки. В начале 90-х годов часть барской пашни детей боярских, находившихся на службе, была освобождена от уплаты налогов [50].
На эти шаги государственная власть пошла, возможно, потому, что хотела сохранить главную военную силу государства — дворянское ополчение в условиях хозяйственного разорения второй половины XVI в., но объективно развитие пошло по пути превращения землевладельца в полного хозяина в своем, пока еще временном, владении. Эти перемены стали прологом к первым попыткам помещиков превратить свои поместья в наследственную собственность, предпринятым в годы Смутного времени.
По-иному сложились судьбы тимарной системы. Фактором, способствовавшим разложению, а затем упадку тимарной системы, стала достигшая во второй половине XVI в. Османской империи «революция цен». Для тимариотов, значительная часть доходов которых поступала к ним в денежном выражении, это означало значительное ухудшение их материального положения. С усилением сопротивления со стороны соседей падала и роль военной добычи в их бюджете. Их ходатайства об увеличении доходов отклонялись государственной властью, которая, сталкиваясь с аналогичными трудностями, искала выход в повышении налогов, поступавших в султанскую казну.
[48] На связь между этими изменениями формуляра «ввозных» грамот и формуляра писцовых описаний указал А. Л. Шапиро. См.: Аграрная история Северо-Запада России. XVI век. С. 288-289.
[49] Акты служилых землевладельцев... Т. IV. № 485; кроме того грамоту 1566 г.: «Доколе за всеми соловскими помещики и за олексинцы писцы наши... поместья опишут, и измерят, и учинят за ними пашни с ряду по нашему наказу»; кроме того (Там же. Т. III. М., 2002. № 299).
[50] Аграрная история Северо-Запада России. XVI век. С. 230—231.
Последовали заявления тимариотов, что они не в состоянии нести службу, массовое уклонение 0т участия в военных походах и бегство. Создались благоприятные условия для захвата запустевших тимаров придворной аристократией и военачальниками. На рубеже XVI - XVII вв. постоянным явлением жизни османского общества стали массовые восстания разорившихся тимариотов, а в вооруженных силах стал расти удельный вес наемных войск [51].
Если русский помещик в конце XVI в. вступил на путь, который привел к его превращению в хозяина земли и сидящих на ней подданных, то османский тимариот тогда же ступил на путь, который вел к его удалению с исторической арены.
[51] Мутафчиева В. За състоянието на спахилъка през XV—XVI вв. // Мутафчиева В. Османска социально-икономическа история (изследвания). София, 1993. С. 342-370.