понедельник, 26 августа 2019
А. П. Павлов
Московские дворяне и их роль в системе государственной власти России в первой половине XVII века Проблемы истории России. Вып. 9: Россия и Запад в переходную эпоху от средневековья к новому времени. Сб. научных трудов. Екатеринбург, 2011Ну и о дворянах московских тоже.
читать дальшеЧин московских («больших») дворян оформился в 70-х годах XVI века, значительно позже прочих дворовых чинов (стольников, стряпчих, жильцов и выборных дворян). Под влиянием опричных переселений прежние территориальные и служебные связи дворянства и аристократии нарушились. Из общей массы выборных дворян, служивших при дворе по различным «городам» выделилась их аристократическая верхушка - дворяне московские, полностью обособившаяся в служебном плане от уездных дворянских корпораций. Вместе со стольниками и стряпчими московские дворяне служили исключительно по «московскому списку» и получали (вместе с прочими столичными чинами и думными людьми) преимущественное право на замещение высших придворных, военных и административных должностей в государстве.
От других московских чинов дворяне московские отличались прежде всего характером службы. В отличие от стольников и стряпчих, несших преимущественно придворную службу, служба московских дворян имела более «общегосударственный» характер. Служебные назначения московских дворян были самыми разнообразными - они служили воеводами в полках и городах, судьями в московских приказах, назначались послами и посланниками, производили описания уездов и верстания на службу городовых дворян, были объезжими головами в Москве и т. д. В то время как члены Боярской думы, в соответствии со своим рангом и местническим положением, занимали наиболее важные должности в государстве, московскими дворянами, численность которых в начале XVII в. составляла около 200 человек, комплектовалась основная масса командных военных и административных должностей. В значительной мере именно на московских дворянах держался аппарат управления страной.
Хотя в официальных списках государева двора (боярских списках) московские дворяне стояли ниже стольников и стряпчих (а в конце XVI века - и жильцов), в статусном отношении, вопреки распространенному в историографии мнению, они не были ниже стольников, а тем более стряпчих и жильцов. Подобный порядок расположения чинов был обусловлен традицией - чины стольников, стряпчих и жильцов, которые составляли личный двор государя, оформились значительно раньше дворян московских, уже в первой половине XVI в. Сопоставимы между собой по статусу и реальному значению были стольники, стряпчие и жильцы, но не стольники и дворяне московские, выполнявшие различные функции при дворе и аппарате власти. В известном смысле положение московских дворян в государстве было не ниже, а выше положения стольников. Характерно, что именно московские дворяне, а не стольники в конце XVI - начале XVII в. были главным резервом пополнения Боярской думы.
В отличие от стольников, в составе которых служила, как правило, аристократическая молодежь, московские дворяне в массе своей были людьми зрелого возраста. Этого требовал сам характер их служебных назначений. По этой же причине не дворяне московские производились в стольники, а стольники жаловались в московские дворяне (в конце XVI - первой половине XVII в. встречаются лишь единичные обратные примеры). Представители наиболее знатных фамилий попадали в московские дворяне из стольников, выходцы из второстепенной знати жаловались в московские дворяне из стряпчих. Реже до чина московского дворянина дослуживались выходцы из нижних чинов двора - жильцы и выборные городовые дворяне. Попадание же непосредственно в ряды московских дворян представителей рядового уездного дворянства было практически исключено. Подобный механизм комплектования московских дворян обусловливал аристократический состав этого чина в целом - подавляющее большинство его представителей (76 %) в конце XVI - начале XVII в. принадлежало к княжеско-боярским аристократическим родам.
В годы Смуты и в послесмутное время происходит интенсивное выдвижение представителей уездного дворянства при дворе. Наблюдается стремительный рост численности московских чинов, и, прежде всего, чина московских дворян, за счет выходцев из новых неродовитых дворянских родов.
Если накануне Смуты численность московских дворян не превышала 200 человек, то в 1615 г. (по данным боярской книги 1615 г. и других источников), на службе состояло 310 дворян московских. В 1618 г. (по сведениям Осадного списка 1618 г. и других источников) их было уже около 500 человек. В боярском списке 1626 г. числится уже 762 дворянина московских; в боярском списке 1627/28 г. - 823; в боярском списке 1629 г. - 839; в боярском списке 1630 г. - 945; в боярском списке 1631 г. - 968; в боярском списке 1632 г. - 1 006 человек; в боярском списке 1638 г. - 1 284; в боярском списке 1639 г. - 1 316; в боярском списке 1640 г. - 1 423; в боярском списке 1642 г. - 1 220; в боярском списке 1644 г. - 1 432. Численность дворян московских, таким образом, между 1604 и 1644 гг. увеличилась более чем в 7 раз.
Интенсивное расширение состава московских дворян, происходившее в основном за счет низшего чина двора - жильцов и городового дворянства, привело к изменению их «генеалогического» состава. Всего за годы правления Михаила Федоровича известно 2 486 московских дворян, представлявших 694 фамилии. Из них лишь 283 чел.(11,4%) были выходцами из старой родовой знати XVI века. К этой группе примыкали выходцы из иноземной (в основном ногайской) знати (28 чел.) и представители выдвинувшейся в первой половине XVII в. новой знати (Вельяминовы-Воронцовы, кн. Волконские, Волынские, Измайловы, кн. Львовы, Нагие, Пушкины, Стрешневы) - 151 чел. В совокупности, старая и новая знать, а также иноземные выходцы дали лишь 18,6% (462 чел.) общего состава московских дворян.
Подавляющее большинство прочих московских дворян было выходцами из городового дворянства, до Смуты по московскому списку не служившего. Из 694 известных родов московских дворян лишь 107 (15,4%) до Смуты имели своих представителей среди высших московских чинов (стольников, стряпчих, московских дворян).
Однако, как и в случае со стольниками, активное пополнение рядов московского дворянства (до Смуты аристократического по составу чина) выходцами из провинциальных родов едва ли можно однозначно трактовать как процесс вытеснения старой знати рядовым дворянством. Попав в круг московской дворовой элиты, представители новых родов утрачивали связи с прежней «дворянской» средой (уездными корпорациями) и стремились закрепиться в новой придворной среде, завязать с ее представителями тесные родственные и личные отношения.
Наиболее активно новые служилые роды проникают в ряды московского дворянства в годы Смуты и в первое десятилетие царствования Михаила Федоровича. В это время пополнение чина в значительной мере осуществлялось за счет лиц проявивших себя на службе в ходе бурных событий Смутного времени и начала царствования. Щедро жаловались, например, ранее слабо связанные с двором (но отличившиеся во время Смуты) смоляне - 37 чел. в 1613 - 1626 гг.*. Из 762 московских дворян, упомянутых в боярском списке 1626 г., только 271 человек, т. е. немногим более трети (35,5 %), принадлежал к родам, имевшим ранее, в конце XVI - начале XVII в., своих представителей в московских чинах. Из 716 московских дворян, пожалованных в чин в 1613 - 1626 гг. (относительно которых имеются сведения о их прежних чинах), 350 было пожаловано из городовых дворян и детей боярских, 211 - из жильцов, 78 - из стольников, 37 - из стряпчих, 37 - из прочих чинов (дьяков, иноземцев и новокрещенов, голов стрелецких, патриарших стольников).
Позднее интенсивность пополнения чина новыми людьми существенно снижается. Из 1 431 дворянина московского, упомянутого в боярском списке 1650 г., только 337 человек (23,5 %) являлись представителями новых фамилий, не служивших в составе высших чинов московского дворянства (стольников, стряпчих, дворян московских) в первой четверти XVII в**. При этом 74 чел. (21,9%) из них принадлежали к родам иноземного происхождения (т. е. были сравнительно недавними выходцами). Из пожалованных в 1632 - 1650 гг. 695 чел. лишь 90 (13%) были произведены из городовых дворян, остальные производились большей частью из дворовых чинов: жильцов - 239 чел., стольников - 40 чел., стряпчих - 50 чел., патриарших стольников - 235 чел. и, в немногих случаях, из прочих чинов (дьяков, стрелецких голов, иноземцев) - всего 15 чел.
Таким образом, со временем, по мере стабилизации обстановки в стране, при комплектовании состава московского дворянства вновь возобладал принцип происхождения («отечества»), а не службы.
Выдвинувшиеся к концу первой четверти XVII в. в состав московского дворянства роды к середине столетия большей частью прочно укореняются в московской служилой среде (хотя встречаются и исключения - известны случаи когда московские дворяне сами просили о переводе их из «московского списка» на службу «с городом»).
Однако проникновение в ряды московского дворянства не обеспечивало выходцам из дворянства городового автоматического уравнения их статуса со служившими в том же чине представителями знатных и видных придворных родов. В XVII в. существовала традиция (восходившая, очевидно, к более раннему времени) подразделения служилых людей различных дворовых чинов на статьи (ранги). Эти статьи определялись происхождением и прежним чином служилого человека.
Так, в указе от 14 апреля 1628 г. о выдаче ямских подвод служилым людям предполагалось выделять «дворянам московским: 1-й статье князю Ивану Катыреву-Ростовскому по 11 подвод с проводником, 2-й статье князю Алексею Долгорукому по 9 подвод с проводником, 3-й статье князю Ивану Козловскому по 7 подвод с проводником, 4-й статье Миките Лихареву по 6 подвод с проводником, 5-й статье Юрью Редрикову по 5 подвод с проводником». Упомянутые в указе 1628 г. о выдаче подвод московские дворяне разных статей в «подлинном» боярском списке 1627/28 г. располагались в следующем порядке: кн. И. М. Катырев-Ростовский стоит 1-м по списку, кн. Алексей Гр. Долгоруков - 22-м, кн. Иван (Иванович) Козловский - 203-м, Никита Парамонов Лихарев - 204-м, Юрий Анфиногенов Редриков - 454-м.
Одним из важных показателей статуса чинов государева двора было право «видеть государские очи» (быть лично поздравленным государем) на Пасху. Наиболее знатные и близкие к придворным кругам лица получали право «видеть государские очи» в личных покоях царя («в комнате»), другие могли лицезреть государя «в передней», остальная же часть дворовых имела такую возможность «в сенях». Так, по росписи 127 - 128 (1618/19 - 1619/20) гг., в «комнате» находились 72 московских дворянина, «в передней» - 97, «в сенях» - 240.
Сохранились многочисленные челобитные московских дворян о пожаловании им права на Пасху «государские очи видеть в комнате». Свое право они мотивировали примерами нахождения «в комнате» на Пасху своих родственников, «отечеством» и службами.
В сохранившихся списках за 1618/19 - 1620/21 и 1626 - 1644 гг. среди приглашенных в «комнату» упоминается ок. 250 дворян. Чуть больше трети из них (95 чел., 37,5%) составляли представители старинной княжеско-боярской знати; 18% (45 чел.) представляли новую знать; 45% (112 чел.) - незнатные «дворянские» роды. Состав последних тоже не был случайным - они представляли роды, прочно закрепившиеся в московской придворной среде благодаря родственным и клановым связям, личной близости к царской семье. Состав лиц, допущенных «комнату», не оставался неизменным и пополнялся новыми людьми - вновь пожалованными в «московский список» представителями родовой аристократии, родней тех дворян, которые уже имели доступ в «комнату», а также представителями родов, которые начинали выдвигаться в придворные сферы.
На протяжении рассматриваемого периода московские дворяне продолжали сохранять свое правительственное значение. Московские дворяне продолжали быть основным «стратилатским» чином, занимая большую часть полковых и городовых воеводских должностей, играли важную роль в центральном административном управлении, составляя значительную часть приказных судей. Всего в этот период в приказных судьях служило 87 - 90 представителей этого чина, в 22 приказах они служили первыми судьями, а ряд приказов (Большой приход, Городового дела, Земский, Казачий, Каменный, Печатный двор, Холопий, а также Патриарший двор) возглавлялся преимущественно судьями из московских дворян. Помимо этого, они служили в приказах в качестве сыщиков, судебных агентов и пр. Так, при Разбойном приказе постоянно состояло 5 - 10 московских дворян, посылавшихся на места в качестве сыщиков по разбойным и татиным делам. Кроме воеводской и приказной службы московские дворяне служили писцами (в 20-30-х гг. возглавляли большинство писцовых комиссий), послами и посланниками, объезжими головами, производили верстания на службу, посылались в разнообразные посылки и проч.
Несмотря на заметное возрастание роли стольников в делах общегосударственного управления основная часть военных и административных должностей в государстве в рассматриваемый период продолжала оставаться в руках московских дворян. Так, на 90 приказных судей из числа московских дворян приходилось всего 5 судей из числа стольников (в основном в дворцовых приказах). По «наличному» боярскому списку 1624/25 г. единовременно «по службам» находилось около 150 дворян московских и только 15 стольников (и ни одного стряпчего). В боярском списке 1626 г. встречается 197 помет о службах московских дворян на различных государственных должностях и только 26 помет подобного рода о службах стольников (13 % от помет о службах дворян московских). В боярском списке 1650 г. таких помет значится 167 для московских дворян и 42 для стольников (25 % от помет о службах московских дворян).
Сохранялась практика пожалования из стольников в московские дворяне, а не наоборот (за редкими исключениями). Московские дворяне продолжали сохранять и тесные связи с Думой - из 48 лиц, пожалованных в период царствования Михаила Федоровича в чины бояр и окольничих, большинство (29 человек, 60 %) было пожаловано из дворян московских*** и только 19 человек (40 %) непосредственно из стольников****.
* Новгород - 23 человека, Рязань - 16, Суздаль - 14; Владимир, Кострома, Ржева - по 12, Ярославль - 5; Мещевск - 17; Козельск - 15; Серпейск - 13; Владимир, Кострома, Ржева - по 12; Вязьма - 11; Арзамас, Дорогобуж, Тула, Романов - по 9; Алексин, Белев, Кашира, Дмитров - по 8; Калуга, Бежецкий Верх, Коломна - по 7; Медынь, Мещера, Зубцов, Можайск, Тверь - по 5; Брянск, Воротынск, Лихвин, Нижний Новгород, Юрьев Польский - по 4; Волхов, Торопец, Верея, Кашин - по 3; Галич, Луки Великие, Ржева Пустая, Таруса, Боровск - по 2; Алатырь, Белая, Муром, Переяславль, Руза, Серпухов, Старица, Торжок - по 1.
** Абучешевы (курсивом выделены фамилии иноземного происхождения; 1 человек), Айгустовы (1), Александровы (2), Алфимовы (1), гречане Ангурские (1), Андреевы (2), Ансимовы (3), Арсеньевы (4), Астафьевы (1), кн. Байтерековы (2), Бакины (1), Бахметевы (2), Бешенцовы (2), Битяговские (1), Болшевы (1), Борковы (2), Борщовы (1), Боярские (2), Братцовы (1), Булатниковы (1), Бурцовы (3), Бутковские (Буковские - 1), Былины (2), Вахромеевы (1), Велковы (1), Вечесловы (1), Вилишевские (1), Витовтовы (1), Владычкины (1), Власовы (1), Водорацкие (1), Волдовские (1), Вольские (1), Выповские (1), Голедицкие (2), Головачовы (3), Гомзяковы (1), Грушецкие (1), Дедковские (1), Денисьевы (1), кн. Джан Сюеревы (1), гречане Дмитриевы (2), Дохтуровы (1), Дубровины (1), кн. Дуловы (1), кн. Дябринские (1), Езоповы (1), Елчаниновы (1), Елчины (1), Ендровские (1), Ергольские (1), Ефимьевы (1), Ждановы (1), Жедринские (2), Житовы (3), Жоховы (1), Заборовские (1), Загарины (1), Захаровы (1), Зезевитовы (4), Золотаревы (2), Зыбины (1), Зыковы (1), Извольские (6), Изъединовы (6), Казимеровы (1), кн. Канбаевы (2), Карповы (2), Карцовы (1), кн. Кейкуватовы (2), Киреевы (1), Клечковские (1), Климовы (1), Климовские (1), Княжецкие (1), Кобыльские (1), Колемины (1), Колупаевы (1), Колюбакины (1), Коновницыны (3), Коптевы (1), Коротневы (1), Косоговы (1), Кострицкие (1), Костяевы (1), Кошкины (1), кн. Кошумовы (1), Кречетниковы (1), Кривские (1), Кубасовы (1), Кузеневы (1), Култуковы (1), Кучетцкие (1), Ларионовы (3), Левшины (2), Линевы (2), Ломские (1), Лукины (2), кн. Лукомские (1), Лысцовы (1), Македонские (5), Малого (1), Малыгины (1), Магмуселимы (1), Маракушевы (2), Масловы (1), Мачехнины (1), Мерлеевы (1), Мертвого (3), Мерчуковы (1), Мещериновы (1), Милодаровы (2), Мирчеевы (1), Можаровы (1), кн. Моложинские (1), Москотиньевы (2), Мунзорины (1), Мякинины (2), Нарышкины (1), Нектарьевы (1), Непейцыны (1), Неплюевы (3), Нероновы (1), Никитины (1), Новиковы (2), Обернибесовы (1), Обольняниновы (2), Обруцкие (1), Объедовы (1), Огалины (1), Огарковы (1), Огибаловы (3), Онучины (2), Островские (1), Офросимовы (1), Пазухины (1), Пановы (4), Парасуковы (2), Пашковы (4), Перелешины (2), Пестовы (1), Пестриковы (1), Пикины (1), Поводовы (1), Подгорецкие (2), Поздеевы (2), Покирские (1), Полибины (1), гречане Порапитовы (1), Порошины (2), Посоховские (1), Поярковы (1), Просоветские (1), Пустошкины (1), Пустынниковы (1), Пыжовы (3), Пятого (1), Рагозины (2), Разладины (1), Рамейковы (3), Ратисловские (2), Рожновы (2), Ртищевы (1), Рудаковы (1), Рудины (1), Рыльские (1), Свищевы (1), гречане Серчеевы (1), Симоновы (1), Синявины (1), Скоржинские (3), Слотины (1), Сонины (1), Спесивцевы (1), Спиридоновы (1), Стояновы (2), Стрелковы (1), Стремоуховы (1), Строевы (1), Сулеймановы-Дамаскины (1), Сумороковы (4), Сухаревы (1), Сухотины (2), Телегины (1), Темирязевы (1), Тенишевы (3), Теребердеевы (1), Теряевы (2), Товарищевы (1), Товойдаковы (1), Травины (3), Тупальские (1), Тухачевские (1), Тюменевы (1), Тяпкины (1), Угодцкие (1), Улфовы (1), Ураковские (1), кн. Урмаметевы (2), Филатдельские (1), Философовы (2), Фомины (2), Францбековы (2), Фустовы (2), Хвостовы (1), Хметевские (1), Хотунские (1), Чагины (1), Чеодаевы (2), Чевкины (2), кн. Черторыжские (2), Чортовы (1), Чубаровы (1), Чуфаровы (1), Шафровы (1), Шевхаловы (1), Шестаковы (4), кн. Шехонские (4), кн. Шихматовы (1), кн. Шляковские (1), кн. Щепины-Оболенские (1), Щепотевы (3), Щербачевы (2), Юрьевы (1), Юрьевы (2).
*** Ф. Л. Бутурлин (окольничий), М. А. и Н. Д. Вельяминовы (окольничие), кн. Г. К. Волконский (окольничий), Ф. В. Волынский (окольничий), кн. А. А. и И. А. Голицыны (бояре), П. П. Головин (боярин), кн. Д. И. Долгорукий (окольничий), А. И. Зюзин (окольничий), В. Г. Коробьин (окольничий), кн. Ф. И. Лыков (окольничий), кн. А. М. Львов (окольничий, затем боярин), кн. А. Ф. Мосальский-Литвинов (окольничий), кн. И. Н. Меньшой Одоевский (боярин), С. М. Проестев (думный дворянин, окольничий), кн. С. В. Прозоровский (окольничий), Гр. Гавр. Пушкин (думный дворянин, окольничий), Н. М. Пушкин (окольничий), кн. П. А. Репнин (боярин), кн. Ал. Ю. и Ан. В. Сицкие (бояре), Л. С. и Ф. С. Стрешневы (окольничие, бояре), кн. А. В. Хилков (боярин), кн. И. А. и И. Ф. Хованские (бояре), В. П. и И. П. Шереметевы (бояре).
**** Кн. Ф. Ф. Волконский (окольничий), И. И. Карпов-Долматов (окольничий), кн. Аф. В. Лобанов-Ростовский (боярин), Б. И., Г. И. и И. В. Морозовы (бояре), кн. И. И. Меньшой и Н. И.Одоевские (бояре), кн. Д. М. Пожарский (боярин), кн. Б. А. Репнин (боярин), Б. М. и М. М.Салтыковы (боярин и окольничий), кн. Ю. А. Сицкий (боярин), В. И. Стрешнев (окольничий, боярин), кн. Ю. А. Сулешев (боярин), кн. И. Ф. Троекуров (боярин), кн. В. П. Черкасский Ахамашуков (окольничий), кн. Д. М. Черкасский (боярин), кн. И. Б. Черкасский (боярин).
@темы:
история,
СТ,
early modern Russia,
конспект