Итак, известия о Варшавской битве попадали в руки царского правительства от иностранных дипломатов, присяжных литовских евреев, литовской шляхты, Богдана Хмельницкого. Нельзя исключать, что до России дошли какие-то печатные вестовые материалы из Западной Европы; в сохранившихся курантах (и оригиналах, и переводах) нет сведений о трехдневном сражении, но сохранность таких материалов для этих лет крайне неудовлетворительна. Характер сообщений дипломатов прямо продиктован интересами, которые они призваны были защищать. Официальные представители Речи Посполитой хранили о неблагоприятном для них событии твердое молчание. Бранденбургский посол старался распространяться о сражении как можно меньше, чтобы не выдать участия в ней своего курфюрста. Курляндский канцлер стремился представить дело в невыгодном для шведов и благоприятном для курфюрста свете.
slavicworld.ru/index.php/jsw/article/view/432

@темы: история, хи хи, early modern Russia

---

176-го июля в 2 день пришед в приказную избу тюремный сиделец индейский Дербиш арап, а сказал за собою великого государя дело, чтоб его поставить в Посольском приказе, а посажен он из Малой России. В прошлом во 175-м году генваря в 26 день писали из Киева боярин Петр Васильевич Шереметев с товарищи и прислали в приказ Малые России арапленина татарского попа, взят на бою под Переславлем, как приходили под Переславль крымский салтан с татары.
А в приказе Малые России арапленин Дербиш в расспросе сказался: родом индеенин, убогий человек, в Индеи ходил по миру. И тому-де 5 лет пошел он из Индеи в розные государства гулять. И в прошлом во 174-м году пришел в черкасские городы и шел к Переяславлю. И в то-де время в. г-ря у ратных людей учинился бой с татары и его великого государя ратные люди взяли в полон. Июля в 3 день расспрашиван: дела в. г-ря никакого он не ведает, сидит в тюрьме безвинно. Бьет челом в. г-рю, чтоб пожаловал для своего многолетного здоровья, велел его из тюрьмы свободить и куды он идти похочет, дати свою, в. г-ря, проезжую грамоту.
t.me/greatelector/593

@темы: история, хи хи, early modern Russia

---

Иван Макшеев благополучно дослужился до возвращения Смоленска при Алексее Михайловиче, но в конце жизни имел проблемы с психическим здоровьем. В 1655 году он подал царю челобитную об отставке. «Волею божией, я, холоп твой скорбен тяжкую лютою болезнью и за грех свой под началы дважды был, в уме с той болезни рехнулся. И ныне я холоп твой в той болезни в бреду болен вне ума. Был на службе с сынишком с Ваською и от той болезни сынишко мой меня на твоей государевой службе оберегал. А ныне государь сынишка моева не стало. И в той тяшкой болезни поберечь меня некому»... Он просил оставить за ним поместье до того, как подрастет следующий сын, Гришка, недоросль 12 лет. По осмотру в Разрядном приказе Иван Макшеев «говорит беспамятно и глядит быстро». Судя по всему, челобитную за него писали родные.
grozamolo4nikov.livejournal.com/131579.html

@темы: история, ужасть, early modern Russia

---

Когда 14 июня 1670 г. в Белозерской съезжей избе перед воеводой Василием Семеновичем Дохтуровым Алексей Перковской и Григорий Шепырев промеж собою бранились и всякие неподобные и скверные слова говорили, при этом присутствовали губной староста, 4 ямщика, 2 целовальника, 2 помещичьих крестьянина, монастырский служка, 2 площадных подьячих, посадские люди и дети боярские, всего 31 человек.
Много места было в той избе!
t.me/greatelector/586

@темы: история, хи хи, early modern Russia

---

Ночная жизнь Якутского острога-2

Бьет челом и являет Якутского острога сотничишко казачий Ивашко Курбатов. В нынешнем во 180-м году сентября по третье на десять число ночью и по иные по многие ночи приходит ко дворишку моему Семен Иевлев сын Ключарев неведомо для какого дела и воротишка мои вяжет неведомо для чего. И какая пропажа или какое дурно учинитца в домишку моем, и я мимо него, Семена, иного недруга над собою не знаю. Пожалуй, государь, не вели впредь ему, Семену, по ночам ко дворишку моему приходить.
t.me/greatelector/582

Ночная жизнь Якутского острога-2а

Взгляд с другой стороны на завязанные ворота

И против сей явочной челобитной Семен Ключарев в съезжей избе расспрашиван, а в расспросе сказал:
В нынешнем-де во 180-м году сентября на 13 число ночью и по иные ночи к двору его, Иванову, ни для какого дела не прихаживал и ворот у него ничем не вязывал, тем-де его, Семена, он, Иван, клеплет, затеяв ложно. Завязывал ли де или нет ворота его иной хто, потому что ходят к нему, Ивану, многие люди днем и ночью и сходясь пьют, и шум и крик у него в дому бывает почасту.
А недружба-де у него с ним, Иваном, учинилась для того, что говорил ему он, Семен, наперед сего, чтоб он, Иван, жил смирно и шуму б никакова и крику не было, и таможенного целовальника Якова Денисова на двор к себе не пущал бы, потому что пущать ему ево на двор к себе причинно, для того что наперед сего он, Яков, с женою ево, Ивановою, за блудное дело биты кнутом.
А говорил-де он, Семен, ему, Ивану, для того что живет в одной улице в соседстве неподалеку.
t.me/greatelector/583

@темы: история, хи хи, early modern Russia

---

А. В. Виноградов
Русско-крымские отношения (1598 - 1619)

Монография составлена из ранее опубликованных статей автора, со всеми вытекающими. Слог у автора тяжелый, скажем так. Структура текста своеобразная. Есть интересные моменты.

Также - здесь

Русско-крымские отношения при Борисе и Самозванце

Открытая война Русского государства с Крымом прекратилась после заключения летом 1594 года мирного договора с ханом Гази-Гиреем II (1588 - 1596 и 1596 - 1607). Однако уже вскоре напряжение вновь начало возрастать - управлявший Русским государством Борис Годунов, пользуясь отвлечением крымских сил на войну с Габсбургами (Долгая война), фактически уклонялся от выполнения принятых на себя обязательств, в первую очередь - в части выплаты «поминок» и «запросных денег»*. Посольские размены не возобновлялись, в мае 1595 года крымское посольство бека Ишмамета Ширинского было фактически «выбито» (выдворено) из Москвы без размены, ссылки с Крымом были сведены к обмену гонцами. Одновременно Москва усиливала свое влияние на Кавказе и в ногаях и осуществляла масштабную программу укрепления южной границы за счет строительства новых городов.
Все это не устраивало крымского хана, однако в прямой конфликт растущее напряжение не вылилось - из-за случившейся в Крыму смуты. В 1596 году недовольный Гази-Гиреем Стамбул сместил его с престола, заменив братом, калгой Фетх-Гиреем. Вскоре однако Гази-Гирею удалось добиться отмены этого решения и возвращения себе престола. Фетх-Гирей удалился было в Черкесию, однако летом 1597 года, пользуясь уходом брата с армией в Венгрию, попытался захватить Крым силой, но был разбит и казнен.
Вновь укрепившись на престоле Гази-Гирей возобновил «ссылки» с Москвой, где тоже произошли перемены - Борис Годунов из фактического правителя превратился в государя. Детали этих «ссылок» неизвестны из-за утраты соответствующих документов. Летом 1598 года посланное ранее в Крым русское посольство Л. Лодыженского вернулось в сопровождении крымского посольства Алей-мурзы, встретившегося с Борисом в Серпухове (известный Серпуховской поход Годунова). Были видимо достигнуты договоренности о возобновлении размена посольствами и заключении нового мирного договора с Крымом.

Само соглашение о проведении посольского съезда и размены было видимо достигнуто (в результате обмена гонцами) только к лету 1601 года. Провести их изначально предполагалось у Ливен. Русскими «разменными послами» были назначены окольничий Иван Михайлович Бутурлин, кн. Василий Михайлович Лобанов-Ростовский (позднее замененный Иваном Михайловичем Пушкиным) и дьяк Григорий Иванович Клобуков. Послом в Крым был назначен кн. Григорий Константинович Волконский, вторым послом - дьяк Михаил Огарков. С Крымской стороны разменом руководил Ахмед-паша Сулешев, послом в Москву был назначен Мустафа-мурза Яшлавский (Сулешев).
Русские послы прибыли к Ливнам в июле 1601-го, однако прибытие крымских надолго затянулось, как впоследствии выяснилось - из-за очередной свары в Крыму. В июне - сентябре 1601 года Гази-Гирей сцепился с другими своими братьями, навязанными ему Стамбулом калгой Селамет-Гиреем и нурадином Девлет-Гиреем. Девлет со многими своими сторонниками был убит (июнь), а Селамет вынужден был бежать в Стамбул (сентябрь). В ноябре 1601 года русские послы переместились из Ливен в новопостроенный Царев-Борисов, куда, по согласованию с Крымом, был перенесен и посольский съезд. Крымские послы явились на него только в конце апреля 1602 года. Переговоры с крымцами (27 апреля - 7 мая) оказались весьма напряженными, но все же закончились разменой посольств.

Посольство кн. Г. К. Волконского - М. Огаркова оказалось успешным - Гази-Гирей, вместе с сыновьями и ближними людьми принес шерть на тексте грамоты, повторяющем, в целом, соглашение 1594 года. Детали переговоров из-за утери соответствующей документации неизвестны.
Отпуск посольства из Крыма вероятно не сопровождался отправкой в Москву нового крымского посольства. Упомянутое выше посольство Мустафы-мурзы оставалось в России до осени 1603 года и было отпущено вместе с русским посольством кн. Ф. П. Барятинского - Д. Бохина.

Посольство кн. Федора Петровича Барятинского и дьяка Дорофея Бохина было отпущено из Москвы 26 ноября 1603 года. Деятельность его закончилась полным провалом - Гази-Гирей «выбил» посольство из Крыма, не дав ему никакого дипломатического сопровождения (такое случалось крайне редко, предыдущий инцидент подобного рода случился осенью 1573 года). Формальным поводом стало нападение донских казаков на крымские улусы. В реальности, как полагает автор, Гази-Гирей вероятно был недоволен очередными хитростями царя Бориса. Последний видимо вновь пытался сэкономить на обещанных татарам денежных выплатах и к тому же уклонялся от крестоцелования на русском противне соглашения 1602 года.

«Ссылки» Крыма с Москвой возобновились в начале 1604 года по инициативе русской стороны. В Крым был отправлен гонец А. Хрущев, вернувшийся в августе того же года - вместе с крымским гонцом Джаном Ахмедом Челеби. Опытнейший крымский дипломат добрался до Москвы в сентябре 1604-го. Официальной целью его миссии было разрешение вопросов с «неправдами» случившимися в ходе посольства Барятинского - Бохина. Джан Ахмед подтвердил желание своего хана и далее быть «в любви и дружбе» с Борисом, сохраняя в силе договор 1602 года. Помимо официальной задачи гонец имел к Борису и некое «тайное дело» о котором «говорил втай» с посольским дьяком Афонасием Власьевым (в официальные документы Посольского приказа оно соответственно не попало). Через того же Власьева Борису видимо было передано и личное послание хана. Позднее, вероятно, Челеби имел и тайную встречу с самим царем. Челеби, судя по всему, передал Борису имевшиеся в Крыму сведения о деятельности Самозванца в Польше и сообщил о попытках Сигизмунда сподвигнуть крымского хана к нападению на Россию. Помимо этого, крымский хан видимо выражал готовность напасть на Польшу (на Киев) зимой, «пока лед крепок».
Ответа на это предложение крымский гонец видимо не получил и после официальной аудиенции у Бориса (12 сентября) более двух месяцев сидел без дела на Крымском дворе. 29 ноября, по настоянию самого Челеби, он был вновь принят в Посольском приказе и просил отпуска в Крым. Отпуск гонцу обещали «вскоре», после чего последовала новая пауза в контактах, затянувшаяся до марта 1605 года.
Как отмечает автор, фактический отказ Бориса от предложения крымского хана и непонятная пауза в контактах с Крымом, причины которой не вполне ясны, дорого обошлись Годуновым - зимний поход Гази-Гирея мог иметь катастрофические последствия для Самозванца.

Контакты с Челеби возобновились лишь в марте 1605 года. 17 марта его вновь принял в Посольском приказе А. Власьев, компанию которому составили два близких к Борису боярина - Степан Васильевич и Семен Никитич Годуновы. Запись текста переговоров утрачена, известно лишь, что поводом к ним стали известия о ссылках Самозванца с крымским ханом. 18 марта переговоры возобновились, Власьев обсуждал с Челеби возможные совместные действия против польского короля (на что крымский гонец ответил, что для этого царю нужно сослаться с ханом) и, наконец, объявил тому об отпуске. Однако фактически из Москвы Челеби не отпустили, сославшись на перехват путей в Крым Самозванцем и он оставался в русской столице вплоть до воцарения «царя Дмитрия».

Самозванец начал ссылаться с Крымом еще до своего воцарения. Достоверно известно, впрочем, лишь об одном отправленном в Крым гонце - весной 1605 года туда из Путивля был послан Константин Ширков. Практических последствий его миссия не имела - крымский хан поддерживать Самозванца не желал и от нападений на русские «украйны» воздерживался. Ширков был задержан в Крыму и вернулся к Самозванцу только в начале 1606 года.

Остававшийся в Москве Джан Ахмед Челеби, оказавшийся в весьма странном положении (посылался он к Борису и новых инструкций не имел), 8 июля 1605 года был вновь принят в Посольском приказе (всё тем же Власьевым, плавно перешедшим на службу к новому царю), а 21 июля получил официальную аудиенцию и у «царя Дмитрия». Последний выразил намерение «быть с царем Казы-Гиреем в дружбе и любви», после чего гонцы (по традиции, ханского гонца в Москву сопровождала орава гонцов пожиже - от ханских родственников и ближних людей, всего 145 человек) были официально отпущены. Однако покинуть Россию Челеби и на этот раз не удалось - выехав из Москвы в сентябре крымцы были задержаны сначала в Мценске (где оставались до февраля 1606 года), а затем в Новосили (где оставались до конца марта 1606-го).

В начале февраля 1606 года в Москву, вместе с отпущенным К. Ширковым, прибыл новый крымский гонец Аллаш Богатыр. 9 февраля он был принят Самозванцем, а 5 марта отпущен в Крым, вместе с посланцами «царя Дмитрия» - Афанасием Мелентьевым-Курлаковым и подьячим Дмитрием Ратцевым. В начале апреля 1606-го посланцы Самозванца, выйдя из Валуек, пошли в Крым, вместе со всеми крымскими гонцами - Джан Ахмедом Челеби, Аллаш Богатыром и прочими. В Москву они вернулись уже после падения Самозванца, летом 1607 года.

В целом, как видно, особой активности в сношениях с Крымом Самозванец не проявлял, цикл обмена гонцами занял полтора года. Как полагает автор, Самозванец видимо не определился окончательно с планами относительно Крыма. Планировавшийся им известный военный поход был очевидно направлен против турок (Азов), а крымского хана, тяготившегося зависимостью от Стамбула, возможно надеялись перетянуть на свою сторону. Помимо этого, в Москве видимо считали, что инициатором возобновления активных «ссылок» должен стать сам Гази-Гирей. Материалы миссий Ширкова и Мелентьева-Ратцева утеряны и о реакции крымского хана и на воцарение и на гибель Самозванца мы ничего не знаем.

* Крыму традиционно платили «поминки» (хану, царевичам, ближним людям), размер которых не был формально определен (ориентиром обычно была наиболее значительная последняя выплата). В 1593 году Борис согласился (в устной форме) уплатить хану еще и «запросные деньги» (10 000 рублей, в другом месте у автора - 20 000), причем в Москве считали, что это будет разовая выплата, а в Крыму - обязательная, при каждой посольской «размене». Помимо этого, по договоренностям 1593 года каждая посольская размена должна была сопровождаться посольским съездом, на котором крымские представители должны были получать еще одну выплату - «разменное жалованье».

Русско-крымские отношения при Василии Шуйском, боярах и Ополчениях

Василию Шуйскому сразу после воцарения по понятным причинам было не до крымских дел. Гази-Гирей, видимо некоторое время ждавший прибытия русского гонца с официальным извещением о перемене на престоле, в конце концов сам проявил инициативу, отправив в Москву своего гонца, Хадир-улана, вместе с которым была отпущена и миссия Мелентьева-Ратцева. Гонец Гази-Гирея сообщил о желании хана быть «в дружбе и братстве» с царем Василием, обусловив их, впрочем, возобновлением денежных выплат.

Тем же летом 1606-го из Москвы в Крым была отправлена миссия ясельничего Андрея Матвеевича Воейкова и подьячего Захария Языкова. Все материалы связанные с этим посольством утеряны. Вероятно оно было принято ханом и отпущено в конце 1606 года. Основная цель миссии известна из более поздних документов - посланцы Москвы должны были сообщить хану о готовности русской стороны отправить в Крым «посла с великими поминками». На обратном пути посольство, вместе с крымскими гонцами Сеит-Казы и Ахмедом Халифой, было захвачено ворами «царевича Петра» возле Валуек. Позднее пленники были отбиты царскими войсками и прибыли в Москву в конце 1607 - начале 1608 года.

Остававшийся в Москве ханский гонец Хадир-улан был отпущен в Крым 24 апреля 1607 года. Вместе с ним к хану отправилось посольство Степана Михайловича Ушакова. Помимо передачи уверений о желании царя Василия быть в «крепкой дружбе и любви» с Гази-Гиреем Ушакову ставилась задача добиваться отказа Крыма от вмешательства в Смуту в любой форме - как в союзе с «ворами» так и под предлогом помощи против «воров». «Поминки» с посольством были отправлены «легкие», а «жалованье» только Ахмед-паше Сулешеву. Материалы посольства Ушакова утеряны. Ранее считалось (Новосельский), что он вообще до Крыма не дошел. Однако теперь известно, что посланец Москвы был принят ханом, отпущен и видимо вернулся обратно.

В ноябре 1607 года крымский хан Гази-Гирей умер в Темрюке. После его смерти в Крыму случилась очередная династическая свара. Ставший было ханом сын Гази-Гирея Тохтамыш-Гирей в апреле 1608 года был убит. Новым крымским ханом Стамбул назначил Селамет-Гирея (см. выше), калгой и нурадином которого, по настоянию того же Стамбула, стали его внучатые племянники Мухаммед-Гирей и Шахин-Гирей. Последние вскоре организовали против хана заговор, после раскрытия которого бежали на Кавказ. Новыми калгой и нурадином стали племянники Селамета - Джанибек-Гирей и Девлет-Гирей.
Престарелый Селамет-Гирей умер в мае-июне 1610 года. Ему наследовал Джанибек-Гирей (1610 - 1623 и 1628 - 1635), калгой при котором стал упомянутый Девлет-Гирей, а нурадином - старший сын Селамет-Гирея Азамат-Гирей.
В эти же годы произошли значительные внешнеполитические перемены повлиявшие на положение Крыма. Долгая война с Габсбургами, много лет отвлекавшая основные силы ханства, но приносившая богатую добычу закончилась (1606 год), однако уже вскоре Крым вскоре оказался вовлечен в новую затяжную и совсем не прибыльную войну - с Сефевидами (1603 - 1618).

Последний гонец Гази-Гирея Сеферь прибыл в Москву в сентябре 1607 года. Сношения с Крымом возобновились уже при Селамет-Гирее. Резкое ухудшение внутреннего положения и очевидный рост враждебности Речи Посполитой способствовали активизации внешнеполитической деятельности правительства царя Василия. Начиная со второй половины 1608 года московская дипломатия предпринимает усилия по созданию антипольского блока в составе России, Швеции и Крыма, с привлечением крымских сил (а в идеале еще и сил Ногайской орды) к борьбе с Вором.
В 1608 году (предположительно весной) в Крым было отправлено посольство Степана Звягина и подьячего Дея Витовтова. Материалы его полностью утеряны, предполагается что посланцы царя Василия просили военной помощи против Вора. С деятельностью этого посольства связывают и сообщения о первом появлении крымских отрядов на территории Русского государства - в августе 1608 года на рязанские, михайловские и пронские места приходили «на помочь на литовских людей и на русских воров» некие отряды посланные Селамет-Гиреем.

Летом 1609 года татары пришли снова. Сведения об этом приходе сохранились фрагментарно. В июне 1609-го к Оке пришли отряды во главе с крымским беком Богатыр-Гиреем «князем Дивеевым». Из Москвы к нему была направлена представительная делегация - боярин кн. Иван Михайлович Воротынский, боярин кн. Борис Михайлович Лыков и окольничий Артемий Васильевич Измайлов, в сопровождении войска под командованием стольника кн. Д. М. Пожарского. О прибытии делегации татар известил бывший ранее послом в Крыму кн. Г. К. Волконский (заодно ударивший челом на Измайлова). На Оке было проведено что-то вроде посольского съезда, с татарами заключен некий договор, единовременно им было выплачено 20 000 рублей [в другом месте у автора - 30 000 руб. уплачено единовременно и 20 000 руб. обещано платить при каждой посольской размене]. Практической пользы эта встреча судя по всему не принесла - Богатыр-Гирей пошел было с русскими воеводами на воров, но «помощи никакой не оказал».

В апреле 1610 года в Крым было направлено посольство Артемия Шеншина. Соответствующие материалы также утеряны, неизвестны задачи посольства, неясно даже добралось ли оно вообще до Крыма. Вероятно задачей этой миссии была реализация достигнутого летом 1609 года соглашения (по некоторым предположениям оно везло в Крым и какую-то «казну»).
Летом 1610 года крымские отряды снова появились на Оке. В июле 1610-го, уже после битвы под Клушиным, к Серпухову пришли значительные татарские силы (кто ими командовал неясно, то ли некий анонимный царевич, возможно калга Джанибек-Гирей, то ли тот же Богатыр-Гирей, то ли Кантемир-мурза). Под Серпуховым они соединились с русскими воеводами (видимо теми же Б. М Лыковым и А. В. Измайловым) и пошли к реке Наре под Боровском, где напали на таборы Вора. Вор в это время, вместе с отрядами Я. Сапеги, двигался от Калуги к Москве. Судя по «Дневнику Яна Сапеги» татары (ок. 3 000 - 4 000 чел.) атаковали именно его таборы (10/20 июля), были отбиты, на следующий день отступили к Серпухову и позднее ушли в Крым. Поспешный отход татар видимо способствовал деморализации правительственных войск и падению царя Василия.

Фактически контролируемое поляками боярское правительство ссылок с Крымом не поддерживало.

Второе ополчение весной - летом 1612 года, в поисках союзников против поляков, направило в Крым миссию во главе со служилым татарином Исенгилдеем Девлекозиным-Резановым, о которой, впрочем, почти ничего не известно.

Русско-крымские отношения при Михаиле Федоровиче

Правительство новоизбранного царя Михаила почти сразу же озаботилось поиском союзников против поляков и шведов. Важнейшее значение имело восстановление связей с Крымом, куда первая дипломатическая миссия нового правительства была направлена уже в марте 1613 года. Москва желала, в первую очередь, военно-политического союза против поляков, а также хотела приструнить враждебного и Москве и Крыму бия Больших ногаев Иштерека и прекратить нападения зависимых от Крыма ногаев на русские земли. Это, в целом, соответствовало и интересам Крыма, желавшего восстановления нарушенного падением русской государственности баланса в Восточной Европе и приструнения ногаев, как Больших, так и Малых.

Документация посланной весной 1613 года в Крым миссии Воина Пургасова и подьячего Дмитрия Ратцева полностью утрачена. Уже в июне 1613-го она вернулась в Москву в компании крымского гонца Аллаш Богатыра, принятого царем Михаилом 21 июня. Посланец хана сообщил о желании Крыма восстановить дружеские отношения с Москвой. Прибывший позднее еще один крымский гонец, Мустафа-мурза (отпущен из Москвы в октябре 1613-го), привез предложение восстановить размен посольствами.

24 октября 1613 года в Крым было отправлено посольство Амбросия Ивановича Лодыженского и подьячего Петра Данилова. Данилов вернулся в мае 1614-го, вместе с гонцом Алей-мурзой, Лодыженский - в августе 1614-го. Посольство Лодыженского - Данилова должно было прозондировать возможность заключения антипольского союза. Переговоры показали, что и сам Джанибек-Гирей и большая часть его ближних людей к идее подобного союза относятся позитивно (но при условии возобновления финансовых выплат - «поминок» и «запросных денег»). Была достигнута договоренность о проведении посольского съезда и размены посольствами, из-за разорения Царева-Борисова - под Ливнами.

Очередное посольство, возглавляемое кн. Г. К. Волконским и дьяком Петром Овдокимовым, было отпущено из Москвы уже 16 июля 1614 года. Его сопровождали разменные послы - кн. Григорий Петрович Ромодановский и кн. Афанасий Петрович Гагарин. К Ливнам все они прибыли 3 августа, встретившись по дороге с отпущенным из Крыма А. И. Лодыженским. С крымской стороны разменом руководил все тот же Ахмед-паша Сулешев, крымское посольство возглавлял Мустафа-мурза. Переговоры разменных послов прошедшие 4-6 августа оказались вполне успешными, хоть и сопровождались очередными препирательствами относительно выплат крымцам. 9 августа произошел размен посольствами, крымское прибыло в Москву 12 сентября, русское 8 сентября было уже у ханской ставки у Перекопа.
Посольство Волконского - Овдокимова задержалось в Крыму до июня 1615 года, его работа сопровождалась многочисленными склоками с крымцами по вопросам денежных выплат. Главного результата достичь, казалось, удалось - формальный союз с Крымом был заключен, хан шертовал на договорной грамоте, однако с фактическим осуществлением союзных обязательств все обстояло хуже. Несмотря на данные обещания уже осенью 1614 года Джанибек-Гирей пошел вместо Польши на черкесов. Впрочем, в январе 1615 года на «литву» был все же послан нурадин Азамат-Гирей с 15-тысячным войском, вернувшимся из похода к началу марта.
Крымское посольство Мустафы-мурзы пребывало в Москве с сентября 1614-го по апрель 1615 года. Помимо традиционных заверений в любви и дружбе оно привезло грамоту с материальными требованиями хана - присылать казну и поминки как при царе Федоре.

В апреле 1615 года из Москвы в Крым было отправлено новое посольство Исаака Ивановича Спешнева и подьячего Б. Нестерова. Задачей его было закрепление достигнутого предыдущей миссией результата. С апреля по июль послы ждали в Валуйках задержавшееся в Крыму посольство Волконского - Овдокимова. После размены (5 - 8 июля), сопровождавшейся очередными денежными склоками, русское посольство и возвращавшееся из Москвы посольство Мустафы-мирзы двинулись в Крым, а новое крымское посольство Булат-улана - в Москву. 19 июля русское посольство пришло к Перекопу, где 22 июля было принято ханом.
В августе - сентябре 1615-го Джанибек-Гирей, вместе с нурадином Азамат-Гиреем, ходил в большой поход на Польшу, разорив Подолию и взяв огромный полон. Случившееся исполнение союзнических обязательств привело к росту материальных запросов хана и его окружения, что немедленно отразилось на русском посольстве. На разрыв достигнутого с Москвой соглашения хан все же не решился и после ряда безобразных скандалов согласился отпустить послов, в два приема - сначала Нестерова (ноябрь 1615-го), а затем и Спешнева (апрель 1616 года). Последний, в нарушение всех сложившихся традиций, покинул Крым уже после прибытия нового русского посольства. Цели поставленные перед посольством Спешнева - Нестерова, в целом, не были достигнуты - по вине крымской стороны.
Посольство Булат-улана привезло в Москву грамоту своего хана, в которой он фактически увязывал продолжение походов на Польшу с аналогичными действиями русской стороны. Прибывший в октябре 1615 года ханский гонец Ислам-ага привез еще одно послание в котором хан увязывал отпуск посольства Спешнева - Нестерова с увеличением выплат и недвусмысленно намекал на возможное примирение с Польшей, сообщая о соответствующих предложениях польской стороны.

Москва, впрочем, все эти требования и намеки предпочла игнорировать. В Крым было отправлено новое посольство, Федора Ивановича Челюскина и подьячего Петра Данилова, при этом от посольской размены русская сторона видимо сознательно отказалась, дабы избежать очередных денежных склок. 24 марта 1616 года русское посольство и отпущенный Булат-улан были уже в Валуйках, а 11 апреля у Перекопа.
В Москву параллельно было отправлено крымское посольство Магмет-аги. Посольство Магмет-аги привезло в Москву очередное требование присылки большой казны, а также предложение о совместном нападении на ногайского бия Иштерека. От продолжения боевых действий против Польши крымцы фактически отказывались.

Посольство Челюскина - Данилова надолго задержалось в Крыму (апрель 1616 - июнь 1617). Отказ Москвы от посольской размены и соответствующих выплат сразу же поставил послов в тяжелое положение и вызвал очередную неприличную склоку. Почти сразу же выяснилось, что султан приказал Джанибек-Гирею идти походом на Сефевидов, в силу чего на Польшу хан идти не сможет. 13 июня 1616-го хан, вместе с нурадином Азамат-Гиреем, выступил в поход на кызылбашей, оставив Крым на калгу Девлет-Гирея. Поход закончился полным провалом, крымский хан самовольно повернул назад в Крым и в октябре 1616-го был уже в Бахчисарае. На Польшу Джанибек-Гирей, которому грозило смещение за самовольный уход с фронта, уже не пошел, но, желая все же получить московскую казну перед новым походом в Иран, в декабре отправил в набег на Речь Посполитую калгу Девлет-Гирея, а в январе 1617-го в Москву - гонца Апсамет-Халифу (в русскую столицу прибыл в марте) с предложением о проведении новой посольской размены.

Москва в целом желала увязать продолжение посольских размен и выплат Крыму с выполнением его военных обязательств, однако, осознавая реалии (принудительное участие хана в иранской войне и проч.), согласна была уже и просто на сохранение сложившихся союзных отношений, даже без крымских походов на Польшу.

Новое русское посольство А. И. Лодыженского и подьячего Рахманина Болдырева прибыло в Крым в июле 1617 года и 23 июля было принято ханом. Русские послы оказались на полуострове перед очередной отправкой крымцев на иранский фронт - на этот раз татары отправлялись туда морем через Трапезунт. На фронт отбыли и сам хан с нурадином Азамат-Гиреем и большая часть его ближних людей, включая Мусабек-агу (см. ниже) и нового главу клана Сулешевых - Ибрагим-пашу. Крым был оставлен на калгу Девлет-Гирея, а клан Сулешевых - на племянника Ибрагима, Ишим-мурзу. Джанибек-Гирей задержался на иранском фронте надолго, проведя там две кампании, потерпев в 1618 году тяжелое поражение и вернувшись в Крым лишь весной 1619 года.
Резкие изменения произошли в это время и на западном направлении. Еще летом 1616 года польский сейм санкционировал новую военную кампанию против Москвы. В апреле 1617 года королевич Владислав выступил в «московский» поход из Варшавы, в сентябре его армия объявилась в районе Смоленска, начав боевые действия. Фактически крупномасштабные столкновения возобновились еще раньше - в январе 1617-го запорожцы П. Сагайдачного сожгли Оскол (через который шел маршрут пересылок с Крымом) и пытались (безуспешно) взять Воронеж.
Одновременно (сентябрь 1617-го) поляки замирились с османами (Бушевский мирный договор), поступившись позициями в Дунайских княжествах, но высвободив силы для московского похода. Опасаясь гнева султана Девлет-Гирей на поляков зимой не пошел, хотя буджакские и крымские ногаи вместе с Кантемир-мурзой ходили в поход ко Львову и на «каневские места».
В ноябре 1617 года умер османский султан Ахмед I и ко всем прочим сложностям добавилась еще и смута в Стамбуле. Возведенны на престол психически нездоровый брат покойного султана Мустафа I уже в феврале 1618-го был смещен и заменен малолетним сыном Ахмеда Османом II.

Надолго задержавшемуся в Крыму посольству Лодыженского - Болдырева, пришлось, таким образом, действовать в условиях сразу нескольких параллельно развивавшихся кризисов, решая вопросы не только русско-крымских, но и русско-османских отношений (через Крым шли и ссылки со Стамбулом).
Крымское посольство Шибан-аги, посланное в Москву еще Джанибек-Гиреем, было принято 5 октября 1617-го, однако фактически активные ссылки с Крымом возобновились уже при Девлет-Гирее, в декабре 1617-го. После обмена гонцами и затяжных переговоров было достигнуто соглашение о проведении новой посольской размены.

17 июня 1618 года из Москвы был отпущены посольство Шибан-аги и гонцы Девлета. С ними в Крым отправилось посольство Степана Лукьяновича Хрущева и подьячего Семена Бредихина, везшее с собой денежную казну. До Крыма оно не дошло - в июле было захвачено казаками шедшего на Москву П. Сагайдачного при взятии Ельца. В лапы запорожцев попали и казна и татарское посольство с гонцами. Оба русских посла позднее были переданы полякам под Москвой и подверглись пыткам.
Двигавшиеся из Крыма на размену Лодыженский и Болдырев, узнав о елецком погроме разделились. Лодыженский вернулся в Крым, а Болдырев, вместе с новым крымским посольством Мустафы-мурзы, все же пошел к Москве и 1 октября благополучно прибыл в столицу (крымское посольство прибыло в Москву в январе 1619 года).

В сентябре 1617 года армия Владислава подошла к Москве, соединившись здесь с казаками Сагайдачного. 1 октября 1618-го королевич неудачно штурмовал русскую столицу, после чего стороны вступили в переговоры, прерванные неудачным же походом королевича к Троице-Сергиевому монастырю и возобновившиеся в ноябре.
1 декабря 1618 года было заключено Деулинское перемирие положившее конец Смуте. Успеху переговоров отчасти способствовали действия крымцев: в сентябре - октябре 1618-го калга Девлет-Гирей, соединившись с Кантемир-мурзой, ходил большим походом на Подолию.
О событиях 1619 года автор подробно не пишет.

Роль монархов и политической элиты в дипломатических связях Крыма и России

При царе Федоре Борис Годунов, будучи фактическим правителем государства, лично держал под контролем дипломатические связи с внешними партнерами. Крымское направление было для него одним из ключевых, здесь он достиг впечатляющих результатов, лично ведя тайные переговоры с посланцами Гази-Гирея и обмениваясь с последним личными посланиями. Заняв престол Борис, по мнению автора, фактически утратил многие рычаги влияния на формирование внешней политики, лишившись возможности вести переговоры вне контроля Боярской думы и проч. Со временем Борис начал демонстрировать все большую усталость от внешнеполитических дел и все более утрачивать контроль за ходом дипломатических переговоров, что было видимо связано с его болезнью.
С началом эпопеи Самозванца депрессия и болезненное состояние царя явно усилились (задержка Челеби и проч.). Принимались явно непродуманные решения - Тарковская экспедиция в Дагестан в 1604 году, провоцирующая недовольство Крыма и т. д. Все это сыграло крайне негативную роль в развитии Смуты и способствовало крушению Годуновых.

Самозванец почти ничем на крымском направлении отметиться не успел. Единственное его известное дипломатическое мероприятие с участием крымцев (прием Джан Ахмеда Челеби) продемонстрировало хорошее знания «царем Дмитрием» нюансов русско-крымских контактов (что видимо было заслугой его советников - посольского дьяка А. Власьева и возвращенного ко двору Василия Щелкалова).

Личное участие царей Василия и Михаила в крымских делах не прослеживается. Отец последнего, патриарх Филарет, ими, напротив, явно очень интересовался - уже в октябре 1619 года, едва вернувшись из польского плена, патриарх потребовал знакомить его с посланиями ханов еще до царских аудиенций и начал давать указания Посольскому приказу.

Каких-либо представителей русской политической элиты игравших особую роль в отношениях с Крымом выделить фактически невозможно. Заметную роль играл лишь кн. Г. К. Волконский, и то уже после Смуты и недолго - на протяжении 1619 года. В церемониальной части приема крымских посланцев после 1613 года был особенно заметен А. В. Измайлов.

Ключевой фигурой в организации ссылок с Крымом всегда являлся соответствующий посольский дьяк. При Борисе, Самозванце, Василии Шуйском и Михаиле Федоровиче посольские дьяки в известной степени влияли и на формирование политической линии в отношении Крыма.
[О Василии Щелкалове, возглавлявшем Посольский приказ в 1594 - 1601 годах автор ничего не пишет и начинает сразу с Власьева]. Ко времени начала Смуты первым посольским дьяком был Афанасий Иванович Власьев, человек весьма одаренный, хотя и гибкий морально (пользовался доверием Бориса, однако плавно перешел на службу Самозванцу, играя в его недолгое царствование очень заметную роль), участие которого в крымских делах было весьма заметным и при Борисе и при Самозванце [с падением последнего пал и Власьев - сослан в Уфу вторым воеводой]*.

При царе Василии Посольский приказ возглавлял Василий Григорьевич Телепнев, особыми талантами не блиставший и карьеру сделавший видимо благодаря происхождению и родственным связям. О степени его личного участия в крымских делах из-за утраы документов судить трудно. [Падение царя Василия Телепнев пережил, однако уже осенью 1610 года был заменен знаменитым И. Т. Грамотиным, оставаясь видимо вторым посольским дьяком до своей смерти в начале 1611 года]*.

После освобождения Москвы от поляков Посольский приказ возглавил Петр Алексеевич Третьяков, тоже человек весьма незаурядный и морально гибкий (последовательно служил царю Василию, Вору, боярскому правительству, Первому ополчению, снова боярскому правительству, Объединенному ополчению, царю Михаилу). Третьяков был одним из столпов правительства Михаила Федоровича в первые годы царствования и фактически руководил и крымской его политикой. [С конца 1617 года по болезни постепенно отходил от дел, умер к началу лету 1618 года]*.
После кончины Третьякова деятельностью Посольского приказа фактически руководил его второй дьяк Савва Романчуков, [подьячий Посольского приказа при царях Федоре, Борисе и Василии, посольский дьяк Второго ополчения]*, придерживавшийся в отношениях с Крымом прежней линии.
В июле 1619 года Посольский приказ возглавил уже упоминавшийся Иван Тарасьевич Грамотин, человек еще более одаренный и морально гибкий чем Власьев и Третьяков, однако крымское направление в приказе видимо продолжал курировать оставшийся вторым дьяком С. Романчуков.

***

С крымской стороны в наибольшей степени во взаимоотношения с Москвой лично был вовлечен Гази-Гирей II, при котором собственно и оформился своеобразный квазисоюз между Москвой и Бахчисараем. Помимо официальных контактов хан поддерживал и неформальные связи с Борисом, состоя с ним в тайной переписке. Падение династии Годуновых видимо не вызвало у хана никакой радости, а воцарение Василия он встретил с одобрением.
Наследовавшие Гази-Гирею Тохтамыш-Гирей и Селамет-Гирей ничем на поприще связей с Москвой отметиться не успели.
Джанибек-Гирей придерживался в отношениях с Москвой прежней линии Гази-Гирея, хотя степень его личной вовлеченности была заметно меньшей - в контактах с Москвой при нем огромную роль играли разного рода ближние люди. Значительную роль в отношениях с Москвой играл также брат и калга Джанибек-Гирея Девлет-Гирей, фактически управлявший Крымом в середине 1617 - начале 1619 годов.

К числу «ближних царевых людей» русские посольские документы относили членов ханского дивана, влиявших на принятие внешнеполитических решений.
Со времени правления Девлет-Гирея I (1551 - 1577) в состав дивана непременно входили представители фамилий принадлежавших к клану Кипчак - Яшлавские и «Кулюковы», в русских документах именовавшиеся «князьями Сулешевыми» и «князьями Куликовыми» и претендовавшие на роль «амиятов» («приятелей») - «кураторов» отношений с Россией и Польшей-Литвой соответственно. Почти постоянным после 1563 года было представительство клана Мансуров / Мангытов (кроме 1584 - 1588 годов, когда клан открыто враждовал с ханом Ислам-Гиреем II).

В русско-крымских сношениях важнейшую роль традиционно играл род Яшлавских / Сулешевых, начиная с 1560-х годов неизменно входивших в состав дивана крымских ханов: умерший после 1571 года бек Сулеш (откуда и «Сулешевы») был членом дивана Девлет-Гирея I, его старший сын Мурад - диванов того же Девлет-Гирея I, Ислам-Гирея II и Гази-Гирея II, его брат Ахмед-паша - диванов Гази-Гирея II, Селамет-Гирея и Джанибек-Гирея. Высокий статус рода объяснялся его ролью во взаимоотношениях с Москвой. Яшлавские / Сулешевы небезуспешно претендовали на статус наследственных «амиятов» Москвы, что фактически позволяло им контролировать московское направление внешней политики Крыма. При Мухаммед-Гирее II (1577 - 1584) Сулешевы добились назначения послами в Москву только представителей их рода, они же с 1584 года руководили и посольскими разменами.
При Ислам-Гирее II (1584 - 1588) позиции Сулешевых несколько ослабли - из-за измены хану Янши-мурзы, брата бека Мурада и крымского посла в Москве. Сыновья Янши сделались позднее русскими князьями Сулешевыми.
При Гази-Гирее II Сулешевы восстановили свои позиции и главным человеком в русско-крымских связях сделался глава этого клана Ахмед-паша Сулешев. В первые годы правления Джанибек-Гирея его влияние возросло еще больше. В 1614 году Ахмед-паша решил отойти от дел и вероятно в сентябре 1615 года отправился в хадж в Мекку, из которого уже не вернулся (умер видимо в 1616 году). В роли главы Яшлавских / Сулешевых его сменил брат Исмаил-паша, фигура куда менее авторитетная. При нем влияние Сулешевых на московские дела уменьшилось - их потеснил близкий к Джанибек-Гирею Мусабек-ага.
Летом 1617 года Исмаил-паша отправился вместе с ханом в иранский поход. В роли главы клана Сулешевых его в 1617 - 1619 годах заменял племянник Ишим-мурза (сын Араслана Сулешева), руководивший и ссылками с Москвой. Ишим-мурзе помогал двоюродный брат Джан-Темир-мурза (сын Ахмеда-паши).

При Джанибек-Гирее влиятельным конкурентом Сулешевых сделался близкий к хану Мусабек-ага. Пик его влияния пришелся уже на начало 1620-х годов, когда он стал крымским великим визирем, однако в отношениях с Москвой Мусабек-ага был весьма заметен и ранее. Уже в 1614 - 1615 годах его влияние на московские дела было сопоставимо с влиянием Ахмеда-паши Сулешева, а после отхода последнего от дел Мусабек-ага и вовсе сделался в них главным, потеснив Исмаила-пашу. Летом 1617 года он покинул Крым, отправившись вместе с ханом в иранский поход, в ходе которого попал в плен к кызылбашам. В Москве на эту фигуру обратили особое внимание в конце 1614 года.

В ходе первого правления Гази-Гирея II (1588 - 1596) в его диване были представлены Ширины - племянник хана бек Кутлу-Гирей; Яшлавы - бек Мурад, а после его смерти зимой 1590/91 года - его брат Ахмед-паша; «князья Куликовы» - беки Дербыш и Касим; Мансуры («князья Дивеевы») - бек Арсланай. Прочие карачи-беки (Аргыны, Барыны, Седжуиты) в составе дивана отсутствовали. Главную роль в составе дивана играли Ахмед-паша Сулешев, некий Ахмед-ага и «казначей» Абдель Ази Челеби.

К 1604 году часть из этих лиц (Арсланай «Дивеев», Дербыш «Куликов», Кутлу-Гирей Ширинский) погибла и была заменена другими. Судя по росписи жалованья гонцов, прибывших в Москву в сентябре 1604 года вместе с ханским посланцем Джан Ахмедом Челеби, иерархия ближних людей Гази-Гирея выглядела следующим образом: бек Богатыр-Гирей Ширинский (брат Кутлу-Гирея); бек Ахмед-паша Сулешев; Ахмед-ага; Абдель Ази Челеби; Араслан Сулешев (брат Ахмед-паши); бек Заграп из клана «князей черкасских»; Касим «Куликов»; Сеферь-Гази «Куликов» (племянник Касима и сын покойного Дербыша); Мустафа «князь Перекопский»; ханский шурин Кантан-мурза и несколько ближних людей калги Тохтамыш-Гирея; Касим «князь Мангытский».
Как отмечает автор первое место Ширинов возможно было просто данью традиции, наибольшее влияние сохраняли те же Ахмед-паша Сулешев и Ахмед-ага и Абдель Ази Челеби, а Мансуры съехали в самый конец списка.

Полный состав дивана Селамет-Гирея по русским источникам неизвестен. Сохранили свои позиции Ахмед-паша Сулешев и, возможно, Ахмед-ага, восстановили свои позиции Мансуры, в лице Богатыр-Гирея «князя Дивеева».

На 1613 год состав ближних людей Джанибек-Гирея по русским документам выглядел следующим образом: «царев тесть» Ахмед-ага; Ахмед-паша Сулешев; Мурадша «князь Ширинский»; Богатыр-Гирей Есинеев (Дивеев?); Араслан-мурза Сулешев; ближний человек калги «князь» Алгазы; Мусабек-ага; Халил «князь Перекопский»; «капучейский голова» Джан-мурза; Сеферь-газы «князь Куликов»; Кантемир-мурза «Ногайский».

На договоре с Джанибек-Гиреем в сентябре 1614 года ближние люди хана шертовали в следующем порядке: бек Суфа Ширинский; Ахмед-паша Сулешев; «большой дьяк» Мусабек-ага; «казначей» Сеит Казы; Ибрагим-мурза Сулешев (брат Ахмеда).

Клан Мансуров к 1615 году фактически раскололся на две части, возглавлявшиеся соответственно беком Богатыр-Гиреем «Дивеевым» (влияние которого существенно сократилось) и Кантемир-мурзой (влияние которого, напротив, постоянно росло). В ближайшее окружение последнего входили и беглые князья Урусовы - Петр / Урак и Александр / Зорбек б. Джан-Арслан.

В апреле 1615 года иерархия ближних людей хана с точки зрения Посольского приказа выглядела так: бек Суфа Ширинский; Ахмед-паша Сулешев; Богатыр-Гирей «Дивеев»; Мусабек-ага. Почти такой же она была и на октябрь 1615-го, однако Мусабек-ага стоял уже выше Богатыр-Гирея.
На декабрь 1615 года Посольский приказ видел крымскую иерархию уже следующим образом: бек Суфа Ширинский; Ахмед-паша Сулешев; Мусабек-ага; Богатыр-Гирей «Дивеев»; ханский тесть Ахмед-ага; Спат «князь Перекопский»; «конюший» Джан-муса; ближний человек калги «князь» Алгазы; Сеферь-Газы «князь Куликов»; некий «князь» Казы; Ибрагим-мурза Сулешев; еще 8 разнообразных Сулешевых.

На ноябрь 1616 года иерархия ближних людей хана виделась Посольскому приказу следующим образом: Мусабек-ага; бек Суфа Ширинский; Ибрагим-паша Сулешев; Ахмед-ага; Сеферь-Газы «князь Куликов»; «казначей» Сеит-Казы; «конюший» Джан-мурза.

На апрель 1617 года: бек Суфа Ширинский; Мусабек-ага; Ибрагим-паша Сулешев; Богатыр-Гирей «Дивеев»; Ахмед-ага; «гречанин» Александр Челеби.

Летом 1617 года большая часть ближних людей Джанибек-Гирея (бек Суфа Ширинский, Мусабек-ага, Ибрагим-паша Сулешев, Богатыр-Гирей «Дивеев», «казначей» Сеит-Казы, «конюший» Джан-мурза) отправилась с ним в иранский поход и в Крыму фактически отсутствовала. Однако в документах Посольского приказа они по-прежнему числились на почетных местах.
С осени 1617 года постепенно возрастает значение фигур остававшихся в Крыму при калге Девлет-Гирее - его ближнего человека «князя» Алгазы и возглавлявшего клан Сулешевых Ишим-мурзы. Так, в июне 1618 года Ишим-мурза уже присутствует в списке шести ближних людей которым надлежало править поклон от государя - на последнем месте, после бека Суфы Ширинского, Мусабека-аги, Ибрагим-паши Сулешева, Богатыр-Гирея «Дивеева» и Александра Челеби. В августе 1618 года грамоты от имени государя адресовались трем лицам - Ибрагиму-паше Сулешеву, «князю» Алгазы и Александру Челеби.

После возвращения Джанибек-Гирея из иранского похода состав его ближних людей существенно поменялся - в походе погибли бек Суфа Ширинский, Богатыр-Гирей «Дивеев», «казначей» Сеит-Казы и «конюший» Джан-мурза. Мусабек-ага попал в плен. На август 1619 года список ближних людей хана возглавляли новый «большой визир» Магаметша-ага, Ибрагим-паша Сулешев и Александр Челеби. Значительное влияние сохраняли и «князь» Алгазы и младшие Сулешевы - Ишим-мурза и Джан-Темир-мурза.

* См. Лисейцев Д. В. Посольский приказ в эпоху Смуты

Осуществление дипломатических «ссылок» с Крымом

Дипломатические «ссылки» с Крымом продолжались на протяжении всего периода Смуты и осуществлялись всеми правительствами, кроме боярского. После воцарения Михаила Федоровича они сделались практически беспрерывными. Всего за 1613 - 1618 годы из Москвы в Крым было отправлено 18 дипломатических миссий, из Крыма в Москву - 21. Шесть из 18 русских миссий (Лодыженского - Данилова, Волконского - Овдокимова, Спешнева - Нестерова, Челюскина - Данилова, Лодыженского - Болдырева, Хрущева - Бредихина) возглавлялись дипломатами в ранге посланников, до Крыма из них добрались пять (все, кроме последней). Одиннадцать из 12 остальных (все, кроме миссии Пургасова - Ратцева) возглавлялись служилыми татарами или толмачами Посольского приказа и формально самостоятельного значения не имели, подчиняясь уже находившимся в Крыму дипломатам.
Из 21 крымской миссии посольскими являлись пять (Мустафы-мурзы, Булат-улана, Магмет-аги, Шибан-аги и снова Мустафы-мирзы), прочие также возглавлялись гонцами, в ряде случаев имевшими, впрочем, посольские полномочия. Ханские послы и гонцы сопровождались обычно толпой гонцов от ханской родни и ближних людей.

В состав русского «дипломатического корпуса» участвовавшего в «ссылках» с Крымом входили:
— чины Государева двора назначавшиеся послами и посланниками в Крым, а также «разменными послами», руководившими посольскими съездами и разменами;
— дьяки и подьячие Посольского и иных приказов назначаемые вторыми послами;
— переводчики и толмачи Посольского приказа, выезжавшие с посольствами в Крым и направляемые туда гонцами;
— служилые татары Посольского приказа сопровождавшие посольства в Крым и направляемые туда гонцами.

Первыми послами в Крым чаще всего назначались дворяне московские. Разменные послы чаще всего имели чин окольничего. Дьяки и подьячие, назначаемые вторыми послами, далеко не всегда представляли Посольский приказ и нередко ранее вообще не привлекались к посольским делам. Схожей была ситуация и с первыми послами - опытными дипломатами были разве что кн. Г. К. Волконский и А. И. Лодыженский.
Переводчики и толмачи сопровождали посольства в Крым, помимо собственно перевода их использовали для поддержания контактов с крымскими вельможами и пр. С 1613 года переводчики и толмачи регулярно посылаются в Крым гонцами.
Служилые татары сопровождали все дипломатические миссии направлявшиеся в Крым. Там они использовались для поддержания контактов с разнообразными аборигенами, сбора информации и проч. При царе Михаиле их также начинают систематически использовать и для собственно дипломатической службы - в качестве гонцов.

Маршрут которым пользовались русские посольства следующие в Крым и татарские, идущие к Москве, сложился в 1580-е годы: Москва - Боровск - Калуга - Новосиль - Ливны. Позднее, в связи со строительством новых городов он был продлен сначала до Валуек, а затем до Царева-Борисова. Роль «тыловых баз», как их называет автор - городов в которых временно задерживались послы, играли Ливны, Новосиль, Калуга и Валуйки.
С началом Смуты использование сложившегося маршрута сделалось затруднительным, а временами и полностью невозможным и дипломатические миссии следовали разнообразными обходными путями. Начиная с 1613 года миссии следовали по маршруту Москва - Серпухов - Тула - Крапивна - Чернь - Мценск - Новосиль - Ливны - Оскол или Валуйки.

Обмен посольствами между Москвой и Крымом уже в 1540 - 1550-х годах предусматривал проведение посольских размен, сопровождавшихся предварительными переговорами. Во второй половине 1570-х эти размены постепенно трансформируются в проводимые у Путивля посольские съезды, сопровождающиеся проведением полноценных переговоров. После разгрома запорожцами русского посольства в 1582 году, проведение съездов было приостановлено по инициативе русской стороны. Последующая династическая междоусобица в Крыму, сопровождавшаяся резким обострением русско-крымских отношений, привела к полному прекращению обмена посольствами.
В 1593 году Борис Годунов и Гази-Гирей II заключили соглашение о возобновлении посольских съездов и размен. По условиям соглашения посольским съездом должна была сопровождаться каждая размена посольствами, крымскими разменными послами должны были выступать исключительно Яшлавские / Сулешевы, а Москва брала на себя определенные финансовые обязательства - каждый посольский съезд должен был сопровождаться выплатой «разменного жалованья» крымским «разменным послам» и «запросных денег» хану (10 000 рублей) и «царевичам» (500 рублей - калге, остальным - «смотря по тамошнему делу»).
Новый посольский съезд был проведен в 1594 году, однако позднее проведения съездов и размен Москва избегала, пользуясь очередной крымской смутой и явно не желая платить крымцам.
Следующий посольский съезд был проведен только в 1602 году, однако и на этот раз Борис уклонился от производства обещанных выплат в полном объеме и в дальнейшем избегал и съездов и размен.
При Самозванце и Василии Шуйском они также не проводились, лишь летом 1609 года под Серпуховым произошло нечто похожее на посольский съезд (см. выше), однако разменой он не сопровождался.
Новый посольский съезд с разменой случились лишь в 1614 году, однако в дальнейшем Москва снова фактически уклонялась от проведения посольских съездов (а иногда и размен) и соответствующих выплат.

К началу Смуты русских дипломатических представителей в Крыму не было. Подробности пребывания на полуострове посланцев Самозванца и Василия Шуйского неизвестны. Хорошо задокументирована только работа миссий царя Михаила, беспрерывно находившихся в Крыму с осени 1613-го по март 1620 года. Как отмечает автор, 1613 - 1618 годы были в целом едва ли не самым «комфортным» периодом пребывания русских дипломатических представителей в Крыму. Местом их пребывания являлось Яшловское предместье Бахчисарая. Принудительной изоляции русские дипломаты не подвергались, регулярно общаясь с крымскими вельможами как у себя, так и в их резиденциях. Посольские служилые татары и толмачи пользовались большой свободой передвижения, используя ее для сбора информации. Конфликтные ситуации возникали только при обсуждении финансовых вопросов («поминки», «запросные деньги», «разменное жалованье»).
Крымские дипломаты в Москве содержались в соответствии с обычной практикой выработанной еще в XVI веке.

@темы: книги, история, конспект, СТ, early modern Russia

---

Культурный досуг и его последствия

На днях... ноября в 27 день ведомо учинилось воеводе князю Якову Петровичю Волконскому, что за острогом в слободе казака Янки Тюменца у жены ево Дуньки во дворе кричат неведомо какие люди.
И того ж числа послан сьезжей избы подьячий Михайло Ушницкий да с ним денщик, а велено у ней, Дуньки, осмотреть, какие люди кричат и какое питье пьют, и тех людей велено привесть в сьезжую избу.
И подьячий Михайло Ушницкий да денщик к ней, Дуньке, на двор ходили и людей и питья осматривали: сидит в избе промышленный человек Микифорко Сосулька, да тут же в избе стоит на столе чашка пива, а Дуньки и иных никого в избе не застали - ушли до них.
И промышленный человек Микифорко Сосулька в расспросе сказал: был он, Микифорко, казака Янки Тюменца у жены ево Дуньки на двору и пили пиво у ней в те поры сотника Ивана Курбатова жена ево Агашка Васильева дочь, да хозяйка Дунька, да он, Микифорко, да дворовая девка Дунькина, а как именем зовут, того он не ведает, да некрещеный якут, а как именем зовут, того не ведает же. А шуму у них не было, только он, Микифорко, играл в скрыпку и потому над ним, Микифорком, они, Агашка и Дунька, смеялись. А дурна у них никакого не было.
А как-де Михайло Ушицкий пришел с денщиком и стал стукаться у сенных дверей, и в те поры, услыша зык, хозяйка Дунька из избы выскочила окном, а Агашка вышла из избы в сени, а как она, Агашка, из сеней ушла, того он не видал.
И Дунька в расспросе сказала: Ноября-де в 27 день она пиво с квасной покупала и ночью пила, и в том-де она перед великим государем виновата. А шуму у ней в избе не было, только играл у ней в избе в скрыпку и плясал гулящий человек Микифорко Сосулька, а она над ним смеялась. А иного шума никакого у ней не было. А как подьячий приходил к ней на двор с денщиком, и она-де из избы в окно не выскакивала, а вышла она в сени, а как подьячий с денщиком вошли в избу, и она из сеней ушла, для того что она их испужалась, а чаяла она, какие иные люди пришли.
А сотника Ивана Курбатова жена Агафья у ней была, а приходила она для масла мазать рука мужу, и она, Агафья, в те поры ушла с нею ж, Дунькою.

Микифорку учинено наказанье, бит батоги нещадно в кнута место за то: впредь, мужик, скрыпкою играть к бабам не ходи! А женка бита за то: впредь мужика скрыпкою не [зови]. И учиня наказанье, отпущены.
t.me/greatelector/588

@темы: история, хи хи, early modern Russia

---

Во время переговоров Ахмед-паша проявил себя... неуступчивым партнером, причем это касалось не столько политических вопросов сколько препирательств о количестве «поминок»... хану и предназначавшемся ему и представителям его клана «разменном жалованьи». Следствием этого явился конфликт Ахмед-паши с первым «разменным послом» князем Г. П. Ромодановским. В дальнейшем он вылился в неприязненные отношения Ромодановского с московскими родственниками Ахмед-паши, увенчавшиеся в августе 1621 года местничеством... Григория Петровича с [племянником Ахмед-паши] князем Юлием Яншеевичем Сулешевым из-за мест за царским столом.
А. В. Виноградов «Русско-крымские отношения (1598 - 1619)»

@темы: книги, история, early modern Russia

---

Ещё один показательный пример т.н. романтического метода реставрации, псевдонаучного исправления недостаточно правильного подлинника: северный фасад Патриаршего дворца в Кремле. Недавнее исследование ЦНРПМ выявило, что неравномерно расставленные наличники 17 века были при реставрации 19 в. заменены такими же, но размеченными по линейке (надо полагать, из соображения «не лаптем деды щи хлебали»).
t.me/moscow1680/454

@темы: история, ужасть, хи хи, early modern Russia

---

Д. В. Лисейцев
Tavern revenues and alcohol consumption in the Muscovite state, 1620s-1640s / Кабацкие сборы и потребление алкоголя в Московском государстве, 1620 - 1640 годы
Cahiers du monde russe, 63/2, 2022

Любопытная статья Д. В. Лисейцева, на русском она вроде бы не выходила. Допущений и экстраполяций очень уж много.

Как отмечает автор, доходы от алкоголя традиционно играли особенно важную роль в государственном строительстве и экономическом развитии. Так, избавлению Голландии от испанского владычества в немалой степени способствовали поступления от налога на пиво - между 1566 и 1648 годами он обеспечивал от 15 до 22% доходов Голландской республики. Британия в XVIII - XIX веках покрывала постоянно растущие государственные расходы в значительной степени за счет обложения алкоголя - между 1788 и 1792 годами оно обеспечивало 39,5% поступлений, в XIX веке акцизы и пошлины на импортный алкоголь давали 30 - 40% доходов государства.
В России доходы от обложения алкоголя также были важнейшим источником государственных поступлений. В конце правления Петра I, накануне введения подушной подати, поступления от продажи алкоголя обеспечивали ок. 33% доходов государства. В 1773 году они составляли 28% государственных доходов, в 1805 году - 25%, в 1863 году - 46%, в 1913 году - 26%.

Продажа алкоголя и кабацкие сборы
Здесь автор разъясняет читателям особенности тогдашнего отечественного производства и продажи алкоголя.
Основным алкогольным продуктом в тогдашней России было хлебное вино, «полугар», аналог водки. Виноградное вино было только импортным и именовалось церковным вином или по сорту и стране происхождения - ренским, романеей, мускателем и проч. Цены на виноградное вино были относительно невысоки, так, в Пскове ведро виноградного вина покупали за 0,8 руб. и продавали за 1,2 руб., в то время как хлебного - за 0,96 и 2 рубля соотетственно [год не указан]. Невелики были и объемы продаж - в том же Пскове в 1633 - 1644 годах торговля виноградным вином сдавалась на откуп за 44 - 52 рубля в год (для сравнения, кваса - за 30 рублей), в то время как псковские кабаки, торгующие хлебным вином, пивом и медовухой, приносили казне ежегодно от 4800 до 5300 рублей, т. е. доля виноградного вина составляла всего около одного процента. В Архангельске в 1628 году у иностранных купцов виноградного вина было куплено для перепродажи всего на 1000 рублей (и еще на 120 рублей для царского двора). Даже теоретически, при перепродаже по двойной цене, такой объем виноградного вина мог принести казне не более 1000 рублей дохода, тогда как архангельские кабаки давали около 10 000 рублей ежегодно.

Продажа крепких и слабоалкогольных напитков являлась казенной монополией и осуществлялась через казенные кабаки. Производство алкоголя не было полностью монополизировано государством - существовали частные подрядчики (уговорщики) производившие алкоголь по договорам с казенными кабаками, нередко в весьма значительных количествах. Так, семь псковских кабаков в 1631/32 году купили у подрядчиков 14 280 ведер вина на продажу, в 1652 году гороховецкий подрядчик Григорий Кувалдин подрядился произвести 10 000 ведер вина в Нижнем Новгороде.
Помимо этого отдельным категориям населения (часть служилых людей и проч.) разрешалось производить алкоголь для собственного потребления [но не на продажу]. Прочие жители могли производить слабоалкогольные напитки (а в некотороых случаях и вино) для собственного потребления только по торжественным случаям (свадьба, похороны, крестины и проч.) - «легализовав» произведенный алкоголь в ближайшем кабаке и уплатив соответствующий сбор («явку»). Так, в 1615/16 году в Ельце, в течении только одного месяца, местные стрельцы, казаки, пушкари и крестьяне «явили» 25 ведер вина и 12 ведер пива. Предположив, что местные жители «являли» в среднем по 20 ведер алкоголя в месяц мы получим цифру в 240 ведер в год - тогда как местные кабаки продавали в год по 400 ведер. Тем не менее, сборы явочных денег были в целом невелики, так, во Пскове в начале 1630-х годов их собиралось ок. 11 рублей в год, тогда как местные кабаки давали ок. 4 600 рублей.
Незаконное производство алкоголя, корчемство, было распространено повсеместно, что объяснялось слабостью правительственного контроля (особенно за пределами городов), коррупцией и проч. Нелегальный алкоголь был дешевле казенного.
Эксплуатация казенных кабаков осуществлялась двумя способами - сдачей их на откуп и «верным». Во втором случае руководством и эксплуатацией кабака бесплатно занималось население - в порядке повинности [приводимые автором общеизвестные подробности опустим].

Сбор большей части кабацких доходов осуществлялся несколькими четвертными приказами - в начале XVII века их было пять: Новгородская, Устюжская, Костромская, Галицкая и Владимирская четверти. На исходе Смуты появился специализированный Кабацкий приказ (он же Новая четверть), отвечавший за сбор кабацких доходов в городах Костромской, Галицкой и Владимирской четвертей. Новгородская и Устюжская четверти продолжили собирать кабацкие доходы самостоятельно. В Поволжье и Сибири кабацкие доходы собирались приказом Казанского дворца, в южных пограничных городах - Разрядным приказом, на дворцовых землях - приказом Большого дворца.

Как отмечает автор, реконструкция соответствующих доходов затрудняется плохой сохранностью источников - отсутствуют адекватные данные за XVI век, плохо сохранилась документация первых двух десятилетий XVII века (печально известный пожар 1626 года), значительные пробелы имеются и в более поздних источниках - полностью утрачены архивы Казанского дворца и Новой четверти, архив Новгородской четверти сохранился лишь частично. Архив Устюжской чети, напротив, сохранился хорошо и сведения о кабацких доходах ее городов имеются практически по каждому году, начиная с 1620-х.

Кабацкие сборы в начале 1620-х годов

Начало 1620-х годов наиболее ранний период за который можно попытаться оценить общий объем кабацких сборов. Экономика и налоговая система Русского государства в это время только начинали оправляться от последствий Смутного времени. Исчерпывающих сведений о масштабах экономического спада в Смуту не имеется, однако имеющиеся данные рисуют удручающую картину. Так, Владимирская четверть к 1613/14 году собирала с подведомственных территорий в 2 - 2,5 раза меньше средств чем до Смуты, а к 1617 - 1618 годам сборы сократились еще на треть. В Пскове налоговые сборы за время Смуты сократились в 3,5 раза. Во многих местностях кабацкие сборы оставались практически единственным источником правительственных доходов.

Для начала 1620-х годов сохранились подробные данные по Устюжской и Новгородской четвертям и Разрядному приказу.
Новгородская четверть в 1620/21 году собрала ок. 38 000 рублей кабацких доходов (точную цифру определить невозможно, поскольку по ряду местностей кабацкие сборы показываются вместе с таможенными), что составляло примерно 32% всех ее сборов. Примерно 80% этой суммы (ок. 30 000 руб.) обеспечили 7 городов: Нижний Новгород (11 257 рублей), Псков (5 017 рублей), Архангельск (4 188 рублей), Новгород (2 962 рубля), Вятка (2 507 рублей), Вологда (2 359 рублей) и Соликамск (1 844 рубля).
Устюжская четверть в 1620/21 году собрала 11 700 рублей (ок. 32% общих сборов), три четверти этих средств (8 736 рублей) были собраны в трех городах: Устюге (5 048 рублей), Сольвычегодске (2 451 рубль) и Тотьме (1 236 рублей).
Разряд в 1620/21 и 1621/22 годах собирал около 3 500 рублей кабацких и таможенных доходов, в основном в Воронеже (1 034 рубля), Белгороде (1 002 рубля), Ельце (770) и Курске (577). Соотношение местных кабацких и таможенных сборов известно для более позднего времени (3 к 1), экстраполируя можно предположить, что собственно кабацкие сборы дали здесь примерно 2 600 рублей.
В целом, таким образом, Новгородская и Устюжская четверти и Разряд, ведавшие примерно 50 городами и уездами, собирали ок. 50 000 рублей кабацких доходов.

Новая четверть ведала 56 городами и уездами, данные по большинству из них не сохранились, однако общие доходы приказа известны - в 1621/22 году он собрал 33 971 рубль, в 1622/23 - 33 412 рублей, а в 1623/24 году предполагал собрать ок. 35 000 рублей.

О доходах Казанского дворца и Большого дворца автор ниже пишет отдельно.

Помимо перечисленных кабацкие доходы получали и другие ведомства. Так, в ведении Посольского приказа находились кабаки Касимова, приносившие на это время 1 150 рублей дохода.

Отдельно автор останавливается на кабацких доходах в Москве. Город ведался Земским двором, архивы которого также утеряны, однако сохранились данные о продажах вина за 1622/23 год - всего было продано св. 5 000 ведер (3 185,25 на Гостином дворе и 2 000 в кабаках) и собрано 6 219 рублей.
В первой половине 1620-х вино поставлялось в Москву из Мурома, Владимира и Переславля-Залесского, по 5 000 - 6 000 ведер в год, ценой в 30 копеек за ведро. Продажная цена ведра составляла 1,2 рубля, соответственно прибыль от продажи вина - 4 700 рублей, с учетом доходов от продажи пива и меда (примерно 20% общих) московские кабаки давали ок. 6 000 рублей в год.

Кабацкие сборы в конце 1620-х, середине 1630-х и в 1644 - 1645 годах

На 1629/30 год кабацкие сборы Новгородской четверти составляли примерно 52 000 рублей, Устюжской - ок. 20 000, Разряда - ок. 4 200 рублей.
Документы Новой четверти за этот период утеряны, однако необходимые сведения можно получить из сохранившихся книг Печатного приказа, фиксировавших, в частности, сдачу кабаков на откуп. Автор оценивает кабацкие сборы Новой чети на 1629/30 год примерно в 45 000 рублей.
Как видно, с начала 1620-х кабацкие сборы Новгородской чети увеличились в 1,4 раза, Устюжской - в 1,7 раза, Новой - в 1,3 раза, Разряда - в 1,6 раза, всех ведомств в целом - в 1,4 раза.

Кабацкие сборы Новгородской чети на 1635/36 год автор оценивает (из-за недостатка сведений тем же методом - по книгам Печатного приказа) примерно в 65 000 рублей, Устюжской чети - примерно в 21 000 рублей, Новой чети - в 55 000 рублей, Разряда - в 5 500 рублей (вместе с таможенными - 7 400).
По сравнению с 1629/30 годом доход Новгородской чети вырос на 25%, Устюжской - на 5%, Новой - на 22%, Разряда - на 31%, всех ведомств вместе - на 20,5%.
По сравнению с доходами начала 1620-х сборы Новгородской чети увеличились в 1,7 раза, Устюжской - в 1,8 раза, Новой - в 1,6 раза, Разряда вдвое, всех ведомств вместе - на 68%.

Наконец, за 1644/45 год (последний год царствования Михаила Федоровича) Новгородская четь собрала примерно 70 000 рублей, Устюжская - 20 000 рублей, Новая - ок. 70 000 рублей, Разряд - ок. 5 800 рублей, всего было собрано ок. 166 000 рублей.
По сранению с началом 1620-х сборы Новгородской чети увеличились в 1,8 раза, Устюжской - в 1,7 раза, Новой - в 2 раза, всех ведомств - в 1,9 раза. Однако рост по сравнению с 1635/36 годом оказался невелик - доход Новгородской чети увеличился менее чем на 8%, Новой - на 27%, Разряда - на 5,5%. Доход Устюжской чети сократился на 5%. В целом же доходы всех ведомств выросли всего на 13,5%.

Кабацкие сборы Казанского и Большого дворцов

Как отмечает автор, соответствующая документация Казанского дворца практически полностью утеряна, а Печатного приказа сохранилась фрагментарно, поэтому оценки местных кабацких доходов весьма приблизительны и основаны в значительной мере на предположениях и экстраполяциях. По его мнению, на 1644/45 год Казанский дворец собирал примерно 27 000 рублей - без учета Казани и Астрахани, данных по которым нет совсем. Доходы Казани он считает возможным оценить в 8 000 рублей, Астрахани - в 4 000 рублей, таким образом, вместе с ними Казанский дворец мог собирать 40 000 рублей.
Если предположить, что кабацкие доходы в Поволжье росли так же как и по всей стране, к началу 1620-х они должны были составлять примерно 21 000 рублей, к началу 1630-х - примерно 29 000 рублей, а к середине 1630-х - примерно 35 000 рублей. Общий доход Казанского дворца (по аналогии с Новгородской и Устюжской четями, где кабацкие сборы составляли треть всех доходов на начало 1620-х и четверть - на 1644/45) на начало 1620-х можно определить в 60 000 рублей, а на 1644/45 год - в 100 000 рублей [так у автора, исходя из вышесказанного должно вроде бы быть 160 000].

По кабацким доходам Большого дворца данных практически не сохранилось и автор их определяет по приведенной выше аналогии - общий доход ведомства на середину 1630-х годов составлял 160 000 рублей, если по аналогии с четвертями принять долю кабацких сборов за треть, то они должны были составлять примерно 53 000 руб. Доходы за иные годы получены экстраполяцией - на начало 1620-х - 32 000 рублей, на середину 1640-х - 60 000 рублей (см. табличку ниже).

Кабацкие сборы в 1620 - 1640-х годах: общая картина

Результаты своих подсчетов и экстраполяций автор свел в табличку.



Как отмечает автор, со второй половины 1630-х годов наблюдается существенное расхождение между темпами роста кабацких сборов в северных (Новгородская и Устюжская четверти) и центральных и южных (Новая четь) регионах страны. На севере кабацкие сборы росли медленно или даже сокращались. Так, кабаки Пскова в 1636/37 году сдавались на откуп за 5 240 рублей, а в 1644/45 - за 5 397 рублей. Кабацкие доходы в Новгороде за тот же период выросли всего на 52,5 рубля, в Великом Устюге снизились на 3 000, а в Нижнем Новгороде - на 1 364 рубля.
На юге они, напротив, быстро росли. В Туле в 1636/37 году кабаки сдавались на откуп за 2 350 рублей, а в 1643/44 - уже за 4 680 рублей. В Одоеве кабацкий откуп в 1636/37 году стоил 119 рублей, а в 1641/42 - 425 рублей, в Веневе кабацкие доходы выросли с 79 рублей в 1636/37 году до 258 рублей в 1642/43.
Подобная картина объяснялась правительственной политикой того времени - в ожидании большой войны с османами и Крымом правительство наращивало военные силы в южных регионах, что вело к увеличению потребления алкоголя в них. В северных же районах рост кабацких доходов сдерживался дополнительными сборами вводимыми как раз в поисках средств для усиления южной границы.

Продажи алкоголя и прибыльность кабаков

Казенный доход от [«верного»] кабака был равен чистой прибыли, т. е. валовому доходу за вычетом производственных и иных операционных расходов. Разница между валовым доходом и чистой прибылью могла быть достаточно велика.
В качестве примера автор рассматривает показатели кабаков Вологды за 1626/27 год. Местные кабаки были «верными» и обслуживались местными целовальниками, возглавляемыми присланным из Ростова кабацким головой. Алкоголь здесь производился самими кабаками.
За указанный год кабаками было продано 445 ведер медовухи, по стандартной цене в 25 копеек за ведро. Стоимость меда колебалась от 10 до 12,5 копеек за ведро, себестоимость производства составила соответственно 52 рубля, валовый доход - 111 рублей, чистая прибыль - 59 рублей (рентабельность 113%).
Пива было продано 12 547,5 ведер, по стандартной цене в 8 копеек за ведро. Себестоимость ведра пива составляла 2,5 копейки, [т. е. всего 313,69 руб., валовый доход - 1 003,8 руб., чистая прибыль - 690,1 руб.]. Каждый вложенный в производство пива рубль давал 2,23 руб. отдачи.
Вина было продано 7 903 ведра (в среднем по 658 ведер в месяц) - без учета проданных по указу на Двину 2 042 ведер, отданных почти по себестоимости. Изначально вино продавалось по 80 копеек за ведро, однако во втором полугодии продажную цену понизили до 50 копеек, желая увеличить продажи и выполнить финансовый план. Производственные расходы при этом увелились по ходу сезона с 26 до 34 копеек за ведро. В итоге на производство вина потратили 2 200,54 руб., получив валовый доход в 5 542 рубля и чистую прибыль в 3 199 рублей (рентабельность 145%).
Совокупная чистая прибыль за год составила 3 952 рубля. [так у автора, у меня вышло 3 948].

Отчеты за 1629/30 год рисуют схожую картину. По сравнению с 1626/27 годом продажи вина увеличились до 10 115 ведер (+ 28,5%), пива - до 15 236,5 ведер (+ 21%), медовухи - до 830 ведер (+ 86,5%). Чистая прибыль выросла до 5 232 рублей (+ 30%). 82% прибыли (4 304 рубля) было получено от продажи вина, 16% (812 рублей) - от продажи пива и 2% (116 рублей) - от продажи медовухи.
Чистая прибыль составила ок. 59% валового дохода. Такой уровень прибыльности был, вероятно, типичным для тех лет - рентабельность кабаков Каргополя составляла 59%, Турчасова (небольшой городок на Онеге) - 61%.

Предполагая, что такой уровень прибыльности был типичным для казенных кабаков, можно прикинуть общие расходы населения на покупку алкоголя. Они должны были минимум в 1,7 раза превышать кабацкие доходы правительства. К концу правления Михаила Федоровича последние, по подсчетам автора, составляли примерно 280 000 рублей в год, соответственно, население должно было потратить на покупку алкоголя не менее 475 000 рублей, в т. ч. 380 000 рублей (80%) - на вино, 85 000 руб. (18%) - на пиво и 9 500 руб. (2%) - на медовуху.
Сам же автор, впрочем, отмечает, что такое соотношение не было универсальным. Так, в 1641/42 году в Белгороде продажа вина давала 93% доходов, а медовухи - 7%, а в Курске, соответственно - 89 и 11%. Пиво ни там, ни там почему-то не продавалось. В 1628/29 году прибыльность продажи вина в вышеупомянутых Каргополе и Турчасове достигала 95% (остальное видимо приходилось на пиво, здесь почему-то не продавалась уже медовуха).

Приведенные выше оценки касаются лишь «верных» кабаков, прибыль которых целиком шла в казну. Однако, как известно, значительная часть кабаков сдавалась на откуп - на территориях ведавшихся Новгородской, Устюжской и Новой четвертями и Разрядом на 1644/45 год по неполным данным стоимость откупов доходила до 68 000 руб. Общая сумма кабацких доходов собранных этими приказами составляла 166 000 руб. и автор, считает возможным предположить, что откупа обеспечивали до половины этих сборов.
Финансовые показатели самих откупных кабаков неизвестны.

Как отмечает автор, по сохранившимся сведениям, откупщики нередко пытались нарастить продажи за счет снижения нормы прибыли. Так, кабацкий голова Перми в 1644/45 году сообщал, что откупщики, управлявшие местными кабаками ранее, продавали вино по 50-60 копеек за ведро, пиво - по 5-6 копеек, а медовуху - по 15-18 копеек, тогда как он сам вынужден продавать вино по 1,2 -1,5 руб., пиво - по 8 копеек, а медовуху - по 24 копейки за ведро. Как отмечает автор, при продаже алкоголя по цене вдвое ниже чем в «верном» кабаке откупщику для обеспечения прибыльности требовалось продавать примерно втрое больше алкоголя.

В целом, метод наращивания продаж за счет понижения цен имел значительные перспективы - в «верных» кабаках отпускные цены обычно были много выше себестоимости. Как уже отмечалось выше, в Вологде в 1626 году ведро вина продавалось за 80 копеек при себестоимости в 27, ведро пиво - за 8 копеек при себестоимости в 2 копейки, медовухи - за 25 копеек, при себестоимости в одиннадцать. Соответственно, откупщик мог продавать алкоголь вдвое дешевле и при этом сохранить норму прибыли на уровне 50%. Дополнительно повысить ее можно было за счет снижения себестоимости - за счет приобретения более дешевых материалов или сокращения зарплат. Ценовая конкуренция с «верными» кабаками, закупавшими вино у частных подрядчиков, должна была быть еще более успешной - стоимость вина у таких подрядчиков обычно была в 1,5 - 2 раза выше произведенного кабаками самостоятельно.
В целом, как отмечает автор, в первой половине XVII века популярность откупного способа эксплуатации кабаков росла и возможно реальные цифры продаж алкоголя были значительно выше высчитанных им ниже (до 1,5 раз).
Привлекательность кабацких откупов автор демонстрирует несколькими примерами. В 1628/29 году кабак в Вокшера-Яме Ярославского уезда был сдан на откуп за 67 рублей. В 1629/30 году его отдали на откуп с аукциона, в ходе которого откупная цена выросла с 70 до 153 рублей, при этом откуп выиграл (у пяти конкурентов) действующий откупщик.
В 1619/20 году в городке Повенец Новгородского уезда кабак был отдан на откуп за 59 рублей. В следующем году он стал «верным» и местные целовальники получили уже 237 рублей прибыли, что демонстрирует степень прибыльности заведения, а также, по мнению автора, наводит на мысль, что откупщики скрывали реальный уровень доходов кабака от казны.
«Верные» головы и целовальники, впрочем, нередко занимались тем же самым. В том же Повенце в 1627/28 году казна получила от кабака 462 рубля, однако позднее выяснилось, что еще 750 рублей было присвоено целовальниками. Аналогичной была ситуация в Великом Устюге и Сольвычегодске - там на рубеже 1630-х годов верные головы и целовальники отдали казне ок. 5 000 рублей, при этом присвоив ок. 8 000 руб.

Потребление алкоголя в России

Опираясь на известные данные из разных городов (Можайск, Великие Луки, Новгород, Воронеж, Оскол и проч.) среднюю отпускную цену 12-литрового ведра вина [видимо на 1644/45 год, хотя в тексте это прямо и не указано] автор определяет в 1,2 рубля, пива - в 10 копеек, медовухи - в 20 копеек. Исходя из этого, легальные продажи алкоголя на это время составляли, по его мнению, 316 670 ведер (3 800 000 литров) вина; 855 000 ведер (10 260 000 литров) пива и 47 500 ведер (570 000 литров) медовухи.
Потребителями всего этого автор считает жителей русских городов - на 1646 год (по Водарскому) посадское население составляло примерно 82 000 человек (31,7% городских жителей), а общее городское, соответственно, примерно 260 000 - 270 000 человек. Половину этих людей - 130 000 человек (без несовершеннолетних и женщин) автор записывает в алкопотребители. При таком рассчете на каждого из них приходилось в среднем 29,3 литра вина, 79 литров пива и 4,4 литра медовухи, всего примерно 16,28 литра алкоголя [ну т. е. спирта] в год.
Как отмечает автор, по данным ВОЗ ежегодное потребление алкоголя на человека старше 15 лет в РФ составляло 15,76 литра в 2005 году, 15,1 литра в 2010-м и 13,9 литра в 2017 - 2018 годах, при этом ВОЗ утверждало, что от четверти до трети этой цифры составляет нелегальный алкоголь. При принятии этой пропорции для семнадцатого века тогдашнее алкопотребление достигнет 20 литров в год на человека.

На покупку вышеуказанного количества алкоголя тогдашний алкопотребитель тратил в среднем 3,66 рубля в год (2,93 рубля - на вино, 66 копеек на пиво и 7 копеек на медовуху). При этом, по Н. В. Устюгову стоимость жизни в Соликамске в XVII веке [одинокого работного человека на Зырянских усольях в 1680-х] составляла от 3,65 до 4,63 рублей в год (в т. ч. продуктов питания 2,15 - 3,13 рубля). По Л. В. Милову во второй половине XVII века средний заработок [московского] ремесленника составлял от 10,5 до 14 рублей в год (а продукты питания обходились в 2-2,5 рубля в год). О. В. Новохатко определяет [минимальную и на 1676/77 год] стоимость жизни в Москве в 6,2 - 7,87 руб. в год (в т. ч. продуктов питания в 5,2 руб). Стрельцы в первой половине XVII века получали оклад в 5,25 руб. То есть затраты на алкоголь были, по мнению автора, сопоставимы со стоимостью жизни.

Автор как бы осознает натянутость собственных построений, признавая, что пить в кабаках могли не только городские мужчины, но и некоторые крестьяне и даже женщины, но продолжает в целом на них настаивать - женщины пить много не могли, крестьяне имели доступ к нелегальному алкоголю дома и т. д.
[Тут можно заметить, что в городских кабаках массово пили не только местные жители, но и разнообразные люди приезжавшие в город по каким-то собственным делам, сельские жители вряд ли массово ездили по делам в город с собственным алкоголем, городские кабаки практиковали выездную торговлю на разного рода сельских ярмарках и т. д.]

Выводы

За описываемый период общий доход казны от кабаков увеличился почти вдвое - с примерно 150 000 рублей на начало 1620-х до примерно 280 000 рублей к середине 1640-х годов. К концу царствования царя Михаила кабацкие сборы составляли около четверти доходов казны (составляших ок. 1 100 000 рублей).
Темпы роста кабацких сборов, как утверждает автор, соответствовали темпам роста городского населения, хотя, как он сам же и сообщает, последнее за описываемый период выросло только на 60%.
В 1620-х годах наблюдался быстрый рост кабацких доходов (всего примерно в 1,5 раза), особенно заметный в отдельных регионах. Это было связано видимо не столько с ростом покупательной способности населения, сколько с усилением правительственного контроля.
На рубеже 1620 - 1630-х годов покупательная способность алкопотребителей видимо достигла определенного предела, рост кабацких сборов замедляется, местами они даже сокращаются. Некоторые казенные кабаки закрываются, вновь начинает расти число откупных кабаков. Позднее эти тенденции только усиливаются, усугубляясь ростом налогового давления на население в годы Смоленской войны и «военной тревоги» рубежа 1630 - 1640-х (Азовское сидение и проч.).

@темы: история, конспект, СТ, early modern Russia

---

Книжка беляковская мне не понравилась, но приложениях есть несколько роскошных документов.

Синопсис.
У касимовского царя и бывшего казахского царевича Ураз-Мухаммеда была сестра Бахты-ханым, дочь казахского же хана Ондана, выданная замуж за ногайского мурзу Сафарлея Шейдякова. Кормили ее сначала брат, потом муж, обоих убили в Смуту, гражданка осталась ни с чем, перебралась к родственницам в Ярославль, тем, в конце концов, кормить ее надоело и теперь она просит о назначении кормового жалованья.

Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичу всея Русии бьет челом горькая вдова Сафарлей-мурзина женишко... Бахты-ханышка, Айданова дочеришко Казацкой Орды, Касимовского царя Уразметю сестришко.
... А за мною, горькою вдовою, того поместийца, мужа моево выслуги, не осталось ни единой чети... А корму мне, горькой вдове, после мужа моего не дают ни по единой денге... Милосердный государь... пожалуй меня, сироту твою... вели давать корм против моих сестер... А о поместье, государь... не бью челом... мне горькой вдовице на поместье не прожить, промыслить... некому, человек бедной и одинокой, ни роду, ни племяни у бедной иноземки нет.

Выписано в доклад в Посольском приказе:

... В роспросе сказал человек ее, Резайко Васильев, который за нее в челобитчиках:
Выехала де она ис Казацкие Орды з братом своим, с Розмагметем-царем, что был в Касимове царем. Поил ее и кормил, и одевал и с людьми брат ее Розмагмет царь. И замуж ее выдал брат же ее за Сафарлей-мурзу Шейдякова. И Сафарлея де мурзу Шейдякова убили... литовские люди при царе Василье, как стоял в Тушине Вор. А поместье де за ним было в Юрьевском уезде... И то де ево поместье... отдано выезжему поляку пану Симону. А об ней де было в то время о том... поместье бить челом некому, приятелей не было. И от тех мест по ся места кормилась у родимцев своих, жила в Ярославле... А ныне де ей родимцы ее отказали, кормить ее не хотят. И она де ныне скитаетца меж двор, помирает голодной смертью. И государь бы ее пожаловал, велел ей давати... государево жалованье, поденный корм, против ее сестер... чтоб ей, волочась меж двор, голодной смертью не умереть.

Государь ее в итоге пожаловал, велел давать корм.

@темы: книги, история, хи хи, early modern Russia

---

А. В. Беляков
Касимовский царь и сибирский мурза на рубеже XVI - XVII веков

Переиздание книги ранее выходившей под другим названием в Казахстане, как утверждает автор - существенно переработанное. Содержательно местами интересно, но качество самого текста ужасающее.

Также - здесь


Ураз-Мухаммед

Ураз-Мухаммед б. Ондан, судя по приводимой В. В. Вельяминовым-Зерновым родословной, происходил от Орды, старшего сына Джучи и внука Чингисхана, предки его были ханами улуса Джучи и Казахского ханства.
О его отце, Ондане б. Шигае (ок. 1555 - 1585), известно очень мало. В одном из русских документов Ондан именуется «ногайским царем», по предположению автора он мог быть номинальным ханом Ногайской Орды в годы правления биев Дин-Ахмеда (1564 - 1578) или Уруса (1578 - 1590), хотя прямых доказательств этому и нет. В 1585 году Ондан был убит калмыками и похоронен в Туркестане. Матерью Ураз-Мухаммеда была Алтын-ханым, дочь казахского султана (в данном случае, султан - чингисид, не являющийся самостоятельным правителем-ханом) Булата б. Усяк-хана

О первых годах жизни Ураз-Мухаммеда также почти ничего не известно. Он родился вероятно в 1572 году и к концу 1580-х каким-то образом оказался в Западной Сибири. Здесь он, согласно одной версии (Кадыр Али-бек), томился в тяжелом плену у Сеид-Ахмеда (Сейдяка) б. Бек-Булата (сибирского князя из рода Тайбугидов, соперника Кучума в борьбе за главенство в Западной Сибири). Согласно другой (Вельяминов-Зернов), Ураз-Мухаммед был захвачен в плен Кучумом в ходе одной из войн с казахами и в плену, соответственно, томился как раз у Кучума. Позднее вышеуказанный Сеид-Ахмед отбил Ураз-Мухаммеда у Кучума, отчего положение казахского царевича существенно улучшилось.
Как отмечает автор, русские документы позволяют выявить родство Ураз-Мухаммеда и Кучума. Одна из жен последнего, Сюим (Сюйде-джан), в предыдущем браке была замужем за отцом Ураз-Мухаммеда Онданом и, предположительно, могла быть родной сестрой матери Ураз-Мухаммеда и, соответственно, его теткой. В силу этого, Ураз-Мухаммед, по мнению автора, никак не мог быть пленником Кучума. При этом отношения между ними были, судя по косвенным признакам (царевич никогда не упоминается в переписке Кучума с Москвой и пленными сыновьями), видимо весьма натянутыми. Те же русские документы, как полагает автор, позволяют определить примерное время появления Ураз-Мухаммеда в Сибири - жены Ондана (и, надо полагать, сам царевич вместе с ними) оказались здесь между 1585 и 1587 годами.
Как полагает автор, Ураз-Мухаммед не был и пленником Сеид-Ахмеда. Этого последнего с царевичем, по предположению автора, также могли объединять родственные связи - мать Ураз-Мухаммеда или одна из его родственниц могли быть замужем за Тайбугидом. Царевич мог выполнять при последнем и традиционную легитемизирующую роль номинального хана. Так или иначе, отношения между Сеид-Ахмедом и царевичем, видимо были весьма неплохими.

Согласно хрестоматийной версии, летом 1588 года Сеид-Ахмед и Ураз-Мухаммед отправились на соколиную охоту на некий Княжий луг, были приглашены в гости тобольским воеводой Данилой Чулковым, взяты в плен и в сентябре того же года отправлены в Москву. Автор, впрочем, ставит под сомнение сам факт пленения, больше, по его мнению, похожего на добровольный выезд.
Во второй половине ноября 1588-го Ураз-Мухаммед был уже в Москве. Здесь его устроили, поверстав поместным и денежным окладами - 2000 четей и 200 рублей (такие же оклады были у племянника Кучума Мухаммед-Кула). Поместья Ураз-Мухаммеду были даны в Бежецком Верхе.
Царевич нес обычные для выезжих Чингисидов службы - помимо участия в разного рода торжественных мероприятиях, Ураз-Мухаммед (начиная с 1590 года) часто назначался номинальным полковым воеводой. 11 января 1590 года его назначили первым воеводой сторожевого полка в походе против шведов «за Невское устье». Зимой 1592 года Ураз-Мухаммед первый воевода передового полка в Новгороде. В апреле - июне 1598 года - первый воевода полка правой руки в Алексине. Судя по рассадке за царским столом в том же году (Ураз-Мухаммед сидел в кривом столе выше дворян), ранг царевича был ниже чем у астраханского царевича Арслана-Али б. Абдуллы и племянника Кучума Мухаммед-Кула (эти сидели за большим столом выше бояр).

В марте 1600 года Ураз-Мухаммед был назначен касимовским царем. Значение самого «Касимовского царства» для русских властей во второй половине XVI века резко снизилось. После крещения Симеона Бекбулатовича в 1573 году касимовских царей долго вообще не назначали. В 1584 году касимовским царем сделали старшего из живущих в России некрещеных Чингисидов, астраханского царевича Мустафу-Али б. Абдуллу б. Ак-Кобека - видимо для поднятия престижа молодого царя Федора («царь царей»). После смерти Мустафы-Али (около 1590 года) царей снова долго не назначали, вновь вернувшись к этой практике при Борисе, по понятным причинам нуждавшемся в поддержании своего престижа в еще большей степени.
Прежние традиции пожалования при этом был нарушены - Ураз-Мухаммед не являлся первым по статусу среди имевшихся Чингисидов-мусульман и не имел родственных связей с предыдущим «царем». Последний недостаток, впрочем, быстро исправили, женив Ураз-Мухаммеда на вдове Мустафы-Али, Салтан-бике, дочери ногайского мурзы Али б. Кутума.

Вместе с Ураз-Мухаммедом в Касимове жила его родня, мать - царица Алтын-ханым, бабка - царица Ази, тетка, и проч. Одна из сестер (или теток) царя была выдана за ногайского мурзу Сафарлея Шейдякова, другая - за царевича Шихима (Шейх-Мухаммеда) б. Мухаммеда (вероятно не чингизида, а выходца из небольшого полунезависимого гилянского ханства, уничтоженного шахом Аббасом в начале 1590-х годов).

Доход Ураз-Мухаммеда в качестве касимовского царя видимо (известны только источники доходов следующего царя, Арслана б. Али) складывался из сборов с касимовского посада (ок. 300 дворов), касимовских таможен, городских и уездных кабаков, мельниц, перевозов, рыбных ловель, судебных пошлин (с суда над касимовскими татарами, судил их, впрочем местный воевода, в сложных случаях - Казанский дворец). На 1613/14 год все это давало дохода на 479 рублей с небольшим, однако до разорения в Смуту доход был вероятно существенно выше - в несколько раз.
Помимо этого Ураз-Мухаммеду полагались поместные земли: 2000 - 2500 четей самому и 1000 - 1500 в раздачу людям его двора. Поместья касимовским царям давались из дворцовых земель и набор их видимо не совпадал - владения Ураз-Мухаммеда и Арслана б. Али совпадают лишь частично. Характер поместных доходов известен опять же на примере Арслана б. Али - в Елатомском уезде тот владел двумя селами (264 крестьянина, 1328 четей в одном поле и 3000 копен сена), дававшими ежегодно 300 четвертей разного хлеба, 30 баранов, 40 полтей свинины, 29 пудов меда, 5-8 возов рыбы и проч.
Большую часть прежних бежецких поместий у Ураз-Мухаммеда видимо отписали после назначения касимовским царем, передав их Мухаммед-Кулу. Он имел также поместья в угличском и владимирском уездах - эти видимо были даны после 1600 года (компенсация за бежецкие?).

В качестве касимовского царя Ураз-Мухаммед продолжал нести разные службы - присутствовал на торжественных приемах, в апреле 1601 года был назначен первым воеводой большого полка в Туле. В сентябре 1602 года он был на встрече датского королевича Ягана, жениха царевны Ксении. После этого Ураз-Мухаммед на несколько лет исчезает из источников, вероятно попал в опалу, по его собственному сообщению (письмо Яну Сапеге 1608 года) - по доносу Исинея Карамышева (см. ниже). Причина опалы неизвестна.

Вновь в источниках касимовский царь появляется только в Смуту, весной 1605 года. Несмотря на опалу он видимо не спешил переходить на сторону Самозванца и примкнул к тому в последний момент - весной 1605-го, уже на подходе к Москве, в честь Ураз-Мухаммеда «царевич Дмитрий» дал пир. Далее при Самозванце Ураз-Мухаммед упоминается лишь однажды - 21 августа 1605-го был принят «царем».
В конце 1606 года Ураз-Мухаммед примкнул к восстанию Болотникова (которого автор, к слову, именует воеводой Лжедмитрия II). В октябре 1606-го на сторону Болотникова перешли мещерские татары, в ноябре того же года сам касимовский царь посылал в Коломну для вестей о «царе Дмитрие» и получил (видимо от Болотникова?) «государеву грамоту за красной печатью» с указом воевать оставшиеся верными Шуйскому города.
Позднее Ураз-Мухаммед перешел на сторону царя Василия (как и когда неизвестно) и оставался верен тому до осени 1608 года, когда (возможно не вполне добровольно, а следуя желаниям местных татар) перебежал на сторону Вора. Толчком к этому послужило возможно печально известное поражение правительственных войск в сражении под Рахманцевым (22 сентября). 16 ноября 1608-го во Владимир из Касимова пришли от царя с повинными челобитными к Вору дворяне и дети боярские и мурзы и проч. Сам Ураз-Мухаммед в Тушино, впрочем, не торопился, явившись туда только 19 / 29 декабря 1608 года.
В марте 1609-го Вор пожаловал Ураз-Мухаммеда поместьями Эля б. Юсуфа в Романовском уезде (21 августа того же года, впрочем, возвращены прежним владельцам), а его малолетнего (в «Дневнике Марины Мнишек» назван «маленьким») сына Мухаммед-Мурада - Юрьевом-Польским (с доходами с посада, от кабаков, таможен и проч.). Юрьев, впрочем, в это время контролировался бандами полковника Я. Стравинского, доходами делиться не желавшего и царевичу вряд ли что-то перепало.
В мае 1609 года Касимов едва не был захвачен муромским воеводой Андреем Алябьевым, которого удалось отбросить лишь с помощью подошедших из Тушина подкреплений. Сам город сильно пострадал от артобстрела.
В августе 1609-го к Касимову двинулся уже Федор Шереметев со своей армией. Наголову разбив под Муромом отряды тушинцев (татары, мордва, черемисы, бортники), которыми командовал сам Ураз-Мухаммед, Шереметев взял штурмом Касимов, восстановив контроль правительства над Мещерой.

Сам Ураз-Мухаммед с частью касимовских татар оставался в Тушине до начала 1610 года. В конце декабря 1609-го Вор бежал из Тушина в Калугу, предварительно отослав туда семьи своих видных сторонников (включая и семью касимовского царя). В январе 1610-го остававшийся в Тушинском лагере Ураз-Мухаммед вместе с верхушкой тушинцев присягнул Владиславу.
В конце января - начале февраля 1610 года остававшиеся в Тушине касимовские татары вместе с казаками неожиданно ушли к Вору в Калугу, бросив своего царя. Сам Ураз-Мухаммед, вместе с Заруцким, поначалу примкнул к Я. Сапеге, затем, в компании всё того же Заруцкого, отправился под Смоленск к Сигизмунду, где был обласкан (август 1610-го). Из Смоленска Ураз-Мухаммед перебрался в уже занятую поляками Москву, а в сентябре 1610-го отправился к Вору в Калугу. Целью его видимо было вызволение находившегося у Вора сына - Мухаммед-Мурада (версию о посылке Ураз-Мухаммеда Сигизмундом для убийства Вора автор отвергает).
В Калуге в это время вообще скопилось немало татар, как касимовских, так и ногайских. Помимо Ураз-Мухаммеда с сыном, здесь находились князья Петр и Александр Урусовы (крещеные внуки бия Уруса), зять касимовского царя Сафаралей Шейдяков, кн. Федор Барангазыев (крещеный выходец из Малой Орды), некий кн. Михаил Шейдяков, Алей-мурза Шейдяков и пр. С Петром Урусовым в Калуге был довольно большой отряд (не менее 300 чел.) ногаев приведенный им из степи.

В конце ноября 1610 года Ураз-Мухаммед был убит Вором. Виновником его гибели стал вероятно сын, Мухаммед-Мурад, донесший на отца Вору - по одной версии царевич приписал ему намерение бежать из Калуги, по другой - убить «царя Дмитрия». Так или иначе, Вор обвинениям поверил, пригласил касимовского царя на охоту и там приказал его убить, а тело бросить в Оку (21 или 22 ноября).
Смерть Ураз-Мухаммеда стала причиной гибели самого Вора. Узнавший о доносе царевича Петр Урусов (помимо прочего, приходившийся Ураз-Мухаммеду дальним родственником по жене) попытался того убить, но по ошибке убил другого татарина, был брошен в тюрьму и вроде бы даже порот кнутом. Позднее Урусова отпустили, но он затаил зло и вскоре отомстил - отправившись вместе с отрядом своих ногаев сопровождать Вора на охоте неожиданно напал на самозванца и убил его (10-12 декабря 1610 года).
После убийства Вора Петр Урусов, вместе с братом и своими ногаями, бежал в Крым (где его позднее тоже удачно убили), а узнавшие о гибели своего предводителя казаки перебили большую часть оставшихся в Калуге татар (включая Сафаралея и Алей-мурзу Шейдяковых и, вероятно, царевича Мухаммед-Мурада).

На этой позитивной ноте и закончилось бессмысленное существование Ураз-Мухаммеда. Где он похоронен неизвестно - на мусульманском касимовском кладбище еще в XIX веке сохранялось его надгробие, однако неясно настоящая это могила или кенотаф.

Исиней Карамышев

Исиней Карамышев сын Мусаитов происходил из знатного сибирского татарского рода. О деде его Мусаите почти ничего не известно. Он видимо входил в ближайшее окружение Кучума, с которым был связан разнообразными брачными узами.
Сам Исиней иногда именовался имелдешем (молочным братом Чингисида), соответственно, кто-то из его родителей был связан с одним из сибирских царевичей - его отец, Карамыш, мог быть аталыком / дядькой, а его мать (или кто-то из жен отца, здесь у автора неясно) - кормилицей / мамкой у кого-то из них. Автор склоняется ко второму варианту - другие сыновья Карамыша имелдешеми не назывались.
Исиней имел обширные родственные связи среди сибирских татар и ногаев. Одна из жен его отца Карамыша была видимо внучкой Кучума. Безымянная сестра - женой племянника Кучума царевича Мухаммед-Кула б. Ахмед-Гирея. Еще одна сестра, Наг-салтан, первым браком была замужем за Мамаем (Мухаммедом) Семендеревым, вероятно, сыном карачи хана Кучума (в 1596/97 году испомещен в Ростовском уезде - 535 четей), а вторым - за касимовским царем Арсланом б. Али. Один из ее сыновей от первого брака, Кучук / Кащак, был женат на дочери Эля Юсупова, лидера романовских ногаев.
Другая сестра Исинея, Бузан-салтан, была замужем за Кучуком Устокасимовым, известным в последней трети XVI века переводчиком Посольского приказа, крупным землевладельцем (оклады - 1000 четей и 70-100 рублей) и наиболее видным представителем этой династии переводчиков.
Один из братьев Исинея, Бахтураз Карамышев, выехал в Россию видимо вместе с сестрой (женой царевича Мухаммед-Кула) в 1586/87 году и был пожалован высокими окладами - 500 четей и 30 рублей.
Еще один брат, Кореявда, был видимо пленен в 1598 году вместе с тещей отца и дочерью Кучума Нал-ханишей (жил вместе с последней у Мухаммед-Кула, после смерти царевича в 1618 году - кормовым иноземцем в Ярославле).

Как и когда в России оказался сам Исиней Карамышев неизвестно. После выезда его, видимо вместе с другими Мусаитовыми, испоместили в Мещере (на 1613 год Исиней владел вотчиной и поместьем в Касимовском уезде). В источниках он впервые появляется в 1608 году (упоминавшееся письмо Ураз-Мухаммеда Сапеге). В Смуту он стойко держал сторону царя Василия, после его свержения присягнул Владиславу. В 1610 - 1611 годах служил в Новгороде головой у служилых татар - в январе 1611 года отличился при обороне Старой Ладоги от шведов. В апреле 1611 ездил под Смоленск к Сигизмунду (видимо по поручению новгородского воеводы И. М. Салтыкова). Далее Карамышев видимо служил Ополчениям и царю Михаилу - 1612 - 1613 годах он был воеводой Касимова или чем-то вроде и, пользуясь случаем, существенно расширил свои владения в Мещере. Около 1614 года Исиней выдал свою сестру Наг-салтан за нового касимовского царя Арслана б. Али.

В 1616 году в судьбе Карамышева случился неожиданный поворот. 16 апреля 1616 года по городам были разосланы грамоты предписывающие искать «побежавшего с Москвы изменника Есинейку Корамышева». Посланная за ним погоня настигла Исинея и других воров-татар под Дмитровым, где изменников татар побили и переимали, сам Исиней было ушел, но 19 апреля был все же пойман. Причины произошедшего неизвестны. Пойманного Исинея вероятно сослали в Нижний Новгород, где он и помер в 1618 году. Сестру его, Наг-салтан, касимовский царь без развода отослал в Ярославль. На том же касимовском кладбище где был похоронен? Ураз-Мухаммед имелось и надгробие Исинея. И в этом случае также неясно, настоящая это могила или кенотаф. Неясно и зачем вообще автору понадобился этот персонаж.

@темы: книги, история, конспект, СТ, early modern Russia

---

Второй эпизод дела был связан с деятельностью Емельянова косвенно: его главным действующим лицом был воевода Петр Шереметев, который во время похода против шведов за «посулы и поминки» освобождал от работ посошных людей. П. Шереметев был отправлен в Новгород для подготовки к походу в шведские владения «под немецкие люди» после сентября 1591 г., а сам поход «на выборские места» состоялся зимой 1591/1592 г.... Суть коррупционной сделки состояла в освобождении тяглых людей от работ по обеспечению похода и натуральных поставок для армии Шереметева. Материальное обеспечение армии в походе осуществлялось силами, прежде всего, посошных людей, которые привлекались для выполнения инженерно-технических работ и снабжения армии, в первую очередь продовольствием.
Во время похода к посошным людям был отправлен сын боярский из Ржевы Володимеровой Черемисин Култашев, освободивший посошных людей от сопровождения армии («велел посошным людем весь запас скласти в стопы на снег») и взявший с них в качестве посула 150 рублей, из которых Шереметев взял себе 70 рублей, полковым воеводам князьям Ромодановским дал 30, а Ч. Култашев присвоил 50 рублей. Помимо «хлебных запасов», которые везли посошные люди, поставки сена в количестве 12 тысяч копен и овса «сколько сыщет» должны были осуществить крестьяне Сумерской волости. Отправленный в Сумро Ч. Култашев вместо заявленного количества фуража «отписал» только 1 тысячу копен сена, получив с волощан в качестве посула 200 рублей, из которых Шереметев 130 рублей взял себе, а 70 рублей отдал Ромодановским. Следствием недобора фуража, в особенности овса, стал массовый падеж лошадей, о чем извещал князь В. Бахтеяров-Ростовский.
В. А. Аракчеев По Семейкину веленью: древнейшее дело о коррупции в Русском государстве (1593–1594 гг.) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики, 3 (97), 2024

В последнем номере «Древней Руси» интересная статья В. А. Аракчеева о коррупции.

@темы: история, early modern Russia

---

Викторина. Когда в России одновременно было четыре (законные) царицы? И как их звали?
t.me/greatelector/539

— В конце XVII века
1) Наталья Кирилловна Нарышкина
2) Марфа Матвеевна Апраксина
3) Евдокия Фёдоровна Лопухина
4) Прасковья Фёдоровна Салтыкова

— С 1689 по 1694 года?

— возможно, я не вполне понимаю слово "законный", но, кажется у ответа есть очевидный дубль, даже два: 1598 - 1603 (Анна Колтовская, Мария Нагая, Ирина Годунова и Мария Скуратова) и первая половина 1608 г. (Анна Колтовская, Мария Нагая, Марина Мнишек и Мария Буйносова)

— Возможно, тут проблема в том, что Анна Колтовская не считается законной царицей, так как с ней развелись

— ну а на Марии Нагой женились не вполне законно, тоже правда

— Если не заморачиваться "законностью", то в 1710-е гг. было еще сосуществование Марфы Матвеевны, Прасковьи Федоровны, Евдокии Федоровны и Екатерины Алексеевны.

@темы: история, хи хи, early modern Russia

---

Донской монастырь и его некрополь

Напоследок съездил еще и в Донской. Монастырский некрополь все так же прекрасен, несмотря даже на перманентную реставрацию вокруг.



Монастырь

Монастырь основан в начале 1590-х годов царем Федором Ивановичем, в память об отражении последнего крымского нашествия. Нынешний его облик сложился большей частью в конце XVII - XVIII веках. При советской власти монастырь был закрыт, но ему относительно повезло - здесь размещались разнообразные музеи.

Большой собор Донской иконы Божьей Матери построен в 1684 - 1698 годах, недавно реставрировался.





Малый собор Донской иконы Божьей Матери куда более древний - построен в 1592 году, перестраивался в 1670-х при царе Федоре - пристроены два придела, трапезная и колокольня. Тоже недавно реставрировался.





Надвратная церковь Тихвинской Иконы Божьей Матери над северными воротами монастыря построена в 1713 - 1714 годах на средства царицы Прасковьи Федоровны, вдовы царя Ивана Алексеевича.



Церковь Михаила Архангела, первоначальное здание было построено в 1714 году и освящено о имя прп. Евфимия Великого, в 1806 - 1809 годах перестроено на средства князей Голицыных, став их фамильной усыпальницей (и заодно переосвящено). Позднее перестраивалось.





Церковь прп. Александра Свирского, возведена в 1798 году над могилой гр. Николая Александровича Зубова, старшего брата екатерининского фаворита, зятя Суворова и участника убийства Павла I. Семейная усыпальница Зубовых.



Церковь прп. Иоанна Лествичника была построена в 1897 году на средства генерал-майора И. Ф. Терещенко, изначально как часовня-усыпальница для его семьи, в 1898 году переделана в церковь.



Надвратная церковь Захарии и Елисаветы над западными воротами (1753 год) реставрируется и вся в лесах.
Прочие монастырские церкви либо недоступны либо скрыты разросшимися посадками.

Нынешние стены и башни монастыря строились, с перерывами, в 1686 - 1711 годах. Сейчас они большей частью реставрируются и в лесах.



Некрополь, часть первая

Некрополь Донского монастыря уникален - это единственный более-менее сохранившийся московский монастырский некрополь, все остальные были уничтожены в 1920 - 1930 годах. Из-за перманентной реставрации монастыря часть могил сейчас укрыта и малодоступна. Куда-то убрали и исторические горельефы с разрушенного храма Христа Спасителя, лужковцам, как известно, не пригодившиеся. Несмотря на все это место по-прежнему прекрасное.

Начнем с захоронений известных людей, а потом посмотрим на другие интересные могилы. Интересующимся некрополем могу порекомендовать интересный, но незаслуженно малопопулярный блог на дзене - dzen.ru/moscow_necropoles.

Пушкины.
Бабушка Александра Сергеевича по отцу - Ольга Васильевна Пушкина (урожд. Чичерина). Дед его, Лев Александрович был похоронен в приделе Малого собора (могила, насколько я понимаю, не сохранилась). Рядом с ней могила Анны Львовны, тетки Пушкина.





Рядом знаменитый дядя - Василий Львович Пушкин.



Осип Иванович Бове, знаменитый московский архитектор, строитель Большого театра и Манежа, руководивший реконструкцией Москвы после пожара 1812 года.



Александра Осиповна Смирнова-Россет, известная мемуаристка, дружившая с Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем и проч. Умерла она в Париже, но завещала похоронить себя в Донском.



Князь Александр Алексеевич Щербатов, первый выборный московский городской голова, известный филантроп и вообще прекрасный человек, вместе с супругой. Спереди к могиле не подойти, проход закрыт.



Князь Владимир Федорович Одоевский, писатель, филантроп, общественный деятель, директор Румянцевского музея и проч.



Петр Яковлевич Чаадаев, у которого неожиданно много поклонников.



Граф Павел Дмитриевич Киселев, николаевский министр государственных имуществ, автор известной крестьянской реформы и проч.



Василий Григорьевич Перов, всем известный русский художник. Прах его в 1950-х годах перенесен из Данилова монастыря, надгробие, соответственно, советское.



Николай Егорович Жуковский, «отец русской авиации». Надгробие совсем уж советское.



Василий Осипович Ключевский, знаменитый русский историк



Александр Исаевич Солженицын





Дмитрий Николаевич Бантыш-Каменский, русский историк, сын куда более известного историка и археографа.



Иван Сергеевич Шмелев с супругой. У Шмелевых здесь семейный участок, так что Иван Сергеевич лежит среди своих.



Антон Иваныч, дорогой и Ксения Васильевна.



Владимир Оскарович Каппель



Иван Александрович Ильин с супругой.



Василий Дмитриевич Иловайский 12-й, известный казачий генерал и герой наполеоновских войн. Надгробие у него своеобразное, одна сторона русская...



... а другая советская. В 1962 году, к юбилею Отечественной войны, дописали кто таков и портретик повесили.



Могилы Михаила Алексеевича Веневитинова, археографа, краеведа, директора Румянцевского музея, племянника поэта Веневитинова и его жены Ольги Александровны (дочери вышеупонянутого кн. А. А. Щербатого).



Некрополь, часть вторая

Таперича переходим к другим интересным могилам.

Едва ли не самое известное местное надгробие (И. П. Мартос) возведенное курским губернатором А. С. Кожуховым на могиле своей 34-летней жены Анны Петровны (урожденной кнж. Трубецкой, внучки известного писателя и масона кн. Н. Н. Трубецкого и предполагаемой симпатии Александра I).







Некоторые надгробия томятся в застенках. Сенатор и действительный тайный советник Иван Иванович Козлов, дед поэта И. И. Козлова.



«Болярин» Павел Алексеевич Козлов, поэт, переводчик и композитор



Красивое надгробие Анны Александровны Сазиковой (из семьи владевшей известной ювелирной фирмой).







Павел Иванович Яковлев, внук известного предпринимателя и богача Саввы Яковлева, и (некоторое время) совладелец уральских верх-исетских заводов. Надгробие поставлено его младшим братом Дмитрием. В 1990-х годах некие дальние родственники что-то тут реконструировали, сильно изгадив, а в этом же захоронении оказались еще две какие-то дамы.







Могила Василия Александровича Небольсина, московского вице-губернатора в екатерининские времена, тоже за решеткой.



Могила Ивана Васильевича Тутолмина, сенатора и члена Государственного при Александре I и Николае Павловиче и его супруги. Недавно реставрировалась.





Могила Мария Ивановны Нарышкиной (урож. Салтыковой, племянницы мужа «Салтычихи»), надгробие тоже недавно реставрировалось.



Необычное надгробие Василия Яковлевича Карачинского, чиновника Московской казенной палаты и масона.



Еще одно необычное надгробие - на могиле кн. Павла Николаевича Щербатого и его супруги



Мрачноватое надгробие князей Голицыных - Якова Александровича, армейского бригадира и масона, что понятно и по соответствующей символике, и его сына, Григория Яковлевича.





Семейное захоронение Гаряйновых - действительного статского советника и камергера Леонида Ивановича и прочих.



Интересное надгробие графини Софьи Владимировны Паниной (полной тезки более известной «красной графини», своей правнучки), известной московской благотворительницы и хозяйки подмосковногоимения Марфино.





Часовня-усыпальница семьи Ураносовых (1897 год)



Тоже довольно интересное надгробие - Николая Сергеевича Римского-Корсакова, известного в основном супругой, красавицей Варварой Дмитриевной, приобретшей довольно шумную (и скандальную) известность и в России и во Франции времен Наполона III. Толстой вывел эту пару в «Анне Карениной» - под фамилией Корсунские.



Интересное надгробие князя Николая Григорьевича Щербатова, известного кавалерийского командира наполеоновских войн (портрет в Военной галерее Зимнего дворца)



Семейство Нарышкиных: справа - Екатерина Александровна, дочь барона А. Г. Строганова и двоюродная сестра тещи Пушкина, в центре ее непутевый муж Иван Александрович, попавший в опалу видный александровский царедворец и сенатор, а также и посаженный отец невесты на свадьбе Пушкина, слева - их сын Григорий.



Другой сын предыдущей пары - Алексей Иванович Нарышкин, с женой Елизаветой Александровной (урожденной Хрущевой), дочерью того самого Хрущева в бывшей усадьбе которого на Пречистенке ныне размещается музей Пушкина. Сама она известна обустройством сквера рядом со Страстным монастырем, который так и назывался - Нарышкинским (сейчас часть Страстного бульвара).















Прочее

Неподалеку от монастыря располагаются еще две достопримечательности.

Церковь Положения Ризы Господней на Донской.
Церковь устроена на месте встречи посольства персидского шаха Аббаса, привезшего в дар Михаилу Фёдоровичу одну из наиболее почитаемых святынь христианского мира - Ризу Господню, ранее спертую шахом в Грузии (по поводу чего в русской церкви был учрежден праздник положения Ризы Господней). Нынешнее каменное здание построено в 1701 - 1716 годах, позднее перестраивалось.



Шуховская башня, 1922 год.
Переходить улицу было лень, поэтому фоточка вблизи из старых запасов.

@темы: история, Россия, trip, благодать, early modern Russia

---

Симонов монастырь

Ну и в Симонов тоже заглянул.



Огромный древний монастырь был, как известно, большей частью уничтожен в 1930 году, уцелели лишь часть стены, три башни и несколько второстепенных зданий.

Новая трапезная с Тихвинской церковью. 1685 год.
Построена Осипом Дмитриевичем Старцевым, одним из крупнейших московских зодчих рубежа XVII - XVIII веков, автора Святых ворот с теремком в Крутицах и в оригинале выглядела вот так:



Сейчас здесь специальный приход для слабовидящих и глухонемых.















Старая трапезная палата / Келарский корпус. Вторая половина XVII века.
Здание обычно считается старой трапезной монастыря и датируется 1485 годом. Однако нынешнее сооружение видимо построено не ранее второй половины XVII века и назначение его неясно. С 1840-х годов - Келарский корпус монастыря.



Сушило / Солодёжня, конец XVII века.
Огромное здание построено видимо Парфеном Петровым по подряду 1681 года.



Казначейские кельи, XVII век






Монастырский некрополь уничтожен, как и прочие московские. Уцелели лишь немногие надгробия.










Нынешние монастырские стены и башни построены в 1630 - 1640-х годах, возможно Антипой Константиновым. Шатрами башни надстроены в 1680-х.

Солевая башня.
Изначально называлась Вылазной и имела калитки для вылазок, позднее в ней разместили соляной амбар, откуда и название.
Подошвенного боя у Солевой и Кузнечной башни почему-то нет, только верхний и средний, а также навесные машикули.







Кузнечная башня.
Название получила из-за размещенной в ней позднее монастырской кузницы.



Башня Дуло.
Самая большая крепостная башня Москвы. Реставрируется и закрыта любимым собянинцами фальшфасадом.



Без фальшфасада она выглядела так:



Участок настоящей стены XVII века сохранившийся между башнями Дуло и Кузнечной.



Церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове, 1509 год.

@темы: история, trip, early modern Russia

---

Крутицкое подворье

На Крутицком подворье продолжается бесконечная реставрация, но теперь сюда хотя бы пройти можно.



Чудесные домики XIX века и совсем не чудесная аутентичная булыжная мостовая.







Крутицы, как известно, в допетровское время являлись резиденцией Крутицкого митрополита, второго по статусу иерарха русской церкви. В XVIII веке они пришли в упадок, в XIX-м им стало несколько лучше, но после 1917-го снова резко поплохело. Спасением Крутиц мы обязаны нашему супергерою - Петру Дмитриевичу Барановскому, что здесь и отмечено памятной доской и специальным плакатом.





Собор Успения Пресвятой Богородицы, построен большей частью к 1689 году, но достроен только к 1700-му.







Стена - переход, соединяющая собор с Митрополичьими палатами и домовой Никольской церковью, 1694 год





Святые ворота с теремком, еще одна стена-переход и домовая Никольская церковь, примыкающая к митрополичьей Крестовой палате.



Парадные Святые ворота с теремком. 1694 год.
И ворота и переходы построены Осипом Старцевым и Ларионом Ковалевым, мастер и подмастерье Каменного приказа. Изразцы украшающие и Теремок и переходы - Степана Иванова (по прозванию Полубес) и Игната Максимова.







С тыльной стороны ворота украшены существенно скромнее.



Еще одна стена переход с изразцами Степана Полубеса



Никольская церковь, изначально придел первого здешнего Успенского собора, построенного в 1516 году и радикально перестроенного в 1675-м.



Митрополичьи палаты, 1675 год.
Резиденция митрополита, на первом этаже были хозяйственные помещения, на втором жилые и парадные. Левая часть палат - перестроенные остатки старого Успенского монастыря, ставшие Крестовой палатой и домовой Никольской церковью.











Набережные палаты с поварней, 1719 год.



Приказные палаты, вторая половина XVII века.
Здесь размещались митрополичьи приказы, позднее казармы, в советское время - московская гарнизонная гауптвахта.

@темы: история, trip, early modern Russia

---

Новоспасский монастырь и усыпальница Романовых

Монастырь со времени моего прошлого визита как-то очень испортился - половина территории закрыта, вместо цветочков какие-то елки, в усыпальнице до меня докопались - нельзя фотографировать даже на телефон и т. д.



Новоспасский монастырь, старейший, как известно, в Москве, в допетровские времена был местом захоронения многих знатных семей, включая и Романовых. Большевички устроили здесь концлагерь, потом женскую тюрьму и проч., разорив и сам монастырь и усыпальницу Романовых. Последняя была отчасти восстановлена в 1990-х годах.

Парадный вход в усыпальницу располагается в передней части Спасо-Преображенского собора (1647 год), но он всегда закрыт, поскольку ведет прямо в алтарь церкви прп. Романа Сладкопевца, устроенной в самой усыпальнице.



Пройти в усыпальницу можно через другой вход, обойдя собор слева и спустившись в подклет.







Церковь прп. Романа Сладкопевца



Справа - надгробие боярина Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, брата царицы Анастасии, отца Федора Никитича / партиарха Филарета и деда царя Михаила Федоровича.
Слева - его второй жены Евдокии Александровны (дочери убитого Грозным покорителя Казани кн. А. Б. Горбатого-Шуйского). Табличка врет, что она мать замученных Борисом Александра, Василия, Михаила и Ивана Романовых. Первых трех Борис действительно замучил, а Иван Никитич вообще-то дожил до 1640 года.



Надгробие Варвары Ивановны Ховриной, первой жены Никиты Романовича Захарьина-Юрьева и матери Федора Никитича / партиарха Филарета.



Справа - надгробие Романа Юрьевича Захарьина, отца царицы Анастасии и Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, деда царя Федора Ивановича и прадеда царя Михаила. Табличка опять же врет, никаким боярином он не был и не факт, что был даже окольничим.
Слева - надгробие боярина Петра Яковлевича Захарьина, сына известного военачальника Ивана III Якова Захарьича и двоюродного брата Романа Юрьевича Захарьина.



Надгробие царевны Ирины Михайловны (1627 - 1679), старшей сестры царя Алексея Михайловича



Прочие старинные надгробия никак не обозначены.

Сохранилось также некоторое число обломков уничтоженных надгробий

Остаток надгробия Ульяны Фёдоровны Литвиновой-Мосальской - первой жены упоминавшегося боярина Ивана Никитича Романова, дяди царя Михаила.















В 1995 году сюда перенесли останки вел. кн. Сергея Александровича, московского генерал-губернатора и дяди Николая II, убитого Каляевым.



А позднее еще и останки «княжны Таракановой», предполагаемой незаконной дочери Елизаветы Петровны и Андрея Разумовского (что, прямо скажем, совсем уж странно).

Здесь же стоят некий, никак не обозначенный, ковчег...



...А также надгробие (авторства В. И. Демут-Малиновского) флигель-адъютанта Владимира Дмитриевича Новосильцева, участника известной дуэли Чернова и Новосильцева.







Часовня, поставленная в 1810 году на могиле вышеуказанной «княжны Таракановой» / инокини Досифеи теперь видимо стоит так, без могилы.



Монастырский некрополь был полностью уничтожен в 1927 - 1930 годах. У стен монастыря выставлены немногие сохранившиеся обломки надгробий.









Сплошное «проход закрыт».



Колокольня с надвратной церковью Сергия Радонежского, 1785 год (высота - 78 метров).

@темы: история, Россия, trip, СТ, early modern Russia

---

vk.com/wall731010432_623

Другими словами, ничего из этого еще не готово или даже не написано, включая и анонсированную «Ригу».

@темы: книги, история, early modern Russia

---

Служилые города Русского государства. Лихвин в 1621 году
smirnovnv.livejournal.com/72040.html

Вот это дело богоугодное.

@темы: история, early modern Russia