М. Бенцианов
"Князья, бояре и дети боярские". Система служебных отношений в Московском государстве в XV - XVI вв.Немало интересного. Текст конечно ни разу не популярный и сложилось впечатление, что его энергично сокращали.
читать дальшеИстоки службы
читать дальшеОснову традиционной системы службы в княжествах Северо-Восточной Руси в XIII - XV вв. составляли два основных компонента - немногочисленные княжеские дворы и территориальные ополчения, включавшие в себя широкие слои населения, в т. ч. и представителей боярства.
Первые упоминания о княжеских дворах (малых дружинах) относятся к последней трети XII в. Двор составлял непосредственное окружение князя, ходил с ним в военные походы, участвовал в разделе военной добычи. В состав двора входили бояре (составлявшие княжеский совет и присутствовавшие на судебных разбирательствах) и, численно преобладавшая, «молодшая дружина» - отроки, пасынки, детские, мечники, с конца XII в. получившие общее наименование «дворяне», а позднее - «слуги». Последние не только сопровождали князя в походах, но и выполняли различные административно - судебные поручения.
Термин «боярин» со временем стал употребляться сразу в нескольких смыслах - как обозначение крупного «вассала» и члена княжеского совета и, одновременно, для обозначения землевладельца-вотчинника, иногда не слишком высокого ранга. Вместо термина «дворяне» с середины XIII в. источники используют термин «слуги» («меньшие бояре»), а с середины XV в. - «дети боярские».
Бояре, а позднее и дворяне, получали в награду за службу кормления и земельные пожалования. Большого распространения вотчинное землевладение на Северо-Востоке Руси долгое время не получало - даже в середине XV в. вотчины бояр и детей боярских были редкими вкраплениями среди массива черных и дворцовых земель. Как отмечает автор, «складывается ощущение», что сама княжеская власть была не слишком заинтересована в резком увеличении числа своих «вассалов». Объясняется это, по мнению автора, главным образом финансовыми причинами - «боярщины» обелялись и, скорее всего, были полностью освобождены от уплаты (ордынской) дани. По той же причине раздавать предпочитали не черные земли, а пустоши и охотничьи угодья, которые новым владельцам предстояло самим обустроить.
Отдельно автор останавливается на вопросах родовой общности боярства и праве боярского отъезда. Первой в сколько-нибудь развитом и заметном виде до конца XV в.? по его мнению не существовало - родственные связи проявлялись на семейном уровне и редко осознавались при отдаленном родстве, с наследственными («родовыми») владениями легко расставались, без учета интересов «однородцев» и т. д.
Сущность боярского отъезда заключалась в праве бояр и слуг вольных переходить без ограничений из одного княжеского двора в другой, сохраняя при этом вотчины в прежних княжествах (соответственно возможна была ситуация когда боярин имел вотчину в одном княжестве, а служил другому). Спокойное отношение к отъезду объяснялось сохранением княжеского суверенитета над соответствующими вотчинами - «судом и данью» они «тянули» к прежнему князю.
В ходе междоусобного конфликта в доме Калиты отношение к отъезду резко ужесточилось - переход с сохранением вотчины стал невозможен, отъехавшие / желающие отъехать могли подвергнуться репрессиям. К концу XV в. отъезд уже прямо запрещается, а верность «вассалов» обеспечивается введением обязательного крестоцелования.
Помимо привилегированных на Северо-Востоке Руси в XIV - первой половине XV вв. существовали и непривилегированные вотчинники - купцы и разбогатевшие крестьяне, обзаведшиеся вотчинами. Часть этой категории вотчинников составляли бывшие члены распущенных княжеских дворов, не нашедшие себе нового места и утратившие, в силу этого, привилегированное положение. Права боярского перехода непривилегированные вотчинники не имели. Гранью отделявшей привилегированных бояр и слуг от прочих землевладельцев была, таким образом, служба.
Ввиду немногочисленности и относительной замкнутости княжеских дворов территориальные ополчения сохраняли свое военное значение. Социальный состав их был разнообразен и включал непривилегированных вотчинников, крестьян, купцов, ремесленников. В состав ополчений входили и бояре и слуги вольные, земли которых «тянули» к соответствующим городским центрам. Целостность территориальных ополчений нарушалась при участии в походах княжеских дворов - в этом случае бояре и слуги вливались в состав своих дворов.
В состав армии московских князей к концу XIV в. входило три десятка территориальных ополчений - в 1386 г. в походе на Новгород участвовали московская, коломенская, звенигородская, можайская, волоцкая, ржевская, серпуховская, боровская, дмитровская, переяславская, владимирская, юрьевская, муромская, мещерская, стародубская, суздальская, городецкая, нижегородская, костромская, углицкая, ростовская, ярославская, моложская, галицкая, бежецкая, белозерская, вологодская, устюжская и новоторжская рати. Этот список в значительной мере соответствовал будущему делению территориальных служилых корпораций.
Во главе территориальных ополчений стояли тысяцкие (что и объясняло в значительной мере сохранение высокого значения этой должности) - в Москве (до ликвидации должности в 1375 г., заменен московским воеводой), Твери; а во главе ополчений территорий потерявших собственных князей - воеводы, назначаемые московскими князьями (поначалу из местных бояр, позднее из великокняжеских)*. Позднее функции местных воевод перешли к наместникам, уже в XV в. почти повсеместно заменившим воевод в роли руководителей территориальных ополчений.
Использование территориальных ополчений позволяло компенсировать малочисленность княжеских дворов, однако подобная военная организация обладала рядом недостатков. Уже с конца XIV в. утвердился принцип экстерриториальности службы бояр и слуг - «а кто которому князю служит, где бы ни жил, тому с тем князем и ехати, кому служит». На практике это приводило к разрушению единства ополчений и подрыву их боеспособности. Потенциал территориальных ополчений полностью раскрывался только во время отражения вражеских набегов (хотя и здесь им не хватало мобильности), для дальних походов они мало годились, не годились и для ведения интенсивных боевых действий.
В силу этого, с 30-х гг. XV в. возрастает военное значение княжеских дворов. Входившие в их состав бояре и слуги вольные были окончательно выделены из структуры территориальных ополчений, образовав самостоятельные боевые единицы. Московский великокняжеский двор впервые выступил в этом качестве в 1433 г. и с этого времени существовал как отдельная военно-политическая корпорация.
Помимо бояр и слуг в состав дворов входили также отряды служилых князей, что привело к оформлению традиционной тройственной структуры двора - князья, бояре и дети боярские.
Численность дворов в этот период неуклонно росла (что автор связывает с сокращением значимости ордынской дани), так, двор Василия Шемяки, владевшего Угличем и Ржевой насчитывал 500 чел. (великокняжеский был существенно больше, включая в себя выходцев из различных уездов страны). Дворы играли важнейшую роль в ходе междоусобной войны второй четверти XV в., продемонстрировав исключительную верность своим князьям.
Служба территориальных ополчений во второй половине XV в. также была упорядочена. Оставшиеся в их составе землевладельцы получили общее название городовых детей боярских. Служба их стала обязательной (ранее носила полудобровольный характер), однако привилегий положенных боярам и дворовым детям боярским многие из них не получили.
* В удельных княжествах были свои местные воеводы, назначаемые удельными князьями.
Государев двор
читать дальшеГосударев двор (бывший двор московских великих князей) ко второй половине XV в. превратился в привилегированную военно-политическую и военно-административную корпорацию из членов которой формировалось «центральное правительство» и придворное окружение государей.
Первейшей его функцией по-прежнему оставалась военная - двор составлял как бы гвардию государей, действуя отдельными от других войск отрядами. Представители двора выполняли также разного рода административные (ранее не слишком котировавшиеся и часто исполнявшиеся несвободными слугами), судебные и дипломатические поручения, выступая в роли судей, послов, наместников, волостелей, дьяков и т. д.
Состав двора пополнялся наиболее достойными представителями местных территориальных «корпораций», а сам он, соответственно стал своего рода «корпорацией корпораций». При отборе новых лиц в состав двора действовали как объективные (обеспечения лояльности местных корпораций и связи между ними и центром ), так и субъективные факторы - двор конца XV в. оставался личным двором великого князя, состав которого он формировал во многом исходя из собственных пристрастий. Так или иначе, в состав двора при массовом отборе попадали прежде всего наиболее видные по своему происхождению, родственным связям и служебным показателям лица, пользующиеся популярностью у населения своих уездов. Особое внимание уделялось княжествам и уделам недавно утратившим свою самостоятельность (Углич, Вологда, Дмитров и т. д).
На особом положении находилось также тверское и рязанское боярство. В Твери и Рязани после присоединения к Москве не проводилось масштабных конфискаций земель и «выводов» боярства. Москва предпочитала проводить здесь политику сотрудничества с местной знатью, используя уже сложившиеся системы иерархии. Статус дворовых детей боярских получили практически все видные фамилии из этих княжеств.
Особый статус Твери объяснялся ее своеобразными взаимоотношениями с московским правящим домом - сын Ивана III Иван Молодой был, по матери, родней тверским князьям и после присоединения княжества к Москве правил им как собственным уделом. Позднее Тверью правил другой сын Ивана Великого - будущий великий князь Василий III. В силу этого в Твери долго сохранялись свой отдельный двор (позднее влившийся в состав Государева) и Дума, а тверские бояре как отдельная группа сохранялись до 1513 - 1518 гг.
Политика сотрудничества, впрочем, проводилась не везде. При необходимости московские власти прибегали к массовым конфискациям земель и «выводам» местной знати - в Новгороде (выселены почти все крупные и средние землевладельцы), Вятке, Пскове, Вязьме, Дорогобуже, позднее Смоленске и пр.
Увеличение численности и рост территориальной составляющей двора вскоре сделали проблематичным его использование в качестве целостной боевой единицы. С начала XVI в. двор перестал ходить в походы в качестве самостоятельного военного соединения и дворовые несли службу в полках вместе с городовыми детьми боярскими.
Постоянно находиться в столице многие рядовые дворовые также не могли и появлялись здесь эпизодически, поочередно вызываясь для несения службы.
Внутренняя структура двора со временем (с начала XVI в.) приобрела «территориальный» характер - большая часть дворовых расписывались по территориальным группам (44 на середину XVI в.), а внутри этих групп по рубрикам - «бояре», «князья», «дети боярские» (помимо этого существовали родовые княжеские корпорации, писавшиеся отдельно от территориальных).
С конца XV в. начала постепенно складываться и чиновно-иерархическая структура, вершиной которой была Боярская дума. Представительство в думе сделалось целью соперничества боярских и княжеских фамилий. К боярам и окольничим примыкали и дворцовые должности - дворецкие, казначеи, печатники, ясельничие и др., положение которых во внутренней иерархии определялось во многом близостью конкретных лиц к персоне великого князя.
Чиновно-иерархическая структура повышала значение родственных связей, позволявших более эффективно продвигаться по карьерной лестнице. Наиболее отчетливо эта тенденция проявлялась у родовых княжеских корпораций, служивших по отдельным спискам и обладавших развитыми традициями родового единства - Оболенских, Суздальских, Ярославских и проч. князей. Возможности использования ресурсов родовой общности нашли признание и в среде нетитулованной знати, а затем и в более широких слоях дворовых. Мощным стимулом для осознания «родства» стали масштабные поместные переселения конца XV в. - родословные записи необходимы были для подтверждения высокого статуса на новом месте. Увеличение числа претендентов на кормления также усиливало необходимость предъявления дополнительных доводов в свою пользу.
Эта практика поощрялась и «правительством», использовавшим родственные связи дворовых для организации их службы. Так, в Дворовой тетради семьи дворовых группировались по фамильному принципу, образуя большие фамильные, а в ряде случаев и родовые «гнезда». Структура записей видимо отражала особенности устройства службы, обеспечивавшие круговую поруку и облегчавшие учет и мобилизацию служилых людей. Многие позиции при дворе со временем сделались фактически наследственными. Так, в первой половине XVI в. примерно 40% бояр и окольничих получили свои чины «по наследству» от отцов, должность конюшего закрепилась в роду Челядниных, казначеев - Ховриных-Головиных и т. п.
Формирование поместной системы
читать дальшеПоместная система начала формироваться с конца XV в., представляя собой, как пишет автор, своеобразный договор между государственной властью, гарантировавшей всем годным к службе сыновьям служилых людей предоставление земельного владения и массой несущих службу лиц, обязывавшихся нести регулярную воинскую повинность в определенных для них местах.
Поместное землевладение в конце XV - первой трети XVI вв. формировалось двумя основными путями. В центральных уездах в поместья в первую очередь переводились условные держания дворцовых слуг - псарей, сокольников, сытников и др. (сами они становились детьми боярскими). Помимо этого, в индивидуальном порядке, в качестве вознаграждения за службу детям боярским раздавались в поместья черные и дворцовые земли. Поместное землевладение здесь сочеталось с вотчинным, а юридический статус поместий и вотчин был слаборазличим (в частности поместья видимо сохраняли налоговые привилегии).
На недавно присоединенных окраинах (Новгород, Псков, Вязьма и др.) производились организованные массовые испомещения на освобожденных от прежних владельцев землях. Вотчинное землевладение здесь либо отсутствовало, либо сохранялось в незначительном объеме. К этой же группе относились и осваиваемые пограничные степные уезды (Каширский, Тульский).
Массовые испомещения проводились прежде всего на направлениях требовавших постоянного присутствия значительных воинских контингентов. На части присоединенных территорий, удаленных от потенциальной зоны военных действий, поместная система не создавалось. Так, в новгородских Задвинье и Заонежье, после вывода местных бояр их земли были переданы черным крестьянским общинам. Не создавалась и служилая корпорация в Вятке.
Наиболее полно изучен процесс испомещения в Новгородской земле. Большая часть местных землевладельцев в 80-90-х годах XV в. (выселения начались в 1478 г., массовые - после 1484 г.) была в несколько приемов выселена, а земли их конфискованы. На освободившееся место, также в несколько приемов, заселялись «московские» служилые люди.
Для раздач второй половины 80 - начала 90-х гг. были характерны крупные размеры поместий, правительство видимо стремилось быстрее заполнить образовавшийся после вывода прежних владельцев вакуум. Со второй половины 90-х число местных помещиков резко возрастает, а размеры поместий сокращаются. Так, только в 1499 - 1501 гг. в одной Водской пятине появилось не менее 153 новых помещиков (примерно 40% от общего числа).
В Новгородской земле испомещались переводимые из других уездов городовые и дворовые дети боярские (из 153 упомянутых помещиков Водской пятины минимум 60 чел. (39%) принадлежало к дворовым фамилиям), послужильцы (свободные и несвободные) из распущенных дворов новгородских бояр и из распущенных (по разным причинам) дворов бояр московских*. Помимо этого поместья здесь получали представители московской аристократии, сохранявшие земельные владения и в других уездах. Последние позднее в значительной мере выбыли из числа новгородских помещиков, не пожелав связывать себя с новгородской корпорацией.
В процессе формирования новгородской поместной системы были приняты меры по упорядочиванию службы - созданы местные субкорпорации (пятины), выработаны нормы поместных окладов и др. Новгородские поместья, в отличии от поместий в центральных уездах, изначально не имели налоговых привилегий.
Состав новгородской корпорации окончательно сформировался в первое десятилетие XVI в. и в дальнейшем почти не пополнялся новыми лицами. В течении нескольких десятилетий местная корпорация жила и развивалась обособленно, в отрыве от основной массы служилых людей - новгородцы несли военную службу в основном на Северо-Западе, обладали собственной местной элитой и, несмотря на изначально разношерстный состав, вскоре обрели и новую идентичность, усваивая местную культуру и ощущая себя, как ни странно, наследниками прежних, настоящих, новгородцев.
Помимо Новгородчины поместная система получила большое развитие и в западных уездах (Можайск, Вязьма, Смоленск и др.).
Можайск уже в начале XIV в. перешел под власть Москвы, но до конца XV в. большей частью входил в состав уделов князей московского дома. В 1491 г. он окончательно перешел в руки великокняжеской власти и сделался одним из важнейших форпостов наступления на земли ВКЛ. Часть прежних землевладельцев была выселена из уезда или получила вместо вотчин поместья, однако тотального «вывода» здесь производить не стали. Местные землевладельцы были усилены «москвичами» - великокняжескими детьми боярскими, переселенцами из Углицкого удела и др. К концу XV в. Можайск превратился в ближний тыл литовского фронта, а позднее утратил первостепенное военное значение, сделавшись «подмосковным» уездом. Состав местных землевладельцев со временем также менялся, пополняясь выселенными землевладельцами Смоленска и Вязьмы, эмигрантами из Литвы («литвой дворовой»), детьми боярскими из ликвидируемых уделов (Дмитровского, Старицкого). Можайские землевладельцы, в свою очередь, частично «продвигались» дальше на запад - в Вязьму, Дорогобуж и Смоленск. С конца 30-х гг. XVI вв. в уезде появились и представители высших эшелонов Государева двора. Из-за высокой текучести «кадров» можайская корпорация к середине XVI в. фактически не имела собственного лица и принадлежность к ней была достаточно условна.
Вязьма перешла под власть Москвы в 1492/93 г. Стратегическое значение Вязьмы было велико и здесь была быстро сформирована одна из крупнейших поместных корпораций. Местные князья и бояре были полностью выселены (частью - в соседний Можайский уезд) и заменены переселенцами, в основном из соседних уездов - Рузского, Дмитровского, Звенигородского, Можайского. В начале XVI в. среди местных помещиков появились и представители московской аристократии. К середине XVI в. военное значение Вязьмы снизилось, а сохранявшиеся ресурсы свободных земель позволяли производить новые раздачи (вплоть до 60-х гг.). В 50-60-х гг. XVI в. в уезде активно испомещались служилые люди из других регионов - новики, переведенные из других корпораций, малоземельные дети боярские, которым поместья давались «в додачу» и др. Это привело к размыванию вяземской корпорации и, в значительной мере, к утрате ею собственного лица. Вяземский уезд оставался зоной сплошного поместного землевладения вплоть до конца XVI в.
В соседних с Вязьмой Дорогужском и Бельском уездах поместная система формировалась примерно такими же методами как и в Вяземском.
В Смоленске (фактически присоединенном в 1514 г.) создание поместной системы шло несколько другим путем. После перехода уезда под власть Москвы часть местных землевладельцев ушла в Литву, часть была выселена, однако значительная часть осталась на месте. Массовых раздач поместий здесь, по мнению автора, долгое время не производилось и главной опорой правительства были многочисленные годовальщики, присылаемые из других уездов. Одной из основных причин подобной практики, по мнению автора, было исчерпание ресурса служилых людей - за счет испомещений на Новгородчине и в других районах. Массовые поместные раздачи на Смоленщине, как читает автор, начались не ранее 40-х годов XVI в., а сама корпорация оформилась видимо только к 60-м годам. В первую очередь здесь испомещались служившие в Смоленске годовальщики. Сохранялось и значительное число «коренных» землевладельцев, на 1606 г. примерно 35% (440 чел.) из общего числа местных детей боярских происходили от прежних смоленских «бояр». К началу XVII в. они практически полностью слились с переведенными сюда «москвичами». Еще одной особенностью Смоленщины было отсутствие аристократических семей среди местных землевладельцев.
На южных границах новые поместные корпорации возникли в Каширском и Тульском уездах, позднее поместье сделалось доминирующей формой землевладения и в других приокских уездах. Базой поместной колонизации Каширы стал соседний Коломенский уезд, Тулы - Рязанский. Развитие новых корпораций здесь было следствием начавшихся татарских набегов. Службы местных детей боярских по большей части ограничивались южным пограничьем. Представители аристократии здесь почти не встречались.
Территория будущего Каширского уезда окончательно перешла от Рязани к Москве видимо при Василии Темном, однако сам уезд оформился существенно позднее, в первой половине XVI в. Составившие его станы и волости долгое время сохраняли обособленность. В 1497 г. Кашира была пожалована казанскому царю Магмет-Амину, позднее ей владели другие татарские «цари» - Абдул-Летиф и Шигалей и выехавший из Литвы кн. Ф. М. Мстиславский.
Поместные раздачи в Кашире начались видимо еще в конце XV в., одновременно с новгородскими, однако последующая передача ее в кормление татарским царям и пр., видимо временно приостановила формирование здесь поместной корпорации. Основу ее составили переселенцы из соседнего Коломенского уезда, а сама уездная корпорация формировалась на основе уже сложившихся «становых» групп служилых людей. Поместное землевладение здесь почти абсолютно (если не считать монастырских вотчин) доминировало.
Создаваемые позднее на юге новые уезды - Епифанский, Белгородский, Елецкий, Орловский и др., для детей боярских из центральных уездов были не слишком привлекательны и поместные корпорации здесь создавались за счет существенной демократизации личного состава - массово верстались казаки, стрельцы, крестьяне и т. п.
* Часть послужильцев покидала (по разным причинам) и нераспущенные дворы.
Итоги развития поместной системы
читать дальшеРазвитие поместной системы шло одновременно по двум направлениям - расширения и создания новых поместных корпораций и постепенного совершенствования ее внутреннего устройства. К концу 30-х гг. XVI в. она существовала в нескольких вариациях.
В новоосваиваемых уездах, где массовые испомещения начали проводиться сравнительно недавно, служебные отношения могли строиться на единых «правильных» основаниях, не считаясь с (отсутствующими здесь) традициями.
В «старых» поместных корпорациях, вроде Новгорода и Твери, служебные отношения находились уже в более устоявшемся состоянии, изменить которое было непросто.
Еще более сложной была ситуация в центральных уездах, где поместные раздачи проводились в индивидуальном порядке, в качестве дополнения к вотчинам. Здесь какое-либо единообразие вообще отсутствовало, а контроль правительства за функционированием поместной системы был чисто символическим.
Основными проблемами, нарушавшими «правильный» характер службы, были: несоответствие земельных наделов служебному статусу (в первую очередь, избыточных владений, не подтвержденных служебными достижениями); уклонение от службы (часть помещиков вообще не служила); недостаточное земельное обеспечение (поместья, часто изначально небольшие, фактически часто передавались по наследству и дробились), не позволявшее ходить в «дальние» походы или вообще нести службу; отсутствие единой системы окладов и т. д. Для устранения этих проблем требовалось наладить контроль за несением службы, распределением и перераспределением земли и т. д.
Первые попытки упорядочить организацию службы предпринимались уже в 30-е годы, однако серьезные преобразования начались только в 50-х годах - были введены регулярные смотры, с составлением десятен, введена унифицированная система окладов, в соответствии с едиными служебными нормами (фактически этот процесс местами растянулся на полтора десятилетия) и т. д. Система окладов была упорядочена, однако добиться полного соответствия оклада и фактического его наполнения не удалось - из-за отсутствия свободных земель во многих уездах.
Окладная система стала своеобразной «табелью о рангах», позволяя соотнести в рамках единой чиновно-иерархической организации служилых людей на территории всей страны.
Создание служилых городов
читать дальшеГосударев двор в сложившемся к середине XVI в. виде перестал удовлетворять требованиям правительства. Он утратил характер личного двора государей, состав которого они могли менять по собственному усмотрению, сложившийся характер службы вынуждал ограничиваться определенным кругом фамилий при назначениях на должности в центре и на местах. Имевшихся кормлений уже не хватало на всех членов разросшегося (к середине века ок. 2 500 чел., без учета новгородцев) двора, они дробились, распределялись по очереди и т. п. При этом часть дворовых не соответствовала требованиям службы. Ротация членов двора производилась в индивидуальном порядке (и в скромных масштабах) и затрагивала лишь представителей малозначительных фамилий.
Попытка усовершенствовать организацию двора («Тысячная реформа») предпринятая в начале 50-х успеха не имела, но привела к образованию новой категории служилых людей - выборных дворян, несущих службу отдельно от своих территориальных корпораций.
Сами уездные группы служилых людей к середине XVI в. часто представляли собой слоеный пирог. Они включали служивших по большей части раздельно дворовых и городовых детей боярских (которые тоже могли подразделяться на отдельные группы) и представителей разного рода экстерриториальных корпораций («литва дворовая» и т. п.). В ходе последующих преобразований все они стали частью единого служилого «города». Наиболее активная и деятельная часть дворовых детей боярских была при этом переведена в состав выборных дворян, служивших при дворе и изъятых из состава «города».
Представители аристократии, несущие «московскую службу» также (постепенно) утратили связь с корпорациями уездов, в которых имели поместья и вотчины. Лишившиеся связи со двором корпорации «провинциализировались», одновременно увеличивалось значение внутрикорпоративных связей и новой системы взаимоотношений внутри «городов».
Уровень этих внутрикорпоративных связей и вообще корпоративной солидарности был, по мнению автора, поначалу весьма невысок. Развитию и того и другого во многом способствовало правительство - введением обязательного взаимного поручительства и учреждением окладчиков - выборных должностных лиц контролирующих процесс распределения детей боярских по статьям и выдачи им жалованья.
Система поручительства, ранее распространенная лишь среди высших представителей двора, с начала 50-х годов охватывала все новые сферы деятельности и группы служилых людей. С начала 70-х гг. она распространилась уже и на выдачу жалованья детям боярским (для получения денег требовалось поручительство двух других детей боярских). Одновременно в «городах» появились и должности окладчиков, игравших важную роль и при поручительстве.
Искусственное объединение представителей территориальных групп детей боярских в рамках системы поручительства чрезвычайно способствовало (видимо неожиданно для правительства) становлению их корпоративного единства. «Города» быстро становятся субъектами взаимоотношений с правительством, а окладчики - новой местной элитой, играющей роль связующего звена между местными корпорациями и властью.
@темы:
история,
книги,
СТ,
early modern Russia,
конспект
-
-
26.02.2019 в 06:59Ага
«Две главы в формат книги не влезли, будет продолжение, наверное)»
alexuslob.livejournal.com/296045.html
-
-
26.02.2019 в 07:14-
-
26.02.2019 в 07:20Так часто в издательстве «Центрполиграф» бывает