Провести следствие по взаимным жалобам заводовладельцев было поручено тому же исправнику Юдину. На его глазах и с его участием на заводах произошли события, подобные которым вряд ли можно найти в истории уральской промышленности: один из владельцев лично инициировал “беспорядки” на заводах. 15 апреля, на Пасху, Карцев прибыл в Шурминский завод в сопровождении титулярного советника Полякова, который, по словам исправника, “себя показывал с ума сшедшим”. Сначала этот Поляков “при личности самого Карцева, ходивши по балкону и вокруг господского дома, кривляясь, кричал диким голосом с произношением странных и ругательных слов, касающихся одних только наследников Загорского, Олимпиады Мосоловой и вдовы Марьи Мосоловой”. Когда Юдин попросил Карцева унять Полякова, тот “с неудовольствием” ответил ему, что Поляков “есть сумасшедший и что ж с ним делать, он и меня ругает”.
В это время в дом внесли два бочонка вина, и Карцев, приказав войти собравшимся “во многом числе” заводским людям, христосовался и угощал их, “которые по случаю праздника и без того были довольно в подгулке”. При этом адмирал говорил, что “он им есть отец, а они ему дети, с ними всегда будет жить... что провиант выдается гнилой и обвешивают, что управляющий налагает тягостные работы. На что крестьяне, будучи обласканы и угощены, с чрезвычайным криком говорили: правда, Ваше Превосходительство! Он же, обратясь к людям, говорил: потерпите, любезные друзья, я вас от угнетения исправника и управляющего скоро избавлю, оставлю вам по желанию вашему начальником одного Усачева, а чрез неделю приеду, дам вам по рублю и всем будете довольны”. На увещания Юдина Карцев отвечал “с видом неудовольствия, что не твое дело, я хозяин, что хочу, то и делаю, и ты мне указывать ни в чем не можешь”. Затем адмирал сел в повозку и, прихватив вино, уехал в Верхний завод, отстоящий от Шурминского в двух верстах, где, по свидетельству Юдина, также поил рабочих.
читать дальшеПредусмотрительный исправник, “опасаясь дурных каких-либо последствий”, остался в заводе, о чем тут же горько пожалел. “Между тем, – сообщал он, – жена приказчика Усачева Дарья Владимирова, из крепостных заводских, будучи пьяная, прибежав к заводской конторе и с крыльца оной с азартностью ругала меня всякими скверными словами, казала мне кукиши и в вящее оскорбление касалась даже и срамного своего места при том же собравшемся народе”. Досталось и ни в чем не повинной жене исправника, наблюдавшей с крыльца своей квартиры: и ее Усачева “всяческими... словами ругала”. Юдин приказал арестовать буянившую женщину, но никто не пошевелился, а “крестьяне во все горло хохотали”.
Совсем растерявшийся исправник решил нажаловаться Карцеву, который вскоре вернулся, но тот снова обругал его, сказав, что “вы чужие... а они мои, и с ними я останусь навсегда”. Некоторое время адмирал действительно еще оставался с народом, вновь говорил мастеровым, что “он всем защитник, чтоб заводского исправника и управляющего Антропова ни в чем не слушались”. При этом приказчик Усачев “махал палкою и кричал народу: слышите ли, ребята!” Все закончилось тем, что заводские люди упали на колени перед Карцевым и кричали: “Мы все Вашим Превосходительством довольны”. “С сим восклицанием” Карцев уехал из завода. Больше его имя не всплывало в этой истории. Видимо, за подобное поведение у контр-адмирала отобрали доверенность и лишили права опекунства.
Е. Г. Неклюдов «Уральские заводчики в первой половине XIX века: владельцы и владения»