Фактическое крушение бургундского двора (1477), исчезновение анжуйского (1482), арманьякского (1497), алансонского (1525), умаление роли наваррского (1512), и позже – бурбонского (1527) дворов, наконец, слияние с орлеанским и бретонским дворами (1491, 1499), привело к тому, что к концу XV – началу XVI в. французский двор стал стремительно наполняться выходцами из разных (практически уже всех) регионов Франции, терять феодальные черты, превращаясь в место и средство репрезентации и осуществления централизованной политики и управления. Место вассалов заняли королевские подданные (sujets), а сам король уже не мог считать себя primus inter pares, воплощая на деле принцип королевского суверенитета и рассматривая свои решения как закон для подданных.
...Уже с конца XV в. существующая иерархия элиты французского общества начала заметно меняться. С исчезновением суверенных домов на первое место выдвинулась знать средней руки, которая долгое время служила оплотом династии Валуа в деле собирания королевского домена. Двор короля окончательно превратил эту знать из феодального рыцарства в придворное дворянство, став цементирующей основой второго сословия. Желая привязать к себе дворянство и образовать качественно иной, служилый элитарный слой, ренессансные монархи стали практиковать создание новых герцогств – сеньорий высшего достоинства.


Всё это нам как-то очень знакомо.