О псогосе нам приходилось писать в другом месте и в другой связи: это – «хула, не знающая полутонов, риторический жанр, цель которого – максимально очернить противника, не оставить от его репутации камня на камне, представить дело таким образом, что все в нем – от происхождения до повседневного поведения – противоречит качествам, требуемым от достойного и благонамеренного гражданина».
В тех эпизодах афинских судебных речей, где они вступали, так сказать, в «градус псогоса», эти памятники ораторского искусства в наибольшей степени сближались с жанром эпидиктического красноречия и, соответственно, начинали особенно активно применять топосы – «общие места», которые, будучи, подобно шаблонам, применены к конкретным ситуациям, обещали выступающему максимальный успех у слушателей, даже вне зависимости от того, насколько эти шаблоны соответствовали (и соответствовали ли вообще) реальной действительности...
читать дальшеЕсли говорить о мужчинах-гражданах, то самыми частыми из порочащих топосов являлись следующие.
Топос «предателя», который в зависимости от перипетий внешнеполитической истории, естественно, варьировал. Так, в период Греко-персидских войн был отчеканен штамп «мидизма», причем под последним понимался не только прямой коллаборационизм с державой Ахеменидов, но и любая «предосудительная» близость к персам (в том числе, например, даже подражание им в одежде, прическе и т.п.)... В дальнейшем образ «предателя» приобретал, подобно Протею, самые разнообразные формы, но всегда оставался (даже будучи абсолютно не доказанным по отношению к тому или иному конкретному лицу) едва ли не самым мощным оружием компромата.
Топос «варвара», тоже обреченный на успех, ввиду уверенности греков в собственной «первосортности» по сравнению со всеми чужеземцами и вытекающей из этого их заботе о собственной «этнической чистоте». Обвинить политика в том, что его происхождение не является чистокровно греческим – тоже означало поставить серьезное пятно на его репутации. Топос «варвара» употреблялся как в сочетании с топосом «предателя», так и по отдельности - в тех случаях, когда топос «предателя» по той или иной причине не мог быть пущен в ход...
Топос «раба», принадлежавший к наиболее позорным – из-за всем прекрасно известного отношения к рабам в античном обществе. Поскольку в классическую эпоху понятия «варвар» и «раб по природе» фактически уравнивались,«варварский» и «рабский» топосы часто соседствуют, перетекают друг в друга...
Что же касается представительниц «слабого пола», то «варварский» и «рабский» топосы к ним тоже охотно прилагали. Топос «предателя» был к ним применим в значительно меньшей степени, зато имелся специфически «дамский» топос. Это – топос «непорядочной женщины». В V в. до н.э. мы встречаем его применительно, например, к Эльпинике (сестре Кимона), к знаменитой Аспасии... Топос заключался, разумеется, в том, что женщина, которую нужно было опорочить, «уличалась» в том, что она вела развратную жизнь.

И. Суриков «Политики в контексте эпохи. На пороге нового мира»